Галина Чередий
Ненавистная пара
Глава 3
– Ну? – бросил я коротко, глядя в потолок, а не в физиономию своего первого бейлифа.
Не хочу я видеть эти недоумение и невысказанный вопрос в его взгляде, и без них погано на душе.
– Девка сняла комнату на постоялом дворе Фелио, – начал отчет Гаррет, – под самой крышей, чтобы без соседей.
И, насколько я помню, с чудовищно скрипучей лестницей, подняться по которой бесшумно и одному-то человеку нереально, а целой группе тем более. Боишься, стервоза?
– Зрящая, Гаррет, – поправил я, презрительно кривясь. – Побольше уважения к ее такому значимому на нашей территории положению.
– О, прошу прощения, конечно Зрящая, – подхватил мой пренебрежительный тон он.
В землях двуликих не случалось вспышек одержимости, мы ведь и так, по сути, с подселенцем в своей сущности живем, бесу в нас и места не остается, и случайно они сюда из других мест не забегали – это ведь верная смерть им. Так что никакой власти и влияния здесь у Магов и Стражи не было. Чихать тут всем на их статус в Эзхильде, здесь одна власть – прим твоей стаи. А учитывая, что Гаррет, в отличие от меня, никогда не покидал родных мест, чтобы послужить в той же Страже чисто заработка, славы и доступных женщин ради, почтения перед Зрящей у него не было ни на каплю. Хотя конкретно эта его и не заслужила.
– Фелио сказал, что она странная какая-то, велела перечислить и описать всех остальных постояльцев и немедленно сообщать, если прибудет кто-то еще. В остальном – все как обычно с дороги: приказала сейчас натаскать воды помыться и подать ужин.
«Вареные яйца и фрукты», – мысленно произнес я, а еще белое ликранийское.
– Вареные яйца, печеная тыква и вода.
И то верно, откуда в дыре Фелио фрукты и ликранийское. Завсегдатаи его забегаловки не ценители дорогих вин, у них запросы попроще.
– Больше ничего? – уточнил я, поднимаясь.
– Нет, только спросила, где завтра можно купить приличную одежду по местной моде.
По моде, ага, мы же тут, в нашем захолустье, те еще франты. Забыла ты, дорогуша, о прежней жизни, совсем забыла.
– Свободен, – бросил бейлифу и направился к выходу.
– Лор! – окликнул меня друг и помощник. – Насколько большие неприятности у нас впереди?
Эпично огромные, судя по всему, раз я такой тупой болван, что собираюсь пойти в дыру Фелио, вместо того чтобы просто взять и послать проклятую бабу сразу туда, куда она и так обожает взбираться чаще некуда, и свалить к хренам куда-нибудь по важным делам, которых у меня достаточно. Никаких новых встреч, никакого интереса, провались она, как и не было.
Но вот он я, идиот, каких поискать, стою у подножия лестницы с тяжелыми ботинками в руках и размышляю: подняться ли наверх или же лучше сжечь эту халупу вместе с мерзавкой на третьем этаже и теми, кому не свезло ночевать с ней под одной крышей. Не такая уж великая жертва за то, чтобы сжить со свету такую гадость, как она, и вернуть себе раз и навсегда душевный покой. Ну да, будто бы это вообще возможно.
Конечно, она заперлась изнутри, но разве это меня способно остановить? Пристроил свою обувь на тумбе, не сводя глаз с большой бадьи у жарко горящего камина, из которой торчала только взъерошенная макушка. Ни всплеска, ни признака движения, только отблески огня, мечущиеся по неподвижной поверхности. Вдруг уснула в воде и утонула к бесам, сделав этому миру и лично мне большое одолжение? Как бы не так – такие просто не подыхают.
– Настолько не терпится, что и до завтра дождаться не смог? – Хриплый голос в полной тишине комнаты, и у меня весь загривок моментально дыбом, и не только он, будто она эти слова выдохнула в мой затылок, дразня почти касанием.
Прихватив единственный корявый стул, обошел бадью и поставил его так, чтобы сесть к ней лицом, и закинул ноги на край купальни, пялясь прямо и бесстыдно. Поерзал и, не скрываясь, поправил несгибаемого придурка в штанах.
Вода была неподвижна и совершенно прозрачна, мыло нетронутым лежало на широкой ручке деревянной кадушки с ее стороны. Облапал глазами, начиная с груди, формой немного напоминающей каплю с усеченным основанием, нарочно игнорируя ее лицо. Темно-розовые соски, не крошечные вершинки, а сочные, крупные, такие, что начинает чесаться нёбо от желания втянуть их в рот целиком, глубоко, уже на языке ощущая то, как они съеживаются и твердеют, прямо как сейчас под моим нахальным взором. На краях ареол появились крошечные пупырышки, как оправа из мелких самоцветов, окольцевавшая два главных драгоценных камня, и множились дальше по ее коже, но дразнящие мурашки стремительно метнулись и по моей, поднимая каждый волосок и догоняя кровь, что неостановимо мчалась к паху, словно ей там еще было куда деваться.
– Не ты здесь решаешь хоть что-то, Летэ. – Я даже и не пытался скрыть огрубение моего голоса от все растущего возбуждения и только следовал глазами ниже по ее телу, к подтянутому, даже поджарому от постоянных тренировок животу, такому почти совсем не женскому, добрался до развилки бедер и нагло уткнулся в нее взглядом, не стесняясь представлять, как бесцеремонно, с нажимом раздвигаю женские колени, открывая ее лишенное волос лоно, чтобы смотреть, трогать, вылизать, трахнуть. Не прячась, снова поменял положение на стуле, бесстыдно выставив напоказ свой каменный стояк, и только после этого установил прямой визуальный контакт. – Я решил уделить тебе время сейчас, другого не будет, так что у тебя ровно пять минут на то, чтобы заинтересовать меня остаться. Говори, зачем явилась, или же выбирайся из воды и нагнись над ванной. Второй способ уж точно привлечет мое внимание, что совсем не гарантировано при твоем рассказе.
Летэ, не шевельнувшая с момента моего появления даже пальцем, чтобы прикрыться, медленно опустилась под воду с головой, так же неторопливо вынырнула, одной рукой немного неуклюже намылила голову. С волос закапало, постепенно превращая идеально прозрачную воду в дымку цвета разбавленного молока, раздражая и возбуждая меня тем сильнее, чем более смутными становились очертания изгибов сквозь эту пелену. Пальцы скрючились сами собой от сдерживаемой потребности выдернуть ее из этого бледного марева, поставить прямо перед камином и снова жрать глазами, буквально обгладывать, пока вообще ничего и никому не останется от этой дряни. Да, фон из яркого пламени, лучше адского. Самое то, чтобы насмотреться на нее.
Опять погрузившись, Летэ смыла пену и, схватившись только левой рукой за край бадьи, поднялась наконец и вышагнула на пол, заставив меня сжать зубы до хруста, чтобы не броситься вперед, не опрокинуть там, где стоит, и не засадить ей по полной, закинув ноги на свои плечи. Хотя нет, ни хрена я не хочу смотреть в ее сучье лицо, трахая, так что только на четвереньках, как животное, коим и являюсь. Но в следующую секунду она повернулась ко мне спиной, наклоняясь за полотенцем, а вот моя удушливая похоть улетучилась, как и не было. Правая сторона ее спины, от плеч до поясницы и ниже, по ягодице и до уровня колена по бедру – сплошной черно-синий кровоподтек!
– Ну надо же, хорошо тебя кто-то приложил, – съязвил я, хотя непонятно как мой язык меня послушался. – Недостаточно глубоко взяла?
– Я убила Первого, – без всякой эмоции в голосе сказала Летэ, но я не сразу-то и понял, оглушенный собственным взбеленившимся при виде ее состояния зверем.
– Ты что? – Я даже головой мотнул, прочищая мозги от сраной какофонии из угасающего вожделения и давления второй половины.
– Ты стал тугоухим, Лор? – усмехнулась она и, ступая так, словно каждый шаг был для нее болезненным, пошла к кровати. – Я убила Первого мага Эзхильда.
– Быть такого не может! – Ну реально, мало того, что это физически практически невозможно, но и на кой ей это вообще могло понадобиться? – Мне казалось, что ты закончила с местью давным-давно.
Ага, ровно тогда, когда разнесла мою жизнь в клочья.
– Месть здесь не при чем, Лор.
– Не смей звать меня так! – огрызнулся я, цепко наблюдая за тем, как она оборачивается простыней и ненавидя в этот момент проклятую тряпку. – У тебя нет такого права! Для тебя я исключительно прим Лордар!
– Прим Лордар, – чуть наклонила Летэ голову и, как ни странно, без тени насмешки. – Всегда должен быть сверху.
– Какого беса произошло между тобой и Первым? – спросил, игнорируя пронзившую от мозга до вмиг загудевшего от напряжения члена картинку, как это – видеть ее под собой.
– Между мной и им абсолютно ничего. Просто он стал Одержимым, а я сделала лишь то, что и должна была – лишила жизни вместилище, дабы низвергнуть зло в надлежащее ему место.
– Ясно, ты действительно чокнулась, – произнес, ошарашенно глядя, как эта ненормальная уселась на край кровати, поставила на колени блюдо с едой и, чуть кривясь от неудобства, взялась чистить одно из яиц здоровой рукой. – Ни один маг не может подвергнуться нападению беса. Это абсолютно исключено! Ни единого шанса.
– Ну да, именно из-за этого убеждения ни на кого из стражей или других магов мне рассчитывать и не приходилось. Все сама. – Проклятое яйцо проворачивалось под ее пальцами и никак не чистилось, и, выйдя из себя, я зачем-то вскочил и, схватив его, избавился от скорлупы в пару движений и швырнул обратно.
– Ты рехнулась. – Встал над Летэ, давя своей энергетикой, но скорее уж ловя ее тонкий аромат, что временно оказался мне недоступен на расстоянии из-за мыла и запаха местного застиранного белья. – Но это, впрочем, неудивительно, учитывая, сколько лет ты в Страже. У вас же у всех через десяток лет мозги сворачиваются в узел.
Она стала неимоверно медленно поднимать глаза, начиная от моих босых ног, выше, лишнее мгновение задержалась на ширинке, снова пробудив мой член, подорвавшийся и задергавшийся, словно был ее собачонкой, которой она свистнула к ноге, и неторопливо дошла до лица, устанавливая визуальный контакт. Темные круги под глазами у нее проявились еще отчетливее, и вид был совсем изможденный, но я не хотел ее жалеть. Никакой жалости или сочувствия между нами, не-а, мне нравилось видеть ее такой, вот только… Усталой и измученной она должна была быть от того, что я ее затрахал до полусмерти и ни по какой другой причине. И отметины на коже оставлять позволено лишь моим пальцам и зубам…
– Я не собираюсь спорить с тобой о моей адекватности, – невозмутимо ответила Летэ, – как и опровергать утверждение о том, что насильственный захват бесом ни одного из магов невозможен. Но никакого нападения на Первого и не было. Он сам призвал и впустил в себя порождение зла.
– Кончай это безумие! – заорал ей в лицо. – Зачем ему это?
– Он постарел, и он всего лишь человек, прим Лордар, очень могущественный и знающий, но смертный, – выговаривая слова, преувеличенно четко сказала полоумная баба. – А умирать ему совсем-совсем не хотелось, вот он и нашел способ.
Чушь, ну ведь полная чушь же! Этой стерве было недостаточно расхреначить мою жизнь прежде, так она, окончательно спятив, натворила дел и с удовольствием притащила неприятности к моему порогу! Все, что я обязан сделать сейчас, – связать дрянь, чтобы и шелохнуться не могла, и отправить экстренной оказией обратно откуда приперлась.
– Какого тебе от меня-то надо?
Глава 4
Десять лет назад
– Значит, никаких сомнений в том, что девчонка возможная Зрящая? – спросил у местного слухача Стражи, пожилого лекаря с абсолютно лысой головой и неприятно бегающими, глубоко посаженными глазками-бусинами.
– По всем прямым и косвенным признакам она и есть, патрон Лордар, – закивал он. – Мать ее в девичестве Одержимый похитил, нашли только месяц спустя в соляной шахте. Естественно, пользовал он ее там по-всякому, так что домой вернули уже брюхатой. Родители ее, само собой, ко мне обратились, хотели избавиться от такого приплода, да только ничего не вышло. Микстурки-то мои и зелья от такого не помогают.
Я мрачно кивнул. Всем известно, что женщине, понесшей от одержимого, особенно уже набравшего силу, практически невозможно освободиться от такого бремени раньше времени. Разве что себя убить вместе с этим ребенком.
– Семья у девушки была не из бедных, и ее быстро пристроили замуж за сына кабатчика, пока живота еще не видно было, так что девчонка эта, Летэ, она его дочкой считается, хоть и знают все, что неправда это.
– Еще признаки есть? – вмешался в разговор брат, наверняка уже желающий поесть, выпить и завалиться поспать после трех дней дороги в эту глушь.
– Да, конечно! – почти подпрыгнул на месте слухач, опасливо косясь на недовольную физиономию усталого Реоса. – Все классически прямо. Ее мамаша после девчонки пошла рожать год за годом подряд от мужа-то своего, все сплошь пацаны и у всех – отметины в разных местах.
Я сдержанно кивнул, признавая наличие второй обязательной приметы потенциальной Зрящей – у их матерей, если уж и рождались после них дети, то исключительно противоположного пола и обязательно «меченые», так как чрево бывших игрушек одержимых было по большому счету испорчено. Да и сами эти отпрыски считались существами с повышенным риском принять в себя беса, поэтому раньше, когда Стража находила возможную Зрящую, всех их частенько отправляли на тот свет в качестве профилактики. Сейчас с этим не так строго, но самого правила никто не отменял.
– Сколько там у нее братцев? – уточнил я и зевнул. Чертовски нудная дорога вышла.
– Восемь, на девятом мамаша и отошла в мир иной, – отозвался слухач.
– Жаль, что померла, – скривился Реос, поняв мою мысль. – Ну, значит, прирежем этих мелких на глазах у девки, ее и тряханет – и готова наша новая Зрящая. Оттащим ее магам – пусть дрессируют.
Я усмехнулся, вспоминая его пьяные страдашки трехдневной давности по судьбам претенденток. Достаточно было протрезветь, и вот вернулся разум. Брат снова такой же циничный и безжалостный засранец, как и я. Как любой в Страже, другим тут не место – мы не сбором грибов занимаемся и не розыском смазливых претенденток в постели аристократов, мы убиваем часто и много.
– Прошу прощения, но этот способ вряд ли сработает, – проблеял неуверенно целитель, – ведь на Летэ в полной мере работает еще и третья примета: отчим и все ее родные терпеть не могут девчонку с самого мальства, грубы с ней и пашут на ней, как на вьючной скотине, так что ни для кого не секрет, что бедняга тоже теплых чувств к родне не питает, только и мечтает уже замуж выскочить, там хоть работать столько не придется.
– Что, и женишок уже имеется? – осведомился я.
– А как же! Отчим ее столковался с нашим мельником, за его сынка-увальня бестолкового ее не без пользы для себя пристраивает. Правда, тот на каждом углу треплется, что брать Летэ за себя ни за что не хочет и его тошнит от одной мысли спать с ней. Вы же знаете, этих потенциальных Зрящих никто не любит на уровне инстинктов.
Так и есть, нормальных людей от потомков одержимых прямо с души воротит, невзирая на их внешность, хоть бы красоты они были неземной, зато вот для самих носителей бесов они словно медом намазаны. Да еще на нас это отторжение никак не сказывается.
– Сама девка как к женишку относится? Может, тогда его замочить, чтобы спровоцировать? – Реос явно мечтал разделаться с этим заданием поскорее, и я в этом был с ним полностью солидарен.
– Вот тут ничего сказать не могу, – покачал лысой головой слухач. – Подруг у нее нет, девушка нелюдима и мыслями своими ни с кем не делиться, но замуж однозначно хочет, любая бы хотела, пожив в такой семейке, как у нее. Лошади у пахарей меньше работают, чем Летэ на постоялом дворе своего отчима.
***
– Ну и почему это ты у нас станешь исполнять роль героя-спасителя, а не я? – проворчал Реос, обматывая лицо темно-синим платком, так же, как и еще четверо парней из Стражи.
– Запросто могу уступить свое место и с удовольствием напинаю тебя по ребрам, если вообще до этого дойдет, – осклабился я в ответ. – Но очень надеюсь, что не придется даже это делать, не говоря уже о последующем ломании комедии с изображением романтичного и влюбленного идиота.
Наш план по инициации был многоуровневым и должен был приводиться в исполнение в непрерывном режиме, дабы успех был неизбежен.
Сначала Реос и парни нападут на идиота женишка на глазах у Летэ, изобьют его или даже жестоко и изощренно прикончат, если нужно. Не сработает – возьмутся за саму девку, напугают до полусмерти изнасилованием, провоцируя тьму выйти наружу. Реально насиловать, если все же не «прорвет» и от этого, не станут. Появлюсь я, весь из себя спаситель. Получу от души, но таки спасу даму от мерзавцев, дотащусь больной-несчастный на постоялый двор ее отчима, поселюсь там, начну ухаживать, томно смотреть влюбленными глазами на эту наивную дуру – и все, она у меня, считай, в кармане. На нее же по-доброму за всю жизнь никто наверняка и не взглянул, а тут такой красавец и защитник, да еще и богатей, «наследник аристократического рода». Влипнет в меня, как кошка, позову с собой, пообещаю любить до гроба и жениться – бросит все и побежит, как псина вышколенная, и сама ноги раздвинет и отдастся, а вот потом сюрприз-сюрприз. Не нужна ты мне, бестолочь и деревенщина, поимел и выкинул, а еще и другим предложу попользоваться сразу же после трепетного момента потери невинности. И если ее уж после такого не взорвет изнутри тьмой, то вообще ничего не сработает. Избавляться и за следующей ехать придется.
Все продумано и рассчитано на несколько шагов вперед, но вариант с тем, что все произойдет сразу и без лишней возни и траты времени, предпочтительнее. Хотя и на соблазнение с побегом и прочим я даю максимум три дня. Больше этой глупой курице не продержаться – поплывет, едва за нее возьмусь.
Со стороны реки, куда Летэ отправилась полоскать неподъемную гору белья, а женишок потащился следом после отцовского окрика, даже и не думая ей помочь волочь эту тяжесть, донеслись крики. Сначала мне показалось, что закричала девчонка, но, оказывается, этот истошный визг издавал этот ее уже, собственно, бывший суженный – здоровенный белобрысый лбина. Мило, однако. Зевнув, я подошел поближе, чтобы устроиться на берегу за деревьями, откуда было хорошо видно все действо, и свой выход я точно не пропущу. И наконец нормально рассмотрю нашу возможную Зрящую, а то только и видел до этого, что ее густо-рыжие, почти медно-красные волосы, заплетенные в толстенную косу, что болталась вдоль ее спины.
Запугивая, двое стражей со скрытыми лицами заломили Летэ руки, остальные взялись за ее жениха, избивая, глумясь и обещая сделать с ней всякие грязные вещи, как только с ним закончат, но тут огромный детина зарыдал и завизжал, словно шлюха, которую впервые дерут в зад без смазки, стал истерически биться и орать, чтобы «уважаемые господа брали эту бабу и делали с ней все что им угодно, а он никому ничего никогда не расскажет». Ну что за склизкая гадость! Как ни странно, но на покрытом множеством ярких веснушек лице девушки не отразился шок от такого предательства нареченного. Очевидно, она неплохо знала ему цену и даже не удивилась, хоть и явно боялась, оказавшись в руках толпы отморозков.
Реос незаметно глянул в мою сторону, вопрошая, и я сделал знак кончать слизняка. Можно было его и отпустить – и ежу уже понятно, что на Летэ не произведет нужного эффекта его наглядное убийство, но на кой оставлять жизнь такому ничтожеству, если взять и удавить куда как приятнее.
Я встал, отряхнул задницу от земли и листьев и выждал еще немного, готовясь к своему эффектному появлению. Женишок забулькал, захрипел и затих, а вот Летэ так и не закричала, даже тогда, когда парни повалили ее и стали рвать одежду и нагло лапать, изображая намерение отыметь всем вместе. Она тряслась и молча плакала, но что-то… какая-то обреченность, окружающая ее, как плотное облако, однозначно подсказывала мне, что нужного результата не будет. Она просто вытерпит всю боль и унижение, ведь другого в жизни и не видела, и не взорвется. Теперь я понял, что все же план придется осуществлять до конца, а точнее, нужно было начинать, собственно, с последнего пункта – с соблазнения и внушения иллюзии любви и обещания шанса на другую, красивую жизнь. Только позволив родиться в себе надежде, она станет уязвима для наших попыток добраться до заключенной в ней тьмы. Пока нет надежды, а одна лишь покорность обыденности, нечего топтать, нечем спровоцировать. Лишь показав ей разницу, поманив волшебством чего-то иного, получится лишить девчонку всех тех слоев толстой защитной кожи, что она нарастила за годы мерзкого обращения.
Расправив плечи и задрав подбородок, я закричал: «А ну отпустите девушку, грязные животные!» и ломанулся по берегу реки, врезаясь в толпу лапающих Летэ сослуживцев.
Само собой, они отвесили мне изрядное количество тумаков, но я все же «обратил их в позорное бегство», а в награду получил потрясенный и полный неподдельных эмоций взгляд девчонки. Конопатое простоватое лицо залито слезами, а глаза были светло-светло-голубыми. Терпеть не могу такое сочетание, пусть даже и нет у меня особых пристрастий во внешности баб, учитывая, что дело я имею принципиально только со шлюхами. Но эти веснушки и почти прозрачные глазки…Тьфу, аж тошно от этого сочетания внешней невинности и дурацкой доверчивой благодарности. Еще и слова мне не сказала, а уже вижу, что моя с потрохами. Как же все это просто, даже не смешно!
Демонстративно рухнул на колени, прижимая со сдержанным мужественным стоном руку к животу, сплевывая кровь, и она отмерла, кинулась ко мне, неуклюже стискивая разодранное на груди платье.
– Благодарю, благодарю вас за помощь, благородный герр! – давя всхлипы, затараторила она, а мой взгляд неожиданно зацепился за торчащий из тряпья, в которое превратилось ее платье, темно-розовый сосок. Немного крупноватый для таких небольших сисек, но мой член внезапно это одобрил, начав наливаться, а язык непроизвольно прошелся изнутри по нёбу, как будто прикидывая, как эта вершина может ощущаться у меня во рту. Ну только такого мне еще не хватало! Мне такое строение женской груди даже и не нравится обычно, но, с другой стороны, я молодой здоровый самец, и чтобы трахнуть бабу, мне не нужно воспылать к ней и каплей настоящего влечения, достаточно ее доступности. А трахать эту мне по-любому придется, так что даже хорошо. Хоть не нужно будет самому себя рукой накачивать или представлять кого поаппетитнее, когда ей между ног залезу.
– Я вам так благодарна, так благодарна! Даже не представляю, как это выразить! – лепетала наивная бестолочь. Дай тебя трахнуть, да стань Зрящей по-быстрому – вот и вся благодарность.
– За такое не благодарят, прекрасная мистри! – Последние слова чуть в горле не застряли, не так уж и легко, оказывается, корчить из себя хорошего парня, особенно без практики.
Вся моя обходительность и хорошее отношение в этой жизни будут принадлежать лишь одной женской особи в этом мире – моей паре, вот поэтому я и пользовался исключительно услугами платных профессионалок, перед ними комедии ломать с обходительностью не нужно. То, что у меня с женщинами, до того как я встречу свою истинную, и рядом не должно стоять с тем, что будет для нее. Даже прозрачные намеки и прямые приглашения от аристократок я отметал без всякого сожаления. С этими расшаркиваться нужно, притворяться, что, типа, уважаешь, хотя, по мне, они еще хуже шлюх. Те хоть не скрывают, что раздвигают ноги ради денег, а дамы высшего общества (по сути, те же шалавы) хотят заполучить под хвост хрен реального жеребца, коими мы слыли, но при этом он еще должен изображать восхищение, обожание и благодарность за то, что эта высокородная бл*дь снизошла до простого стражника-полуживотного. Аж тошно!
– Кто? – опешила девчонка. Что, к тебе в жизни не обращались уважительно, бестолковая птичка? Кроме «эй, подай» и «пошла вон», небось ничего и не слышала?
Всхлипывания полились сплошным потоком, девка завыла, размазывая слезы по конопатым щекам, и кинулась мне на шею. Ну твою же мать! Как же я ненавижу бабские истерики! Плевать, насколько они оправданы. Бесят и никакого сочувствия во мне не вызывают, наоборот, желание свалить как можно быстрее.
– Тише, милая, все уже закончилось! – закатил я глаза и неловко обнял ее. – Давай я тебя домой провожу, красавица.
От изумления она даже заткнулась, позволяя мне облегченно выдохнуть, и подняла ко мне свое зареванное лицо. Ну, что сказать… не уродина. Нос аккуратный, глазки вроде поярче будут, чем сразу показалось, губки что надо, пухленькие. Мой член такую форму очень одобрил, снова заворочавшись что-то чересчур бодро, но кроме него с какого-то перепугу поднял с любопытством голову и зверь. Зараза, надо было вчера все же найти проститутку и опустошиться до сухих яиц, прежде чем спать завалиться. Сейчас бы не мешалось беспокойное либидо.
– Нет, мне нельзя домой так! – глянула она на свое платье и ахнула, опять хватаясь за разодранные края ткани, держать которую забыла, когда вешалась мне на шею. Зато я успел очень неплохо рассмотреть ее грудь целиком. Трахать ее буду на спине, однако. Хоть поглазею, как она подпрыгивать будет, ага.
– Почему нельзя?
– Если отец подумает, что меня… что я уже порченая – прибьет вовсе. Кто возьмет-то?
Да я сам лично и твоего якобы отца, и его выродков спалю вместе с постоялым двором, как только тебя заберем, дура! Непонятная злость вскипела, на мгновение затмевая взор, хотя с чего бы? Все, чего достойна эта ситуация, – это максимум раздражения из-за промедления.
– Я лучше тут на камнях свое второе платье высушу и в нем домой вернусь.
Ау, дорогуша, вон на песке твой бывший женишок лежит, тухнет, как дохлая рыбина, а ты о том, в каком виде домой вернешься, только думаешь? Настолько плевать на него было, или так и правда отчима боишься? Впрочем, да насрать мне!
– Что же, тогда позвольте хотя бы охранять вас тут пока, прекрасная мистри, и все равно сопроводить домой в целости! – расшаркался я и снова охнул, напоминая, что весь тут пострадавший спаситель.
Ее голубые зенки распахнулись, и она едва не заметалась по берегу, подбирая разбросанные тряпки.
– Я мигом, благородный герр!
– Для тебя я просто Лордар, милая! – едва не скривившись от пафосности, ответил я и выбрал место присесть.
Хоть бы не уснуть тут, изображая очарованного ее прелестями придурка!
