Галина Вильченко
Опасности внезапного замужества
Он ещё хотел что-то сказать, но около подъезда остановились «жигули» и из машины вышел Гришаков. Сергей направился к нему и что-то тихо сказал. Майор окинул девушек взглядом и, ничего не сказав, скрылся в подъезде. Полчаса ничего не происходило, девушки и Сергей маялись на скамейке и каждый думал о своём. Потом из подъезда вышли Сергиенко и Гришаков и уставились на Наташу. Девушка сидела, опустив голову, и боялась поднять глаза. Майор был уверен, что в этот момент она даже перестала дышать. После небольшой паузы Владимир Юрьевич обратился к напарнику:
– Знаешь что, капитан, давай по соседям. У этой особы сейчас разрыв сердца случится и будет у нас четвёртый жмурик. – Владимир Юрьевич попытался улыбнуться, но глаза его были серьёзные. Он изучающе рассматривал Наташу. Она подняла на него полные слёз глаза и прошептала:
– Это не я, я только мать…. – она не смогла договорить и разрыдалась.
– Володя, я тебе всё поясню сейчас, – Ася встала между майором и Наташей. Сергей стал успокаивать девушку, что-то шепча ей на ухо. Владимир Юрьевич недовольно посмотрел на него, но промолчал. Его взор обернулся к Асе:
– Вот что, Анастасия, сейчас вы проедите ко мне в управление и подробно всё на бумажке изложите, я прочитаю ваши сочинения и решу, что делать с обеими. Сергей, проводи их!
– Я не поеду, я не хочу! – вдруг выкрикнула Наташа.
– Почему? – искренне удивился майор.
– Я боюсь, – уже почти шёпотом ответила девушка.
– И чего же ты боишься?
– Меня арестуют и скажут, что это я их убила.
– Это ещё почему?
– Потому что детдомовская.
– Чтобы убить троих человек, не нужно быть детдомовским. И откуда у тебя в голове такая каша? Убита твоя мать, мы просто обязаны тебя допросить. Или ты хочешь давать показания в квартире рядом с трупами? Сергей, увези их с глаз моих долой! – майор повернулся и направился опять в квартиру, около двери обернулся и пробубнил, – дуры!
В милиции девушек завели в уже знакомый им кабинет, дали бумагу и ручки, усадили за разные столы и велели описать всё, что они знали. Ася на своем листке бумаги с чистой совестью вывела: я ничего не знаю! Наташа сидела перед чистым листком и ничего не писала. Она не знала с чего начать. Сергей устроился на стуле около двери и пристально смотрел то на одну, то на другую.
– Советую вам все же написать всё, что знаете, ничего не скрывать и не привирать. Майора сегодня лучше не злить, вы ему выходной испортили, – предупредил Сергей.
– А дома Володя такой милый, – ухмыльнулась Ася, – зря мы всё-таки к вам пришли за помощью. И вещи не взяли, и в историю влипли.
Наташа опять заплакала. Приехал Владимир Юрьевич, он подошёл к Асе, взял её листок, прочитал и хмыкнул. Подошёл к Наташе, та всё ещё плакала. Владимир Юрьевич нахмурился:
– Значит, писать вы не хотите? Говорить не можете. И как прикажете это понимать? – он, не мигая, уставился на девушку. – Вы так и собираетесь размазывать сопли по лицу и молчать?
Наташа опять забилась в рыданиях. Владимир Юрьевич поморщился. Он плохо переносил женские слёзы, и, откровенно говоря, слабо им доверял. Но то, что это девчонка рыдает не по убиенной матери, к которой у неё не было никаких дочерних чувств, а от страха, что её обвинят в убийстве, он понял. Надо было её успокоить, но вот как? Он встал, включил чайник. Сделал крепкий несладкий чай в большой белой кружке и поставил перед девушкой, потом вопросительно посмотрел на Асю, та отрицательно помотала головой. Майор опять перевёл свой взгляд на Наташу. Та сжала кружку в трясущихся руках и всё ещё тихонько всхлипывала. Сергей подошёл к девушке, положил ей руку на плечо, Наташа вздрогнула и пролила чай на стол. Она виновато посмотрела на майора и лейтенанта и тихо проговорила:
– Я расскажу, только я не знаю, что рассказывать. Как не начну, всё как-то нехорошо получается. И потом, я ведь действительно ничего не знаю. Я даже не знаю, кого там убили. Нет, что мать – я поняла, но убиты три человека. Когда я уходила, в квартире оставались только мать и её муж, даже соседок не было.
– Наташ, ты пей чай пока горячий, потом расскажешь, – Сергей старался не смотреть на майора, который при этих его словах даже потерял дар речи. Ермакову было жалко девчонку, и грубость и напористость Гришакова по отношению к ней он не одобрял. Наташа сделала один маленький глоток, потом ещё один, так потихоньку чай выпила, с нервами справилась и рыдать перестала.
– А можно мне позвонить? – спросила она Володю.
– Кому? – удивился майор.
– Подруге, пожалуйста.
– Ладно, звони.
Наташа взяла телефон и долго набирала номер.
– Алло, Алька, это я. Я в милиции, у меня мать убили. Нет, я не одна, со мной Ася. Аль, я боюсь! Хорошо, – Наташа положила трубку. – Она велела рассказать вам всё, только я правда, не знаю, что рассказывать.
– Чем занималась последнее время? – майор взял стул и сел напротив Наташи. – Анастасия, подожди в коридоре, раз ничего не знаешь, делать тебе тут нечего.
– Вот ещё, я тут посижу, мне тоже интересно.
– Анастасия, быстро в коридор, иначе будешь ждать в обезьяннике!
Девушка скорчила недовольную мину, показала майору язык и вышла в коридор, не забыв как следует хлопнуть дверью. Владимир Юрьевич вопросительно посмотрел на Наташу.
– То, что я утром Станиславу Ярославовичу рассказывала, рассказывать? – тихо спросила Наташа.
– Да, всё в мельчайших подробностях. И не надо так дрожать, а то я больше слышу стук твоих зубов, чем твою речь. Начинай!
Наташа повторила свой рассказ ещё раз, и вопросительно посмотрела на Владимира Юрьевича:
– Что мне теперь будет?
Он оставил её вопрос без ответа.
– Значит, ты уже неделю дома не живёшь?
– Да.
– И вчера весь день была с Асей?
– До одиннадцати часов мы работали, надо было срочно сметы сделать, я не успевала, Ася и Маргарита Николаевна мне помогали. Потом было торжественное собрание, Ася на собрании была, а я салаты готовила. Потом у нас была вечеринка, и Ася забрала меня к себе домой.
– А почему ты на собрании не была?
– Там премии давали, а я недавно работаю, ещё ничего не заработала, вот меня и командировали на кухню, – Наташа неуверенно улыбнулась.
– Так, хорошо. А почему ты так милиции боишься? У тебя были неприятности с нею?
– Нет, что вы! Просто у нас, как что-то не так, говорят: вот попадёшь в милицию, там из тебя быстро дурь вышибут. А однажды у нас забрали Витю Рыбкина, якобы он ночью залез в ларёк и обворовал его, а мы точно знаем, что Витя был в кино с Алькой. Но с нами никто и говорить не захотел. А когда Алька стала доказывать, что Витька не виноват и даже нашла свидетелей, её саму забрали в милицию. Вам ведь раскрываемость нужна, и дела нет до какого-то детдомовского мальчишки и какой-то детдомовской девчонки. И со мной так же будет, – она снова заплакала.
– И что, их осудили? – поинтересовался Сергей.
– Нет, но несколько дней продержали в милиции.
– Да! Серега правильно говорит, дурочка ты ещё. Тебе лет-то сколько?
– Двадцать… скоро будет.
– Всего двадцать и уже никому не веришь.
– Нет, я верю, только мне всё равно страшно.
– Твою мать и соседок убили вчера, примерно в десять вечера, ты в это время знакомилась с Виктором. Так что у тебя алиби, железное. В непосредственном убийстве женщин тебя никто не обвинит.
– А вы откуда про Виктора знаете, я же про него не говорила – забыла, – смутилась Наташа.
– Работа у меня такая – знать, что глупые девчонки скрывают. А теперь серьёзно, Наташа. Ты говоришь, у мамы был любовник, так?
– Нет, она сказала, что он её муж. Только я с ней прожила почти три месяца, а его видела первый раз, правда, я не всегда дома ночевала.
– И где же ты ночевала и почему не дома?
– У меня же не было ключа, когда приходила с работы домой, мне или мать открывала или соседки. Но иногда никто не открывал, я даже не знаю, дома они были или нет. Часто мать была пьяная и лезла драться. Тогда я ехала к подруге, она живёт в частном секторе, вдвоём с бабушкой. Они меня к себе жить звали, только мне неудобно было их стеснять, вот я ехала к ним, когда некуда было деться.
– Почему же ты не поехала к подруге на этот раз, а скиталась по вокзалу?
Наташа опустила глаза и ничего не ответила. Сергей засмеялся:
– Так она от нас пряталась, мы ведь сразу же поехали бы искать её к подруге, а вокзал нас совсем не заинтересовал бы. Что, скажешь не так?
Майор нахмурился и сердито посмотрел на коллегу:
– Сергей, если будешь мне мешать, составишь компанию Анастасии.
– Всё, молчу.
– Хорошо, Наташа, а кому ты сейчас звонила?
– Подруге, если вы мне не поверите, она может помочь.
– И как же?
– Найдёт настоящего убийцу.
– О боже! Нам и Аси одной хватает, а ещё и подруга какая-то! Нет, давайте с вами договоримся, вы нам рассказываете всё, что знаете, а искать убийц мы будем сами. Как выглядел муж твоей мамы?
– Мелкий, мерзкий и плешивый, – скривилась девушка.
– А ещё что-нибудь тебе бросилось в глаза?
– Он был не лысый, но выглядел как лысый.
– Поясни.
– Когда я вошла, мне показалось, что он лысый, а потом он затряс головой и волосы рассыпались, их на голове совсем не видно было. А я поняла: цвет у них как у лысины, не белый, не розовый, а такой, телесный и блестит.
– Так, умница. Я тебе сейчас покажу несколько фотографий, посмотри, может, кого-нибудь узнаешь, – Владимир Юрьевич взял телефон. – Леночка, принеси нашу картотеку, пожалуйста.
Майор выглянул в коридор, увидел Асю, ухмыльнулся.
– Ладно уж, заходи, будешь у неё за адвоката. Сейчас чайку сделаю.
Пришла Леночка и принесла пару альбомов. Наташа начала их рассматривать, а Ася и Владимир Юрьевич, заваривая чай, тихо переговаривались. Говорили они о Наташе.
– Навряд ли она захочет сейчас жить в своей квартире, там прописан ещё брат Михаил, его мы найти пока не можем, – Владимир Юрьевич с тревогой смотрел на Наташу. – У девочки каша в голове, ты присмотри за ней, как бы чего не натворила. А я присмотрю за тобой, как бы ты не бросилась нам помогать, да и сама не попала бы в ловушку.
– Володя, она пока у меня поживёт, а там мы ей общежитие дадим, всё будет нормально.
– Да не надо ей общежитие, всё уляжется и будет она жить в своей комнате одна, без алкоголички матери. Вот только неизвестно, кого к ней ещё подселят. Но одну из комнат можно ей смело отдать, ведь Михаил там тоже прописан, как ни крути, а двое взрослых, можно считать две семьи. Вот только похлопотать за неё надо, сама понимаешь. Ты уж поговори со своим начальством, ладно?
– Хорошо, что в наших силах, мы сделаем для неё. Володя, она хорошая девочка и никак не могла убить их.
– Я и не обвиняю её, во всяком случае, пока. Но что-нибудь знать она может, ведь не глухая же она, да и на дурочку не похожа, наверняка что-то слышала, только значения этому не придаёт. Ты поговори с ней по душам, когда она успокоится, вдруг что-нибудь, да вспомнит. А что за подруга у нее?
– Она работает в ЦУМе, девчонки в одном детском доме росли, там и подружились. Аля старше года на два, Наташа очень дорожит её мнением. И когда она в детдоме жила, на каникулы приезжала вместе с этой подругой.
– К кому приезжали? У Али есть родители?
– Нет, у неё только бабушка, которой сейчас много лет. А куда её родители делись, я, честно признаюсь, не знаю, не интересовалась. Я и подругу эту только понаслышке знаю, но ни разу не видела.
– Понятно… Кажется, я догадываюсь, о ком идёт речь…
– Вот он, точно он! – закричала Наташа так, что майор и Ася вздрогнули.
Владимир Юрьевич подошёл к Наташе, посмотрел на фотографию, хмыкнул.
– Ты его знаешь? – спросила Ася майора.
– Известная личность! Любитель несчастных обездоленных женщин. Встречает женщину, дурит ей голову, и селится к ней месяца на два-три, потом исчезает, вместе с ним исчезают разного рода ценности. Женщины бегут к нам, просят вернуть милые их сердцу безделушки. И что в нём находят? – тяжело вздохнул майор. – Ладно, девчонки, пейте чай и по домам. Лариска у меня опять одна на выходные осталась, и всё из-за вас
Зазвонил телефон, и майор снял трубку.
– Гришаков слушает! А, привет, Василий Иванович. Что? У меня, чай пьёт. Да нет, всё нормально. Я тебе из дома позвоню. Пока! – Владимир Юрьевич положил трубку и посмотрел на Асю. – Ну что, Анастасия, у твоей подопечной нашёлся адвокат более влиятельный, чем ты, так что я думаю, с квартирой у неё всё решится. Ты только присмотри за её мозгами. А Наташину подругу я немного знаю, тоже любительница приключений.
Когда Ася с Наташей вышли из здания милиции, начинало смеркаться. От стены отделилась огромная фигура и подошла к ним.
– Я вас провожу, если вы не против, – Стас решительно взял девушек под руки.
– А если против? – спросила Ася и посмотрела на Сергиенко хитрыми колдовскими глазами.
– Всё равно провожу, негоже девицам одним по вечерним улицам бродить, – пробурчал он в ответ.
Глава 3
Стрелки часов медленно, но уверенно подходили к восьми, покупателей уже не было, и Аля достала свою косметичку, посмотрев в маленькое зеркальце, улыбнулась сама себе. Природа не наградила её яркой внешностью, зато наградила красивыми светло-карими в крапинку глазками, которые совсем немного, но всё же смотрели в разные стороны. В школе, особенно в младших классах, Алю часто дразнили Косой. Прозвище обидное и от него никуда бедной девчонке было не деться. По этой причине она с одноклассниками почти ни с кем не дружила, а после школы сразу же бежала домой, где всегда ждали её бабушка и мама. Для них она была самая красивая, обаятельная и привлекательная. Она была их принцессой, ради которой они жили. Когда маленькая Аля жаловалась маме на одноклассников, та гладила её по голове и рассказывала разные красивые сказки о Золушках, которые были трудолюбивы и послушны, и которые всегда встречали своего принца.
Беда пришла, когда Але шёл четырнадцатый год, и она училась в седьмом классе. Косой её уже не дразнили, да и друзья и подруги появились, правда, их было немного. Машину «скорой помощи», в которой ехала Алина мама, протаранил грузовик, за рулём которого сидел пьяный водитель. Алина мама погибла, а так как бабушке было уже много лет, девочку отправили в детский дом, где она и закончила восемь классов. В принца Аля верила и ждала его, вот только глаза свои прятала под тёмными очками, ярко красила губы и пудрила носик.
Заведующая отделом Анна Никодимовна не одобряла яркий макияж своих подчинённых. «Покупатели должны видеть товар, а не ваши разукрашенные лица. У нас отдел женской верхней одежды, а не публичный дом», – говорила она. Но юным продавщицам нравилось злить начальницу и многие, если не все, старались специально краситься как можно ярче и вызывающе не только для того, чтобы привлечь к своей особе парня, но и чтобы позлить злую начальницу. Кроме того, они были в том возрасте, когда ещё не понимаешь, что природная молодость и свежесть привлекают парней больше, чем яркая дешевая косметика на лице.
Аля подкрасила губы, провела пудрой по лицу, убрала косметичку и подняла глаза, чтобы окинуть пустой магазин прощальным взглядом. Сегодня закончился её последний рабочий день перед отпуском.
Он стоял за манекеном, одетым в женское демисезонное пальто непонятного цвета, и откровенно наблюдал за ней. Его глаза смеялись, а губы были растянуты в ироничной усмешке. У Альки замерло сердце, она прикрыла глаза и унеслась мыслями на год назад. Ночь, кромешная темнота, сквозь эту темноту она бежит к своему дому, чтобы позвать на помощь и спасти двух маленьких детей, которые попали в лапы преступников. В темноте она не увидела тропинку, ведущую на мостик через речушку, возвращаться и искать времени не было. Она бросилась в воду, поскользнулась, но поднялась и побежала дальше, и только увидев автобус с парнями в камуфляжной форме, почувствовала боль в ноге. Один из них легко поднял её на руки и понёс. Лица парня она рассмотреть не могла, так как он был в чёрной маске, зато хорошо запомнила зелёные глаза.
И вот эти зелёные глаза смотрели на неё и смеялись. Аля ещё раз бросила свой взгляд на мужчину, смутилась, опустила глаза и быстро надела тёмные очки. Он подошёл к ней и спросил шёпотом:
– Девушка, вы шпионка?
– Что?! – одновременно удивилась и растерялась Аля. – Почему вы так решили?
– А зачем вам тёмные очки в пасмурный день, да ещё и почти ночью? – в его голосе прозвучали издевательские нотки.
Что?! Он над ней смеется? Обида захлестнула девушку. Аля не любила, когда над ней смеялись, и сдачу давала сразу, и не думая о последствиях. Не утруждала лишними думами свою головушку она и сейчас. По пустому залу разнесся звонкий звук пощечины. Он был такой громкий, что из своего закутка выбежала Анна Никодимовна, уже одетая и мыслями находившаяся дома.
– Что случилось? – спросила она и уставилась на мужчину и девушку.
Аля молчала и только сердито сопела. Её глаз не было видно, но Кирилл мог поклясться, что они сверкали, как молнии зарницы в душную летнюю ночь. Он держался за пострадавшую щеку и смотрел на неё вытаращенными и удивлёнными глазами.
– Я только спросил, почему она в тёмных очках, а она мне чуть зубы не выбила. Разве можно так с покупателями? – мужчина повернулся к Анне Никодимовне.
– Голубева, ты в своём уме?! – вскричала Анна Никодимовна.
– Это моё дело, что носить на своём лице. А покупатели пусть лучше интересуются этими страшными пальто, – Аля была зла.
Зла в первую очередь на себя. Мужчина ей нравился, может, это и есть тот принц, о котором столько рассказывала ей в детстве мама? И эти его зелёные глаза! Они снятся ей уже год!
– Всё Голубева, моё терпение лопнуло, можешь писать заявление по собственному желанию! – брюзжала слюной заведующая.
– И не подумаю, мне здесь нравится! Хотите меня уволить, пишите сами на меня директору жалобу, а у меня рабочий день закончился, с понедельника я в отпуске, – Аля встала, бросила на мужчину прощальный печальный взгляд и удалилась как царица с гордо поднятой головой.
– Молодёжь пошла совсем распущенная, старшим грубит, покупателей не уважает, работает кое-как. Знает ведь, нахалка, что директор её не уволит, вот и безобразничает. А вы, молодой человек, напишите на неё жалобу, книга жалоб в зале висит, пусть её хотя бы премии лишат. А я подожду, – Анна Никодимовна сама сходила в зал и принесла мужчине злополучную книгу «Жалоб и предложений».
– Как зовут девушку? – спросил парень.
– Александра Голубева.
– Почему вы считаете, что директор её не уволит?
– Она была его любовницей, – шёпотом сказала заведующая.
– Почему была?
– Так он нашёл сговорчивее и моложе.
– Куда же моложе? Ей, наверное, еще и восемнадцати нет.
– Ой, что вы! Уже целых двадцать два скоро исполнится и всё принца ждет, дура.
– Что-то я не понял, она отказала вашему директору или он сам от неё ушёл?
– Да кто их разберет? Но он к ней неравнодушен, это точно.
– Почему она меня ударила? – мужчина потрогал челюсть.
– Так она под очками прячет косые глаза. Вы будете жаловаться? А то мне надо закрывать магазин.
– Пожалуй, нет. До свидания.
Кирилл вышел из магазина и огляделся по сторонам. Девушки нигде видно не было.
– Вот старая мымра, – выругался он, – представляю, как с ней работать девчонкам весело.
Он направился к автобусной остановке. Алю увидел издалека, а также подходивший к остановке автобус. Кирилл ускорил шаг, и в последний момент запрыгнул в автобус. Она стояла на задней площадке, и смотрела в окно. Плечи опущены, вид унылый. Он не решился к ней подойти. Аля сошла на предпоследней остановке и направилась в сторону частного сектора. Фонари не горели, до первых домов идти метров триста, темень непроглядная, и Кирилл потерял её из виду. Вдруг впереди послышался вскрик и довольные смешки. Он бросился вперёд и наскочил на двоих парней, которые со смехом потрошили женскую сумочку. Её сумочку. Кирилл налетел на них как ураган, юные разбойники не успели даже понять, что произошло, как оказались на земле без движения. Сама Аля стояла, прислонившись спиной к дереву, и с интересом смотрела на происходящее. Мужчина поднял сумочку, попытался собрать её содержимое и запихнуть вовнутрь, подошёл к девушке и протянул ей её ридикюль. Потом подтащил грабителей к дереву, возле которого дрожала Алька, и привязал их какой-то веревкой.
– Я провожу вас, – буркнул он. – И часто вы в такую темень ходите одна?
– Каждый день, вернее, пять дней в неделю. Я живу в частном доме, другой дороги нет.
– И встречать с работы вас тоже некому?
– Да, не кому. У меня только бабушка, она уже совсем старенькая, ходит с трудом.
– А мама, папа, муж, наконец?
– Мама умерла, когда мне было тринадцать лет, папа с нами не жил и где он сейчас, не знаю, а мужем ещё не обзавелась.
– Значит, провожать тебя буду я! – перешёл он на «ты».
– Каждый день?
– Каждый день, Александра.
– Ты наводил обо мне справки у старой Карги?
– Почему ты так решила?
– Она единственная, кто зовет меня Александрой, для всех остальных я – Аля, или просто Алька, а по паспорту – Алевтина.
– Не пойму, причем тогда Александра? – удивился Кирилл.
– Пахмутову в детстве Алей звали, вот Карга и решила, что полное имя мое – Александра. Ей Пахмутова очень нравится. Я не стала ее переубеждать, к Пахмутовой я тоже отношусь хорошо.
– Послушай, Аля, неужели ты не боишься ходить одна?
– Нет, не боюсь. Они грабят меня уже не первый раз. В сумке я ничего ценного не ношу, косметика им не нужна, денег у меня нет. Что ты с ними сделаешь?
– Ещё не решил, но, скорее всего, сдам в милицию.
– А милиция их отпустит. Когда меня ограбили в первый раз, я тоже в милицию позвонила, их забрали, а через неделю они меня ограбили второй раз и ещё смеялись: сделаем с тобой что угодно, и нам ничего не будет, потому что мы психи.
– Почему психи?
– У них какие-то справки есть, а потом мне ведь ничего не сделали, только сумку распотрошили, а вот если бы убили, тогда, конечно, их или судили бы, или в психушку отправили, что скорее всего. Вот наша округа и привыкла к ним, даже именуют: наши братья-разбойники. Они живут недалеко от нас, через овраг. Родители у них хорошие были, правда, я их плохо помню. В один прекрасный день, или, скорее всего, наоборот, печальный, всей семьей поехали за город провести выходной и пропали. Их долго искали, но мальчишки нашлись сами. Они рассказали страшные вещи про инопланетян, якобы их похитили, родителей забрали, а их выкинули в лесу. Они долго блуждали, а потом вышли к деревушке. Им, конечно, никто не поверил, отправили в психушку, потом выпустили. Знаешь, если честно, я им тоже не очень-то верю. Почему это инопланетяне не заинтересовались двумя здоровыми парнями, а заинтересовались пожилыми людьми? Ведь братьям уже было лет по четырнадцать, а то и больше. Да ладно, это дело прошлое. Вот иногда они и подкарауливают меня, хотя знают, что денег у меня нет. Им нравится меня пугать, а я подыгрываю им, делая вид, что испугалась. Всё-таки они несчастные люди, даже если и врут про инопланетян. А милиция…, да она скорее тебя посадит, чем их. У нас почему-то считается, что если ты псих, то тебе всё можно. Так что оставь этих дебилов в покое.
– Ладно, отпущу их, раз они являются достопримечательностью вашего района. Хотя и наподдать им хорошенько не мешает, чтобы впредь к тебе не приставали.
– Вот мы и пришли. Видишь в окне бабушку? Меня высматривает, волнуется – я уже с полчаса как должна быть дома. Ты знаешь, а мы ведь ещё не познакомились, меня ты знаешь, а я тебя нет.
– Зови меня просто – Васёк. Меня так все друзья зовут. Отец у меня звался Василием…
– А фамилия твоя Васильев, – перебила его Аля.
– Не угадала, фамилия моя – Васин, – он и сам не мог объяснить, почему назвал своё детское прозвище, а не настоящее имя.
– Василий Васильевич Васин… – нараспев произнесла Алька и помрачнела. Это имя не вызывало у нее никаких эмоций.
– Меня зовут просто – Васёк. А некий Василий Васильевич ко мне никакого отношения не имеет. Тебе понятно?
– Понятно. Васёк, а ты помнишь меня? – осторожно спросила Аля.
– Ты имеешь в виду ту испуганную девочку со сломанной ногой, которую я нёс на руках? Помню, Аленька. Ты мне тогда показалась совсем маленькой, думал, тебе не больше пятнадцати. Я приходил к тебе в больницу, но меня не пустили, сказали, что уже поздно и ты спишь.
– И ты передал мне цветы! Это были первые цветы, которые мне подарил мужчина, поэтому я их высушила, и сейчас они стоят у меня на телевизоре, только цвет у них стал темный. А Наташка надо мной смеётся, говорит, что я влюбилась в пожилого дяденьку, лица которого даже не видела, только глаза.
– Ты что, обсуждала меня со своими подругами? – удивился Васёк.
– Нет, что ты! Только с Наташкой, она у меня самая близкая подруга, мы друг от друга ничего не скрываем. Ты прости меня за пощёчину, вообще-то я не драчливая, хотя все почему-то считают иначе.
– Я так и понял, – улыбнулся Васёк.
– Тебе было больно? – осторожно спросила Аля. Ей хотелось погладить пострадавшую щеку парня, но она не решилась. Он засмеялся:
– Поверь мне, бывало намного больнее, а твоего хлопка я даже не заметил.
– Как же не заметил! У тебя даже щека покраснела.
Ей всё больше и больше нравился этот мужчина. В нём чувствовалась сила, надежность и тайна. Тайны Алька любила с детства.
– До свидания, мне пора, – Аля с сожалением поглядела на Васька, и первая протянула руку. Он нежно взял её в свою большую ручищу и тихонько пожал.
Она быстро повернулась и пошла к дому. Кирилл стоял и смотрел ей в спину. Что же так привлекло его в этой девушке? Глаза, губы, нос, улыбка? Кирилл не мог даже сам себе ответить на этот вопрос. Год назад он так и не успел узнать её имени, его срочно отправили в командировку, потом ранение и долгое лежание в госпитале. Когда ему было больно, он вспоминал эту девочку, которая была уверена, что без её помощи они не смогут найти нужный дом и спасти детей, поэтому и бежала им навстречу со сломанной ногой. Она им тогда здорово помогла, без неё они действительно долго искали бы этот злополучный дом и, возможно, опоздали бы. Он мог бы узнать всё про неё у Иволгина, но почему-то не решался. Кирилл увидел её сегодня около двух часов дня в парке и сразу же узнал ту испуганную девочку. За год она совсем не изменилась. Девушка была не одна, а с молодым человеком. У Кирилла нехорошо екнуло сердце. Сам не зная зачем, он незаметно подкрался к молодым людям и подслушал их разговор.
– Миш, я же тебе сказала, ты не в моём вкусе, мне по душе другие мужчины. Что бы нравится девушкам, одной смазливой рожицы мало, надо иметь что-то ещё. Тебе понятно? – девушка говорила тихо, как с больным ребёнком.
– Но ты же общалась со мной, значит, я тебе нравился.
– Миша, общаться, нравиться и любить – это разные вещи. Я не хочу с тобой больше встречаться и не буду! Мне пора, у меня обеденный перерыв заканчивается.
Девушка поднялась со скамейки и направилась в сторону универмага. А парень остался сидеть. Он смотрел ей вслед и вдруг тихо, но чётко проговорил:
– И ты тоже у меня в ногах ползать будешь. Я ещё никому не прощал своего унижения. Вот тогда и посмотрим, какая ты гордая?!
Он быстро встал и ушёл, Кирилл долго смотрел ему в спину. Какая-то тревога закралась в душу. Он ещё постоял минут пять, и направился в универмаг, искать девушку.
