Geneviève Moreau
Pa-ra-sa-i-to
”La gloire de mon père“ (слава моего отца)
Над горизонтом алеет закат. Наконец наступили по-настоящему теплые дни, когда солнце уже припекает, но воздух ещё сохраняет прохладу. Воздух раннего майского вечера полон ароматами пробудившихся ото сна деревьев. Свежий весенний ветер смешивает нотки листвы с ароматами распускающихся цветов сирени и вишни. Яблоневая аллея, спрятавшаяся в небольшом леску, белоснежно-белая. Полотно примятой травы, укрытое лепестками цветов, навевает воспоминания о давно ушедших днях детства. Стоит сомкнуть веки, как перед глазами возникает изумрудный луг с пасущимися коровами или козами, бабушка в белом переднике и платке, и теплые, согревающие лучи весеннего деревенского солнца. Запах кустов акации вызывает воспоминания постарше: «Май. Десятый класс. Школьное крыльцо. Смех одноклассников. Всем уже плевать на прогулы, когда перед носом долгожданные каникулы и пьянит голову запретная свобода. На школьном дворе цветет сирень и в воздухе запах первой грозы».
Поздняя весна по-своему очаровательна, обожествлена и чиста: в ней уже нет зимнего дыхания смерти, и от неё ещё не веет осенней гнильцой разложения, которая начинает появляться ближе к середине июня в почерневших лепестках отцветающих кустов и в первых песнях цикад.
Впрочем, тошнотворно-сладковатый «аромат» гнилостных разложений в этот вечер с почти пасторальный пейзажем исходит от густых зарослей кустарника. Кроме специфического запаха омрачали картину звуки разбивающегося о траву не до конца переваренного ужина вперемешку с желудочным соком из уст молоденького практиканта. За его спиной оперативник с бутылкой воды и мрачным лицом. Чуть ближе к кустарникам пожилая супружеская пара. Они около шести часов вышли погулять с собакой, и животное полезло именно в эту непроходимую стену кустов, поэтому супруги со скорбными лицами слушают монотонный голос дежурного судмедэксперта, описывающего их находку:
– Одежда на трупе испачкана желтовато-серой влажной грязью с наложениями сухой желтоватой травы, – человек, наглухо запечатанный в маску, рабочий комбинезон, резиновые сапоги и перчатки, склонился над трупом мужчины, рассматривал и проговаривал всё, что попадало в поле его взгляда. – На переднелевой поверхности шеи, на четыре сантиметра ниже проекции левого угла нижней челюсти, располагается синюшно-фиолетовый кровоподтек овальной формы размерами три с половиной на два сантиметра.
На руках пожилой женщины заунывно подвывает рыжий померанский шпиц. Эксперт-криминалист, запечатанный в похожий костюм, фотографирует каждую деталь на месте, где провёл последние минуты своей жизни покойник.
– На передней поверхности шеи, на общем участке шесть на два сантиметра, располагаются пять синюшно-фиолетовых кровоподтеков овальной формы размерами от одного до двух с половиной сантиметров…
Следователь Карла Нотте смогла добраться из города к месту обнаружения трупа часа через два, если не три. Пауза в честь памяти покойного следственно-оперативной группы и свидетелей к тому времени уже перешла в сонливо-обречённое молчание, и появление следователя на закате солнца не внесло кардинальных перемен в их настроение.
Зажав зубами сигарету, следователь Нотте в расстегнутом длинном пальто записывает в протокол каждое слово эксперта. Её надежда спихнуть писанину на оперативника или практиканта утонула в луже рвоты на траве и, зажав пальцами стаканчик и придерживая папку с бумагами, она быстрым и размашистым почерком заполняет бланк, тихо матерясь сквозь зубы.
– В мягких тканях шеи, в подкожной жировой клетчатке и…
Высокая худощавая женщина с чёрными волосами и тяжёлым взглядом чёрных глаз заторможено моргала и бросала раздраженный взгляд в сторону соседнего кустарника, докуривая сигарету.
– Я на минуту, – женщина внезапно прервала судмедэксперта и быстрым шагом отошла в сторону оперативника и стоящего на коленях практиканта.
– Господин дежурный оперативник, ты сделаешь с ним что-нибудь? – следователь зашипела в лицо вытянувшегося мужчины. Нарушение личных границ —старый и дешевый трюк, о котором знает каждый коп. Но у Карлы этот трюк исправно работает, ведь почти весь круг её общения состоит из мужчин, которые на подсознательном уровне не воспринимают вторжение женщины в свои личные границы как угрозу. Пусть даже рост этой женщины шесть футов. – Он тут сейчас сдохнет от обезвоживания. Убирай молодого отсюда и вези в больницу, если не хочешь еще один труп везти.
Оперативник застыл в немом удивлении, посмотрел на бледного практиканта, а когда поднял голову, Нотте уже отошла к судмедэксперту и продолжила носить в протокол каждое его слово.
– Так вот, в мягких тканях шеи, в подкожной жировой клетчатке и скелетных мышцах в проекции вышеописанных ссадин и кровоподтеков, располагаются массивные, блестящие, насыщенные темно-красные кровоизлияния…
Когда заполнение бумаг подошло к концу, Карла расправила плечи и неуместно-облегченно выдохнула, но что-то неосязаемое её тревожило.
– Его задушили, – подытожила речь судмедэксперта Нотте и затушила сигарету в остатках холодного кофе в стаканчике.
– Верно, – судмедэксперт кивнул. – У мужчины поперечный перелом правого большого рожка подъязычной кости и…
– Повезло, что его не растащили собаки, – задумавшись, следователь провела ручкой по линии челюсти, щелкнула ей и подошла к пожилым супругам. – Вам нужно ознакомиться с протоколом и поставить подписи здесь… здесь… здесь и здесь, – она ткнула кончиком ручки в нужные места и не дожидаясь ответа отдала ручку мужчине.
Глубину ночнеющего неба внезапно затянуло густыми грозовыми тучами. Мужчину лет тридцати с раздувшимся красным лицом, в вельветовых брюках и тонком сером свитере со следами естественных выделений, уже не бежевом пальто, пропитанном грязью и размокшей прошлогодней листвой, с синяками на шее уложили в чёрный пакет, пакет – на тележку, тележку – в труповозку, труповозку – в морг. Круг замкнулся. В нагретом за день воздухе повисло предвкушение дождя. На сползающий с горизонта закат легли грозовые тучи. Ветер принёс запах приближающегося дождя. Карла заметила, как тянущее напряжение трансформировалось в острую боль, пронзившую низ живота. Карла прикрыла глаза и сделала глубокий вздох, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не согнуться пополам.
– Дождь будет, – пробормотала Нотте, забирая у пожилой пары протокол, и продолжила громче, – мужики, закругляйтесь, иначе мы не уедем отсюда. Дороги и так размытые.
Женщина тяжело вздохнула, прижала к левому боку портфель, придерживая пепельницу-стаканчик, вытащила из пачки сигарету и потянулась за зажигалкой. Теплые лучи солнца поглотила туча, ветер стал холодным и пронизывающим. Хотелось поскорее вернуться домой, отмыться от всех запахов этого дня и лечь спать. Мимо на носилках с грохотом проехали останки неизвестного мужчины.
Нотте устало убирает за ухо прядь чёрных волос и выдыхает в небо струйку белого дыма. Её рабочий день закончился на закате, но домой она вернётся ближе к полуночи. Внезапно подошел дежурный оперативник – говорят, коп опытный, но новый в этом районе. Мужчина переехал в город с семьей и перевёлся в отдел совсем недавно, и, по всей вероятности, пытался познакомиться с местными служащими.
– Всё в порядке? – Оперативник протянул побледневшей женщине термос с кофе. – Выглядите… Уставшей.
– И чё? – Следователь смерила мужчину ледяным взглядом. – Молоко в кофе свернулось от моего кислого ебала? Я из-за новичков, – она стрельнула взглядом в серо-зелёного практиканта, – выдавливать улыбку не собираюсь. Или переходи на чёрный кофе, или не мешай людям работать своими подачками.
Оперативник опешил от грубости женщины и проводил её недоумевающим взглядом под мрачные смешки криминалиста и судмедэксперта. Нотте же подошла к своей машине, поставила в дверь стаканчик-пепельницу, села за руль и немедленно скрылась в закате.
– Это что было? – Оперативник посмотрел на криминалиста.
– Ну, следователи – люди весьма занятые и загруженные, – парень снимал перчатки и с лица маску, – а у этой ещё и характер поганый, – он хмыкнул и стукнул кулаком опера в плечо. – Не бери в голову. Забирай мальца и поехали в отдел.
Карла пыталась думать о том, не повредит ли гравий с дороги кузов её гелика – её чёрной глянцевой мечты детства, и сколько времени придётся потратить, чтобы отмыть всю глину с машины, или о том, что уже слишком поздно, чтобы ехать в отдел и пытаться найти там хоть кого-то. Карла всеми силами заставляла отвлечься от мысли о том, что муж грозился приготовить на ужин рыбу. И лучше бы это была фугу. Путь до дома займёт ещё больше времени, ведь Карле придётся заезжать в магазин, чтобы купить вино.
Коул Каллакс-Нотте всегда изумительно готовил мясо. Любое мясо. От армянского шашлыка до мяса по-французски или итальянской поркетты, а подобрать вино к хорошо приготовленному блюду проще простого: для говядины подойдет Каберне и Пино Нуар, для телятины – Шардоне и Санджовезе, ягнятина и баранина сочетаются с Каберне Совиньон, а свинина с Шардоне или Шираз. Хотя Карла до замужества даже в страшном сне не назвала бы себя ценительницей вин, чтобы запомнить сочетания вкусов у неё ушло меньше полугода. Для всех дела хуже обстояли с рыбой. Перебить этот гадкий вкус мог только палёный самогон, выжигающий все вкусовые рецепторы, но сегодня Карла ограничится лишь бутылкой белого сухого.
На въезде в город Нотте остановилась на перекрестке и открыла окно, чтобы вдохнуть душный городской воздух, горячий от раскалённого асфальта. В такой час автомобилей на трассе почти нет. Почти тихо и почти безлюдно. Случайные пешеходы перебегают дорогу, парочки расходятся по домам, провожая друг друга. Слышно как вдали идёт поезд, но природа притаилась: замолкли собаки, не кричат ночные птицы, затих ветер. В голове следователя проскользнула мысль: «Сегодня что-то произойдет», но из колонок раздался хит Рафаэллы Карра, выметая все размышления ритмичным хитом «Pedro».