Гай Юлий Орловский
Цитадель в огне

Глава 3

Солнце уже переползло на другую половину неба, день постепенно пошел на убыль, но до вечера еще далеко. Несколько раз из леса высовывались любопытные мордочки косуль, хотя они обычно сторонятся неизвестного. Возле огра на камень опустилась чайка, но увидев, или скорее почувствовав птичьим чутьем, опасность поспешила улететь подальше за обрыв.

Эльфийка и ихтионка с интересом наблюдали, как остальные хранители трудятся.

И хотя чародей вроде бы никого не обманул, даже помог, иначе бы мерили шагами и ссорились, перемеряли, обвинял бы друг друга снова, но из-за этого трюка с поясом чувствовали, будто в чем-то надул, и потому работали слажено, дружно, как всегда, когда против кого-то.

На веревке сперва было завязали узел в нужном месте, а потом вообще лишнее отрубили. Участки получились, как и задумали, в полтора раза шире, чем под башней Теонарда.

За два часа непрерывной работы наметили место для Здания Общений, начали отмечать для себя, а чародей, что наблюдал с одобрением и чему-то загадочно усмехался, вдруг прокричал издали:

– Стоп-стоп!.. Если хотите по кругу, то придется добавить еще два-три участка.

– Зачем? – спросил Лотер враждебно.

– Подойдут еще, – сказал чародей. – Последний осколок еще и сам разлетелся на кусочки. Совсем мелкие, но без него мощь Талисмана неполна.

– Ничего себе неполна, – проговорила Каонэль ошеломленно.

– Будет еще сильнее, – заверил чародей. – Как только соберут, остальные явятся немедленно.

Виллейн сказал сварливо, поправляя амулеты на груди:

– Они не участвовали в битве за Цитадель!.. Им участки не положены.

Несколько голосов тут же поддержали, чародей сдвинул плечами.

– Как хотите, – сказал он равнодушно, – вам решать. Отныне все решать вам. Еще наплачетесь. Я лишь могу что-то подсказывать, но решать вам. И отвечать, кстати, тоже.

Каонэль охнула.

– Ой… а нельзя, чтобы отвечал ты?

– Нельзя, – заверил чародей почти злорадно. – Эй, меряльщики? Вы там не заснули?

– Заканчиваем, – прокричал издали Лотер.

Когда размерили все участки и расположили красиво по кругу вокруг будущего центра Советов, словно по циферблату солнечных часов, Лотер присвистнул, Тарнат озабоченно покачал головой.

– Это же… целый город!

– Почти, – согласился чародей, – но, конечно, вам не придется жить в своих дворцах в одиночку. Выпало быть первыми Хранителями, но не последними! Со временем пришлют взамен кого-то, кто покажется вашим вождям или королям умнее или хитрее, но пока вы, только вы… Так что понадобятся помощники. И вообще…

– Что?

Чародей посоветовал:

– Привыкайте думать не только о сегодняшнем дне. Вам всем не кажется, что здесь и будет центр мира?.. И создаете его вы. Уже создаете! Сейчас только центр Силы, но прибудут торговцы, дипломаты, даже короли с намерением если не поставить вас себе на службу, то хоть как-то использовать. Понимаете?..

Они все молчали, даже говорливый Гнур перестал приглаживать красный гребень на макушке, застыл, как тролль или горгулья, что как опустилась на валун в отдалении, так и не шелохнулась, будто тоже стала камнем.

Страг вернулся первым, на ходу сматывая веревку на локоть, и снова, сколько не мотал, все помещалось, почти не увеличиваясь в объеме.

Чародей небрежно принял из его рук весь моток, Страг только охнул, когда всей ее длины едва хватило, чтобы чародею подпоясаться. Лотер наблюдал с озадаченным видом, затем сказал непривычно для себя неуверенным голосом:

– Вообще-то, если подумать, что я видел кроме леса и лесных деревушек, куда забегал время от времени? А ты говоришь про центр мира, который мы вот тут наметили.

– У меня тоже голова кругом, – сказал Страг, он подошел и сел рядом с Лотером на камень. – Но чародей вроде бы не врет.

– Почему-то не врет, – согласился Лотер, – но что-то задумал. Они все что-то да задумывают!

– Все, – согласился Страг, – как и ты тоже. Сейчас мне вообще кажется, что ноша Хранителя не по моим плечам. Командовать я бы рад, но чтоб отвечал, например, ты....

Лотер фыркнул.

– Опередил… Ладно, давай свой осколок Талисмана.

– Размечтался, – отрезал Страг. – Нет уж, потащу эту ношу сам. Вдруг и мне что отвалится на мою совсем не мохнатую лапу.

– У меня не мохнатые, – сообщил Лотер. Он поднялся, оглядывая окрестности, даже руку приложил козырьком к глазам, защищая от прямых лучей солнца. – Я почти вижу, как вокруг нашей Цитадели разбивают шатры и палатки, начинают вырастать склады, караван-сараи, гостиницы для купцов и караванщиков, дома для дипломатов, их слуг…

Страг тоже встал, посмотрел во все стороны.

– Крестьяне будут возить сюда хлеб, – добавил он, – молоко и битую птицу, появятся базары, рынки… Придется завести охранников, чтобы смотрели за порядком… вот так и начнется город. Увидишь, все случится быстро!.. Ладно, встряхнитесь, надо возводить следующее строение…

Чародей не слушал их, погрузившись в раздумья, зато Каонэль встряхнулась, вскочила живая и нетерпеливая. Плащ распахнулся, открывая глубокое декольте на всеобщее обозрение, но она даже не попыталась прикрыть.

– Мне! – выпалила она. – И не какое-нибудь ваше противное строение, а мне нужно дерево! И не такое, а совсем не такое, а чтоб большое и красивое. Я уже все придумала и намечтала.

– Тогда все на край участка Теонарда, – решил Страг, косясь на точеную фигурку с дразнящими выпуклостями. – Чтоб магию зря не растрачивать.

– Я созову, – ответил Лотер. – Чародей?

– Зови, – согласился чародей. – Ишь, разбрелись, овцы.

Страг ринулся созывать, пришли все, кроме заснувшего от усталости Виллейна, да еще Булук что-то поймал в дальних зарослях и жадно жрет, сопя и чавкая,

Наконец притащили и Виллейна, Булук добросовестно явился сам, и чародей всем снова и снова объяснил, что должны сконцентрировать желания помочь серой эльфийке создать ей дерево, но самим не вмешиваться, тогда им тоже мешать не будут.

– Все поняли?.. Давай, остроухая!

Каонэль впервые не огрызнулась, ее пальцы стиснулись вокруг осколка Талисмана, во всех мельчайших деталях вообразила свое дерево, о котором столько грезила, мечтала, представляла как бы жила в нем…

За спиной кто-то охнул. Она торопливо распахнула глаза во всю ширь и пискнула от счастья. Дерево поднимается, растет, пока еще призрачное, но прекрасное и могучее, наливается ярко-красной, пурпурной и оранжевой листвой, хотя есть ветки и с зелеными листьями, становится зримее, от него пала на землю тень…

Каонэль взвизгивала от счастья, дерево именно то, о каком мечтала всю жизнь, остальные смотрят с восторгом и растерянностью, красота дивная, но какая-то слишком уж эльфячья что ли.

Наконец вокруг Дерева погасли вихри сверкающих мошек, и оно стало таким же реальным как и башня Теонарда на соседнем участке.

Чародей отряхнул ладони, словно это он сам вытягивал деревцо из почвы, сказал довольно:

– Готово!.. Кто следующий?

– Я, – сказал Тарнат.

– Молодец гном, – одобрил чародей. – Быстрый ты, прямо как кузнечик. А говорят, гномы толстые, тугодумные…

За их спинами раздался яростный вопль, Гнур протолкался к чародею, лицо искажено гневом и яростью.

– Эльфийка, – завопил он в великом возмущении, – эта остроухая обманула вас всех! Смотрите, ее мерзкое дерево захватило пространства вдвое больше!

Лотер внимательно посмотрел на ствол.

– Ты чего? Все в размере. Даже по три шага отступила от краев отмеренного ей участка.

Гнур взвизгнул:

– А крона?.. Посмотрите на крону!..

Все посмотрели на крону, начали переглядываться, только Лотер поморщился и проговорил с досадой:

– Брось, если и схитрила, то это мелочь. Крона и должна быть шире, чем ствол. Думаю, Теонард не станет ее за это убивать, хотя плату и потребует, что ветки залезли на его участок. Посуду ему мыть заставит или пол подметать… Зато в высоту вполне пропорционально. А если не нравится, то к следующим участкам нужно подходить с осторожностью.

Тарнат зачем-то потрогал рукоять молота за спиной и сказал в нетерпении:

– Мне точно дерево не понадобится. Давайте сделаем мне шахту, а я пойду туда спать, а то ноги подламываются. Я-то воевал с огнетроллями, пока вы спали!

Чародей сказал с подъемом:

– Хорошее решение! Вам, в самом деле, лучше поторопиться, всего два участка освоили. Маловато. Гном, ты готов?

– Давно, – буркнул Тарнат. – Только называй меня по имени, чародей. А то и я буду тебя называть всего лишь человеком!

Чародей повторил, перекладывая посох в другую ладонь:

– Человеком?.. Гм… я бы не сказал, что я человек…

Тарнат умолк, не понимая, а Лотер насторожился, сказал быстро:

– Да? То-то в тебе частенько проступает что-то волчье.

– Но больше гоблинское, – сказал Гнур с радостной надеждой. – Признайся, когда-то был гоблином?

Чародей покачал головой.

– Нет, родился и был человеком, но человек… гм… это тоже как бы ступенька… или не ступенька?.. Я очень долго жил, много видел, а кто проживет хотя бы сто лет, уже не тот человек, которым был в пятьдесят… Так что не надо считать, что я буду помогать именно людям. Для меня все вы мой род, потому что я жил не только среди воргов или мелкиндов, но и среди таких рас, которых вы и вообразить не сможете. И я понял, что все они имеет право на жизнь и на счастье… Но мы вроде бы отвлеклись, не так ли?

Тарнат сказал рассерженно:

– Ты сам нас отвлек! Вон мой участок. Подходим или отсюда?

– Лишь бы прямая видимость, – сказал чародей. – Но если встать вплотную, маны потребуется меньше.

– Тогда подойдем, – решил Тарнат рассудительно. – Нужно быть скупыми хозяевами, это окупается.

Как только все подошли к границе его участка, он сказал с подъемом:

– Готов и даже давно готов! Начали?

Чародей кивнул, оглянулся на усталых хранителей.

– Тот же порядок… Все отдаем мощь своих частей Талисмана… Сосредоточились… начали…

Долгое время ничего не происходило, наконец, Лотер заговорил первым, остальные все еще тупо таращились на ровную поверхность участка гнома, что так и осталась серой и бесцветной:

– И что… ничего не получилось?

Чародей усмехнулся.

– Все получилось. Тарнат хоть и молод, но соображает быстро.

– А что получилось? – спросил Теонард. – Я тоже не понял… Хотя да, вижу, простая земля превратилась в такой же серый гранит. Его участок… это гранитная скала, что ушла в глубину?

– Точно, – подтвердил чародей и покосился на гнома. – Только не утес, а целая гора. Ваш соратник, понимая, что вы на недра не претендуете, несколько расширил участок. Всего в два-три раза.

Лотер охнул.

– Ах он морда толстая!.. Тарнат, ты чего нарушаешь?

Тарнат ответил невинно:

– Я?.. Где?.. Не посягнул. А насчет глубин вроде в договоре не было… Так что я вполне на законном основании пробил шахту… ну, на полмили вглыбь. Может, чуть глыбже, вам-то какая разница?

Теперь уже охнули и мелкинд с Булуком, даже горгулья протестующе каркнула.

Теонард проговорил в некотором ошеломлении:

– Одна схитрила, устроив себе дворец над участками, другой захватил недра… Чародей, ты же все знал, вижу по твоей хитрой харе!

Чародей ответил с достоинством:

– Скажем скромно, догадывался.

– Почему не сказал?

Все смотрели с ожиданием, он ответил медленно:

– Во-первых, Каонэль и Тарнат формально ничего не нарушили. Эльфийка захватила чуток чужой территории над участками, а гном прибрал недра под ними. Но вам это урок, чтобы тщательнее оговаривали все условия. Обычно вы не доверяете друг другу, но сейчас жадность и усталость ослабили вашу бдительность. Нарушения формально нет, менять и переиначивать нельзя, но пусть это останется вам как напоминание, что теперь ваши ошибки могут стоить очень… дорого. Без осколка Талисмана вы могли разве что растоптать гнездо мышей по дороге, а с Талисманом легко разрушить город или истребить племя. Добро бы чужое, а то и свое…

После тяжелого молчания Лотер оглядел мрачные и встревоженные лица Хранителей, повернулся к чародею.

– Наверное, ты прав, но признаю это завтра, а сейчас сам падаю от усталости. Потому и ошибаемся. Предлагаю завтра с утра встретиться и завершить строительство на свежую голову.

Гнур буркнул раздраженно:

– Хоть ты и не гоблин, но почему-то прав. Наверное, в тебе есть часть гоблинской крови. Давайте до завтра?.. Чародей?

Чародей кивнул.

– Я думал, скажете раньше. Но это тоже урок на будущее. Важные вопросы лучше откладывать, чтобы успеть обдумать со всех сторон.

– И предусмотреть всякие хитрости, – сказал Виллейн, перебирая пальцами амулеты. – Что за жизнь, это же я всех хитрее, но как так получилось?.. Наверное, потому, что выкладывался весь в битве, а эти прятались по кустам да малину жрали…

– Нет там малины, – сказал Страг. – Но клубники много, отборная… Я чуть не лопнул, столько ел…

Мелкинд зло засопел, разыгрывать он тоже вроде бы мастер, а тут разыгрывают его, но ответить не успел, чародей сказал властно:

– Всем отдыхать!.. Я пока посторожу ваш сон. Но недолго.

Глава 4

Небо постепенно меняло краски из лазурного в нежно-лиловый. На востоке оно совсем потемнело, оттуда с хозяйской неспешностью надвигается ночь, и только запад еще полыхает багровым заревом. Солнце, словно раскаленная докрасна монета, ползет к морскому горизонту, расплескивая последние лучи тепла.

Волны мерно шелестят у подножья плато, ветерок уже поменялся и теперь от воды тянет солью. Со стороны Поломанной рощи льется соловьиная трель. Птица заливается, будто нашла прекрасный цветок и спешит всем рассказать.

В лесу сумерки уже наступили и между деревьев мелькают светящиеся точки. Некоторые, особо смелые, вылетают на плато, но тут же испуганно устремляются обратно, к деревьям.

Когда край солнечного диска опустился в море, воздух посвежел. Словно по команде, затрещали сверчки и цикады, разномастный стрекот заполнил мир и погрузил его в ночь.

Каонэль полагала, что не заснет, слишком много свалилось на голову, хорошо бы осмыслить, страшновато снова вляпаться, но слабость заполнила тело, словно теплая вода вату, руки и ноги отяжелели.

Она едва вошла в дерево в самом низу, там уютная пещера, их люди называют дуплами, и почти сразу провалилась в глубокий и тревожный сон.

Чародей наблюдал, как почти все разбрелись, только гигантский тролль остался, неотличимый от гранитной скалы, однако чародей ощутил, что каменный исполин тоже спит.

За спиной послышались крадущиеся шаги, чародей сказал, не оборачиваясь:

– Ворг, я тебя не только слышу, но и вижу.

– Мне бы так, – ответил Лотер. Он подошел и сел рядом, усталый, исхудавший за последние дни, с погасшими глазами, а густые черные волосы спутались в узлы. – Пригодилось бы.

– Чего не спишь?

– Волчий сон короток, – ответил Лотер.

– Но ты сейчас вроде бы человек.

– Все мы волки, – заметил Лотер мрачно. – Даже милая эльфийка с ихтионкой. Вон как дрались!

Чародей прервал:

– Что хотел спросить? Что-то важное, раз даже сон отложил!

Лотер помолчал, вид такой, словно заставляет себя сделать или сказать что-то неприятное, наконец проговорил:

– Одного не пойму, почему мы? Ты мог сообщить о Талисмане кому-то из могущественных королей!.. И тот прибыл бы с большим отрядом, а то и армией. Окружил бы гору, чтобы никто не смел приблизиться… Но сказал нам. Почему?

Чародей поинтересовался с легкой иронией:

– А вдруг вы чем-то лучше королей? Это первое, что должно прийти вам в голову.

Лотер покачал головой.

– Конечно, пришло. Даже мне. Но то, что льстит самолюбию, обычно ошибочно.

Вдали у россыпи крупных камней поднялся Теонард, посмотрел в их сторону и решительно пошел к ним. В бледном свете звезд его фигура похожа на темного призрака, волосы шевелятся от ветерка, взгляд прямой и уверенный.

Чародей, дождавшись, когда человек приблизится и сядет рядом с оборотнем, ответил неспешно:

– Что король, рожденный в семье потомственных королей, знает о жизни простых людей, на плечах которых мир?.. Ты, Лотер, видел людей и нелюдей, а ты, Теонард, через какие испытания прошел, через какие муки и лишения, прежде, чем встретил нас?.. А вон там лежит, как сраженный в бою, Страг, что вынужден был драться на арене за кусок хлеба… Никто из вас не был рожден принцем и не спал в королевских покоях!.. Вы видел мир, вы знаете жизнь народа! И потому вправе стать Хранителями и пользоваться мощью Талисмана, чтобы сделать этот несовершенный мир лучше, совершеннее.

Лотер кивнул, расправил плечи, словно принимая на них тяжесть и все проблемы племен, но осторожный Теонард нахмурился, пытливо взглянул на чародея.

– Звучит красиво.

– Тоже так думаю, – согласился чародей.

– А я красивым словам верю мало, – сказал Теонард. – Или, честно говоря, совсем не верю.

– Здорово тебя потрепала жизнь, – сказал чародей с сочувствием.

– Но не убила, – ответил Теонард сухо.

– Гм… кого не убивает, у того кожа с каждым неубийством крепчает и становится толще. И что хочешь узнать?

Теонард проговорил медленно:

– Ты стар и, значит, мудр… хотя старики не всегда бывают мудрыми, но ты уже доказал, что видишь будущее.

– Будущее не вижу, – мягко уточнил чародей. – Я вижу, каким оно должно бы стать. Какое хотелось бы.

– Другие, – сказал Теонард, – и того не видят. Наверное, у тебя были особые причины сообщить о Талисмане не совсем, мягко говоря, героям?.. Ладно, пусть не короли, но есть же признанные победители, есть храбрецы в адамантовых доспехах, для которых нет препятствий ни в лесах, ни в горах…

Он умолк, заметив, что чародей смотрит на него, как на глупого, но милого ребенка. Лотер завозился рядом, но тоже в ожидании посмотрел на чародея. Ноздри раздулись, словно пытается учуять мысли собравшихся, по черной радужке прокатился рубиновый перелив.

– Продолжай, – сказал чародей.

Теонард покосился на сидящих возле костра и сказал сердито:

– Хватит и того, что сказал.

– Хорошо, – ответил чародей, – не знаю, обрадует ли тебя мой ответ. Лотер, ты тоже хочешь узнать?.. Ладно, слушайте. На самом деле я сказал им. Раньше, чем вам. Но увидел, как меня слушают, тут же начал рассказывать всем. Так что вы вовсе не избранные, а… сделавшие себя избранными. Вы те, кого нужда подняла с насиженных мест и погнала за призрачным шансом изменить свою жизнь. Вы те, кто пришел к подножью горы и, рискуя жизнью, обшаривал каменные россыпи, леса и болота в надежде отыскать Талисман… Вы те, кто нашли! Пусть не Талисман, а только осколки, но и те дают вам шанс стать теми, кем хотите.

Теонард мрачнел, пока чародей говорил, затем тяжело вздохнул, вскинул голову и посмотрел тому в глаза.

– Спасибо. Камень с души.

– Не хочешь, – спросил чародей с интересом, – быть Избранным?

Теонард ответил кратко:

– Я им стал. По своей воле, как ты сказал.

Чародей поднялся, отряхнул полы халата, собравшие пыль с земли.

– Распоряжайтесь своей мощью мудро!.. Утром увидимся.

Лотер и Теонард пригнулись, ожидая удар северного ветра, однако чародей на последнем слове ударил в землю посохом, сказал два резких, как морозный ветер слова, рядом с ним образовалась огненная щель как раз в его рост.

Он подобрал полы халата, чтобы не задеть пламя, и шагнул в повисшую в воздухе трещину в ткани мира, а та моментально исчезла за ним.

Тарнат, что стоял ближе всех, успел увидеть большую, но заставленную старой мебелью комнату и столы с раскрытыми книгами.

– Вот бы и нам так, – сказал Теонард. – Во всяком случае, мне.

Лотер не ответил, за этот краткий миг он успел перекинуться в гигантского волка, и уже заснул крепчайшим чутким сном хищника.

Едва небо на востоке посветлело, в воздухе появилась утренняя свежесть, какая бывает лишь вблизи воды. На траве собрались драгоценные капельки. Те, что на изгибах, сливаются в прозрачные горошины и, скатываясь по стебелькам, сразу впитываются в землю.

В лесу деловито защебетал вьюрок, через некоторое время к нему присоединился зяблик. Они пели то по очереди, словно уступая друг другу, то сливались в одну сплошную трель с диковинными переливами.

Потом зажужжали пчелы, лучшие друзья цветов, через несколько мгновений небо залилось утренними лучами. Солнце выплыло из-за горизонта свежее и умытое после ночного сна.

Хранители на плато стали просыпаться. Мелкинд склонился над погасшим костром и ковыряет прутиком в углях. Лицо непривычно мирное и расслабленное, словно еще витает среди сонных грез и легкокрылых фей.

Ворг проснулся раньше всех и уже жует что-то с такой довольной мордой, что даже похрюкивает. Гном, который выбрался из своего подземного жилища, сел к костру напротив мелкинда и откинулся назад, оперевшись на локоть. Взгляд задумчивый, словно не спал, а всю ночь размышлял о таком высоком, что даже каменному троллю с его ростом не дотянуться.

Потом появилась эльфийка, довольная и свежая после долгожданного сна. Все невольно загляделись, когда она принялась расчесывать серебряную копну неизвестно откуда взявшимся гребешком. Закончив, серая сомкнула края лацерны на груди и подсела к общему кругу.

Через некоторое время подошли Теонард и Страг, за ними явился гоблин, который спал то ли где-то в кустах, то ли в высокой траве, и к зеленой щеке прилипли несколько свежих листьев.

Когда на тонких ножках притопала Селина, солнце уже поднялось над лесом и медленно поплыло по небосводу, освещая мягкими лучами весь мир.

Хранители наслаждались ласковым теплом и молчали, Каонэль даже прикрыла глаза, счастливая от того, что можно нежиться, а не прикрывать голову капюшоном.

В чистом небе возникла темная тучка, стремительно расширилась до грозового вихря, налетела и ударилась о землю, осыпав ее кристалликами ледяной крошки.

Вихрь исчез, на его месте разогнулся чародей, одной рукой упершись посохом в землю, а другой придерживая шляпу.

– А-а, – сказал он, – проснулись, не терпится… Доброе утро!

– Утро доброе, – пропела эльфийка. – Ой, какое у меня прекрасное дерево! Всем спасибо, я пошла… Нет-нет, я шучу не бейте!.. Куда я от вас уйду?

Чародей с удовольствием оглядел обращенные в его сторону лица. Лотер, Теонард, Страг, Виллейн, Гнур, Тарнат с неизменным молотом на плече, застенчивая Селина, молчаливая горгулья, и даже каменный тролль, что всю ночь просидел неподвижным, повернул к нему голову.

Виллейн вскрикнул:

– А теперь, мне, мне!.. А вы, морды, подвиньтесь! Сопливым попозже, если что останется.

Он обошел низкорослого гоблина, который расселся на камне, покосился с таким видом, словно это не гоблин, а зеленая жаба в бородавках и складках. Гоблин скривился, по-кабаньи выпятив бивни, и отвернулся.

Тарнат ворчливо поинтересовался у мелкинда:

– А ты хорошо продумал?.. А то тратить на тебя ману жалко. Я бы тебя лучше утопил.

Виллейн огрызнулся:

– Ты вон лучше ихтионку утопи. Это легче, чем по мне молотом попасть, черепаха ты подземная. И вообще молчал бы, бессовестный! Как не стыдно? Я думал, гномы народ честный, солидный, добросовестный… В какую бесчестную компанию я попал?.. Я хочу в честную, там мне дурить легче.

Чародей прервал его длинную речь, конца которой не видел и сам мелкинд:

– Все обдумали? Готовы?

– Даже много раз, – заверил Виллейн и набрал воздух для продолжения монолога.

Но его прервал Гнур, поднялся, пригладил зеленой лапой ярко-красный гребень на голове, он проговорил довольно:

– И додумались, что нужно ввести ограничения.

Мелкинд посмотрел на гоблина так, словно в мыслях уже распылил его на порошки и снадобья, а из шкуры самолично сшил добротные сапоги и даже надел.

– Это с кем же ты додумался? – спросил он с подозрением. – Кто это такой, которого уговорил на общение?

– Да вот есть такой умный собеседник, – ответил гоблин скромно и значительно.

– Это на себя намекиваешь? – спросил Виллейн. – Плюнь на такого дурака!

Чародей провел пальцами по длинной с проседью бороде и спросил с интересом:

– Какие ограничения? Вообще-то рад, что додумались. Ограничения – это то, что отделяет цивилизованных от нецивильных. Говори, гоблин!

Гнур выпрямился и сказал быстро:

– За пределы участков выходить нельзя!.. не только по самой земле, но и над нею… как и под нею…

Лицо Виллейна покраснело, рот, похожий на жабий, искривился, пальцы вцепились в амулет на самой короткой веревочке. Та натянулась и затрещала так жалобно, что все невольно покосились.

Он прокричал в гневе:

– Что?.. Мне нужна самая высокая башня!..

Гнур спросил саркастически:

– Даже выше центрального зала заседаний?.. Его будущего шпиля с нашим знаменем?

– Да, – подтвердил Виллейн. – У меня такой вид магии, что это необходимо просто крайне и закрайне!

Все заворчали, заволновались. Эльфийка закатила глаза и что-то недовольно прошептала одними губами, уши задергались. У ворга вытянулись клыки, холка вздыбилась, он стал похож на медведя. Гном закряхтел, будто его заставляют поднимать непосильную ношу, а он, чтобы не упасть лицом в гряз, терпит. Остальные тоже возмущены и бубнят каждый свое.

Гнур оглянулся на их рассерженные лица.

– Видишь?.. – спросил он. – Эльфийка и гном хотя бы воспользовались лазейками, а ты прешь в наглую!.. Нет уж, закон должен быть для всех одинаков. Чародей?

Чародей развел руками.

– Что примете, то и будет. Теперь вы властелины Талисмана. Учитесь распоряжаться мудро. И с большой осторожностью. Сперва семь раз отмеряйте. И помните, один ум хорошо, а несколько – лучше.

Гнур упер кулаки в бока, на поясе звякнул крашар, он прокричал громко:

– Кто за решение, что границы участков должны быть неприкосновенными как над землей, как и под нею?

– Сто шагов по земле, – уточнил Тарнат, – сто вверх, сто вниз… Я за!

– Я тоже за, – мягко согласилась эльфийка.

– Я за, – сказал гном с готовностью.

Виллейн совсем побагровел, пальцы уже не сжимают амулет, а безжалостно его давят – костяшки побелели, зеленая поверхность пошла цветными переливами.

Он вскрикнул:

– Вы что, не видите? Они за, потому что уже ухватили больше, чем положено!

Теонард, все это время смирно сидевший на камне, поднял голову и осведомился:

– Где это я ухватил больше?

– Ладно, – сказал Виллейн запальчиво, – ты поскромничал, а эти двое с бесстыжими мордами?.. Я тоже хочу!

– Бесстыжую морду? – переспросил Страг. – Так она у тебя и так самая-самая… Знаете, я тоже за. Не следует стараться откусить пирога больше, чем сможем проглотить. Вспомните, как мало у нас было… и чем владеем сейчас. Давайте не наглеть… слишком уж.

Мелкинд завопил так, что яростная речь перешла в злобное шипение:

– Я не согласен!.. Это несправедливо!.. Это ущ-щ-щемление-е-е…

Хранители начали переглядываться в нерешительности, Страг вышел вперед, высокий, мускулистый, с суровым костистым лицом. Тарнат, стоявший к нему ближе всех, недовольно повел плечами, отошел на полшага, и встал так, чтобы его коренастую фигуру не загораживал какой-то человек.

Страг не заметил.

– Тогда вопрос с Виллейном и его башней, – сказал он, – предлагаю отложить на потом. А сейчас лучше закончить с теми, с кем нет проблем, и кто не жаждет чего-то сверх. Например, можно начать с меня. У меня все просто. Удовольствуюсь замком, какой однажды видел на горе, когда проезжали с цирком мимо… Внешний вид помню, а что внутри… уже давно намечтал за годы во всех подробностях. Не пугайтесь, и внутри все очень просто и небогато.

Гнур спросил с подозрением:

– Никаких подвохов?

– Никаких, – заверил Страг. – И не надо мне замка на все сто шагов. Я оставлю место под лужайки и клумбы с розами.

Гнур повернулся к чародею.

– Вижу по мордам, все согласны, – проговорил гоблин. – Делаем?

– Делаете, – уточнил чародей. – Готовы?.. Начали!

Страг повернулся лицом к своему участку, лицо осветилось, словно солнце льет лучи только на него, кулаки сжались, даже дыхание задержал.

Все в ожидании смотрели на место, где должен подняться замок, под синим безоблачным небом просто засияет…

Страг с силой выдохнул, в недоумении оглянулся на чародея, а тот с сомнением поглядывал на золотой кристалл в руке застывшего рядом Теонарда.