bannerbannerbanner
Стальная Крыса отправляется в ад

Гарри Гаррисон
Стальная Крыса отправляется в ад

Полная версия

Какой же я идиот. Стоял там как столб, позабыв об опасности. Загипнотизированный голосом учителя, я не слышал приближавшихся ко мне шагов и не видел человека, который подошел ко мне вплотную.

Глава 13

В таких случаях надо сначала действовать, а потом уже думать. Поэтому я бросился на него, пытаясь сдавить руками его горло. Он даже не пошевелился, а только тихо произнес:

– Добро пожаловать в школу Юрусарата, Джеймс ди Гриз. Я надеялся, что ты найдешь сюда дорогу…

Он замолчал, когда мои пальцы сдавили его горло. Он не сопротивлялся, на его лице не отражалось никаких эмоций. Он спокойно смотрел мне в глаза. У него была дряблая, морщинистая кожа, и я внезапно понял, что он очень-очень стар.

Хотя я прошел специальную подготовку и способен убить, защищая свою жизнь, я не могу душить стариков, которые не оказывают сопротивления. Мои пальцы разжались сами собой. Я выдержал его взгляд и сказал своим самым грозным голосом:

– Стоит тебе только позвать на помощь – и ты покойник!

– Я не собираюсь этого делать. Меня зовут Ханасу, и я ждал встречи с тобой, как только ты совершил побег. Я сделал все возможное, чтобы ты пришел сюда.

– Может, ты объяснишь, что все это значит?

Я опустил руки, но был готов к любым неожиданностям.

– Разумеется. Как только я услышал сообщение о твоем побеге, я сразу же попытался поставить себя на твое место. Если ты пойдешь на юг или на восток, ты окажешься в городе, где тебя сразу же поймают. Если ты пойдешь в обратную сторону – на запад, – ты выйдешь к этой школе. Ну а если ты направишься на север, то сразу же окажешься возле моря и все равно повернешь на запад. Основываясь на этой теории, я изменил расписание занятий и сказал, что сегодня всем ученикам нужна физическая подготовка. Они, конечно, обозлились на меня, потому что теперь им придется наверстывать пропущенные часы в вечернее время. Но все же они прошли несколько километров на лыжах. Не случайно их маршрут пролегал следующим образом: сначала на юг, потом на запад, а затем обратно по берегу океана. Я решил, что, увидев лыжников, ты последуешь за ними. Ты ведь так поступил?

Мне не было смысла лгать.

– Да. А что теперь ты собираешься делать?

– Делать? Поговорить с тобой, что еще? Никто не видел, как ты вошел в здание?

– Нет.

– Все гораздо лучше, чем я ожидал. Я был уверен, что мне придется кое к кому применить аксионный фидер. Я совсем забыл, что ты очень изобретательный человек. Если пройти до конца по этой наблюдательной галерее, мы окажемся в моем кабинете. Пойдем?

– Зачем? Ты хочешь выдать меня?

– Нет. Я хочу с тобой поговорить.

– Я тебе не верю.

– Это понятно. Тебе нет смысла доверять мне. Но у тебя нет выбора. Уж если ты сразу не убил меня, вряд ли ты это сделаешь сейчас. Следуй за мной.

С этими словами Ханасу повернулся и пошел по коридору. Мне ничего не оставалось, как последовать за ним. И держаться рядом. Я не собирался его убивать, но если бы он только попытался поднять тревогу, я бы быстро его успокоил.

Галерея извивалась, и мы проходили мимо многих классных комнат, но, к сожалению, я не мог остановиться и посмотреть, чем занимаются ученики. Я шел за спиной Ханасу. Вот он поднялся по ступенькам и взялся за ручку двери. Я схватил его за плечо.

– Что здесь? – спросил я.

– Мой кабинет. Я уже говорил…

– Здесь кто-нибудь есть?

– Навряд ли. Никто не имеет права заходить сюда без моего разрешения. Но я посмотрю…

– Лучше это сделаю я.

Я так и сделал. Ханасу оказался прав.

Я чувствовал себя как ящерица, одним глазом держа его в поле зрения, а другим осматривая комнату. Узкое темное окно, полки с книгами, большой стол, шкаф с картотекой, несколько стульев. Я указал ему на стул, стоявший подальше от стола – в столе могли быть скрыты кнопки сигнализации. Он покорно уселся и сложил руки на груди. А я еще немного порыскал по кабинету. На столе стоял кувшин с водой и стакан. Я внезапно почувствовал, как мне хочется пить. Я налил себе полный стакан воды и опустошил его одним духом. Затем я упал на стул и закинул ноги на стол.

– Ты действительно хочешь мне помочь? – скептическим тоном спросил я.

– Да.

– Для начала ты можешь показать, как снять эту штуку с шеи?

– Конечно. Ключ в правом ящике стола. Замочная скважина рядом с проводом.

Немного повозившись, я наконец расстегнул ошейник и швырнул его в угол.

– Прекрасно. – Я повертел головой. – Хороший кабинет. Ты заведуешь этой школой?

– Да. Я здесь наставник. Меня сослали сюда в наказание. Они не осмелились убить меня.

– Не имею ни малейшего понятия, о чем ты говоришь. Может, ты объяснишь, в чем дело?

– Разумеется. Планетой правит Комитет десяти. Многие годы я состоял в этом Комитете. Я хороший организатор. Именно я спланировал всю операцию по захвату Клианды. Когда операция провалилась из-за твоего вмешательства, я вернулся и стал первым в Комитете. Именно тогда я попытался изменить наши программы, и меня за это наказали. С тех пор я руковожу этой школой. Я не могу уйти отсюда и не могу изменить ни единого слова в программе обучения. Это надежная тюрьма.

Все это становилось весьма интересным.

– А какие изменения ты хотел внести?

– Радикальные. Я стал сомневаться в правильности наших целей. Я имел дело с другими культурами – прогнившими, как утверждали наши теоретики, – и у меня возникло много вопросов касательно нашей. Но как только я решил претворить свои идеи в жизнь, меня лишили власти и сослали сюда. На Кеккончихи не должны появляться никакие новые идеи…

Дверь открылась, и ученик втолкнул тележку на колесиках.

– Я привез ваш ужин, наставник, – сказал он, а затем увидел меня. На его лице не отразилось никаких эмоций. – Это сбежавший пленник.

Только усталость удержала меня на месте. Мне пришлось немало пережить за день, и мозг, как и тело, уже не реагировал с присущей ему быстротой. Как мне поступить с этим учеником?

– Ты прав, Нору, – сказал Ханасу. – Заходи. Ты проследишь за пленником, а я пойду позову на помощь.

Когда я услышал эти слова, я подскочил как ужаленный, готовый прикончить их обоих. Но Ханасу не вышел из комнаты. Вместо этого он зашел Нору за спину и бесшумно закрыл дверь. Затем он взял с полки черную металлическую коробочку и коснулся ею затылка ученика. Мальчик застыл с широко раскрытыми глазами.

– Опасность миновала, – сказал Ханасу. – Я сотру в его памяти воспоминания о последних минутах. Вот и все.

К горлу у меня подкатил комок. Я почувствовал отвращение и страх. Да-да, именно страх.

– Что это за штука?

– Аксионный фидер. Ты не раз его видел, но, конечно, ничего не помнишь. Этот прибор может стирать воспоминания и заменять их другими. А теперь выйди на минутку в коридор, чтобы ученик мог спокойно уйти.

Был ли у меня выбор? Я не знал. Возможно, усталость взяла верх. Я не стал спорить. Я просто подчинился. Хотя и не полностью закрыл дверь, чтобы иметь возможность наблюдать за происходящим в комнате. Ханасу что-то покрутил в аксионном фидере и снова приложил его к затылку мальчика. Ничего не произошло. Затем Ханасу открыл дверь и сел на свое место. Через несколько секунд мальчик зашевелился и принялся двигать тележку в комнату.

– Я привез ваш ужин, наставник, – сказал он.

– Оставь его здесь и больше сегодня не приходи. Я не хочу, чтобы меня беспокоили.

– Слушаюсь, наставник.

Ученик вышел, и я вернулся в комнату.

– Это приспособление… то самое, которое применяли ко мне? – спросил я.

– Да.

– Это самая ужасная и жестокая вещь во всей Галактике.

– Это всего лишь машина, – ровным голосом ответил Ханасу, кладя аксионный фидер обратно на полку. – Я не хочу есть, а ты, должно быть, голоден после стольких испытаний. Угощайся.

Действительно, я и думать забыл о голоде, но, когда Ханасу напомнил мне о еде, я почувствовал, что могу съесть целого быка. В сыром виде. Я снял крышку с тарелки, и от вида пищи у меня потекли слюнки. Это была все та же безвкусная рыба, которой меня кормили на звездолете, но теперь она показалась мне изысканным деликатесом. Я засовывал себе в рот огромные куски, жевал и слушал Ханасу.

– Я пытаюсь понять, по какой причине ты считаешь эту машину жестокой вещью. Может, ты имел в виду цель, для которой она используется? – (Я кивнул с набитым ртом.) – Тогда причина мне понятна. Это моя беда. Я слишком умен, иначе бы я не был первым учеником в школе, а затем – первым в Комитете. За годы, проведенные в ссылке, я пришел к мысли, что большинство людей на этой планете глупы и лишены воображения. Ум и воображение являются препятствием для выживания в таком суровом мире, как наш. В результате селективного отбора мы уничтожили эти качества. Это означает, что я – исключение, мутант. Эти различия не проявлялись во мне в годы юности. Я верил во все то, чему меня учили, и получал только отличные оценки. Я раньше не задавал вопросов, потому что их здесь никто не задает. Самое главное – это послушание. Теперь меня терзают сомнения. Мы не высшая раса, мы просто не похожи на других. То, что мы хотели подчинить или уничтожить других, было нашей ошибкой. Наши контакты с чужаками в войне против собственного рода – величайшее преступление.

– Ты прав, – сказал я, с сожалением проглотив последний кусок. – Я бы не отказался еще от одной порции.

Но Ханасу, похоже, меня не слышал. Он продолжал:

– Когда я все это понял, я попытался изменить наши цели. Но это оказалось невозможным. Хотя я и руковожу этой школой, я не могу изменить ни единого слова в учебных программах.

– Я могу все изменить, – сказал я.

– Конечно, – согласился он, повернувшись ко мне.

Его лицо дрогнуло, и уголки губ слегка приподнялись. Он слабо улыбался, но все же это была улыбка.

– А как ты думаешь, почему я хотел, чтобы ты пришел сюда? Ты можешь сделать то, о чем я давно мечтаю. Спасти людей этой холодной планеты от самих себя.

 

– Достаточно одного сообщения. Стоит только передать данные о местонахождении этой планеты.

– А затем появятся… солдаты вашей Лиги и нас уничтожат. Трагедия неизбежна.

– Ничего подобного. Ни один волосок не упадет с ваших голов.

– Это издевательство, и оно мне не нравится. Перестань смеяться надо мной. – Мне даже показалось, что в его голосе прозвучало раздражение.

– Это правда. Ты просто не знаешь законов цивилизованного мира. Признаюсь, многие действительно предпочли бы стереть вашу планету в порошок, если бы узнали, где она находится. Но об этом будут знать только представители Лиги. Лига станет следить, чтобы ваши люди больше не делали гадостей. И предложит вам, как это делается в подобных случаях, помощь и сотрудничество.

Ханасу удивился:

– Не понимаю. Они должны убить нас…

– Достаточно убийств. У вас в голове только одно – жить или умереть. Убить или быть убитым. Эта философия принадлежит темному этапу развития человечества, который, я надеюсь, остался далеко в прошлом. Возможно, у нас не самая лучшая система правления с точки зрения этики, но мы, по крайней мере, запрещаем применять насилие в качестве меры воздействия. Как ты думаешь, почему ваши друзья-чужаки добились таких успехов? У нас уже нет армий и флотов, предназначенных для ведения войн. Да и войн у нас давным-давно не было. Пока не появились серые люди и не постарались перевести стрелки часов на двадцать тысяч лет назад. Государство не должно возводить убийство в ранг государственной политики. Никогда.

– Такой закон необходим. Тот, кто убил, заслуживает смерти.

– Чепуха. Это не вернет мертвого к жизни. А общество, прибегающее к убийству, само становится убийцей. А сейчас у тебя вообще отвиснет челюсть. Высшая мера наказания не останавливает рост преступности – это доказанный факт. Насилие порождает насилие, убийство порождает убийство.

Ханасу мерил шагами комнату, пытаясь уяснить эти чуждые для него принципы. Тем временем я облизал тарелку и ложку. Вздохнув, Ханасу снова уселся на стул.

– То, что ты мне рассказал, не укладывается в моем сознании. Я должен все как следует обдумать, но не это сейчас важно. Самое главное – это то, что я уже принял решение. Оно созрело после долгих лет раздумий. Агрессии Кеккончихи надо положить конец. Слишком много крови. Я считал, что по законам логики вы убьете всех нас за эти преступления. Но ты сказал, что этого не произойдет, и я верю тебе. Но это не так важно. Надо отправить послание вашей Лиге.

– Как?

– Это ты должен ответить на этот вопрос. Будь у меня такая возможность, разве я сам не связался бы с Лигой?

– Да, конечно. – Теперь наступила моя очередь ходить по комнате. – Конечно, почтовая связь с другими планетами отсутствует. Пси-операторов тоже нет. Или есть? Не важно. Они все равно не передадут это сообщение. Радио?

– Ближайшая база Лиги находится на расстоянии четырехсот тридцати световых лет.

– М-да, мы не можем столько ждать. Мне придется каким-то образом проникнуть на один из звездолетов, когда они будут стартовать.

– Это практически невозможно.

– Не сомневаюсь. Так что же ты предлагаешь? Знаю-знаю, ты только что сам задал мне подобный вопрос. Должен же быть какой-то выход. Может, он приснится мне. Есть здесь безопасное место, где…

Резкая трель прервала меня на полуслове. Я широко раскрыл глаза.

– Это коммуникатор. Меня вызывают по дальней связи. Отойди к стене, чтобы не попасть в поле зрения.

Он сел за стол и щелкнул переключателем.

– Ханасу, – произнес он бесцветным голосом.

– Отряд прибудет к вам через несколько минут. Все выходы из школы будут перекрыты. Следы беглеца ведут к вам, и, возможно, он прячется в вашей школе. В ближайшее время к вам отправится транспорт с шестью отрядами на борту. Школу обыщут, и беглец будет пойман.

Глава 14

– Какие у вас имеются доказательства, что он в школе? – спросил Ханасу.

– Следы на снегу, ведущие в вашем направлении. Или он прячется в вашей школе, или он погиб.

– Ученики помогут вам обыскать школу. Они хорошо знают, где можно спрятаться в школьных зданиях.

– Дайте соответствующий приказ.

Выключив коммуникатор, Ханасу холодно посмотрел на меня:

– Итак, наш план провалился. Поймав тебя, они применят аксионный фидер и узнают о моем участии в заговоре. Согласен ли ты совершить самоубийство, чтобы защитить меня?

Все это он высказал мне с непроницаемым лицом. Тем же бесцветным тоном. Хотя в комнате было холодно, я почувствовал, как на лбу у меня выступила испарина.

– Не так быстро. Еще не все потеряно. Давай оставим самоубийство в качестве последнего средства. Я могу где-нибудь спрятаться?

– Нет. Они все обыщут.

– А здесь? В твоем кабинете. Скажешь им, что меня здесь нет.

– Ты не знаешь наших людей. Что бы я или кто другой ни сказал, они обыщут все помещения согласно полученному приказу. Мы очень старательные.

– Но у вас отсутствует воображение. Я перехитрю их.

В тот момент у меня самого было туго с воображением. Только адреналин, выброшенный в кровь предложением о самоубийстве, заставил шевелиться мои извилины. В отчаянии я посмотрел по сторонам.

– Окно! Я вылезу через него и спрячусь…

– Оно никогда не открывается. Закрыто намертво.

– Никогда не открывается? Даже летом?

– Сейчас лето.

– Я боялся, что ты это скажешь. Не все еще потеряно. – В моем голосе звучала безысходность, потому что у меня было предчувствие, что все потеряно. – Если нельзя спрятаться внутри, я спрячусь снаружи. Должен существовать какой-то выход на крышу. Чтобы сделать там ремонт. Или закрепить черепицу.

– Там нет черепицы.

Я с трудом удержался, чтобы не вырвать у себя клок волос.

– Не надо понимать меня буквально. Ведь можно как-то попасть на крышу изнутри?

– Можно.

Я еле сдержался, чтобы не схватить его за горло и не вытряхнуть из него необходимые мне сведения.

– У тебя есть планы? Планы-схемы школьных зданий?

– Да. Они в шкафу.

– Тогда достань их. Побыстрее, если можно.

Сколько времени осталось до прибытия поисковых отрядов? Я защелкал пальцами, погрыз ногти и, когда Ханасу достал планы, вырвал их у него из рук. Я быстро переворачивал листы, не обращая внимания на его оптимистические замечания.

– Мы зря теряем время. Выхода нет. Я не хочу, чтобы меня пытали при помощи аксионного фидера. Если ты не желаешь покончить жизнь самоубийством, тогда я сам…

– Хватит ныть! – рявкнул я.

Мне это уже начинало действовать на нервы. Я ткнул пальцем в схему:

– Вот это. Что это за обозначение?

Ханасу взял листок, направил на него свет и прищурился. Мое сердце застучало в два раза быстрее.

– Да, я вижу, – наконец произнес он. – Это дверь.

Я хлопнул его по плечу:

– Мы спасены! Если ты сделаешь все, что я прикажу. Первое: распорядись, чтобы все собрались вместе. Я имею в виду не только учеников, но и учителей, поваров, садовников, специалистов по пыткам. Всех.

– У нас нет садовников.

– Какая разница! – Мой голос сорвался, и я с трудом взял себя в руки. – Самое главное, чтобы они собрались все вместе. Сейчас! Скажи им, что они должны участвовать в поисках. Остальное я объясню тебе потом.

Он беспрекословно выполнил мой приказ. Да здравствует железная дисциплина Кеккончихи! К тому времени, когда он объявил общий сбор, я уже знал, что делать дальше.

– Я не могу выйти отсюда незамеченным, поэтому тебе придется самому принести из лаборатории все, что мне нужно. А мне нужен гвоздемет – проверь, чтобы в нем было не менее десяти гвоздей или шурупов, – пятьдесят метров веревки, выдерживающей груз до пятисот килограммов, фонарик с батарейками и машинное масло. Где мне подождать, пока ты все это принесешь?

– Здесь. В коридоре полно людей. К тому времени, когда я вернусь, все уже соберутся в конференц-зале.

– Замечательно.

– Я не знаю, что ты собираешься делать, но я тебе помогу. Когда тебя поймают, у меня будет время покончить с собой.

– Мне нравится, что ты, Ханасу, всегда смотришь в будущее с оптимизмом. А теперь за дело!

Он ушел, а я принялся мерить шагами ковер, пытаясь найти хоть один необгрызенный ноготь. Зажужжал коммуникатор, и я быстро отпрыгнул в сторону. Ханасу отсутствовал четыре минуты, а мне показалось, что прошло четыре дня.

– Тебе звонят, – сообщил я, забирая у него вещи.

Пока он направлялся к коммуникатору, я рассовал все по карманам.

– Поисковые отряды прибыли. Все собрались в конференц-зале, – сообщил Ханасу.

– Хорошие новости. Спускайся вниз и организуй их. Скажи, чтобы они тщательно обыскали все здания снизу доверху. Мне необходимо как можно больше времени, ведь я не знаю, что ждет меня впереди.

– Ты собираешься вылезти на крышу?

– Пока еще сам не знаю. Пошевеливайся.

– Конечно, ты прав.

Он пошел к двери, открыл ее и обернулся:

– Удачи. Ведь так принято говорить в подобных случаях?

– Да. Спасибо. Я тоже желаю тебе удачи. Я постараюсь, чтобы нам не пришлось прибегать к пакту о взаимном самоубийстве.

Я вышел вслед за ним. Ханасу стал неторопливо спускаться по ступенькам, а я рванул по лестнице вверх, сжимая в кулаке схему здания. Восхождение согрело меня, но, добравшись до последнего этажа, я запыхался. Сегодня у меня был нелегкий день. В конце коридора виднелась дверь. Разумеется, она была заперта.

– Джим ди Гриз смеется над такими замками, – сказал я, засунув ноготь большого пальца в замочную скважину огромного замка.

Дверь со страшным скрипом распахнулась, я заскочил вовнутрь и захлопнул ее за собой. Я поискал выключатель, но так и не нашел его. Было холодно и пахло сыростью. Я включил фонарик, который взял с собой, и огляделся. Вокруг меня громоздились ящики и груды пожелтевших бумаг. Дверь, которую я искал, находилась в дальнем конце комнаты. В добрых четырех метрах от пола. Лестницы не было.

– Все лучше и лучше, – подбодрил себя я и принялся ставить ящики один на другой.

Пришлось немного повозиться. Ведь я не мог таскать ящики по полу, чтобы не оставлять следов. Приходилось носить их на себе. Когда я закончил это занятие, мне уже не было холодно. Я даже вспотел, когда вспомнил про поисковые группы. Интересно, где они сейчас? Я принялся быстро карабкаться по ящикам.

Это была не дверь, а крышка люка размером в квадратный метр, расположенного почти у верхушки крыши. Когда я толкнул ее, она заскрипела, и на меня посыпалась ржавчина. Ничего другого я и не ожидал. Я тщательно смазал петли машинным маслом, чтобы не скрипели, а затем тщательно вытер всю ржавчину. Теперь это была обычная крышка люка со смазанными петлями. Оставалось только надеяться, что тот, в чьи обязанности входит следить за такими люками, не окажется в составе поисковой группы. Ничего не поделаешь, придется пойти на этот риск. Когда я толкнул крышку люка, она легко открылась, и в лицо мне ударил ледяной ветер. Я высунул голову в холодную темноту. При тусклом свете звезд я увидел, что на крыше мне спрятаться негде.

«Решишь эту проблему в свое время, – сказал я сам себе с неискренним энтузиазмом. – Делай все по порядку. Раз до сих пор тебе удавалось их перехитрить, то в конце концов ты победишь».

Пытаясь таким образом поднять свой моральный дух, я вколачивал здоровенный гвоздь в замерзшую крышу. Затем я привязал к нему конец веревки. Веревка была достаточно толстой. По ней не будут скользить руки. Именно поэтому я и взял ее с собой.

Теперь мне осталось только перетащить все ящики обратно на свои места, стараясь не думать, что поисковые группы приближаются с каждой секундой. Я уже был почти там, хотя до сих пор не знал, где находится это «там». Мне хотелось лишь одного – залезть на крышу и закрыть за собой крышку люка. Но вместо этого я внимательно осмотрел весь пол при свете фонарика. И обнаружил чудесный отпечаток своей ноги на пыльной поверхности одного из ящиков. Я перевернул ящик стороной с отпечатком вниз. Только теперь, убедившись, что никаких следов больше не осталось, я направился к веревке. Прежде чем ухватиться за нее, я проверил свое снаряжение и выключил фонарик.

И тут, в полнейшей темноте, я услышал, как в замке поворачивается ключ.

Не знаю, существует ли такое спортивное состязание, как карабкание по четырехметровой веревке на время. Но если есть, то я установил новый мировой рекорд. Не переводя дыхания, я лез вверх, подгоняемый страхом. Еще мгновение назад я стоял на полу, а через секунду уже коснулся рукой крышки люка, вылез через него и, балансируя на коньке крыши, стал подтягивать веревку. Казалось, она никогда не закончится, и, когда я наконец втянул ее и стал закрывать крышку люка, в комнате зажегся свет.

 

– Ты, Букай, проверь эту сторону, а я – ту, – услышал я приглушенный монотонный голос. – Посмотри за ящиками. В самые большие – где может спрятаться человек – загляни.

С величайшей осторожностью я опустил крышку на место. Что дальше? Ответ напрашивался сам собой. Конечно, они посмотрят везде, где только возможно. Значит, мне надо отыскать невозможное место. Гладкая металлическая крыша не вызвала у меня прилива энтузиазма. Она спускалась в обе стороны под крутым углом. В пяти метрах от меня крыша заканчивалась. Недовольно ворча, я попытался повернуться, чтобы посмотреть в другую сторону. И только тогда я обнаружил, что металлическая крыша была покрыта тонким слоем льда. Нога не удержалась на гладкой поверхности, и я заскользил вниз.

Тщетно я пытался ухватиться за какой-нибудь выступ, их попросту не было. Я продолжал скользить по замерзшей крыше.

Пока не вспомнил о привязанной веревке. Я схватил ее обеими руками. Она скользила между рукавицами. Я сжал ее изо всех сил. Пальцы свело от боли.

Я крепко держался за конец веревки. Ожидая, когда пройдет боль. Чувствуя, как мои ноги болтаются над бездной. Отдышавшись, я стал медленно подтягиваться. Скоро я снова оказался на крыше. Там я вспомнил о поисковой группе и понял, что крышка люка может открыться в любой момент.

Спрятаться на крыше было абсолютно негде. Может, они не увидят меня при таком слабом свете. Надо как можно дальше отползти от люка. Отвязав веревку негнущимися пальцами, растопырив руки и ноги, я пополз вдоль конькового бруса. Я знал, что стоит мне только свалиться вправо или влево – и мне конец.

Конец. Крыша закончилась. Оглянувшись, я увидел ясные очертания люка. Тот, кто высунет из него голову, так же ясно увидит меня.

Один раз веревка меня уже спасла, спасет и на этот раз. Медленно и аккуратно, чтобы удержать равновесие, я вытащил гвоздемет. Я надеялся, что толстая крыша приглушит звук выстрела. Легким нажатием на спусковой крючок я вогнал гвоздь в самый край крыши. Замерзшими пальцами я соорудил нечто, напоминавшее петлю, и набросил ее на гвоздь. Встал на нее ногами и медленно сполз вниз. Теперь я висел в воздухе, стараясь не обращать внимания на то, что гвоздь уже слегка изогнулся.

Громко хлопнула крышка распахнувшегося люка. Я спокойно висел, радостно улыбаясь, что и на этот раз обвел своих преследователей вокруг пальца. До меня донеслись их голоса.

– Видишь что-нибудь, Букай?

– Нет.

– На крыше никого нет?

– Нет. Мне спускаться вниз?

«Отлично, ди Гриз. Куда им тягаться с тобой».

– Нет. Пройди вдоль крыши и осмотри все самым внимательным образом.

Это не люди, а какие-то машины. Ни один здравомыслящий человек не стал бы ходить по скользкой крыше. Ни один здравомыслящий человек никогда бы меня не обнаружил. Но эти тупоголовые болваны выполняли инструкции, и ничто не могло их остановить.

Я слышал, как кто-то ползет в мою сторону. Вдруг он дернул за веревку.

Я посмотрел вверх и увидел бесстрастное лицо серого человека.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28  29  30  31  32  33  34  35  36  37  38  39 
Рейтинг@Mail.ru