Ганс Христиан Андерсен
Мать
– Только-то? – сказала мать. – Да я с радостью отдам тебе свои волосы!
И она отдала старухе свои прекрасные, чёрные волосы, получив в обмен седые.
Потом она вошла в огромную теплицу Смерти, где росли вперемежку цветы и деревья: здесь цвели, под стеклянными колпаками, нежные гиацинты, там росли большие, пышные пионы, тут – водяные растения, одни свежие и здоровые, другие полузачахшие, обвитые водяными змеями, стиснутые клешнями чёрных раков. Были здесь и великолепные пальмы, и дубы, и платаны; росли и петрушка, и душистый тмин. У каждого дерева, у каждого цветка было своё имя; каждый цветок, каждое деревцо было человеческою жизнью, а сами-то люди были разбросаны по всему свету; кто жил в Китае, кто в Гренландии, кто где. Попадались тут и большие деревья, росшие в маленьких горшках; им было страшно тесно, и горшки чуть-чуть не лопались; зато было много и маленьких, жалких цветочков, росших в чернозёме и обложенных мхом; за ними, как видно, заботливо ухаживали, лелеяли их. Несчастная мать наклонялась ко всякому, даже самому маленькому, цветочку, прислушиваясь к биению его сердечка, и между миллионами узнала сердце своего ребёнка!
– Вот он! – сказала она, протягивая руку к маленькому, голубому крокусу, который печально свесил головку.
– Не трогай цветка! – сказала старуха. – Но стань возле него и, когда Смерть придёт, – я жду её с минуты на минуту – не давай ей высадить его, пригрози вырвать какие-нибудь другие цветы. Этого она испугается, – она, ведь, отвечает за них Богу; ни один цветок не должен быть вырван без Его воли.
Вдруг пахну́ло леденящим холодом, и слепая мать догадалась, что явилась Смерть.
– Как ты нашла сюда дорогу? – спросила Смерть. – Как ты могла опередить меня?
– Я – мать! – отвечала та.
И Смерть протянула было свою длинную руку к маленькому, нежному цветочку, но мать быстро защитила его руками, стараясь не помять при этом ни единого лепестка. Тогда Смерть дохнула на её руки; дыхание Смерти было холоднее северного ветра, и руки матери бессильно опустились.
