Гамид Амиров
Блуждающая жемчужина
1.8
В 10 утра Изабелла и Марина садились в «Роллс-Ройс». Йован сложил их чемоданы в багажник, и они поехали в аэропорт.
Марину не покидало чувство недосказанности с Мишелем. Всего за два дня этот человек стал для нее кем-то очень важным. Ее не покидало чувство, что они знакомы всю жизнь, но для подобных отношений расстались они как-то странно… Марина задала себе вопрос: «А что ты хотела, чтобы он тебя обнял?» Нет! Не дай Бог! Несмотря на то, что ей было 25 лет, Марина никогда не позволяла себе объятий с чужим мужчиной! Только с родственниками. Ведь она воспитана по кавказским правилам! Это Изабелла была вольных взглядов. Она европейская еврейка! А тут чужой человек, который годится ей в отцы! Тогда что не так? Этого она не могла понять.
Приехав в аэропорт, Йован припарковал автомобиль на стоянке и, подхватив одной рукой тележку, прикатил ее к багажнику. Девушки поняли, что серб проводит их до стойки регистрации, поэтому пошли вперед. Йован шел позади и катил тележку.
На стойке регистрации немой серб положил два чемодана на ленту сдачи багажа и дал в руки Марины плоский сверток, завернутый в бумагу, и большой конверт формата А4.
– Что это? – спросила Марина у него на русском.
Серб понял ее вопрос, улыбнулся, услышав похожую на свой родной язык речь, но все, что он мог сделать в ответ, так это лишь пожать плечами. Затем он кивнул головой, прощаясь с девушками, и неуклюжей, медвежьей походкой удалился.
Марина с Бэллой посмотрели друг на друга, не понимая ничего. Времени у них было еще много, они отошли в сторону мягких длинных скамеек со спинками, где сидели пассажиры. Найдя относительно свободную зону, девушки присели. Марина спешно вскрыла конверт, там оказались какие-то документы, аккуратно сложенные под скрепкой и отдельный листок, на котором красивым почерком на русском языке было написано:
Дорогая Марина! Я уверен, что Вы сейчас находитесь в замешательстве, и Вас не покидает чувство какой-то недоговоренности со мной. Не переживайте, все в порядке! Я взрослый, воспитанный человек и осознаю Ваше непонимание отношения ко мне. Это естественно и нормально. Вы просто слишком молоды и очень чисты, что в наше время большая редкость. Скажу Вам откровенно, эти два дня, проведенные рядом с Вами, были самыми счастливыми для меня за последние несколько лет. Я очень рад, что смог занять в Вашей жизни крошечный отрезок, который, надеюсь, Вы не забудете. А чтобы Вы никогда не забыли эту поездку, я решил преподнести подарок! Вы хотели купить картину уличного художника, а я Вам не разрешил. Поэтому считаю своим долгом подарить Вам картину, на которой изображены Елисейские Поля. Она написана художником Жаном Беро. Конечно, это не Моне, но все же мастер с именем, и его работа достойна висеть на стене Вашей комнаты. В конверте находятся документы на случай, если Вас остановят в аэропорту. Там паспорт картины, чек о покупке и разрешение на вывоз из страны. Будьте счастливы! И поверьте, мы еще обязательно с Вами увидимся!
Ваш друг, Мишель Куперман
Марина сама не поняла почему, но у нее на глазах появились слезы. Наверное, от радости, которую она не могла себе объяснить.
– Что там написано? – с нетерпением спросила Бэлла. – Ты что плачешь? Что там такое?
– Все нормально! – ответила девушка и улыбнулась. – Мишель просто… подарил мне картину… пишет, что документы на нее в конверте.
– А слезы откуда? – с недоверием смотрела на нее Бэлла.
– Глаза просто… устали, – отмахнулась Марина. – Ночью спала плохо…
– Послушай меня, подруга! – строго произнесла Изабелла. – Ты мне не заливай! Я по твоим ночным похождениям все давно поняла! Ты что, умудрилась втрескаться в этого старого психа? Спустись на землю! Он тебе не пара!
– Ты о чем говоришь? – возмутилась Марина. – Я… Да ты что? Как ты можешь, Бэлла? Я ни в кого не… Просто мы… беседовали, и всё… Что ты за глупости болтаешь?
– Смотри у меня! – уже в шутливой форме пригрозила ей подруга. – Я старше тебя и этих аферистов знаю хорошо! Ресторан, концерт, картина… а потом бац! И ты уже у него в спальне…
Марина вскочила в негодовании:
– Ты что такое говоришь?! Ты меня обидеть хочешь?
– Успокойся ты! – дернув легонько за руку, усадила ее на место Бэлла. – Просто как старшая сестра предупредила тебя… чтобы ты аккуратнее была.
Марина, по своему обыкновению, отвечать ничего не стала. Она не любила спорить, поэтому часто в таких ситуациях просто переставала говорить. Она взяла под мышку картину, которая имела форму квадрата, размером примерно метр на метр, и пошла в сторону выхода на посадку. Ей безумно хотелось остаться сейчас одной, чтобы собраться с мыслями и перечитать его письмо снова.
С трудом дождавшись объявления о посадке, Марина, наконец, оказалась в самолете.
Пока они летели, Изабелла изучила документы на картину. Чек на картину был на 680 тысяч франков! Это больше ста тысяч долларов! Израильтянок такая огромная сумма повергла в легкий шок. Марина прикинула, что их квартира стоит примерно столько же. Сидя в самолете, она снова задумалась: «Что все-таки происходит?» На слова Бэллы о каверзных планах Мишеля она, конечно же, не обратила внимания. Подруга раздавала ей советы из-за обычной женской зависти. Бэлла сама с огромным удовольствием оказалась бы, как она сказала, «в спальне» у Мишеля. Только ее ограниченный мозг не видел другого. Того, что почувствовала Марина. Прочитав письмо, она поняла для себя, что ее знакомство с Мишелем не случайно. Всего в нескольких строчках ему удалось установить с ней какую-то связь. Тонкая ниточка, которой раньше не было, теперь появилась. И Марина крепко держалась за эту ниточку, не зная, что с ней делать.
К концу полета она твердо решила для себя, что пусть все идет так, как и должно идти! Она будет просто ждать, а там жизнь покажет. Возможно, завтра Мишель станет ее хорошим другом и займет лучшее место для себя в ее жизни. Марина была бы безумно счастлива, если бы в Израиль приехал Рудик, она бы вышла за него замуж, а потом, Мишель познакомился бы с ее любимым… Нет! Это какой-то бред… Рудик стал человеком из другой жизни. Он был где-то далеко и не вписывался ни в Париж, ни вообще в новую жизнь… А какая она, эта новая жизнь? Снова Израиль? Страна, где все батрачат каждый день с раннего утра ради того, чтобы в субботу просидеть весь день перед телевизором! Разве о такой жизни они мечтали? Конечно, нет! Но, к сожалению, никто не знает, что ожидает нас за поворотом…
1.9
Прошло два месяца с возвращения Марины из Парижа. Она помогала родителям в магазине, а в свободное время усиленно учила французский язык по самоучителю.
С Изабеллой она виделась редко. У подруги не было времени, она много работала.
Картина, подаренная Мишелем, заняла свое место в зале на стене. Родителям Марина сказала, что купила ее за 50 франков у уличного художника. Отец был восхищен такой дешевой стоимостью за такую красоту. Мать не отреагировала никак, ей было все равно. Сестра Тамара хихикнула и призналась, что не отдала бы за нее даже 20. Тем не менее, никто не был против картины, и шедевр занял свое место в зале.
Марина часто вспоминала Париж, особенно когда смотрела на картину. Поначалу ей было тяжело войти в ритм обычной жизни, но спустя неделю, настроение продолжить свои будни к ней вернулось.
Вечером 9 ноября Семен Исаакович, вернувшись с работы, позвал дочь. Выскочив из своей комнаты, Марина подошла к папе. Он просматривал извлеченные из почтового ящика конверты, в которых были в основном счета на оплату коммунальных услуг и налогов.
– Папа? – спросила девушка.
Семен Исаакович протянул ей квадратный конверт, не похожий на остальные:
– Это тебе, дочь! Какое-то приглашение…
– Ого! – удивилась Марина. – Интересно откуда…
Она распаковала конверт, на котором были написаны ее имя и фамилия. Внутри оказалось красивое цветное приглашение на выставку искусств Смитсоновского американского института в Израильском центре торговых ярмарок, расположенном в Тель-Авиве. Также было написано, что выставка будет проходить всего два дня, 11 и 12 ноября.
Марина не поняла, почему ей прислали это приглашение. В Центре ярмарок постоянно проходят какие-то выставки, и попасть туда не составляет проблемы.
– И куда приглашают? – не отрываясь от своего чтива, спросил отец.
– Смитсоновский институт приезжает в Тель-Авив на два дня… на выставку приглашают…
– Выставка института? – не понял Семен Исаакович. – Откуда он приехал? Этот институт…
– Пап! – улыбнулась девушка. – Смитсоновский институт – это несколько музеев из Америки! Там хранятся разные… редкие экспонаты искусства. Поехать в Америку не все могут, поэтому музеи вывозят свои ценности показать всему миру!
– А тебя что они позвали?
– Меня много куда приглашают! – важно ответила девушка. – Я анкеты везде заполняю и во всех списках значусь, как любитель искусства!
Семен Исаакович отложил свои бумаги и, тяжело вздохнув, посмотрел на дочь:
– Эх-х, Марина! Далось тебе это искусство? Оно в жизни ничем не поможет! Нарисовал когда-то кто-то картинку… Ну красиво… да и черт с ним! Что на них смотреть без конца? Не пойму…
Марина подошла к папе, нежно обняла его и, показав глазами на картину Парижа, спросила:
– Папочка, скажи, что ты видишь на этой картине?
Мужчина усмехнулся и произнес:
– А что там видеть? Ну, улица… карета старая с кучером… женщины две стоят и смотрят на парня и девушку… Что тут видеть? Парень с девушкой гуляют… позади вон… здания парижские… Как бы мы ни хотели, другого ты тут не увидишь!
Марина подошла к картине и, как учительница у доски, произнесла:
– Я вижу тут совершенно другое! Во-первых, в этой картине любовь! Ты взгляни, какими глазами смотрит этот парень на девушку! И она на него! Они молоды и счастливы. Ты увидел просто двух женщин, но ты не вглядываешься в их лица и позы. Это две пожилые дамы, у которых на лице нет ничего, кроме зависти. Потому что они никогда в жизни никого не любили, и не были никем любимы! Они гуляют вдвоем, потому что мужчин любимых у них нет… Кучер кареты тоже смотрит на пару молодых… Но у него на лице выражение искренней радости вперемешку с сожалением о прожитых годах, ведь он, несмотря на то что всего лишь бедный кучер, тоже был когда-то счастлив и наверняка продолжает любить свою жену! Эта картина говорит о том, что любой человек, вне зависимости от его положения, может быть как счастливым, так и несчастным… А еще художник показывает нам то, что всё в этом мире проходит, и нужно жить с добром в сердце, а не с завистью… Продолжать?
Отец удивленно смотрел на нее, потом подошел, обнял и, посмотрев на картину, горько усмехнулся:
– Моя девочка… Тут, конечно, написано звучное имя Жан Беро! Но я думаю, если бы этот Жан мог так мыслить и передавать такие чувства кистью… Вряд ли его картина стоила бы 50 франков!
– Папочка! – улыбнулась Марина. – Ван Гог, величайший художник, нарисовавший около двух тысяч картин, при жизни продал с трудом всего 14 штук и покончил жизнь самоубийством! Франц Кафка при жизни не был признан, издатели не хотели печатать его книги! Он в 40 лет умер от туберкулеза, а перед смертью попросил своего друга сжечь все его работы! Но тот не сделал это и добился издания его работ. Сегодня Кафка один из величайших писателей в мире! – Она посмотрела отцу в глаза и серьезным тоном добавила. – Никто не знает, кем станет этот Жан Беро! А может, уже стал! Может, через год эта картина будет стоить сто тысяч долларов!
Семен Исаакович был умный мужчина и очень любил свою дочь. Может, он и не понимал ничего в искусстве, но чувства своей дочери он понять мог. Из ее подсознания всплывали образы, связанные с тем, что ей не разрешили выйти замуж за Рудика. И сейчас Семен Исаакович понял, что рана в сердце дочери еще кровоточит и, скорее всего, не затянется никогда…
Он снова обнял Марину и ласково произнес:
– Моя красавица! Я всегда знал, что у тебя голова как Дом Советов… но настолько…
– У меня есть в жизни интересы, которые не понимает никто из моих близких… – ответила девушка.
Она была довольна своим монологом. Ей удалось надавить на отца, чтобы спокойно поехать на выставку. Как бы ни было жестоко, но Марина пользовалась тем, что родители чувствовали перед ней свою вину.
1.10
Марина гуляла по выставке, рассматривая экспонаты. Интересных картин не было, но ювелирные творения не могли не вызывать восхищения.
Шел второй день выставки, и посетителей было меньше, чем в первый день. Стоит отметить, что у израильтян нет времени ходить по выставкам. В этой стране население привыкло работать. Тем не менее, интересующиеся искусством все же находили время, чтобы увидеть шедевры.
Марина заметила на отдельном постаменте какую-то интересную вещицу и подошла к ней. Изумительной красоты огромный синий бриллиант был вправлен в брошь и выложен на белом золоте более мелкими обычными камнями. На табличке виднелось название «Алмаз Хоупа». Вес 45,52 карата.
Марина с интересом разглядывала драгоценность, поражаясь его величине, как вдруг она услышала позади себя знакомый мужской голос:
– Этот камень еще называют «Голубой француз»! Считается, что он приносит беду. Его носил Людовик XIV. После того как он сказал персидскому шаху, что не верит в проклятие камня, его сразила смерть. Также казнили и владеющую им Марию-Антуанетту, а ее подругу, принцессу Ламбальскую, одолжившую этот камень, разорвала толпа…
Марина с улыбкой повернулась к говорившему.
– Я так понимаю, находясь здесь, я должен сказать вам «шалом»?!
– Шалом, Мишель! – ответила Марина, и ее глаза заблестели от радости. – Как вы здесь оказались?
– Приехал повидаться с вами, – учтиво ответил мужчина.
– Вы знали, что я буду здесь? – удивилась Марина.
– Естественно! Я же прислал вам приглашение!
– Вы? – засмеялась Марина. – Так вот откуда этот конверт… А я думаю… с чего меня пригласили?
– Вам тут нравится? – спросил Мишель.
– Нравится, еще как! Драгоценности потрясающей красоты! – восхищенно ответила девушка. – Жалко только, что историй про все не написано…
– Проблем нет! – дружелюбно заявил Мишель. – Для этого у вас есть я! Я знаю почти все про каждую вещь! Вы картины уже смотрели?
– Еще нет. Я пришла минут пятнадцать назад… Честно говоря, бриллианты меня не особо интересуют…
– Тогда пойдемте посмотрим картины! Здесь размещены шедевры американского импрессионизма. Работы Мэри Кассат, Карла Фриске и других. Вы увидите, насколько их стиль отличается от европейского! Это не каждый может прочувствовать, но вы сможете.
– Пойдемте! – кивнула Марина. – У меня только один вопрос…
Они медленно отошли в сторону, по направлению к другому залу. По ходу движения девушка спросила:
– Вы случайно не слышали про такой орден… Льва и Солнца? Иранский шах когда-то подарил его какому-то полководцу.
Мишель скептически поднял одну брови и, пытаясь вспомнить, с сожалением ответил:
– Честно говоря, я в восточном искусстве разбираюсь слабо. Просто потому, что это не мой стиль. Мне не нравится их яркость и вычурность. Я предпочитаю более тонкие работы… Но я могу узнать у друзей-коллекционеров… А вам зачем это?
– Да… – махнула рукой Марина. – Долгая история. Но мне нужно его найти…
Она внезапно замерла перед очередной драгоценностью под стеклом. Девушка не могла отвести глаз. Мишель с довольным видом усмехнулся:
Нравится?
– Господи, – прошептала девушка. – Какая красота… В жизни не видела ничего красивее… Она настоящая?
Под стеклом лежало жемчужное ожерелье с бриллиантами и рубинами, в основании которого красовалась огромная грушевидная жемчужина.
– Это? – важно сказал Мишель. – Это не просто настоящая! Это самая большая жемчужина в мире! За все времена больше нее люди не находили!
– Откуда она такая? – не отрывая глаз, спросила Марина.
– Ее название, как вы видите на табличке, «Блуждающая жемчужина». Таких вещей в мире единицы… Когда-то очень давно в Панамском заливе ее выловил один раб. За это он получил от своего хозяина свободу, а жемчужину получил король Испании Филипп Второй, который подарил ее своей невесте, будущей королеве Англии Марии Тюдор, или, как ее все называли, Кровавая Мэри. После ее смерти жемчужина вернулась в Испанию. Она несколько веков принадлежала королевским династиям. Сначала Габсбургам, потом Бурбонам. Она изображена на любом парадном портрете королевы Испании.
Мишель сделал паузу и, увидев, что девушка ждет продолжения, не заставил ее ждать.
– Затем к власти пришел Наполеон Бонапарт. Один из его братьев подарил жемчужину дочери креолки Жозефины. Падчерица Наполеона, Гортензия, назвала жемчужину красивым именем, которое на испанском звучит «Ла Перегрина». Если дословно перевести, – «Странница». Когда Бонапарта свергли, жемчужину у них выкупили шотландцы. Она стала принадлежать роду Гамильтонов. Последний дворянин, который ею владел, герцог Аберкромби. Лет тридцать назад он продал ее на аукционе «Сотбис». Теперь она уехала в Америку, к голливудской звезде… Ее хозяйка Элизабет Тэйлор. Она иногда дает свое ожерелье Смитсоновскому институту, чтобы они показали это чудо людям… Ожерелье, по-моему, Cartier сделали по ее заказу.
Марина повернулась к Мишелю:
– Вы знаете, Мишель, я может быть покажусь вам безвкусной, но мне не нравятся бриллианты… Как-то слишком броски и ярко смотрятся эти драгоценные камни! А вот жемчуг… Это некое олицетворение нежности и утонченности.
– Ваш вкус говорит о вашем характере! – философски заметил Мишель. – Вы не любите то, что ценят все, и вам безразлично мнение общества… Это говорит о вашем независимом внутреннем мире… о вашей самодостаточности… Возьмите хотя бы то, что наверняка из вашей общины никто даже понятия не имеет, кто такой Ренуар и Моне…
– Ну это тут ни при чем! – засмеялась Марина. – Просто наши люди живут другими ценностями.
– Тем не менее, это имеет место быть! – сказал Мишель. – А что касается жемчуга… Да, он красив! Но он не имеет такой ценности как бриллиант! Потому и не так популярен. Изделия из бриллиантов, представленные здесь, стоят миллионы долларов, а «Блуждающая жемчужина» от силы сотню тысяч…
Они прогуливались по выставке, но Марина, оставшаяся под впечатлением от жемчужины, особого интереса к американскому творчеству не проявляла. Мишель, конечно же, это заметил и тактично предложил:
– Не вижу тут, признаться честно, ничего интересного… Может быть вы разрешите пригласить вас на обед?
Девушка хитро улыбнулась и ответила:
– Не разрешу! Потому что, если вы помните, я вам говорила, что в Израиле вы у меня в гостях! И приглашаю вас я!
– Ух ты! – воскликнул Мишель, рассмеявшись. – Ничего себе! За мои сорок пять лет ни одна девушка меня ни разу не пригласила на обед!
– Все случается когда-нибудь в первый раз! – весело ответила Марина.
– Что ж… – заявил гость. – Я согласен, но только при одном условии.
– Говорите! – кивнула Марина.
– Вы не унизите меня, как джентльмена, и не уроните мое достоинство!
– Да я и не собиралась! – воскликнул пораженная Марина.
– Тогда позвольте мне расплатиться за обед… В остальном же, я полностью в вашей власти…
– Нет-нет! – Марина покачала головой. – Так не пойдет! Есть у нас, у кавказских евреев, свои традиции! Вы мой гость! Находитесь в моей стране! И если я приглашаю вас, значит, и плачу тоже я! Вы поймите… – улыбаясь, она стала объяснять ему. – Мы с вами друзья. А у друзей не бывает пола! Поэтому, разницы нет. Мужчина или женщина… Я приглашаю и я плачу! Джентльмен вы… когда будете ухаживать за какой-нибудь леди…
Мишель внезапно посмотрел прямо в глаза Марине, как будто глубоко проникая в ее сознание… Марина всем телом почувствовала пронизывающий насквозь взгляд его больших серых глаз. Он вдруг очень серьезно произнес:
– Джентльмен всегда остается джентльменом. И если рядом с ним дама… С чего вы решили, что я не собираюсь ухаживать за вами?
Марина почувствовала, что он говорит серьезно. Ее почему-то пробрало холодным потом и появилось какое-то непонятное чувство…. Страх вперемешку с радостью и паникой. Ей почему-то захотелось сейчас убежать, скрыться дома, в своей комнате. И не видеть никого. Она открыла было рот и застыла, не находя слов для ответа. Мишель, продолжая смотреть ей в глаза, но уже немного веселее продолжил:
– Страна эта не ваша. Израиль – родина всех евреев одинаково… Так что, я обозначаю желание, вы меня ведете, мы обедаем и я плачу! Так будет правильно, по-джентльменски! – Он сделал паузу, широко улыбнулся и добавил:
– В конце концов, я же не немец!
Собравшись с мыслями, Марина сглотнула слюну и выдавила из себя:
– Какую кухню… вы предпочитаете? Таких… как во Франции ресторанов тут нет… но более-менее…
Мишель остановил ее жестом:
– Франция мне давно надоела и зачем нам в Израиле искать ее? Израильскую кухню я не люблю… Они хумус считают блюдом… А это простая закуска! Признаться честно, я бы попробовал, например… вашу кухню! Очень интересно, что едят евреи с Кавказа… Но не уверен, что тут есть такое место…
– Есть! – гордо заявила Марина. – Недавно открыли ребята из Дагестана ресторан «Каспий»… Мы там с родителями были на дне рождении родственника… в Нетании…
– Сколько туда ехать?
– Полчаса… на машине!
– Прекрасно! – заявил Мишель. – Едем туда! Машина меня ждет. Я взял здесь водителя… на время поездки.
– А где вы остановились? – спросила Марина, уже по дороге к выходу.
– В Тель-Авиве… Сказать вам честно, я здесь был всего один раз… Знаю только отель «Хилтон» и больше ничего…
– Стыдно! – ехидно заметила Марина. – Все-таки родина всех евреев!
– Признаю! – согласился Мишель. – Но, к сожалению, в Израиле у меня никогда ранее не намечалось никаких дел…
– А сейчас нашлись все-таки дела?
– Сейчас нашлись вы! – неожиданно ответил он, от чего у Марины екнуло сердце. Она получила уже второй намек от Мишеля на то, что он имеет на нее виды. Девушка, по своему обыкновению, сразу замолчала, боясь продолжить эту тему. Мишель тоже не стал развивать дальше этот разговор. Они подошли к стоянке, где в белом «Крайслере» Мишеля ждал водитель. Машина покатила по трассе. Мишель молча смотрел в окно, Марина, не переставая, думала. Было о чем. Она не могла понять, он действительно делал эти намеки, или же это просто шутки? Нет! Взрослый, серьезный мужчина точно шутить не будет. Но что значат его слова? Неужели он решил ухаживать за ней? Это же… Лишено логики. Мишель ей в отцы годится. Да и вообще… Она любит Рудика! Ее уже столькие сватали, а она всем отказывала, чтобы выйти замуж за вот этого страшного француза? Нет! Вряд ли он ухаживает за ней… Просто показалось… Марина закрыла глаза и, что удивительно, мгновенно заснула.
