Галина Чередий
Жена дракона
Глава 5
На улице их встретила толпа, кричавшая с фальшивой радостью поздравления. Все жители родного замка Карибы едва могли скрыть слезы и опускали глаза, горящие ненавистью к нему. Его воины приветствовали их громкими криками, но смотрели на его будущую жену с настороженностью. Они все еще не привыкли, что теперь им придется склонять головы перед этой девчонкой, что обжигала всех вокруг ледяным взглядом.
Раэм хотел помочь Карибе подняться в экипаж, но она сама поднялась в него так, как будто взошла на эшафот. Раэм усмехнулся. Да, злись, гордая драконица. Как скоро ты станешь ласковой, как кошка? Эта игра все больше затягивала его. Дракон замер в предвкушении. Уж он то, в отличие от самого Раэма, точно чувствовал отклик красной драконицы – между драконами с первой минуты возникло полное взаимопонимание и непреодолимое взаимное притяжение. Сев напротив своей невесты, Раэм всю дорогу до храма любовался ее прекрасным лицом и изгибами совершенного тела. Ожидание закончено, совсем скоро их соединят боги, и она будет принадлежать ему безраздельно.
Кариба сосредоточенно смотрела в одну точку над его головой, не позволяя ему перехватить ее взгляд. Брови нахмурены, и он знал, о чем она думает. Надеется, что Светлые боги не примут их брак и ему придется уступить. Глупая девчонка. Жрецы сделают то, что нужно ему. Но даже если бы так вышло, что боги отвергли бы их союз, он все равно не отступился бы. Обратной дороги для нее нет.
Вся площадь перед храмом была заполнена празднично одетыми людьми. Тут многие искренне радовались, желая им долгих лет и прекрасных наследников. Губы Раэма скривились. Не так быстро. Пока она нужна ему самому.
Жрецы в ярких радужных одеждах вышли им навстречу. Он спустился с подножки экипажа и протянул руку свой невесте. На этот раз под взглядами тысяч глаз она вложила свою ледяную ладонь в его руку, и Раэм, переплетя пальцы, больше не выпустил ее. Так, держась за руки, они и предстали перед статуями Светлых богов.
Всю церемонию лицо Карибы не выражало никаких эмоций, даже когда жрец полоснул ножом по ее нежной ладони, не дрогнул ни один мускул на лице. Зато дракон Раэма взвился, желая убить тех, кто посмел заставить показаться кровь его подруги. Огромным усилием Раэму удалось успокоиться, потому что и самому хотелось оторвать руку, нанесшую эту рану.
Их рассеченные ладони соединили, и мгновенная ослепляющая боль пронеслась по их венам, пропитывая общей сущностью. Оба не смогли сдержать вскрика от неожиданности, впились взглядами друг в друга. Взгляд Раэма ясно говорил о ликовании, а в глазах Карибы плескался ужас. Из них вырвалось пламя – алое, как кровь, из тела Карибы и черное, как ночь, из Раэма, и, поднявшись к потолку храма, закружилось в диком танце, а на стенах ясно отразились тени двух переплетенных в страстном объятии драконов, и восхищенный вздох вырвался из десятков раскрытых ртов наблюдавших за действом людей.
– Светлые боги признали брак ИСТИННЫМ! – громовым голосом возвестил жрец, и по толпе побежал ропот, окончившийся взрывом ликующих криков на улице.
– Нет! – побелевшими губами прошептала Кариба.
– Да, жена моя. Навечно! – торжествовал Раэм, притягивая безвольное тело к своему и впиваясь в твердые, холодные губы властным поцелуем.
Кариба сначала не сопротивлялась, хоть и не открывалась для поцелуя. Раэм бесстыдно терзал ее губы, требуя, заявляя права. Неожиданно ее рот приоткрылся, впуская его. Кариба ответила на поцелуй не менее жестко, чем он сам. Его легкие мгновенно окаменели, лишившись воздуха. Тело завибрировало от так давно сдерживаемого дикого желания, и раскаленная, расплавившаяся сталь, прокатившись по телу волной, собралась в паху, становясь опять твердой. Раэм застонал и сжал жену в железных объятиях, уже не понимая, где находится.
Но Кариба резко оборвала поцелуй, возвращая его на землю…
– Ненавижу! – прошептала она в его губы. – Я сделаю все, чтобы наша жизнь стала для тебя таким же адом, каким она является для меня, муж.
– Идем, нас ждут наши гости, – громко сказала она, отвернувшись, улыбаясь окружающим ангельской улыбкой…
Когда они вышли из храма, никто вокруг не подумал бы, что они не счастливые молодожены. Кариба, обливавшая до этого всех льдом своих глаз, теперь сияла и расточала улыбки, покоряя сердца тех, кто смотрел на нее. Уже на свадебном пиру драконий повелитель давился от лютой ревности, то и дело ловя восхищенные, влюбленные взгляды мужчин, которым посчастливилось удостоиться ее улыбки. А улыбалась она всем, кроме него. Когда ее лицо обращалось к нему, оно тут же меркло, как будто на прекрасный лик луны набегала черная туча. Раэм терпел пару часов, пока дракон не взбунтовался, желая вырваться и уничтожить каждого мужчину в этом зале. Он явно почувствовал, как чешуйки прорвали кожу на спине и, решив не омрачать кровью собственную свадьбу, вскочил и увлек жену за собой.
– Дорогие гости, оставляем вас праздновать и дальше, а нам с моей молодой женой не терпится уединиться. Думаю, глядя на нее, меня поймет каждый мужчина, – и, повернувшись к Карибе, он тихо произнес только для нее: – И поверь, тебе завидует каждая присутствующая здесь женщина. – И он увлек ее из зала.
– Я с радостью готова уступить эту ночь, как и последующие, любой желающей, – прошипела Кариба.
– Зато я не готов уступить ни минуты твоего внимания, любимая. И запомни это.
Вместо спальни Раэм практически потащил жену к кабинету. Втолкнув внутрь, плотно закрыл за ними дверь.
– Мой повелитель, госпожа, – им навстречу поднялась старуха.
– У тебя все готово, Аграна? – спросил Раэм.
– Да, повелитель. Я давно вас жду, – и старуха протянула ему дрожащей рукой тяжелый серебряный кубок.
– Как долго это будет работать? – Раэм поднес его к носу и понюхал.
– До тех пор, пока мы не решим дать госпоже противоядие, – с поклоном ответила старуха.
– Что это такое? – с тревогой спросила Кариба.
– Это не позволит тебе забеременеть раньше, чем я этого захочу, любимая, – с усмешкой сказал Раэм.
Кариба в ужасе отшатнулась.
– Ты не посмеешь поступить со мной так! – воскликнула она. – Ты не можешь лишить меня даже этого! Твои шлюхи рожали от тебя регулярно, это все знают. А мне, твоей жене, ты отказываешь в праве иметь детей?
– Успокойся, Кариба, это не навсегда. Лишь до того времени, пока я буду готов разделить права на обладание твоим телом с собственным ребенком. Шлюх, когда они беременели, я с легкостью менял, но тобой намерен наслаждаться так долго, как это только возможно. И беременность не входит в мои планы. Я не позволю тебе ускользнуть из моих объятий даже на те месяцы, что нужны для вынашивания ребенка. Ты моя и только моя.
– Ты просто чудовище! Я не стану это пить. – Кариба попятилась к двери.
– Станешь. Ты ведь не хочешь неприятностей для тех немногих гостей, что приехали на нашу свадьбу из твоего родного замка?
– Ненавижу тебя! – ответила Кариба, принимая кубок.
– Я тоже тебя люблю, жена моя. Поверь, я сделаю тебя очень счастливой женщиной. И так будет лучше.
Кариба, зажмурившись, выпила до дна.
– Ты прав, – сказала она, презрительно скривившись, – если случится такое счастье, и ты вдруг сдохнешь, не хочу, чтобы во мне осталась хоть частица тебя.
В ответ он расхохотался.
– Поверь, ты устанешь ждать моей смерти, любимая. Лучше смирись и прими счастье, выпавшее тебе, – ответил он, увлекая ее прочь из кабинета.
– Ты свободна, Аграна. Но не смей покидать поместье на случай, если мне понадобятся твои услуги, – бросил на прощанье Раэм старухе.
Если бы он тогда не был таким слепым глупцом и заметил, как загорелись надеждой глаза жены при взгляде на старую ведьму, и как та слегка кивнула в ответ совсем не ему. Если бы тогда его голова не полыхала в огне вожделения, то он непременно заметил бы незримый договор, заключенный двумя женщинами.
Ясмина проснулась одна в пустой комнате. Дверь была чуть приоткрыта, но это лишний раз продемонстрировало ей, что она пленница, и отсюда ей не сбежать. Где-то были слышны приглушенные мужские голоса. Оглядевшись, она увидела на стуле опять приготовленное платье, взамен того, что вчера с нее сорвал сумасшедший. Хотя надо было признать, что, каким бы он ни был психом, происходящее с его глазами было необъяснимо. А может, ей просто померещилось от стресса? Хотя чем больше она об этом думала, тем меньше у нее оставалось надежды, что это было просто галлюцинацией. Желудок настойчиво напомнил о том, что жизнь продолжается.
Натянув очередное платье, на этот раз цвета весенней листвы и с расшитым жемчугом лифом, Ясмина, как была босиком, вышла из комнаты и пошла на голоса. Они привели ее на кухню, где сидели и тихо разговаривали на незнакомом языке ненормальный, называющий себя ее мужем, и еще один огромный, мрачный мужик со шрамом на лбу. Прекрасно, психи множатся.
Увидев ее, второй вскочил, склонил голову в поклоне и что-то сказал на том самом языке.
– Простите, я вас не понимаю. – Собственное смущение злило Ясмину.
«Муж» что-то буркнул новичку, и тот повторил поклон со словами.
– Приветствую вас, моя госпожа, – и он впился в нее внимательным взглядом
Ясмина тоже с интересом рассматривала нового персонажа. Огромный рост, мощная мускулатура, что явно бугрилась под одеждой, жесткое, обветренное лицо, цепкие льдисто-голубые глаза и, как и у первого, длинные, собранные в толстый хвост волосы. Пожалуй, его тоже можно было назвать красивым, если бы не излишняя жестокость в глазах. Ясмина встретилась с его восхищенным взглядом и минуту изучала.
Неожиданно в комнате раздался низкий, вибрирующий звук, словно сдавливающий легкие и заставляющий мелко дрожать всю посуду. Больше всего он был похож на жуткий утробный рык дикого животного.
Незнакомец мгновенно опустил глаза и, упав на одно колено, склонился почти до пола перед первым психом.
– Прошу простить меня, мой повелитель, – голос огромного мужчины дрожал от ужаса.
Несколько минут на кухне царила мертвая тишина, и затем раздался низкий голос «супруга»:
– Ты прощен на этот раз. Но если подобное повторится, я забуду о твоих заслугах, и ты умрешь, – потом, потеряв всякий интерес к нему, псевдомуж обернулся к ней: – Думаю, ты голодна. Кириш привез много разной еды, так как не знал, что ты сейчас предпочитаешь.
Ясмина перевела взгляд с одного мужчины на другого, успевшего уже подняться с колена и замершего в ожидании ответа.
– А что я любила есть раньше? – спросила она, наблюдая за реакцией мужчин.
Главный псих промолчал, переведя тяжелый взгляд на Кириша, давая тому позволение говорить.
– Прежде госпожа всегда предпочитала мясо птицы, жареное на открытом огне, – наконец ответил он.
– Что, и по утрам? – удивилась пленница.
– Госпожа раньше редко покидала спальню раньше обеда, будучи утомлена любовью повелителя. Ваш покой всегда жестко охранялся по его приказу, – ответил мужчина, не поднимая глаз.
Ясмина чувствовала, как краснеют ее щеки, и гневно повернулась к первому психу.
– А что, в особенности нашей супружеской жизни были посвящены все вокруг? – гневно спросила она.
«Муж» вальяжно откинулся на стуле и нагло посмотрел в ее глаза.
– Нет, любимая. Только прислуга замка и ближайшие ко мне люди. Я ведь говорил тебе, что ты моя жена. Наша взаимная страсть не секрет для нашего окружения. Я никогда не скрывал того, что не могу насытиться тобой, и что тебе требуется отдых после наших ночей.
Женщина перевела взгляд на второго мужчину, который как ни в чем не бывало стал накрывать на стол. Казалось, то, что говорил ее так называемый супруг, нисколько не смущало его и было совершенно привычным. Решив, что подумает об этом позже, она попыталась ему помочь.
– Нет! – тут же раздался резкий окрик психа. – Немедленно сядь за стол. Ты не служанка, чтобы заниматься подобными вещами.
Его глаза гневно сверкали. Он ткнул на стул напротив, и вся его поза демонстрировала, что возражений он не потерпит. Ясмина опустилась на стул и встретилась с его черными глазами. Его губы тронула улыбка, адресованная только ей.
– Доброе утро, любимая. Как спаслось тебе? – Видимо, он ожидал, что его жертва должна поддержать светскую беседу, игнорируя ее удивленный взгляд.
– Спасибо, я выспалась, как никогда, – буркнула она в ответ. – Что мы будем сегодня делать?
– Поешь, тебе нужны силы для завтрашнего перехода. О планах я сообщу тебе после, – он говорил вежливо, но явно не допуская возражений.
Кириш закончил с сервировкой, молча поклонился и покинул комнату. Через пару секунд хлопнула входная дверь.
– Разве твой друг не будет есть с нами? – удивилась Ясмина.
– Он не друг мне. Он мой воин и слуга, так же, как и твой. Присутствовать за нашим столом честь, которую надо заслужить, – спокойно объяснил маньяк.
– Но это невежливо,– возразила она.
Смех мужчины был громоподобен.
– Поверь, такие мелочи не должны тебя волновать, любимая.
– Почему ты так разозлился на него?
– Он посмел слишком пристально смотреть на тебя и позволил пробудиться своему влечению, – усмехнулся псих.
– Но откуда ты знаешь? – удивилась Ясмина.
– Я почуял запах его вожделения.
– Как мне обращаться к тебе? – не психом же его называть.
Губы мужчины искривились в чувственной усмешке. Его глаза опять загорелись желанием.
– Мое имя Раэм, я уже говорил тебе, но «любимый муж», «родной», «желанный мой» – я думаю, любое из этого списка было бы вполне приемлемо.
– Я так называла тебя раньше?
На секунду лицо мужчины потемнело, но он быстро вернул себе контроль.
– Поверь, это самые целомудренные из тех милых прозвищ, что ты мне давала.
«Опять ложь», – подумала она.
Ясмина закончила завтрак под пристальным, задумчивым взглядом Раэма.
– Так все же, что ты планируешь со мной делать сегодня? – вернулась к своему вопросу она.
– Тебе придется немного посидеть под замком, любимая. А мы с Киришем должны навестить тех, кто посмел обладать твоим телом, – рот Раэма искривился в презрении.
Ясмина вскочила в ужасе. Ведь вчера Раэм сказал, что убьет Феликса и Антона. Но ведь он не может говорить подобные вещи всерьез?
– Надеюсь, это шутка? Я понимаю, что ты злишься, но ведь не идти из-за этого на крайности, – дрожащим голосом сказала она.
– Крайности, родная? Я хочу лишь справедливости. А вынужден буду довольствоваться малым. На Дараиссе я бы собственноручно оскопил мерзавцев и отрубил бы им руки, посмевшие касаться твоего тела, и оставил бы их распятыми медленно подыхать под солнцем. А здесь мне просто придется их убить. Быстро и безболезненно. Разве это справедливо?
– Ты не можешь говорить это серьезно, да? – с затаенной надеждой бедняжка всматривалась в жесткое лицо. – Это же ужасно! Эти мужчины не виноваты! Я ведь сама хотела этого!
В ту же секунду она оказалась прижата к стене, и искаженное гневом лицо оказалось прямо напротив.
– Да как ты смеешь говорить мне это? Хочешь еще больше взбесить меня?
– Но ведь это правда! Я не помнила тебя! И сейчас не помню. А Феликс любил меня, и был все это время рядом, заботился. Он практически спас меня, когда я оказалась одна в целом чужом мире, был моим единственным другом долгие годы. Он делал для меня все, чтобы я была счастлива! Разве он заслужил за это смерти?
– Может, хочешь сказать, что я благодарить его должен? – Черные глаза сузились в гневе.
– Нет! Но убивать его не за что. Он любил меня очень сильно…
– Настолько сильно, что позволил развлекаться с молодым любовником? – злобно прошипел Раэм.
– Да, настолько! Когда он понял, что сам не может дать того, что мне нужно, он смирился, – Ясмина сжалась в ожидании его реакции, но не остановилась: – Он любил меня так сильно, что закрыл на это глаза, не сказал ни одного слова в упрек, – в ее глазах читался вызов.
На потемневшем лице Раэма ходили желваки, и пленница слышала, как скрипят его зубы.
– Так он смог удерживать тебя так долго? – наконец прохрипел он. – Поэтому ты оставалась с ним все эти годы?
– Да, поэтому. Потому что всегда чувствовала, что он любит меня, готов на все ради меня.
– А ты, ты сама, Кариба, любила его? – Ясмина поняла, что от ее ответа зависят жизни Феликса и Антона.
– Нет. Я не любила ни Феликса, ни Антона. Феликс давал мне заботу и уверенность. Антон удовлетворял тело. В том, как все было, нет вины ни одного из них.
Она медленно подняла руки и осторожно запустила пальцы в волосы мужчины. Его глаза мгновенно затуманились и дыхание сбилось.
– Что ты делаешь? – просипел он севшим голосом.
– Пытаюсь убедить тебя в том, что, если хочешь начать наши отношения заново, не стоит начинать это с крови, – женщина легко перебирала его длинные волосы. – Если ты говоришь мне правду о том, кем мы были друг для друга раньше, то тебе стоит простить и забыть. Иначе ничего не выйдет.
Ясмина сама потянулась к его губам и нежно коснулась их. Раэм тут же ответил, со стоном впиваясь в ее рот.
– Что ты делаешь со мной, Кариба, – прошептал он треснувшим голосом, покрывая мелкими жадными поцелуями ее лицо. – Я ведь знаю, что ты сейчас играешь со мной, желая спасти этих мужчин. Знаю, но ничего не могу с собой поделать. Если бы ты знала, жестокая драконица, как я хочу тебя.
Его руки яростно шарили по ее коже, и опять накрыло ощущение, что неистовое желание этого мужчины наполняет ее тело ответным жаром, лишая способности связно мыслить.
– Ты ведь тоже желаешь меня, – хрипел Раэм, вжимаясь каменной эрекцией в ее живот, лаская через платье ее отяжелевшую грудь, – тебе не скрыть отклика своего тела на меня. Запах твоего возбуждения опьяняет меня и лишает разума.
Ясмина выгнулась в его руках, пламя гудело в ее крови, и безумный ток крови оглушал, оставляя только срывающийся от страсти голос ее захватчика. Внутри все звенело, натянутое, как струна, откликаясь на малейшее касание его рта и рук сладкой, на грани боли, дрожью. Какая-то часть ее души, что спала все эти годы, встрепенулась и устремилась навстречу каждому прикосновению именно этого мужчины. Да, она хотела его рядом, на своей коже и глубоко внутри себя, ее мозг взрывался калейдоскопом картин их безумного секса. Закрыв глаза, она видела их, тесно переплетенных в отблесках пламени камина, мощные, ритмичные движения огромного тела Раэма, его вздувшиеся, напряженные мышцы, покрытые смуглой, мокрой от пота кожей, его искаженное острым наслаждением лицо и пылающие глаза, впитывающие каждую сладостную судорогу ее тела. Видение было настолько четким и ярким, что Ясмина различила тени сплетенных в страсти драконов, падающие от них с Раэмом на противоположную стену.
Хлопок входной двери прозвучал как выстрел. С утробным рыком Раэм отступил, опуская ее на пол.
– Повелитель, машина готова, мы можем ехать, – Кириш лишь раз взглянул на их горящие лица и опустил глаза.
Мгновенно очнувшись от чувственного дурмана, женщина впилась напряженным взглядом в лицо сумасшедшего в ожидании его решения. Он, тяжело дыша, смотрел на ее губы, не встречаясь с глазами. Тягостное напряжение повисло в воздухе.
– Мы никуда не едем. Ты свободен на сегодня, Кириш, – низким хриплым голосом сказал «муж».
– Но, повелитель…
– Я сказал – свободен! – рявкнул мужчина.
Кириш молча склонил голову и исчез.
– Спасибо, – прошептала Ясмина.
– Заткнись, – прошипел Раэм и поднял на нее горящие яростью глаза. – Ты заставила меня продемонстрировать слабость перед моим воином. Ты выставила меня слабаком, простившим тех, кто нанес мне смертельное оскорбление. Надеюсь, ты довольна? – буквально выплюнул он и, развернувшись, ушел из кухни.
А она еще долго стояла у стены, дрожа как в ознобе и понимая, что сейчас произошло нечто невиданное.
Глава 6
Раэм Дараисский
Раэм метался по двору коттеджа, и жгучая ярость струилась по его венам вместо крови. Как он позволил Карибе сделать это с собой? Столько лет он боролся в себе с этой разрушающей зависимостью. Столько лет поисков, во время которых он разжигал в себе ненависть к непокорной жене, убеждал себя, что сможет противостоять той власти, что обрела она над ним. И вот лишь одно касание ее рук и губ, и он готов упасть на колени, упиваясь счастьем, отдавая ей власть над собой, прощая все, смиренно кладя к ее ногам свою душу ради возможности прикасаться. Неужели годы поисков вместо того, чтобы укрепить его волю, наоборот полностью разрушили ее? Он так хотел быть жестким с ней, но мысль о том, что она сама притронулась к нему, по собственной воле коснулась его губ, заставляла его тело сотрясаться как в лихорадке.
Раэм медленно съехал по стене и, откинув голову, закрыл глаза, желая вспомнить, когда же это случилось с ним, когда он, жаждая подчинить себе ее душу, потерял свою. Вспомнить, как они, наконец, оказались в их спальне, за закрытыми дверями. Жарко пылал камин, и из огромной дубовой бадьи поднимался пар. Ванна ждала их уставшие за день тела. Кариба замерла хрупкой статуэткой посреди комнаты. Хоть она и старалась казаться безразличной, Раэм четко чувствовал волны страха, расходящиеся от нее. Он подошел сзади и стал по одной вытаскивать сапфировые шпильки из ее волос, постепенно выпуская на волю плененную огненную волну.
– Что, ты уже не такая смелая и острая на язык, а, любимая? – сказал он, касаясь губами ее шеи.
Он видел, с каким трудом Кариба сдерживает дрожь. Волосы тяжело упали на ее спину, и Раэм с наслаждением зарылся в них лицом. Дракон торопил его, но Раэм не хотел спешить. Он желал, чтобы после этой ночи его юная жена сама стремилась в его объятия. А для этого он должен быть терпелив. Его пальцы нежно скользнули по ее шее и повернули голову навстречу ему. Упрямая драконица держала свои сладкие губы плотно сжатыми, но он помнил тот их поцелуй в храме, чуть не лишивший его способности мыслить.
– Непокорная, – прошептал он в ее губы, – хочешь казаться холодной, но я уже увидел, какой огонь полыхает внутри тебя. Я доберусь до этого пламени и заставлю обжечь нас обоих.
Пальцы Раэма рисовали невидимые узоры на ее шее и открытой вырезом платья груди. Кариба оставалась неподвижна и холодна, лишь только ускорившийся пульс под его губами на ее шее сказал ему, что она все же реагирует на его ласки. Медленно и осторожно он вынул из ее ушей тяжелые серьги и расстегнул сапфировое колье. Следующими были браслеты. Теперь на Карибе из украшений оставалось лишь его кольцо – символ ее принадлежности ему. Раэм поднес ее руку к губам и поцеловал палец с кольцом, чувствуя, как инстинкт собственника наполняет душу.
На столике рядом стоял кувшин с вином и кубки. Раэм налил сладкого ягодного вина в один из бокалов и поднес к губам жены.
– Выпей, тебе станет легче.
Кариба дерзко вздернула подбородок.
– Зачем? Думаешь, это сделает меня сговорчивей? Это срабатывало с твоими шлюхами?
Раэм накрыл ее губы пальцами.
– Здесь только ты и я. Ни моего, ни твоего прошлого здесь нет. Сегодня мы будем принадлежать друг другу, и так останется навсегда. Выпей.
Кариба сделала несколько глотков, не отрывая от него глаз, в которых трещал мороз.
– Вот умница. Мы будем продвигаться медленно, очень медленно, хоть мой дракон и умоляет меня сорвать с тебя это платье и овладеть, не теряя больше ни секунды. Он слышит зов твоей драконицы, хоть ты и изображаешь тут ледяную скульптуру.
Драконий повелитель опять зашел жене за спину и одним движением распустил шнуровку на платье. Алая ткань стала медленно соскальзывать вниз под собственной тяжестью. Кариба прижала руки к груди, останавливая позорное бегство своего наряда. Раэм тихо рассмеялся и стянул ткань по ее рукам, отрывая их от груди. С тихим шорохом ткань упала к ногам новобрачной. По традиции ничего больше на ней не было надето, поэтому Кариба предстала перед ним обнаженной. Раэм обошел ее вокруг, пожирая взглядом каждый сантиметр смуглой кожи, каждый изгиб. Он чувствовал, как его и так измученное желанием и воздержанием тело твердеет, наливаясь тянущей болью от этого зрелища.
– Ты совершенна, жена моя, – хрипло прошептал он. – Я знал, что ты прекрасна, но то, что я вижу, просто лишает меня дыхания. Я готов убить любого за право обладать тобой.
Глаза его жены полыхнули пламенем.
– О, ты уже начал с крови, убив Лаэмина!
– Я сделал нам обоим одолжение. Даже будучи глупым юнцом, он прекрасно понимал, чего лишается. Он не отступился бы. А ты бы страдала. Я избавил тебя от страданий, – усмехнулся он самодовольно.
– Ты отвратительное чудовище, – сузила глаза девушка.
– Так ли? – его взгляд стал дразнящим.
Встав прямо перед ней, Раем стал раздеваться, обнажая свое великолепное тело. Он прекрасно знал, как действует это зрелище на женщин, и был уверен в себе. Он встал перед женой абсолютно голым и раскинул руки.
– Так ли я отвратителен, жена моя? – с торжествующей ухмылкой посмотрел он на нее.
Он ждал ее реакции – любой. Ждал, что в глазах зажжется пусть и тщательно скрываемый огонек желания. Или что она, вспыхнув, отведет глаза в смущении. Даже что закричит на него в гневе. Но ее глаза медленно скользнули по его телу от лица до восставшей плоти, и с таким же ледяным безразличием вернулись обратно.
– Я изменила мнение. Ты – самовлюбленное, отвратительное чудовище, – сказала она не дрогнувшим голосом.
И, пройдя мимо него, она шагнула в бадью с водой, опускаясь по самую шею. Раэм опять расхохотался.
– Маленькая жестокая драконица! Я люблю тебя все больше! – И он присоединился к ней в теплой воде. Кариба мыла свое тело быстрыми, решительными движениями, но Раэм подтянул ее к себе, развернул, прижав спиной к своей широкой груди, давая ощутить свою твердость, и стал мыть медленными, ласкающими движениями.
Жена замерла в его руках, не сопротивляясь его откровенным касаниям. Его руки свободно скользили по ее рукам и груди, и казалось, его терпение бесконечно. Но стоило его пальцам спуститься по плоскому животу ниже к ее лону, острая дрожь пробежала по его телу и он выгнулся, прижимаясь окаменевшей эрекцией к ее пояснице.
– Больше не могу, – простонал он, впиваясь поцелуями в ее шею и накрывая рукой ее лоно.
Затем он, отстранив ее, быстро покинул бадью и, схватив лежащие рядом простыни, буквально выдернул ее из воды и завернул в них, нежно вытирая все ее тело. Его мокрая загорелая кожа отливала отблесками пламени из камина. Быстро обсушившись, он отбросил влажные простыни и, подхватив, понес жену к кровати. Уложив ее на постель, приподнялся и некоторое время любовался видом ее изящной, точеной фигурки и разметавшихся огненных волос на белых простынях. Да, он так долго мечтал увидеть ее такой именно здесь. Кариба не двигалась, лишь прожигала его ледяными глазами.
– Знаю, ты постараешься сопротивляться собственному желанию изо всех сил, но тем слаще будет твое поражение, жена моя.
Раэм вытянулся рядом с супругой-добычей и контраст между его огромным телом и ее хрупкой фигуркой заставил его сердце еще ускориться. Не желая больше сдерживать свои желания, он, приподнявшись, накрыл ее губы своим жаждущим ртом. Алчные руки пустились в свой танец по ее гладкой коже. Сколько его поцелуй оставался без ответа Раэм не знал, но отступать не собирался. Он лишь в какой-то миг вдруг почувствовал, что страстная драконица победила упрямую женщину, и губы раскрылись ему навстречу. Не в силах сдержаться, он простонал в ее рот, усиливая напор. Наградой ему стал тихий стон, вырвавшийся из ее горла, который он с наслаждением проглотил. Огненная драконица закрыла глаза, и дыхание бурно вздымало ее грудь. Раэм едва не сорвался от этого зрелища. Больше не сдерживая себя, он с хриплым рыком стал покрывать жадными, болезненными поцелуями ее шею и грудь, не боясь оставить следы на восхитительной коже. Его алчущий рот впускался все ниже, а руки все крепче сжимали дрожащее тело желанной женщины. Да, именно такой он и хотел ее видеть – дрожащей, открытой, потерявшей разум от страсти. Не давая ей опомниться, он опустил свою голову меж ее бедер и накрыл ртом раскаленную сердцевину ее тела, и она со стоном выгнулась от этой ласки. Но Раэму этого было мало. Он хотел, чтобы она кричала его имя, умоляя о большем. Он терзал ее, держа на краю, отступая в последний момент. Раэм видел, как слезы текли по ее щекам, но его упрямица не сдавалась, не давая полной свободы драконице. Сам Раэм понял, что проиграл эту битву, потому что уже не мог совладать со своим ревущим в крови вожделением. Он чувствовал, что если не погрузится сейчас же в нее, то просто умрет от рвущего его на части желания. С хриплым рыком он вклинил свое дрожащее от похоти тело между бедер жены и толкнулся внутрь раскаленного лона. Первое же движение заставило закричать обоих. Карибу от резкой мгновенной боли, а его от безумного наслаждения. Раэм целовал дрожащие губы своей уже не невинной жертвы, сдерживая сотрясаемое судорогой нетерпения собственное тело. Но разум покидал его, оставляя только рвущуюся на свободу потребность обладать этой женщиной.
– Прости, любимая, – прошептал он сквозь вылетающее со свистом дыхание и толкнулся опять.
Он хотел, чтобы она смотрела, чтобы ее глаза сияли от страсти. Но глаза его жены были плотно закрыты. Больше думать он уже не мог. Его мужское естество рвалось навстречу финалу, врываясь в жаркое тело раз за разом. Каждая клетка, каждое нервное окончание сжимались в жесткую пружину, восходя все выше. Кариба выгнулась под ним, и из-за стиснутых зубов прорвался хриплый крик. И тут пружина, стянувшая все внутри, лопнула, разрывая его на части. Его рык сотряс, казалось, все стены замка, объявляя о самом совершенном финале, что случался в его длинной и далеко не монашеской жизни. Наслаждение пронзало его, растворяя, уничтожая его прежнего так, как будто его никогда и не было. Он был опустошен и, возвращаясь, медленно впитывал в себя, как губка, сущность лежащей под ним женщины. Она проникала внутрь его тела и души, и это тоже было небывалым наслаждением. Так, как будто его, Раэма Дараисского самого по себе больше не осталось, была лишь оболочка, до краев наполненная лишь этой женщиной.
Раэм, боясь раздавить свое хрупкое завоевание, держал вес своего еще содрогающегося от угасающих искр тела на локтях. Открыв глаза, он столкнулся с ледяными глазами возлюбленной, полоснувшими его, как бритва. Его мечты рухнули. Возбуждение схлынуло, и вернулась прежняя Кариба, что ненавидела и презирала его. В груди остро заныло от непривычной боли. Неужели ему не удастся растопить сердце женщины и всегда так и придется взывать к безумной чувственности драконицы?
Раэм закрыл глаза, не желая видеть этот взгляд, лишающий его надежды. Он еще не побежден, это лишь начало. У них вечность, и он еще увидит ее глаза, полные страсти к нему, и она будет кричать его имя, умирая от наслаждения. Он ведь всегда побеждает. Соскользнув с тела супруги и, позволив ей отвернуться, крепко прижал ее спиной к своему.
