Ганс Христиан Андерсен
Суп из колбасной палочки

– Вот какую нам нужно! Она заострена на конце, как раз подходит!

И чем дольше он смотрел на неё, тем больше восхищался.

– Одолжить – одолжу, но чур – назад попрошу! – сказала я.

– Назад, назад! – сказали все в один голос, взялись за палочку, – я её выпустила из лапок – вприпрыжку добежали с нею до освещённого луной местечка и водрузили её там в травке.

Им тоже хотелось устроить свой «майский шест», и моя палочка подошла им как раз; точно по заказу была сделана! Затем, они принялись убирать её. И преобразилась же моя палочка!

Маленькие паучки опутали её золотыми нитями, прозрачным флёром и развевающимися знамёнами; они были так нежны, так воздушны, что колыхались от малейшего дуновения ветерка, и так сверкали при свете луны, что просто глазам было больно! А эльфы ещё взяли разноцветной пыли с крыльев бабочек, посыпали ею эти блестящие ткани, и они вмиг загорелись радужными огнями, словно усыпанные бриллиантами! Я просто не узнавала своей колбасной палочки; другого такого майского шеста, в какой превратилась она, наверно, не нашлось бы в целом свете! Вот тут-то я и увидала настоящее великосветское общество эльфов; все они были без платьев, – изящнее наряда и быть не могло. Меня пригласили полюбоваться на праздник, но издали: я была для них слишком велика ростом.

Ну и пошло у них веселье! Сначала как будто зазвенели тысячи стеклянных колокольчиков, потом мне показалось, что запели лебеди, потом как будто закуковали кукушки, защёлкали дрозды, а под конец стало казаться, что поёт весь лес! Детские голоса, звон колокольчиков и пение птиц – всё сливалось в чудеснейшую мелодию, а инструментом был один майский шест эльфов! Моя колбасная палочка задала целый концерт! Никогда я не думала, чтобы из неё можно было извлечь столько, но всё, видно, зависит от того, в чьи руки попадёт вещь! Я даже растрогалась и заплакала от удовольствия.

Ночь была слишком коротка! Но там в это время года они длиннее не бывают. На заре подул ветерок, зарябил поверхность лесного озера и развеял по воздуху тонкие, воздушные знамёна и флер. Качающихся киосков из паутины, висячих мостов и балюстрад, – или как они там называются – что перекидывались с листка на листок, тоже как не бывало! Шестеро эльфов принесли мне мою колбасную палочку и спросили, нет ли у меня какого-нибудь желания, которое бы они могли исполнить. Я попросила их сказать мне, как готовят суп из колбасной палочки?

– Как мы готовим его? – переспросил самый знатный и засмеялся. – Да ты, ведь, только что видела это! Ты, пожалуй, едва узнала свою колбасную палочку!

– Вы не так поняли меня! – ответила я и рассказала начистоту, зачем пустилась странствовать по белу свету и чего ожидали от моего странствования у нас, на родине. – Какая польза, – добавила я: – нашему царю и всему нашему славному мышиному царству от того, что я видела всё это великолепие? Ведь, не могу же я тряхнуть своею колбасною палочкой и сказать: «Вот вам палочка, а вот и суп!» А это бы годилось хоть на десерт – после очень сытного обеда!

Тогда эльф опустил свой мизинчик в чашечку голубой фиалки и сказал мне:

– Смотри! Я проведу пальцем по твоему дорожному посоху, и, когда ты вернёшься домой, во дворец мышиного царя, дотронься кончиком палочки до тёплой груди царя – из палочки посыплются фиалки, хотя бы это было среди суровой зимы! Теперь у тебя будет с чем явиться домой! В придачу же…

Но мышка не договорила, что́ дали ей в придачу, дотронулась до груди царя своею палочкою, и в самом деле из неё дождём посыпались чудеснейшие фиалки. Благоухали они так сильно, что мышиный царь велел мыша́м, стоявшим поближе к печке, немедленно сунуть хвосты в огонь, и покурить ими в кухне, а то сил не было выносить благоухание фиалок, – этого сорта духов он не любил.

– Ну, а что же эльфы дали в придачу? – спросил он потом.

– А это, видите ли, так называемый эффект! – Она подняла колбасную палочку кверху, и цветы перестали сыпаться; в руках у мышки была опять голая палочка. Мышка взмахнула ею, как капельмейстер своим жезлом перед началом увертюры. – Фиалки услаждают зрение, обоняние и осязание! – сказала она. – Но нужно ещё удовлетворить слух и вкус!

И вот, она замахала палочкой – в ту же минуту загремела музыка, не такая, как в лесу на празднике эльфов, но какая слышится в кухнях. Вот так потеха пошла! Тут как будто и ветер свистел в трубах, и котлы с горшками кипели и бурлили напропалую, и лопаточка для углей барабанила по медному котлу! Вдруг всё смолкло. Послышалось тихое пение чайного котла… И не разобрать было, начинает ли он только свою арию или уже кончает. Но вот, закипел маленький горшочек, за ним большой, и пошли каждый кипеть по-своему, не обращая внимания друг на друга, – ни дать, ни взять, пустые горшки! А мышка махала своею палочкой всё скорее и скорее: горшки пенились, пузырились, кипели через край, ветер выл, трубы свистели… Жж! Все так перетрусили, что и сама мышка уронила палочку.