Галина Вайпер
Ловушка для дураков
Ловушка для дураков
Сегодня утром на двери своего кабинета я увидел знакомую роковую надпись. Не знаю, действительно ли умирающие успевают перед смертью вспомнить всю свою жизнь. Не умирал, не успел еще. Но одного взгляда на предупреждение о том, что моя жизнь вот-вот изменится самым кардинальным образом, мне хватило, чтобы воспоминания вспышкой озарили привычно безразличную уверенность в себе.
…Так вот, первый раз я увидел его в январе. Тогда мне пришлось поехать по делам в соседний городишко. Погода была пасмурной, небо – тошнотворно низким. Все вокруг – поля, деревни и придорожные кусты – было выдержано в бескомпромиссной цветовой гамме. Черное и белое, белое и черное на унылом сером фоне, и так километр за километром. Лиловый дом внезапно засиял ярким и нежным пятном с правой стороны дороги, среди черных изб, рассевшихся, как вороны, по белым сугробам. Лиловый дом, обычный деревенский дом в один этаж, обшитый досками, судя по всему, недавно выкрашенный. Он резал глаз и душу свежестью и чистотой цвета, он был неуместен рядом с бревенчатыми темными избами, но необходим уставшему от зимы человеку.
Этим человеком был я.
И я едва удержался от того, чтобы подъехать к нему поближе, полюбоваться на него, хоть ненадолго отдохнуть от зимней бесцветности. Но время подгоняло, дела, всегда дела, куда от них денешься, на обратной дороге заскочу, решил я. Возвращаться пришлось поздно, увидеть его не получилось, наверное, прозевал. Впрочем, я так и не видел его больше, хотя всю зиму мотался по той дороге. Загадка лилового дома задевала меня. Куда он мог деться? Землетрясений в наших краях не бывает, миражей тоже. Насчет миражей я не вполне уверен, но до сих пор мне не приходилось с ними сталкиваться.
Бесследно он не исчез, застрял в моих воспоминаниях. Мне не удавалось про него забыть, сожаления о том, что я так и не подъехал к нему, не оставляли меня. Конечно, все это было чистейшей глупостью. Ну, подъехал бы, ну, полюбовался бы… Он был хорош как красивая картинка, в этом качестве он и остался в моей памяти. А если подумать о том, что его, возможно, и не существовало… Не исключено, что я вздремнул на мгновение за рулем, вот он мне и приснился. Иначе чем объяснить его исчезновение? Только изначальным отсутствием, не правда ли?
Тем не менее, мне довелось с ним встретиться снова. Не там, где я ожидал его увидеть. Если быть точным, я вообще не ожидал его увидеть ни там, ни здесь, к тому времени я про него почти забыл. Наступила весна, беснующийся под напором жизни май вынудил меня остановить машину на обочине. Захотелось пройтись по свежей зеленой траве, потрогать руками зеленеющие ветки, почувствовать, что все, зимы больше нет. Я бездумно брел по редкому лесу, наслаждаясь мягким теплом и рассеянным среди деревьев светом. Продравшись сквозь густые заросли елового молодняка, я снова увидел его. И остолбенел, естественно. Вы бы тоже остолбенели на моем месте.
Лиловый дом стоял на полянке, освещенный солнцем, прорывавшимся сквозь пушистую прическу торчавшей за ним березы. Некоторое время я тупо размышлял, чем миражи отличаются от галлюцинаций. Миражи случаются в пустыне, на море, в горах… На природе, в общем. И их могут видеть все. А глюки – в голове, и их видит только ее носитель. Например, я в своей отдельно взятой голове. Что мы имеем? Меня, с головой, в которой теоретически могут приключаться глюки. Практически до сих пор не было… Вроде… И природу, на свежем зеленом фоне которой имеет место… Что? Мираж? Эх, свидетелей бы сюда… Чтоб ущипнули покрепче!
Я сделал шаг вперед и снова задумался. Предположим, я сейчас к нему подойду, а он исчезнет. С чем я останусь? С тем же самым, выбор ограничен законами сохранения материи, энергии и человеческой глупости. Мираж или глюк, глюк или мираж, тра-та-та, тра-та-та, вышла кошка за кота… Вот если бы здесь на крылечке сидела кошка, я бы ей поверил. Говорят, у кошек галлюцинаций не бывает. Ха, зато они видят привидения, хрен редьки не слаще. Я собрался с духом и подошел к нему. Стоит. Крепко так стоит, устойчиво. А миражи, кажется, колеблются в воздухе… Да ты в жизни не видел миражей, твердо сказал я себе, и сравнивать тебе не с чем, так что заткнись и не ной!
Приподняв ногу, я пару секунд подержал ее на весу, прежде чем решился поставить на ступеньку крыльца. Нога не провалилась в воздух, я успокоился и подошел к приоткрытой двери. А что ты скажешь хозяевам, осведомился внутренний голос? Сымпровизирую что-нибудь, безразлично отмахнулся я. Дверь легко открылась, я вошел в нагретые весенним солнцем сени. Квадратики желтого света, падавшего сквозь стекла большого окна с частым переплетом, лежали на чистом дереве пола. Я решительно протянул руку к двери…
И только тогда заметил аккуратную табличку, большими печатными буквами гласившую: «Ловушка для дураков».
Рука повисла в воздухе. Полный абзац, заметил внутренний голос. Пришлось с ним согласиться. Дурак я или нет… Дурак, конечно, никаких сомнений, иначе с чего бы меня сюда понесло. Весь вопрос в том, нужно ли меня ловить, и, если нужно, то зачем? Засунув зависшую руку в карман, чтобы не выглядеть дураком хотя бы в собственных глазах, я принялся судорожно соображать. Столько думать о нем, этом доме, так стремиться к нему и остановиться только потому, что довелось увидеть обидное словосочетание.
Хм, интересно, хватило бы у меня духу зайти в дверь под подобной вывеской при свидетелях? И если я сейчас тихо развернусь и уйду, буду ли я всю оставшуюся жизнь чувствовать себя дураком? Идиотом, ядовито уточнил внутренний голос, идиотом и редкостным придурком. Без всякого сомнения, согласился я. Так, хорошо, насчет дурака мы определились. Таки да, дурак. Ладно. Нужно ли меня ловить? Не нужно, как показал опыт, я сам пришел. Остался последний вопрос, зато самый главный. Зачем?
Почему под рукой нет умного человека, которого можно спросить:
– Не знаете ли, зачем ловят дураков? Кому они нужны, в конце-то концов? Может быть, их едят? Или показывают в цирке? На что еще годятся дураки?
Пока не войдешь, не узнаешь, усмехнулся внутренний голос. Рука выбралась из кармана, схватилась за ручку двери и потянула ее на себя. Я отрешенно наблюдал за происходящим со стороны. Вот я вошел в пустую, без малейших следов мебели, комнату. Вдохнул застоявшийся пыльный воздух, брезгливо наморщил нос. Повернулся вокруг своей оси, почувствовал себя полным идиотом и собрался выйти обратно. Дверь, до сих пор приоткрытая, начала медленно закрываться сама по себе. Ее движение завершилось плотоядным щелчком замка. Дурак, констатировал я. Как я мог не попасть в эту ловушку? Я не мог в нее не попасть!
– Ты смотри, – раздался хрипловатый мужской голос за спиной. – Попался все-таки! Не бойся, мы тебя есть не будем. Сейчас не будем.
– Да, – подхватил задорный юношеский голос. – Сначала мы тебя переправим к нам. Потерпи немного, будет немного не по себе.
Я повертел головой, но обладателей голосов не увидел. Зато у меня потемнело в глазах, бум! И я исчез. Бум! Я снова появился, но уже в другом месте.
Просторный длинный зал с огромным окном во всю стену, в центре беспорядочно расставлены кресла и диваны. По периметру зала торчит подобие абстрактной скульптуры, нечто вроде булыжников каплевидной формы разного роста. Беспорядочно блуждающий по интерьеру взгляд зацепился за сидящих на одном из диванов людей. Двое, один постарше, другой помладше, оба внимательно смотрят на меня. Я сделал вывод, что вижу обладателей голосов, услышанных мной там, где я был до того, как попал сюда. Замысловатая формулировка происходящего подкосила меня, я рухнул в кресло, оказавшееся поблизости.
– Эй, ты вечно жить хочешь? – молодой голос точно был тем же самым. – Или стать суперменом?
– Знаете, ребята, – устало вздохнул я. – Если честно, я бы вульгарно сожрал чего-нибудь. Для общего успокоения организма.
– Наш человек, – обрадовался молодой.
– Похоже, – согласился тот, что постарше.
Шум за спиной заставил меня оглянуться. В распахнувшуюся дверь влетел небольшой столик. Ловко лавируя между мебелью, он резво подкатил ко мне. Эти двое пересели на диван напротив:
– Давай знакомиться, – старший поднял крышку большой посудины и запустил в нее ложку. – Меня зовут Джойс, а его – Квигги. Мы служба подбора кадров для занятий, на которые соглашаются только дураки.
– Почему? – тупо поинтересовался я, пытаясь определить, чем пахнет из посудины.
– Видишь ли, приятель, ты попал в будущее. Жить у нас принято комфортабельно и спокойно, – заметил Джойс, пододвигая ко мне тарелку с едой.
– И поэтому здравый смысл в нашем обществе отсутствует полностью, – вздохнул Квигги.
– Зачем человеку здравый смысл, если любые его желания моментально исполняются, только захоти? Дураков нет испытывать лишения и нервотрепку. Так что приходится подбирать кандидатов в других временах, где народ еще не успел расслабиться и избаловаться, – деловито заключил Джойс.
Я поперхнулся и закашлялся. Может, все-таки глюки? Откуда вокруг меня возьмется будущее, такого не бывает, судорожно заверещал помраченный рассудок.
Квигги захохотал:
– Да, будущее, а что тут такого? Да ты ешь, не волнуйся!
Хорошенькое дело. Сначала говорят, что ты попал в будущее, а потом – не волнуйся! Я, может быть, и дурак, но не супермен с железными нервами, способный спокойно проглотить подобное сообщение.
– А можно посмотреть, какое оно, будущее?
– Да вон оно, за окном! Смотри, сколько хочешь! – фыркнул Квигги.
Я подошел к окну. Черт бы вас всех побрал! Неописуемый неестественный пейзаж. Жесткий белый свет над гладкой равниной, на которой возвышается… Что? На мой взгляд, сооружение можно было бы назвать дворцом, если бы оно не пульсировало, постоянно меняя свой облик. Башни съеживались, превращаясь в башенки, башенки вырастали до размера башен. Ворота меняли форму, крепостная стена становилась то выше, то ниже, ну и так далее. Не будущее, а фикция чистой воды…
– Что, не по себе? – улыбнулся Джойс. – Квигги безобразничает. Как ему скучно станет, так придумывает очередную пакость. До того, как он сочинил эту Фата-Моргану, приходилось лицезреть дракона, который ел сам себя за хвост. Потом он вылезал у себя из-под хвоста, выворачивался наизнанку и начинал есть себя поедом сначала. Гадость редкостная, да что поделаешь… Скучно сидеть за орбитой Плутона. Сначала любуешься на звезды, потом глаз не знает, на чем отдохнуть от скуки.
– А почему так далеко от Земли? И где ваша машина времени?
– Фантастики начитался? Время есть функция пространства. Чтобы попасть в прошлое, требуется весьма замысловатым образом искривить пространство. Развлекаться таким образом принято подальше от обитаемых мест. И чем дальше, тем лучше, – назидательно сообщил Джойс, а Квигги продолжил:
– А машина времени прямо под нами. Вся эта искусственная дура размером с хорошую планету и есть машина времени.
Я вспомнил лиловый дом и вздохнул:
– А почему именно ловушка для дураков?
– Отличный тест, работает на все сто! – обрадовался Квигги. – Нормальный человек в такое место носа ни за что не сунет, а авантюриста хлебом не корми, дай ляпнуться в неизвестность. К тому же, человек, твердо уверенный, что он не дурак, не способен адаптироваться к непривычным условиям. И, кроме того, он не может адекватно воспринимать реальность.
– Вы что, всерьез полагаете, что перечисленных качеств достаточно, чтобы приспособиться к жизни в любом времени и любых обстоятельствах, не говоря о непривычной работе? – удивился я.
– На все сто! – Квигги разволновался. – Вбить в голову знания – не проблема, как и накачать мускулы. Но без желания познакомиться с неизвестностью и мускулы, и знания обращаются в ноль!
– А что, собственно, вы хотите мне предложить? – собрался, наконец, выяснить я, хотя следовало бы заняться этим с самого начала.
– Есть вакансия, которая тебе подойдет. Или ты подойдешь для нее. – пожал плечами Джойс. – Срочно требуется главный межгалактический судья.
– Вы в своем уме, ребята? – взвыл я. – Нашли дурака! Я ведь не юрист!
– Хотел бы я увидеть юриста, который в состоянии разобраться в сотнях кодексов на разных планетах и в разных галактиках! – Джойс криво ухмыльнулся. – Галактический судья должен руководствоваться своим собственным здравым смыслом, больше от него ничего не требуется. Не беспокойся, ты не первый и не последний. Все справлялись, так или иначе, справишься и ты! Здравый смысл у тебя есть?
– Вроде был, – меня одолела робость, как будто я уже действительно согласился. – И сколько времени я должен буду отработать?
– Да ничего ты никому не должен! Хочешь, так работай, а нет, так мы тебя обратно отправим, – почти сердито заявил Квигги.
Эта мысль мне не очень понравилась.
– А кто вам еще требуется? Может, найдется что попроще?
– Попроще-то есть, но тебе вряд ли с разбега подойдет, без спецподготовки, – Джойс зевнул, похоже, я ему успел надоесть.
Но я не собирался отставать.
– И все-таки?
– Нужны дрессировщики цирковых драконов. Работа еще та… Тебе, пожалуй, агрессивности не хватит. Спасательный десант для самых идиотов… тебе не потянуть пока. Не советую, – Джойс снова зевнул.
Не выспался он, что ли, зевает во всю пасть без остановки? Но я жаждал докопаться до всех подробностей, поэтому правила приличия уже не могли меня остановить.
– А еще?
– Да много есть видов деятельности, которыми нормальные люди, привыкшие жить в комфорте, заниматься не хотят. Дураков не хватает. Ну, как ты насчет судьи? Согласен? – Джойс перестал зевать и уставился на меня.
Квигги пришел ему на помощь.
– Соглашайся! В межгалактическом суде уже завал! Очередь! Пора разгребать! Интересно будет!
– А почему в межгалактическом суде работают люди? А в других галактиках есть кто-то, способный на эту работу? – упирался я.
– Есть, конечно, – вздохнул Джойс. – Сейчас наша очередь. Срок, пока свет из центра нашей галактики дойдет до ее границ.
– Не мало, – прикинул я.
– Именно. Если чего и мало, так желающих там работать, – мило улыбнулся Квигги.
– Дураков? – уточнил я.
– Их самых! – откликнулся Квигги. – Ну что, уговорили?
Я кивнул:
– Попробую…
– Можно нас поздравить, нашего полку прибыло! Тогда вперед! Дураков работа любит!
Бум! В глазах потемнело.
Бум! Я открыл глаза и начал обозревать окрестности нового рабочего места. Крытая галерея с колоннами окружает небольшое круглое здание. За ним возвышается синеватый купол. Я задрал голову – над головой такой же купол, только намного больше. Безрезультатно измыслив пару-тройку гипотез насчет их назначения, я поднялся по ступенькам к приоткрытой входной двери.
– Шеф, наконец-то! Я уже заждалась, – на меня налетела симпатичная девица с рыжими кудрями и принялась без остановки тараторить. – Я ваш робот-секретарь, меня зовут Джинни. Пойдемте, я покажу вам апартаменты. И рабочее место. Устаивайтесь быстрее, пора приниматься за работу!
– А-а-а… люди здесь есть? – осведомился я.
Нашел, о чем спросить, осудил меня внутренний голос. Ничего умнее придумать не мог? Но секретаршу мой вопрос не смутил нисколько.
– Нет, только роботы. Кому захочется сидеть в отрыве от родной планеты, от привычных удобств и развлечений? Но не думайте, шеф, вам не придется вести аскетический образ жизни. Хоть и минимальный, но комфорт здесь имеется. Смотрите, вот ваш кабинет. Нравится? Вон там спальня, это гардеробная, здесь ванная, – она по очереди распахивала перед моим носом дверь за дверью, не прекращая молотить языком. – Так, столовая, тренажерный зал, зимний сад, сад камней, планетарий, библиотека, бассейн, видеозал… А здесь что? Операционная? И здесь? Не помню… Молельня, что ли? Будет время, заскочу, выясню, вдруг что-нибудь полезное окажется?
Наконец она оставила меня одного. Я побродил по оранжерее, понюхал цветочки, слегка успокоился. Даже если я сплю, такой сон стоит того, чтобы не просыпаться в холодном поту. Поэтому я решил начать с душа. Потом отправился подбирать приличную новому статусу одежду. Строгих костюмов я не обнаружил. Галстуки в будущем, похоже, вымерли как динозавры, во всяком случае, в этом шкафу они не водились. Их отсутствие меня особенно обрадовало. Содрогаясь от воспоминаний о потраченных впустую умственных усилиях ради того, чтобы правильно завязать на шее никому не нужную тряпку, я бездумно натянул на себя первые попавшиеся штаны и рубаху. Стоило мне выйти из гардеробной, как на меня опять наскочила Джинни.
– Шеф, вы голодны? Может быть…
– Нет, нет, меня недавно покормили.
– Тогда, может, посмотрите свой кабинет?
Я безропотно согласился. Пока она вела меня по галерее, я старательно размышлял, сплю я или не сплю? Рассудок тихонько повизгивал в ужасе, забившись в самый темный угол сознания. Решительно шагая, я вертел головой по сторонам, одновременно объясняя рассудку, что бояться нечего. Я мужественно рассуждал о реальности и иллюзиях, хотя, если честно, мне тоже хотелось забиться в какой-нибудь угол потемнее, заснуть там и проснуться дома, вспоминая произошедшее, как страшный сон. Или не страшный, но сон, только сон, и ничего более.
Иллюзорная реальность, неотличимая от сна, затащила очередного дурака на его рабочее место. Я увидел маленькую комнатушку. В ней хватало места только для стола и кресла. Половину стола занимал порядочных размеров металлический ящик. Напротив двери прозрачная стена отгораживала закуток от огромного темного пространства.
Джинни включила свет, и я поразился:
– Господи, зачем там столько места?
– Ну, – равнодушно ответила Джинни, – размеры некоторых жизненных форм требуют довольно большого объема…
Пожалуй, под этим куполом можно поставить друг на друга как минимум пять слонов в полный рост. Или семь…
Вдруг страшная мысль пронзила меня насквозь.
– Как же я с ними буду общаться?
– Вот ваш переводчик, познакомьтесь, – Джинни положила ладонь на ящик, громоздившийся на столе. – Добрый день, сэр Транслейтер, будьте знакомы – наш новый судья.
– Приветствую вас, шеф, – прохрипел ящик. – Очень рад, очень.
Отвесив сэру Транслейтеру вежливый поклон, я продолжил расспросы:
– А эта стена для чего?
– Силовое поле, – безразлично дернула плечом Джинни. – Чтобы была возможность создать для любых существ естественные условия, которые не всегда подходят людям. Разумная безопасность тоже не повредит. Некоторые тяжущиеся не всегда соглашаются с результатами процесса. Но в целом авторитет главного межгалактического судьи довольно высок, так что не беспокойтесь понапрасну, шеф.
Утешила, ничего не скажешь…
– М-да… – глубокомысленно заметил я. – А куда делся предыдущий судья?
– Когда ему надоело здесь работать, он ушел, – чирикнула Джинни.
– И сколько времени он протянул?
– Недели три, я думаю. Да, сэр Транслейтер?
– Совершенно точно, – подтвердил сэр Транслейтер, – вы не ошибаетесь, дорогая Джинни.
– Хм. А судья перед ним?
– Два дня.
– Судьи так часто меняются?
– По-разному, – уклончиво ответила Джинни. – Кто сколько вытерпит.
Я продолжал допрос секретарши:
– А зачем нужен купол над нами?
– Чтобы минимизировать последствия выходок некоторых недовольных, – терпеливо ответила она.
– Что, и такое бывало?
– Только один раз, довольно давно, – развеселилась Джинни. – Так смешно было!
– Что же тут случилось?
– Один ответчик протащил на процесс темпоральную бомбу. Когда время исчезает, вместе с ним разрушается пространство, и все вокруг начинает сыпаться в образовавшуюся дыру. Все это довольно шумно и пыльно.
– А как же судья? – в ужасе спросил я.
Хотел бы я знать, что веселого она могла найти в столь кошмарной истории?
– Не беспокойтесь лишнего, шеф, – Джинни продолжала давиться от смеха. – Временщики быстренько свернули пространство и выдернули всех отсюда за миллисекунду до взрыва. Бомбу изъяли, после чего процесс повторился в то же самое время и в том же самом месте. И никаких хронологических парадоксов! Я восхищена тем, как изящно они провернули всю операцию!
– И долго работал этот судья? – я искренне поверил Джинни, что со мной не случится ничего страшного, всегда придет добрый дядя и поможет.
– Ох, этот был самым долгоиграющим. Умер на рабочем месте, – Джинни махнула рукой.
– От старости? – решил уточнить я.
– От невозможности разрешить очередную судебную коллизию, – фыркнула Джинни, – такое изредка случается.
Я оторопел:
– Что же это была за коллизия?
– Уже не помню, – равнодушно отмахнулась она. – Лучше надейтесь, что такого рода проблема не подвернется вам, шеф. Пора за работу!
Она натянула на меня парик, набросила на плечи мантию и втолкнула на первое заседание суда. Я остался наедине с сэром Транслейтером, и, ерзая от волнения на стуле, подумал:
– Лучше бы они меня съели!
Джинни тихо устроилась за моей спиной.
– Для поддержки в первый раз, – шепнула она. – Но вы считайте, что меня нет. Я не должна участвовать в процессе никоим образом. Вы судья, и только вы.
Раздался вибрирующий звук гонга. Бумммм!
В зале передо мной засияли два солнца, по стенам поползли лианы, подул ветерок, зашевелились листья, и в зал вошел первый истец. Или вошла, я не понял. На мой взгляд, больше всего оно походило на гибрид змеи и гусеницы. Нижняя половина многочисленных ножек была в сапогах, верхняя – в перчатках.
– С-с-судья! – ядовито прошипел сэр Транслейтер. – Ищу правос-с-судия!
– Он что, и интонации передает? – удивился я.
– А как же, – тихо фыркнула Джинни. – Без интонаций не понять эмоций. В основе любого конфликта лежат не столько обстоятельства, сколько чувства. Скажите: слушаю вас!
– Слушаю вас, – послушно произнес я.
– Наш галактичес-с-ский с-с-уд с-с-счел, что нас-с-силие над личностью подлежит компетенции межгалктичес-с-ского с-с-суда…
– Да, – я беспомощно кивнул головой.
– Моя половина вынудила меня пос-с-ступить недос-с-стойно! Я ищу защиты от нее и компенс-с-сации за ис-с-спытанные мной с-с-страдания!
На столе передо мной вспыхнул экран. Под портретом змеегусеницы я прочитал, что характерной особенностью этих жителей туманности Андромеды является существование в одном теле двух личностей. Мои глаза повстречались взглядами в районе переносицы. Кошмар! Эта штука судится сама с собой?
Джинни толкнула меня в спину:
– Расскажите обстоятельства случившегося…
Я приосанился и повторил ее слова.
– Мы были на курорте, – в змеином голосе отчетливо послышались рыдающие ноты. – Мы прогуливалис-с-сь по пляжу. И нам нас-с-ступили на ногу…
Змеегусеница приподняла в качестве доказательства одну из ног в сапоге и протянула ее в мою сторону. Ничего особенного я в ней не заметил, нога как нога, ничем не отличается от остальных.
– Здес-с-сь у нас-с-с была моз-з-золь, – ее голос задрожал. – Нам было очень больно! И мы дали обидчику по морде! Вот этой рукой. Но лично я не хотела в этом учас-с-ствовать… Не выношу нас-с-силия!
Ага, она все-таки женского пола, подумал я. Не густо, но хоть что-то определенное. Джинни снова пихнула меня.
– Прошу вас, продолжайте…
Я воспроизвел требуемую формулу.
– С-с-с тех пор мы пос-с-сорились, – горько вздохнула змеегусеница. – С-с-судья, прошу вас-с-с оградить меня от подобных с-с-ситуаций в будущем.
– Какой компенсации вы требуете? – продублировал я очередную суфлерскую подачу Джинни.
Змеегусеница запыхтела и задумалась. На ее месте мне бы тоже пришлось поразмышлять, подумал я. И что бы я на ее месте захотел получить? Но мне не пришлось долго ломать голову:
– Новые с-с-сапоги и перчатки! – услышал я.
– Перерыв! – я был полностью согласен с Джинни.
Свет за стеной погас, я развернулся в кресле и сердито заявил:
– Джинни! Сегодня вечером мне понадобится психотерапевтическая помощь!
– Нет проблем, – чирикнула она. – В спальне стоит ваш личный врач. Большая красная кнопка, и все ваши проблемы будут разрешены.
– М-да? – засомневался я. – Посмотрим. Ты мне вот что скажи. Были в вашей практике подобные случаи?
– Не припомню, – она безуспешно морщила лоб. – Нет, кажется, не было. Может быть, вам стоит подробнее познакомиться с особенностями этих существ?
– А как?
– Вот тут, на экране, посмотрите, – она протянула палец в угол экрана, где продолжало светиться сообщение о нравах, царящих в туманности Андромеды. – Нажмите здесь, появится следующая страница.
Я последовал ее указаниям, отчего мне пришлось узнать, что личности, живущие в теле этих существ, разного возраста. Старшая воспитывает младшую. Потом она, достигнув определенного срока, исчезает, а на ее месте начинает формироваться новая. И младшая личность становится старшей, пестует новообразовавшуюся, пока не растворится в глубинах небытия, и так далее. Но новые сапоги и перчатки приобретаются только по исчезновении старшей личности. Все, подумал я, мне конец, скандала не миновать. Нарушение традиций не поощряется старшими поколениями. Кажется, я даже знаю, что мне доведется услышать от ответчицы. И я не обманулся.
Зажегся свет, возникли те же самые декорации, и та же особа в тех же сапогах появилась перед нами.
– С-с-судья! – грозно воззвала вторая половина. – Ищу правос-с-судия!
– Слушаю вас, – откликнулся я, вздыхая в предвкушении продолжения.
– Вы только подумайте, с-с-судья! Что же получаетс-с-ся, любой может нас-с-ступить нам на ногу? Воз-з-змутительно! А потом твоя половина тащит тебя в с-с-суд и требует защиты и компенс-с-сации! Как только небес-с-са не обрушилис-с-сь?! Молодежь потеряла всякий с-с-стыд и с-с-совесть! Ишь, чего з-з-захотела! Новые с-с-сапоги, да еще и перчатки. Нес-с-слыханно! Нарушение общеприз-з-знанных традиций! И во имя чего? Во имя чего, с-с-судья?
– Продолжайте, – уныло каркнул я.
Какого черта, мне не выпутаться из этого ужаса! Не пора ли драпать? По-моему, с меня хватит…
– С-с-судья, – голос сэра Транслейтера страдальчески задрожал. – З-з-защитите меня. Ес-с-сли мы не с-с-сможем помиритьс-с-ся, что с-с-с нами будет? Но новые с-с-сапоги и перчатки… Поймите, это невоз-з-зможно. Общес-с-ство нас-с-с не поймет…
– Перерыв! – рявкнул я. – Суд удаляется на совещание!
Когда погасли оба солнца, я вытер пот со лба и прорыдал:
– Какой ужас!
– Ничего, ничего, шеф, – защебетала Джинни. – Поначалу всем трудно, вы не одиноки. Хотите чаю? Я принесу!
– Крепитесь, шеф! – прохрипел сэр Транслейтер.
Наполняя пространство горестными вздохами в перерывах между судорожными глотками, я выпил чай и жалким голосом спросил:
– А дальше что, Джинни?
– Теперь, шеф, вы отправляетесь туда, – она открыла дверь и показала пальцем на другую дверь, напротив. – В вашу совещательную комнату. И там вы будете находиться, пока не примете решение.
– С кем же я буду совещаться? – всхлипнул я.
– С самим собой, – отчеканила Джинни, подталкивая меня в спину. Она дождалась, пока я устроюсь в кресле, выключила свет и оставила меня одного, в полной темноте. Что мне оставалось делать?
– Привет! – сказал я сам себе.
– Привет! – откликнулся я. – Вот уж вляпался! Так и надо дураку! Не будешь больше совать нос, куда не следует.
– Как узнать, куда можно совать нос, а куда нет? – задумчиво заметил я. – Интересно, меня выпустят отсюда, если я не найду решения?
– Черта с два! Джинни же сказала, что какой-то судья помер, не сумев принять решения. Не иначе, как его заморили в этой комнате.
– Не пугай, – возразил я. – У меня другие планы на жизнь.
– Они у тебя и раньше были, до тех пор, пока ты не заглотил червяка, дурень! И что осталось от твоих планов?
– Хм, – я задумался.
От собственной-то личности в одном экземпляре спасения нет, каково же двоим в одной шкуре? Бедолаги, пожалел я змеегусеницу. Я представил себе, как она, тьфу, они прогуливаются по пляжу. Сапоги, перчатки… Мне стало смешно. Им бы еще шляпу одеть. С широкими полями и цветами вместо ленты. А если еще поля кокетливо изогнуть. Да они станут просто красавицей!
