Гай Юлий Орловский
Цитадель
Глава 3
От порыва верхушки деревьев в Чумном лесу наклонились. Над постоялым двором разнесся протяжный скрип, послышались испуганные крики птиц. Эльфы и ворг во все глаза заворожено смотрели на приближение бури.
Ночной воздух быстро остыл, над крышей таверны пронеслась порция снега. За ней последовала еще и еще, пока весь двор не оказался охвачен безумной метелью. Деревянный настил покрылся лужами от моментально тающего снега.
– Разве тут такое бывает? – наконец спросила Каонэль, все еще прижимаясь к рыжему эльфу в попытке спрятаться от ветра.
Тот застыл, как статуя. Лицо серьезное, губы плотно сомкнуты, уши встали торчком. В укрытую чешуйчатыми доспехами грудь ударяет ветер, но он расставил ноги пошире, чтобы удерживать равновесие. Готов ко всему, но взгляд непонимающий. Как и у Лотера.
Ворг вообще вытаращился, словно не тучу увидел, а рождение богов. Очередной порыв ветра заставил его пригнуться.
– Не бывает, – сказал эльф и бросил взгляд в окно таверны.
Гном с колокольчиком уже внутри, яростно жестикулирует руками и пучит глаза. Некоторые повскакивали с мест и бросились кто куда – вверх по ступеньками, вниз в подвал. Другие с перепуганными лицами стали поспешно закрывать окна, двигать к дверям столы. Зеленолицые гоблины заметались по таверне, как ужаленные. Из все еще открытой форточки донеслись перепуганные голоса.
– Дымоход! Дымоход закрывай!
– Кто-нибудь спрятал лошадей?
– Да брось ты их, – выпалил гоблин, подбегая к форточке. – Они тяжелые, может обойдется.
Стоящий рядом с окном коротышка печально вздохнул и сделал последнюю попытку.
– В прошлый раз унесло бочки с медом и две телеги, – сказал он молящее. – Лошади ему точно на один зуб.
– Если хочется, иди и прячь. Только потом сам ищи, где укрыться. Вход в таверну забаррикадируем, – проговорил другой гоблин и плотно закрыл форточку.
Шум таверны моментально заглох, но завывание холодного ветра усилилось. Снег теперь носится не струйками, а огромными волнами. Закручивается в замысловатые вихри и тает, достигая деревянного настила.
Инструменты на внешней стене кузницы тревожно зазвенели, фонарики с зелеными светляками перевернулись и покатились по настилу. Один налетел на угол таверны и разбился. Осколки вместе со светлячками разлетелись в стороны. Козявок моментально подхватило ветром и закружило в бешенном вихре.
В стойлах заржала перепуганная лошадь, все-таки тот гоблин не решился выйти и спрятать беднягу. Теперь животное в ужасе мечется, пытаясь спастись от бури, но не может, из-за того, что привязана.
Лотер опустился на четыре конечности, те стали почти одинаковой длины. Он ощетинился, снова превратившись в лохматую тварь. Когти и клыки вытянулись, вместо глаз красные угольки.
Он повернул к эльфам оскаленную физиономию и проорал хрипло, стараясь перекричать завывание ветра:
– Как хотите, а я сматываюсь!
С этими словами он прыгнул в сторону ворот, но снежный порыв врезался в полузверя и поднял в воздух, как пушинку. Ворга закрутило, обмотав лацерной, словно пеленкой. Из нее раздался протяжный вой, и Лотрера унесло в затянутую метелью темноту.
– Он погиб? – неверяще спросила Каонэль.
– Да какая разница, – бросил странник, схватив серую за локоть, и потянул в сторону конюшни, чтобы хоть там попытаться укрыться.
Когда Варда сделал шаг, со стены кузницы сорвались здоровенные клещи, видимо гномьи. Железяка пронеслась перед лицом эльфа. Тот едва успел отклониться, спасая нос.
Клещи пролетели через весь задний двор и с глухим звоном врезались в статую человека. Проклятая и, одновременно, защищенная чарами, она даже не треснула.
С Каонэль, в который раз, сорвало капюшон, волосы разлетелись во все стороны, полезли в рот и глаза. Отплевываясь от взбесившихся прядей, она закуталась в плащ и прокричала:
– Давай в лес! Там деревья! В такую бурю ни одна чумная тварь не вылезет!
Варда молча кивнул и присел от очередного порыва. Еще один фонарь со светляками ударился о стену и вдребезги разлетелся. Светляков подхватило и понесло на эльфов, закручивая по спирали.
– Ложись! – крикнул странник и рухнул на живот, утащив за собой Каонэль.
Они прижались к деревянному насту и прикрыли головы, но яростный порыв смерчем налетел сверху и поднял обоих над поверхностью.
Каонэль кричала, Варда дергал ногами, в попытке освободиться от невидимых ветряных лап. Сквозь снег и поднятый с земли мусор таверна быстро уменьшалась, время от времени теряясь в темноте.
Их закрутило как мелких рыбешек в водовороте. Шум ветра заглушил крики, снег набился в глаза и рот. Когда изящное тело Каонэль пролетало мимо Варды, он попытался дотянуться, но очередной рывок откинул в сторону.
В темноте мелькали какие-то лица, искаженные гримасами ужаса. Казалось, бесноватая круговерть будет длиться вечно. Но стоило Варде смириться с безысходностью, направление бури изменилось. Она с силой ударилась в землю.
Когда серая эльфийка открыла глаза, всюду валялись поломанные деревья, кое-где вырваные с корнем. Она проморгалась и перешла на ночное зрение.
Оказалось, буря каким-то неведомым образом опустилась в точно определенное место, не задев при этом остального леса. Несмотря на потерю памяти, серая эльфийка прекрасно понимала – бури себя так не ведут.
Она поднялась и, качнувшись на ватных ногах, повертела головой. Когда обнаружила рыжего сидящим у поваленной березы, Каонэль выдохнула:
– Варда!
На дрожащих ногах она бросилась к нему, но подбежав, охнула и прикрыла рот ладонью.
У странника оказалось пробито бедро. Он с холодным молчанием сидит, оперевшись спиной на ствол. Из ноги торчит обломанная ветка, лицо спокойное, словно не бедро проткнул, а созерцает Сильвирел. Из раны сочится тонкая багровая струйка, но если выдернуть – потечет сильнее.
– Терпишь? – спросила Каонэль, хватаясь за окровавленный конец.
Рыжий бросил на нее злой взгляд и сдунул волосы со лба.
– Если хочешь обругать, – сказал он не моргая, – можешь обозвать или к лешему послать. Зачем же так сразу лицом в грязь тыкать? Конечно терплю! Я эльф, если вдруг забыла.
Пальцы Каонэль сжали палку, она резко дернула вверх. Послышался смачный чмок, доспехи на бедре странника моментально залило бардовым. Недолго думая, эльфийка рванула край плаща и туго обмотала получившейся лентой рану.
Сама умудрилась отделаться несколькими ушибами, на которые не обратила внимания, потому что с болью у эльфов особый разговор.
В темноте послышался недовольный стон, больше похожий на рык. Через мгновение из куста ежевики на четвереньках выполз взъерошенный ворг. Шерсть дыбом, оскаленная рожа в царапинах. Лацерна сбилась на одну сторону и висит бесформенным жгутом. Рукав разорван, из пореза на плече сочится густая струйка.
Простояв несколько секунд с опущенной головой, ворг отряхнулся на собачий манер. В стороны полетели мелкие камешки, какие-то веточки и сосновые иголки. Каонэль брезгливо прикрылась плащом, загораживая Варду.
– Какая ты неожиданно заботливая, – проговорил рыжий, пытаясь подняться.
Эльфийка резким движением толкнула его обратно и проговорила насупившись:
– Станешь тут заботливой. Сиди. У тебя дыра в ноге.
Тем временем, ворг завершил отряхиваться и поднялся. Он глянул на испорченный рукав и скривился.
– Всегда не любил рубахи, – сказал полузверь, качая головой. – Бестолковая одежда. И так приходится вечно за штанами гоняться, так еще и эта тряпка.
Он вывернул локоть и глянул на порезанное плечо. Нос ворга шевельнулся, словно по запаху может определить тяжесть раны, кто нанес и что с ней надо делать. Затем лизнул длинным языком и деловито щелкнул зубами.
– А… ерунда. Затянется как на собаке. Или волке. Или медведе.
Закончив с собой, ворг обратил внимание на эльфов, которые недобро косятся на полузверя. У одной желтые глаза светятся в темноте и делают похожей на сову или кошку. У другого, хоть и не светятся, но во взгляде металл. Рыжий ранен, но не беззащитен.
Серая склонилась над ним, как орлица над орленком, и бросает однозначные взгляды на ворга.
– Не знаю, что это было, – произнесла Каонэль, повернувшись к страннику, – но тебе придется отдыхать, пока рана не затянется. Была бы у меня уртикания, это трава такая, мигом бы все залечили. Но ее нет, так что придется ждать.
Ворг с иронией посмотрел на эльфов и отошел подальше, чтоб не провоцировать новый конфликт. В общем-то, к остроухим он относился ровно, учитывая, что это – первые эльфы, которых случилось увидеть. Полузверь слышал, что они высокомерные, чопорные и благородные. Только эти совсем не тянут ни на чопорных, ни, тем более, на благородных. Высокомерные – возможно, но таких тоже не встречал, и сравнивать не с чем.
Когда Лотер собрался скрыться за деревьями, повеял легкий ветерок. Точно такой же, какой предвещал бурю. Ворг оглянулся на эльфов, те притихли и с тревогой смотрят в небо.
Ветерок подул еще раз из середины поляны. Раздался тихий звон, словно десяток ледяных частиц сталкиваются между собой, создавая странную музыку. Ворг попятился и остановился лишь когда уперся спиной в дерево, чудом выстоявшее перед натиском ветра.
Звук нарастал, до тех пор, пока не превратился в грохот, и неожиданно замолк. В этот же момент в середине поляны закружился вихрь, раскидывая в стороны снежные крупинки. Затем резко рванулся вверх, оставив внизу высокого старика с длинной седеющей бородой.
На старике широкая коричневая мантия с капюшоном, в левой руке посох со сверкающей верхушкой. Лицо вроде с морщинами, но такими не значительными, что скорее борода добавляет возраст.
Из под бровей смотрят белесые глаза, которые, по определению, должны быть слепыми. Через несколько секунд они почернели, суровый взгляд остановился на путниках.
– Ты еще кто такой? – спросил Лотер, принимая боевую стойку.
Старик посмотрел на него так, словно малое дитя угрожает погремушкой. Затем перевел взгляд на эльфов. Те неподвижно сидят и напряженно смотрят на незнакомца. В темноте белый набалдашник посоха превращает тени фигур в нечто жуткое и вытянутое. Нос Варды кажется заостренными, под глазами нарисовались темные круги. Но взгляд решительный. В случае опасности замотанная нога его не остановит.
Взгляд Каонэль несколько секунд оставался прикован к старику. Желтые глаза светятся, словно адуляры солнечных эльфов. Губы сомкнуты, ладонь застыла на полпути к антрацитовому клинку.
Неожиданно она вскочила и с рычанием кинулась к старику.
– Ты! – прокричала она, перепрыгивая земляную кучу. – Я узнала! Узнала тебя, обманщик!
Старик, не глядя, поднял посох. Эльфийка, стукнувшись лбом о невидимую стену, упала на пятую точку. Взревев от обиды, она поджала ноги, чтобы вскочить с места, но старик вскинул ладонь и проговорил таким тоном, что она застыла:
– Не так быстро.
Варда бросил непонимающий взгляд на серую, и снова попытался встать. Если боль и доставляла ему неудобства, то об этом никто не узнал. Однако незнакомец повелительно глянул на него и буквально пригвоздил к дереву. Была ли это магия или сами глаза оказали такой эффект – никто не понял. Но странник остался неподвижно сидеть и хмурить брови.
– Ты его знаешь? – спросил он, умудрившись сесть повыше, чтобы шершавая кора не давила шею.
Каонэль потерла ушибленный лоб и вытянула из-под себя край плаща, который при падении неудачно лег и надвил застежкой в шею.
Она нервно дернула ушами и проговорила гневно:
– Знаю? Да из-за этого проходимца мы три дня ломились сквозь троллей и утопленниц. Гнусный лгун! Если не хотел, мог бы и не говорить ничего. Зачем надо было врать про Талисман? Еще и на моей беде сыграл.
На последнем слове голос эльфийки дрогнул. Она зашипела, злясь на себя за неуместный прилив чувств, и отвернулась, уткнувшись губами в плечо.
Старик выслушал ее тираду с холодным выражением. Темнота за его спиной словно уплотнилась, превратившись в огромное бесформенное существо, готовое в любой момент напасть. Лишь свет кристаллического набалдашника посоха рассеивает мрак, играя тенями на лице незнакомца.
В глубине деревьев громко ухнул филин, напуганный снежной кутерьмой в обычно теплом лесу. Затем послышалось стрекотание ночных козявок, из травы повысовывались светлячки. Радуясь неожиданному освобождению, они, один за другим, стали подниматься вверх, мерцая зелеными брюшками. Лес постепенно пришел в себя после внезапной бури и вернулся к привычной ночной жизни.
– Успокоилась? – проговорил старик, строго глянув на эльфийку.
Она промолчала, вытерев нос локтем, и откинула назад растрепанные локоны. Серебристые пряди сверкнули в свете камня, в желтых глазах отразился набалдашник.
– Прекрасно, – сказал незнакомец, по-стариковски оперевшись на посох. – Ты зря панику навела.
Каонэль метнула на него очередной яростный взгляд.
– Зря? – прошипела она. – Зря?! Твоя побрякушка не работает.
Губы стрика скривились в ироничной улыбке, которая видна даже сквозь густую бороду. Легкий ветерок колышет ее в разные стороны, делая похожей на живое существо. Он сделал короткий шаг в сторону желтоглазой, но близко подходить не стал.
– Ты не права, – произнес стрик, – Талисман работает. Он обладает силой, способной двигать горы, осушать моря и вообще исполнять все, что душе угодно. Дело в том, что у вас лишь осколки. Думал, сразу поймете.
Серая раздраженно скривилась и посмотрела на Варду. Лицо рыжего побледнело, еще не много и станет похож на солнечного эльфа. У тех всегда кожа, как первый снег.
Странник приподнял повязку и задумчиво уставился на рану. По выражению лица ясно – то, что видит, ему совсем не нравится. Каонэль вытянула уши и тревожно нахмурилась. Тот, заметив пристальное внимание, сделал безразличный вид и уставился на незнакомца.
– Видишь, что случилось? – бросила зло желтоглазая, снова обернувшись к старику. – Все из-за бесполезного осколка.
Лотер, все это время стоял, прижавшись спиной к дереву, и внимательно разглядывал незнакомца. Ему не приходилось с ним встречаться, иначе бы точно запомнил. От старика веет неведомой мощью и древностью.
Когда серая заговорила об осколке, ворг оживился, жадно глотая каждое слово.
– Вообще-то не совсем так, – сказал полузверь, и все взгляды приковались к нему. – Силы моего, как говорит старик, осколка, хватило, чтобы вытащить их мира духов. А это, скажу я вам, очень не простое дело.
Старик одобрительно посмотрел на полузверя, от чего тот даже выпрямился. Воргов редко хвалят, и даже маленькая доля благодарности доставляет удовольствие. Через секунду шерсть на загривке зашевелилась. Так всегда бывало, когда кто-то таращился полузверю в спину.
Он обернулся и увидел, как странник с изумлением на него смотрит. Словно не может поверить, чтобы ворг смог извлечь из осколка крупицы магии.
Эльф несколько мгновений изучал его, пытаясь понять, что же еще упустил при первой встрече, затем повернулся к старику.
– Кто ты такой? – спросил Варда чуть охрипшим от слабости голосом.
Серая иронично хмыкнула. Незнакомец вытащил из потайного кармана небольшой зеленый камешек и глянул в него. Черные глаза странно блеснули, в зрачках закрутились маленькие водовороты. Он зашевелил губами, неразборчиво шепча, и на секунду стал похож на выжившего из ума старикашку. Но через мгновение лицо вновь приобрело прежние черты, зленный камешек скрылся в кармане.
– Нужно еще несколько минут, – сказал он многозначительно и повернулся к Варде. – Да будет тебе известно, странник, бывший лесной эльф, защитник Сильвирела, я – чародей. Называют меня по-разному. Бэйларон, Глумдар, Друборин, Малеф. Есть еще множество других имен, которые сейчас не вспомню. Выбирай любое, но мне по душе просто – чародей.
Каонэль раздраженно фыркнула, и наконец, встала, расправляя плащ. Трава, где она сидела, лишь немного примялась и уже стремится вернуться в прежнее положение.
Из-под поваленной ветром молодой сосны высунулась любопытная мордочка хорька и уставилась на серую. Черный носик задергался в стороны, зверек высунул лапку из укрытия и сделал робкий шаг. Взгляд эльфийки потеплел при виде пушистого комочка. Она, было, дернулась к нему, но тут же остановилась, вспомнив, что сейчас совсем не до зверей. Хорька это не остановило. Он вылез наружу и в три прыжка оказался под ногами Каонэль.
Желтоглазая сделала вид, что не заметила и остановила испытующий взгляд на чародее. Тот с легким любопытством наблюдал за зверьком. Когда хорек ткнулся носом в кожаный сапог эльфийки, старец, загадочно улыбнулся и проговорил:
– Не хуже лесного эльфы со зверьем ладишь.
– Зато с людьми не очень, – напомнила Каонэль и глянула на Варду, который стал еще бледнее.
Чародей проследил за ее взглядом. Хорек вздыбил шерсть и тихо зашипел, словно чародей самый страшный враг в лесу. Маленькие глазки решительно блеснули в темноте и взгляд застыл на посохе.
– Смотри-ка, – усмехнулся чародей, – защитника нашла. Один покалечился, так мигом другим заменила. Этот хоть и молчит, но отчаянный.
– Лучше хорьки, чем человеческие обманщики, – бросила эльфийка, подойдя к рыжему.
Она присела рядом и проверила повязку, стараясь не выпускать из виду чародея, который доверия вызывает все меньше. Хорек подбежал следом и воинственно уселся в ногах странника, который даже если и был против – сил на недовольство не осталось. Щеки белые, под глазами круги. Терпение боли и невозмутимый вид отнимают много энергии, но опозориться еще и в присутствии ворга и чародея куда хуже.
Ворг возле дерева стоит смирно, словно выжидает чего-то. К старику настроен дружелюбней, чем к эльфам, особенно после того, как тот его похвалил. Ладонь спрятана во внутреннем крае лацерны и что-то перебирает пальцами. Периодически высовывает слишком сильно и в темноте мелькает блестящая грань осколка.
Несколько минут чародей наблюдал, как эльфийка отрывает куски от плаща и накладывает новые повязки. Затем бросил короткий взгляд на Лотера и повернул голову к стене деревьев, за которыми тянется неизвестный лес.
– С человеческими тебе придется смириться, – сказал он.
Она развернулась, готовая бросить что-нибудь резкое и не достойное эльфийки, но там, куда смотрел чародей, захрустело. Густая листва разошлась, будто занавес, и на поляну медленно выехал всадник на лохматой северной лошадке.
Все схватились за оружие.
– Прибыл когда я и рассчитывал, – с удовольствием сказал старик.
Человек лежит на конской шее, руки свесились по обе стороны, покачиваются в такт лошадиным шагам. Серые волосы закрывают лицо. Из спины торчит древко стрелы, оперенное по-эльфийски.
– Убит, – сказала эльфийка. Голос ее быстро налился радостью. – И убит адамантиновой стрелой. Значит, поблизости эльфы! С этим я готова смириться, чародей!
Тот усмехнулся.
Следом за первой, на поляну ступила вторая лошадь, навьюченная клетками с голубями. Птицы топорщат перья и вздрагивают при каждом толчке.
– Теонард! Не стреляй, – сказал чародей. – Здесь тебя не обидят.
Все посмотрели на него.
– Это он так спит, – пояснил старик. – А стрелу подмышкой держит. Чтобы не будили. Или чтобы не убили по-настоящему, пока спит. Хитрый стал!
– Раньше я верил тебе больше, – сказал убитый поднимаясь. В одной руке он держал арбалет, второй накладывал ту самую эльфийскую стрелу.
– Засада! – закричала эльфийка, – нас провели!
Через миг все, кто был на поляне, изготовились к бою. Кроме чародея.
– Никто здесь не сможет убить другого, пока я против, – сказал он.
– Слишком много пустых обещаний, старик, – ответила сквозь зубки эльфийка.
– Не получится, – покачал головой чародей. – Придется договариваться.
– Тогда ладно, – сказал человек, первым убирая арбалет.
– Он всегда быстро соображал, – сообщил чародей.
Эльфийка бешенными глазами уставилась на чужака. За пределами таверны запретов на убийства нет, а от людей хорошего ждать не стоит. Дело не в обещаниях старика, просто человек понял, что со всеми не справится, вот и делает вид, что первый готов к миру! Насквозь лживый, как и все люди, везде пытается ухватить какую-то выгоду. Пальцы Варды играют на рукояти меча, но серая остановила, сказав взглядом, что лучше поберечь силы.
Ворг незаметно распустил мышцы, вид бесстрастный, будто ничего и не случилось. На своем веку людей повидал не мало, и вообще его часто с ними путают. Это хоть и обидно, но порой упрощает жизнь, особенно если дело касается дочек сыроваров.
Человек оглядел собравшихся. Взгляд серых глаз мутный, усталый, долгая дорога въелась плотной коркой в лицо, в длинные волосы, в изношенный плащ. Когда смотрел на эльфийку, дернулся, будто хотел потянуться за арбалетом.
– Не знаю, кто вы все, – сказал он хриплым голосом. – И не хочу знать. Я с вами не ссорился, и вам никак не мешаю. Просто хочу поговорить с колдуном, а когда мы с ним договоримся, я сразу уеду. У вас свои дела, у меня свои, я в ваши не полезу.
Белые зубы старика блеснули в очередной усмешке.
– Помоги мне, я заслужил! – сказал ему человек. – До знакомства с тобой я думал, что потерял все. Любовь, кров, богатство. Я был должен всем в округе! А сейчас… сейчас я должен еще больше. Не только золото, а чужие жизни, и свою совесть! Ты должен мне помочь. Ты обещал мне. Я все сделал! Клянусь, мои долги настолько огромны, что я не умру, пока не отдам их! Нет такой силы в мире, что смогла бы списать их так просто. Я даже собственную жизнь отдал в долг, ты понял? Заставь Талисман работать, или я убью тебя, и никакая магия…
– Знакомьтесь, – сказал чародей. – Теонард. Хозяин еще одного осколка. Как всегда многословен…
