Галия Маратовна Смаилова
Когда плачет каштан
Вообще, семья Заманбека, отца Алтынбека, считалась очень уважаемой и почетной в их ауле. Он, герой, ветеран войны, самый молодой в совете старейшин, был прославлен и известен в каждом доме. За год до окончания войны, сумев выжить после серьезного ранения, контуженный он вернулся в свои родные края, к своей семье, к своей жене. Жизнь этого человека была не всегда спокойной и счастливой, скорее в своей большей половине она была заполнена печальными и мрачными событиями.
Возвращение домой заставило Заманбека пережить самые страшные минуты в его жизни, о которых он старался не вспоминать никогда. Приехав к дому, на его месте он нашел лишь развалины. Оставшиеся полуразрушенные стены свисали над обрывом, за которым текла горная река. В тот момент ему казалось, что сердце его остановилось. Зачем злодейка судьба вернула его к жизни, где нет его семьи? Какая страшная ирония, пройти ад войны и в награду остаться одному в мире. Внезапно им овладело отчаяние, и пришла мысль броситься в воду и покончить со всем этим. Зачем жить, если жить больше не для кого?
Но тут он услышал крики. В его сторону бежала старушка, их соседка, и что-то кричала. Он обернулся и замер. Добежав до него, она схватила его за руку мертвой хваткой. Ей понадобилось время, чтобы восстановить дыхание, она продолжала держать его за руку. Он терпеливо ждал. Наконец отдышавшись, первым делом она бросилась ему на шею и стала обнимать. Из глаз потекли слезы, у нее слезы радости, у него отчаяния и боли. Но, узнав, что его семья в порядке, что все живы и здоровы, слезы Заманбека заиграли радужным блеском и лицо озарилось счастливой улыбкой.
Много дней шли сильные обильные дожди, такие нехарактерные для этих мест. Вода в реке вышла из своих берегов и дошла до десятков домов, в том числе и до дома Заманбека. Мощный поток уносил за собой землю и камни, расширяя берега и разрушая близстоящие дома. Дильда, его любимая жена, вовремя обнаружив опасность, успев собрать детей и документы, смогла спастись. Никто не пострадал, только нажитое добро река унесла с собой. Их приютили родственники, у которых они живут и по сей день. На радостях Заманбек собрался уже было бежать к ним, но старушка остановила его. Она рассказала, что на днях приходил солдат, искал их дом. Он принес плохие вести семье Заманбека, хотел рассказать о его гибели на пути к дому. Но соседка не стала сообщать нового адреса, отослав солдата куда подальше. Не верила она ему. Ведь каждый вечер она «бросала кумалак» на каждого батыра из их аула, ушедшего на войну. Гадание говорило, что все живы, не было смертей в ее камушках.
Заманбек просил старушку не сердиться на солдата, солдат не лгал. Действительно поезд, в котором он добирался до дома, был атакован врагом. Но раньше этого, выйдя на одной из станций, он опоздал, выбирая красивый платок жене в подарок, поезд умчался без него. Вот так ему пришлось добираться на попутных машинах, а где-то пешком. Вот так ему повезло, и он остался в живых. Вот так Заманбек добрался до своей семьи, но не до дома. Но ничего его больше не печалило, разумно рассуждая, он считал, что все остальное было поправимо.
Помимо того, что он пережил личный ад, и почти до конца пройдя страшную войну с самого ее начала, ему в течение всей его жизни пришлось похоронить много родных и близких людей, в том числе обоих родителей, четырех дочерей и двух сыновей, а потом и жена покинула этот мир, оставив его одного. Война, голод, болезни, несчастные случаи как будто преследовали его семью. Один за другим дорогие ему люди уходили в мир иной. И только двух сыновей судьба ему уберегла и позволила вырастить, позволила дать образование, позволила помочь создать им свои семьи и, наконец, позволила увидеть внуков.
Его жена, его верная спутница шла всегда рядом с ним. Она достойно и мужественно переносила все тяготы жизни, даже в самые ужасные минуты отчаяния, когда ее мужу, Заманбеку, обессиленному, упавшему на колени и никак не могущему подняться, казалось, что мир рушился прямо перед его глазами, она, превозмогая себя, призывая в помощь себе все небесные силы, подымала его и вела дальше, вела по их совместному нелегкому пути, и только так, и никак не могло быть иначе. Люди того времени во истину были сильны духом, сильны телом, и это была норма, потому что на любое отклонение они просто на просто не имели права, в прямом смысле в те времена выживали только сильнейшие.
А теперь представьте ситуацию, когда вы – мать или отец, не важно, один за другим хороните шестерых своих детей, и после этого вам нельзя сойти с ума, нельзя терять веру, нельзя никого винить, даже себя, особенно себя, вам надо жить дальше, и стремиться жить дальше и лучше, и стараться не думать, не оборачиваться, и лучше не вспоминать…
Все верно… Я тоже не могу представить такую ситуацию, потому что сразу нарушу первый же запрет и, возможно, даже с радостью сойду с ума. А им было нельзя, и они смогли. Мы сейчас легко позволяем себе кричать, встать на краю и выпустить что есть силы эту горечь и боль изнутри, им же и этого было нельзя. Как много было нельзя, и как мало было можно… И при всем при этом, люди умудрялись доставлять друг другу немножко счастья, кусочками, но все же настоящего.
Свет был везде выключен, лампы потушены. Стараясь не шуметь, Заманбек тихо пробирался к дому через сад. Воспоминания молодых лет, когда он также украдкой бегал на свидания к прекрасной Дильде, теперь уже своей жене, невольно вызвали на лице улыбку. Эххх, что бы он был готов отдать, лишь бы снова почувствовать себя тем мальчишкой? Отгоняя прочь неуместные и нелепые мысли, он зашел в дом. Домочадцы, давно поужинавшие и ушедшие в отбой, мирно спали в своих постелях. Но в одном он был уверен, Дильда точно не спала. Она всегда его ждала. Пройдя в их комнату, он увидел ее лежащую спиной к двери, на боку, но уверенность в правоте своих убеждений не покинула его и на этот раз, и он был прав.
– Дильда, ты помнишь Кобжасара, Сына Келгенбая? Он живет в соседнем ауле, – старик редко обращался к жене по имени, только когда касалось важных тем. Жена, изучившая мужа как свои пять пальцев, давно раскусила эту особенность, и поэтому моментально сосредоточилась.
– Продолжай, Заке. Пока я вспомню, наступит завтра, – переживая, что муж забудет суть разговора, Дильда не стала тратить время на воспоминания.
В ответ она услышала непонятный тихий скрежет, исходивший от мужа. Несколько секунд прислушиваясь к звукам, но все же не разворачиваясь, она продолжила:
– Ты смеешься, или ты умираешь?
Скрежет стал еще сильнее.
– Да тише ты, старый ишак. Сейчас весь дом разбудишь, – шепотом проворчала Дильда.
Заманбек, наконец-то раздевшись, нырнул в постель к своей жене и обнял ее. Она была такая теплая, такая мягкая, что невольно само по себе у него возникло желание.
– Оляяяяя… бетымай… посмотрите на этого старого осла… Совсем из ума выжил? Совсем стыд потерял? Если кто-нибудь узнает, вот позорище-то будет, – она уверено, но мягко отстранила мужа от себя. – Ты где был-то? Пил что ли? И что там с этим Кобжасаром?
Отвергнутый муж какое-то время лежал насупившись, всячески проявляя обиду на свою жену. Но потом ход его мыслей привел к началу их разговора, и он забыл про все остальное. Он так много хотел рассказать своей жене, столько новостей он спешил ей сообщить, но теплая постель опередила все на свете и стала усердно заволакивать его сознание.
– Я нашел Алтынбеку жену… – успел проговорить Заманбек и тут же провалился в глубокий сон, подтверждавшийся громким храпом.
А его жена, потрясенная услышанным, вынужденная вместо продолжения слушать храп своего мужа, долгое время лежала без сна, разбирая в голове целый ворох внезапно возникших мыслей.
Жители аула всегда просыпаются очень рано вне зависимости от того, во сколько они легли накануне. Их жизни были тесно привязаны к жизни домашнего скота, которым требовалось внимание еще спозаранку. Возвращаясь с полным ведром только что надоенного молока, Дильда увидела мужа на крыльце дома, склонившегося над ведром с водой.
– Алтынбек погнал коров к чабану, скоро вернется, поговори с ним, но только, прошу тебя, сильно не дави на него. Принести тебе чего-нибудь? Есть холодный айран. Могу сделать шалап. Голова болит? – в голосе Дильды не было ни капли укора, за что Заманбек еще больше ее любил, еще больше уважал.
– Нет, голова в порядке. Я вчера немного выпил. Но айран бы выпил, потом. Иди сюда, сначала хочу тебе рассказать, посоветоваться.
Поставив ведро с молоком на топчан и предусмотрительно бережно накрыв его чистой марлей, она присела на ступеньки крыльца возле мужа. Дождавшись жену, Заманбек снова заговорил:
– Это дочь Кобжасара, кузнеца из соседнего аула, от первой покойной жены, да будет мир ее праху. Ее зовут Мариам.
Заманбек тяжело вздохнул, что заставило Дильду внутри напрячься. Ей совсем не понравился этот вздох.
«Лишь бы она была здоровой и не сильно страшненькой, а остальное ерунда, чтобы ни было, мы справимся,» – подумала Дильда, но вслух ничего говорить не стала, терпеливо выжидая того, что хочет поведать ей муж.
– С девочкой проблем нет, не волнуйся. Разве что только то, что она молоденькая еще, через три месяца ей семнадцать лет исполнится, – словно читая ее мысли, успокоил ее Заманбек. – Я просто заново переживаю ее историю. Жаль девчонку. Она совсем маленькой без матери осталась, и Кобжасар – глупец, не отдал ее свояченице, когда та просила. А теперь вторая жена ни минуты покоя не дает. Замучила совсем девочку. И Кобжасар страдает от своего бессилия… бесхарактерный добряк! Жену свою на место поставить не может…
Заманбек с раздражением и досадой сплюнул на землю. Брови Дильды сошлись в переносице, но она продолжала молчать.
– Короче говоря, я ему дал слово, что на неделе мы придем свататься. Помоги мне убедить Алтынбека, – Заманбек посмотрел на свою жену только после того. Как закончил говорить. Дильда некоторое время сидела в задумчивости, он ей не мешал.
– А ты видел девочку? – начала она с вопроса.
Увидев отрицательно покачивающуюся голову мужа, продолжила:
– Хорошо, убедим Алтынбека вдвоем.
Заманбек абсолютно не свойственным ему жестом одной рукой обнял жену за плечи. Дильде стало приятно, но виду она не показала. Наоборот, сильнее обычного толкнула кулаком мужа в бедро и ляпнула:
– Не лезь ты в чужие семьи. Сколько тебя просить? Пусть этот Кобжасар сам варится в своем казане. Какая тебе разница, что он с женой делает, или что она с ним делает?
Вставая с места, Дильда демонстративно набрала в ковш воды из ведра, намереваясь смыть плевок мужа и замерев в ожидании.
– Ты тоже знай свое место, раскудахталась… – пробурчал Заманбек, послушно поднимая свои ноги.
В этот момент вернулся Алтынбек. Каждое раннее пре раннее утро, он должен был гнать домашних коров, а их было две буренки и два теленка, через овраг за домом к общему стаду рогатого скота, который аульный пастух собирал со всех домов и уводил пастись в течение дня на жайлау. И с заходом солнца, вдоволь насытившиеся сочной травой быки, коровы и телята, встречаемые хозяевами, возвращались в свои стойла.
Раньше, пока Алтынбек служил в армии, эту работу выполняла Дильда и Заманбек по очереди, но в большей степени, конечно, Дильда. После возвращения эта обязанность по умолчанию легла на плечи Алтынбека. Вообще вся работа по уходу за домашним скотом и его содержанию легла на Алтынбека по умолчанию. Он же в свою очередь все исправно выполнял, ни разу не пропустив назначенное время по утру или по вечеру, всегда содержа хлев для животных в чистоте и порядке, даже курятник.
Второй младший сын Заманбека и Дильды, Алишер, следил за порядком в сарае, погребах и чистотой в доме. Оба их сына не сторонились бесконечных домашних дел и были настоящими работягами, помогая родителям практически во всем. Они не гнушались ничего, даже той части работы, которая в селе относилась к чисто женской и высокомерно пренебрегалась многими мужчинами-сельчанами. Алтынбек, например, мог легко подоить коров, а Алишер, очень сильно привязанный к матери, наблюдая за ней, постоянно обучался ее различным умениям, и к своим тринадцати годам мог также легко по просьбе матери замесить тесто для выпечки хлеба.
Отец семейства Заманбек более всего предпочитал пасти овец, а их у него было порядка пятнадцати, что позволяло ему параллельно заниматься любимым делом – чтением книг, что также позволяло углубляться в свои мысли и философствовать наедине с самим собой.
Бывали вечера, когда отец с сыновьями позволяли себе расслабляться и, сидя на топчане, дружно вырезали из дерева фишки и доски для игры в нарды, украшая их замысловатыми красивыми узорами. Не только жители их аула, но и с соседних сел и деревень были наслышаны об их увлечении. И порой кто-нибудь обращался с просьбой обменять на что-нибудь, вплоть до домашнего скота или птиц, их поделки. С годами, хобби у молодых ребят переросло в достаточно доходное дело.
Увидев родителей и их взгляд, устремленный на него, у Алтынбека внутри что-то щелкнуло. Но в силу своего воспитания он никогда не начинал разговор первым. Отец жестом позвал его на топчан. Следом за ними прошла Дильда. Удобно разместившись, Заманбек снова внимательно посмотрел на сына.
– Мы хотим, чтобы ты женился на Мариям, дочери Кобжасара, кузнеца. Знаешь о нем? Слышал? – Заманбек всегда отличавшийся своей прямотой, не отступил от своей привычки и на этот раз, бросив сыну в лоб всю суть разговора. – Она хорошая девочка. И отец ее хороший человек. Ты уже в возрасте, тебе давно пора жениться, сынок.
– Посмотри на нас. Мы уже не молодые. И мы хотим видеть внуков, – Дильда продолжила речь мужа, вложив в слова, обращенные к сыну, всю свою любовь. Она взяла Алтынбека за руку и поцеловала.
– А я могу подумать? У меня есть время? Я могу ее увидеть, хотя бы издалека? – Алтынбек старался быть почтительным и мягко задавал вопросы родителям.
– Справедливо, – подумав немного, ответил отец. – Но я обещал ее отцу, что скоро мы придем свататься.
Он делал признание сыну, разглядывая трещинки на столе, не решаясь взглянуть на него. Потом, все-таки решился и сказал вслух:
– Я не буду на тебя давить. Подумай до завтра, утром сообщишь свое решение.
Оба родителя посмотрели на сына.
– Сегодня я хочу пойти пасти овец. Вы не против, папа? – Алтынбек был как обычно учтив. Немного удивленный Заманбек, не стал возражать.
Плотно позавтракав, Алтынбек завернул себе кусок свежей лепешки, несколько шариков курта, налил в отцовскую боевую флягу шубата и погнал овец на луг, расстилавшийся на окраине аула.
Их аул размещался в очень красивой и богатой растительностью местности у подножия гор. Природа вокруг в любое время года всегда завораживала своей первозданной красотой. Свежий воздух и вкусная ледяная вода горного родника могли любому вскружить голову и привести в расслабленное и умиротворенное состояние. Жители близлежащих окрестностей по праву считались везучими и успешными. Плодородная земля, густая растительность, да и незабываемая красота вокруг и приближенность к величественным горам делали их более счастливыми, поднимали уровень их жизни порядком выше, чем у некоторых степных жителей.
Удобно разместившись под деревом, пересчитав пасущихся баранов, Алтынбек ушел в свои размышления. Он хорошо понимал, что сам допустил такую ситуацию, вынудив родителей к решительным действиям из-за своей природной застенчивости. Он понимал и принимал их правоту. Но он боялся. Внутри зародился страх, что он не сможет быть хорошим мужем, хорошим отцом. Вместе со страхом растущим комом металось внутри сомнение, сомнение к самому себе. Получится ли у него достойно прожить свою жизнь? Сможет ли он подарить счастье своей семье? Не будут ли разочарованы его родители, жена, будущие дети? Имеет ли он право поддаваться своим страхам и сомнениям и идти наперекор желанию родителей? Действительно ли они правы и лучше знают, что для него будет хорошо? Много вопросов возникало в голове и не давало ему покоя. Ответы на некоторые из них приходили следом, а некоторые, более сложные, более глобальные вопросы так и оставались безответными.
Временами он отвлекался от своих мыслей, следил за овцами, пересчитывая их по головам, сбиваясь и снова считая. Убеждаясь, что все в порядке, все бараны в целости, что никто от стада не отбился, он вновь уходил в свои размышления. К моменту возвращения домой в его голове был готов относительный план, по которому он решил следовать, максимально используя отведенное ему отцом время до утра.
Закрыв овец в загоне, умывшись и переодевшись в свою выходную одежду, Алтынбек предупредил мать, чтобы к ужину его не ждали, и вышел за ворота, сопровождаемый зорким молчаливым взглядом своего отца. Время близилось к вечеру, но было еще светло. В селе, в котором жила его будущая жена, он легко отыскал ее дом. В те времена многие сельские жители еще отгораживали свои дома высокими заборами и строили небольшие деревянные заборчики. И подобрав себе удобное безопасное место, с которого можно было наблюдать за всем происходящим в доме и не быть замеченным, он стал выжидать.
Семья у Кобжасара по нынешним меркам была большой. То и дело по двору сновали люди, жена хозяина дома практически все время находилась возле печи, старшие дети, занятые распределенной между ними домашней работой, как муравьи спешно перемещались между домом, другими постройками, топчаном, огородом и так далее. Мелкая ребятня, так раздражающе путаясь под ногами взрослых, с шумом бегала по двору, увлеченная своими играми. Даже с наступлением сумерек активность движения в доме не уменьшилась. Тишина, видимо, приходила, лишь когда все домочадцы отходили ко сну.
Среди тех, за кем Алтынбек наблюдал, он сразу подметил милую стройную девушку. Она была единственной, кто с серьезным видом молча занимался своим делом, удостаивая своих родственников звуками своего голоса лишь при ответах на вопросы. Не ускользнул от внимания Алтынбека и строгий, порой надменный взгляд жены хозяина в ее сторону, резкие, грубые реплики при обращении к ней. Реакции со стороны девушки было никакой, также молча она заканчивала одну работу и тут же принималась за другую. Заранее настроенный на разочарование, Алтынбек был приятно удивлен ее красотой, и невольно на его лице появилась загадочная улыбка.
В какой-то момент девушка вышла за ворота, держа в руках два пустых ведра. В конце улицы он увидел колонку, из которой жители набирали в дом питьевой воды. Не все дома по различным причинам могли себе позволить вырыть собственные колодцы внутри своего дома. К такому дому относился и дом Кобжасара. Им же, то есть Алтынбеку и его родителям с братом, повезло больше. В их доме имелся собственный колодец с водой.
Не успев подумать, ноги Алтынбека сами понесли его вслед за девушкой. Он догнал ее возле колонки. Рядом никого не было, повезло. Девушка, заметив Алтынбека и по его свободным пустым рукам предположив, что он хочет попить воды, отошла в сторону, уступая ему место у колонки.
– Нет-нет, спасибо. Я не хочу пить, давай я помогу набрать воду, – внезапно взволнованность сделала из Алтынбека настоящего болтуна.
Девушка от неожиданности от услышанного, сначала впала в ступор, но потом быстро собравшись, слегка нахмурившись, покачала головой в знак отрицания и стала, так и не проронив ни слова, набирать воду в ведра.
– Меня зовут Алтынбек, я сын Заманбека. Я из соседнего села. Я пришел специально увидеть тебя, – юноша поражался своей смелости, наверное, больше, чем сама девушка, удивленно уставившаяся на него. – Но ты вышла из дома, и мне повезло больше. Поговори со мной, пожалуйста.
– Вот ты меня увидел. Доволен? – ее голос был красивым и ласкал Алтынбеку слух.
– Ты не бойся. Я не причиню тебе вреда.
Заметив ухмылку на ее лице, открыто говорящую, что он ей абсолютно не страшен, Алтынбек продолжил:
– Ты еще, наверное, не знаешь. Наши отцы вчера встречались. Они договорились между собой о нашей свадьбе. Тебя хотят выдать замуж за меня.
Теперь на ее лице наряду с удивлением появился страх. Она пристально посмотрела на молодого человека, пытаясь распознать истинные мотивы человека, стоявшего напротив нее. Такого поворота событий она явно не ожидала. Теперь ей была понятна еще большая угрюмость и скрытность ее отца со вчерашнего дня. Но она не могла поверить, что отец таким образом хочет избавиться от дочери, так мешавшей быть абсолютной счастливой его нынешней жене.
– Думаю, твой отец больше желает счастья тебе, нежели покоя себе, – сказал парень, пытаясь улыбнуться. Но вместо этого у него вышла смешная неуклюжая гримаса.
Она вздрогнула, осознав, что каким-то образом ее мысли вылезли наружу.
Тем временем Алтынбек продолжал бесконтрольно размышлять вслух:
– Не думай плохо о нем. Он не может быть хорошим человеком для всех, а для тебя плохим, это не логично. Наверняка, ты его любишь, и чувствуешь его любовь. Наверняка, он хочет сделать все, чтобы в первую очередь было хорошо тебе. Он бы не поступил иначе.
В мудрых словах этого юноши была своя правда. Она не могла это не признать. Но, чтобы удостовериться, ей было необходимо поговорить с отцом. А вот это была проблема. Сама вероятность того, что может состояться разговор по душам между отцом и дочерью, выходила за рамки реального. И она знала, что не позволит себе обратиться к нему с вопросами, а он не заговорит с ней об этом. Что-то нужно было предпринять. Но что?
– Зачем ты мне все это говоришь? Если наши отцы все решили, разве мы можем что-то изменить? Ты пойдешь против воли своего отца? – она не смотрела на него, и со стороны все выглядело так, как будто она говорит больше себе, ведет диалог со своим внутренним «я».
– Я не пойду против отца. Он не нарушит данное твоему отцу слово, и мы придем к вам. Я не смогу по-другому, – все же решил ответить Алтынбек. – И я не хочу… идти против… теперь.
Последнее предложение он добавил очень тихо, потупив взор вниз к земле.
Девушка тоже опустила глаза вниз, и если бы не сгущавшиеся сумерки, то можно было заметить ее моментально раскрасневшееся лицо.
– Но я также не хочу, чтобы наш брак был против твоей воли. Я поэтому пришел. Скорее всего, мы придем к вам к концу недели. И если ты скажешь, что не желаешь выходить за меня замуж, я тебя поддержу. Никто не сможет тебя заставить, обещаю, – неожиданно он захотел взять ее за руку и еле сдержался.
Она кивнула ему в ответ. Затем он взял уже наполненные водой ведра и быстро пошел в сторону ее дома. Не понимая происходящего, она молча последовала за ним, еле поспевая за его широким шагом. Не доходя пару домов до ее дома, Алтынбек поставил ведра, снова напомнил об их договоренности и сказал, что ему нужно уходить. И лишь в конце, отходя от нее, он слегка улыбнулся, затем быстро развернулся и поспешил к главной дороге.
– Мариям… – остановила она его. – Меня зовут Мариям.
– Я знаю. Красивое имя, оно тебе к лицу, – на этот раз улыбка была более широкой, девушка улыбнулась в ответ.
Вернувшись домой, голодный, он поужинал, буквально за раз проглотив все, что так заботливо ему оставила мама на столе, бережно прикрыв марлей. Сон все никак не шел. Взбудораженный мозг рисовал ему картинки минувшего дня. Образ Мариям все никак не уходил перед глазами. Он знал, что запомнит ее улыбку, освещенную неземными красками красивого заката, навсегда, даже если их пути разойдутся в разные стороны.
На утро как обычно, дождавшись пока мама подоит коров и отогнав их с телятами к чабану, он шел к отцу объявить свое решение, он шел навстречу своей судьбе. Отец сидел на топчане, ожидая его прихода, попивая прохладный, свежий и очень вкусный айран. Дильда, увидев сына, наполнила и ему чашу с айраном.
Не удержавшись, сперва глотнув божественный напиток, Алтынбек произнес:
– Я согласен, отец, но… только если девушка тоже не будет против. Мама, у нас есть подарки для сватовства?
Заманбек, не скрывающий своего довольства, дружески похлопал сына по плечу. Его решение он считал справедливым и в душе очень гордился своим сыном.
– У меня давно все готово, балам, – поцеловав сына в лоб, Дильда поднялась. Отложив все обычные утренние дела на потом, она пошла собирать традиционную корзину подарков.
Через два дня в доме собрались самые уважаемые родственники, в основном это были старики, закалённые жизненным опытом и обладавшие житейской мудростью. Мужчины сидели на топчане в ожидании, пока женщины закончат свои приготовления и проверку подарков. К обряду сватовства, тянувшемуся испокон времен, наверное, как и во всех народах, в этом ауле также относились основательно. Любая оплошность, любой недочет могли рассматриваться как проявление неуважения и нанести непоправимый вред только-только зарождающимся отношениям, вплоть до полного разрыва или даже кровной вражды.
Но стоит отметить, что последствия относительно недавно закончившейся страшной войны очень долгое время имели отголоски во всех домах столь необъятной страны. Голод и разрушения, хотя до их аула война в прямом смысле не дошла, были свежи в памяти людей, и прожитые годы еще хранили все ужасы, испытанного ада. Поэтому собранные подарки были скромны и не столь великолепны, как в былую старину, но все же имели большое значение и ценность на тот текущий день.
Алтынбек сидел среди мужчин и был объектом всеобщего внимания. Каждый старец пытался влить в него свои нравоучения, давал советы, дядьки по моложе нет-нет, шутя, да и подтрунивали над ним, но в целом настроение у всех было хорошее. Он знал, что этой своеобразной пытке подвергаются абсолютно все новоявленные женихи, знал, что этой участи не избежать и его будущим детям, поэтому не проявляя лишних эмоций, изредка улыбаясь, он, набравшись огромного терпения, вежливо и уважительно сносил все, даже самые раздражающие и нелепые высказывания.
Его мысли целиком занимала девушка, сватать которую намеревалась вся эта делегация. Он размышлял над всеми возможными вариантами ее поступков и ответов. И лишь об одном из них он боялся думать. Скованный страхом получения отказа, он боялся представлять себе ее согласие, сопровождаемое еле заметной улыбкой. И чем ближе был час, когда должна была решиться его судьба, когда должен был произойти новый поворот в его жизни, тем его волнение усиливалось и нарастало с геометрической прогрессией. Его дядя, младший брат его отца, которого он любил не меньше своего отца, дабы унять мандраж племянника, заставил последнего выпить две чаши кумыса подряд. Кумыс помог.
В доме у Кобжасара все проходило словно в тумане, в бреду. Мужчины были приглашены на топчан к дастархану, заполненному всякими традиционными национальными вкусностями. Какие-то речи звучали слишком громко, некоторые наоборот тихо, временами за столом стоял смех, причины которого Алтынбек чудесным образом умудрялся пропускать мимо ушей. В конце концов, настал тот самый момент.
Женщины уединились в доме, где в одной из комнат сидела Мариям. Дильда, стараясь не обидеть мачеху девушки, почтительно попросила позволения поговорить с ее падчерицей. Жена Кобжасара по началу попыталась убедить будущую сватью в отсутствии необходимости в разговоре. Она пыталась донести до Дильды, что девушка воспитана в самых лучших традициях, что она согласна и готова к любому их родительскому решению. Но в конце концов она не устояла под настойчивостью Дильды и провела ее в комнату к Мариям.
Дильда попросила оставить их наедине, никто не противился. Некоторое время спустя, которое для Алтынбека показалось вечностью, Дильда вышла из комнаты с улыбкой на устах. Всем стало понятно, что скоро будет долгожданный той, что дети Заманбека и Кобжасара женятся точно. Маленький мальчик, один из сыновей хозяина дома, выбежал к мужчинам на топчане и громко объявил, что девушка согласна. И снова, узрев в услышанном хороший повод, мужчины разлили кумыс и выпили за счастье молодых. В этот момент Алтынбек, все еще не веря услышанному, заметил мать, стоявшую в тени под деревом. Она незаметно подзывала его к себе, он тут же спустился и направился к ней.
– Мама, это все так? Она согласна? Вы разговаривали с ней? Она была грустной? – не давая матери произнести ни слова, сын закидал ее множеством вопросов.
– Подожди… остановись, Алтынбек. Все хорошо… Она лично мне дала согласие на замужество. Это правда. Не скажу, что она светилась от счастья, но и грустной тоже не была. В какой-то момент даже улыбнулась мне.
Юноша все равно не мог поверить услышанному, хотя его мать никогда ему не лгала и не давала никакого повода сомневаться в ее словах. Он не мог поверить своему наступающему счастью. Дильда продолжала:
– Она, правда, еще кое-что просила передать, но я не совсем поняла, к чему она так сказала. Она попросила договориться с тобой, что воду в доме будешь набирать и приносить ты, что это будет только твоя прямая обязанность. Я за тебя согласилась, ведь это же ерунда, это совсем не трудно. Ты же не против?
Дильда посмотрела сыну в глаза. Вот теперь Алтынбек был по-настоящему счастлив и широко улыбался. Нежно обняв мать, он вернулся к мужчинам очень довольный, что даже позволил себе отпускать невинные шутки за столом.
***
Алтынбек, застыв в ступоре, стоял у запыленного окна районной больницы. Слова врача доходили до его ушей, но их смысл терялся где-то по пути. Все еще до конца не понимая случившегося, он отрешенно разглядывал пух, под воздействием небольшого ветра, плавно слетавшего с тополей. Как такое могло случиться? Почему именно с ними это должно было случиться? Что он скажет Мариям? Как будет смотреть ей в глаза?
– А Мариям уже знает? Как она? – внезапно перебил он врача в несвойственной ему манере.
– Да. Мы ей сообщили. Она сильная, сильнее, чем ты думаешь. Она ждет тебя, – виновато сказал врач.
– Вы сделали все, что смогли. Не переживайте, Аскар-ага. Ангелы не задерживаются надолго на земле. Все в руках Всевышнего, сами знаете, – поменявшись местами, теперь уже Алтынбек успокаивал врача. – Мы с Мариям хотели ее назвать Гаухар, если родится девочка… нельзя наперед ничего предугадать…
Пожав доктору руку, он пошел к жене. Мариям лежала в постели, ее бледное лицо излучало печаль и боль, которые жгли ее изнутри. Рождение всех старших дочерей удавалось относительно легко, так, что на следующий день она могла спокойно передвигаться и самой ухаживать за младенцами. Его покойная мать всегда утверждала, что Мариям рождена для материнства. Но сейчас, горе подкосило ее силы. Мариям была словно надломленное деревце, кровоточащая рана которого была слишком сильна. Увидев мужа, по щеке ее побежала слеза. Он присел на край ее кровати, какое-то время они провели в молчании.
