Галина Ульянова
Купчихи, дворянки, магнатки. Женщины-предпринимательницы в России XIX века
Введение
В 1832 году в Москве, в Университетской типографии, был опубликован «нравственно-повествовательный» (как было обозначено на титульной странице) роман Александра Орлова под цветистым названием «Анна, купеческая дочь, или Бархатный ридикуль из Галантерейного ряду». В романе рассказывалось о молодом торговце галантереей из Китай-города Валериане, который за улыбки кокетливых покупательниц снижал цену до минимума, постепенно дойдя до разорения.
Валериана спасло от банкротства благоразумие молодой красавицы-покупательницы Анны, купеческой дочери. Анна прислала ему письмо со следующим советом:
Валериан! Я – купеческая дочь, имя мое Анна. От отца и брата слышала я, что ты в кредит упал, продавая женщинам за бесценок свои товары, которых тебе для лавки своей уже купить будет не на что, а на кредит уже иметь не можешь. По крайней мере, я так слышала от отца и брата, которые, зная все купеческие обороты, имея сами большие спекуляции, редко ошибаются как в расчетах, так и в суждениях о торговых людях. Я искренно о тебе сожалею и желаю от чистого сердца, чтоб ты поправил дела свои. Анна.
Анна, до поры до времени оставаясь инкогнито, прислала Валериану 1000 рублей. Эта довольно крупная для 1830‐х годов сумма помогла Валериану расплатиться с кредитом и наладить торговлю. Молодые люди познакомились, когда Анна под видом обычной покупательницы в очередной раз пришла в лавку к Валериану. Между ними постепенно возникли романтические чувства, и история закончилась хеппи-эндом – свадьбой.
В романе любовные переживания юной купеческой дочери удачно сочетаются с ее прагматическими представлениями о «правильном» ведении бизнеса, основанными на умении считать деньги и благоразумно инвестировать свободные средства в развитие дела. Здесь представлена скорее типичная, чем необычная ситуация. Вопреки господствующим у современных людей представлениям, в XIX веке русские женщины воспитывались в атмосфере, предполагавшей, что персона женского рода должна уметь наравне с мужчиной разбираться в вопросах финансов, заключения сделок по торговле и недвижимости. Причем, как будет далее показано в книге, это относилось к женщинам всех экономически активных сословий: дворянкам, купчихам, мещанкам и отчасти крестьянкам, переселившимся в город.
Глава 1. Образ русской женщины и его метаморфозы
В истории России XIX – начала XX века было немало выдающихся женщин. Среди них императрицы-благотворительницы – как супруга Александра III Мария Федоровна, сестры милосердия – как великая княгиня Елена Павловна, университетские профессора – как Софья Ковалевская.
Были героические натуры и среди женщин из купечества, державших крепкой рукой семейный бизнес. Пожалуй, самой яркой из них была Мария Федоровна Морозова, в течение двадцати лет возглавлявшая крупнейшее в России текстильное предприятие – Никольскую мануфактуру, где трудились более 25 тысяч человек.
Но эта книга не только про женщин. Она про богатство, которое стремились заработать, сохранить или удержать женщины, по своей воле или в силу обстоятельств встававшие во главе бизнеса. Этот бизнес мог достаться от родителей, от мужа или создавался самостоятельно с нуля. Каково было отношение этих женщин к богатству? Какие стратегии развития бизнеса они избирали? Менялся ли при этом женский характер? Удавалось ли предпринимательницам совмещать твердость в отношениях в бизнесе с мягкостью и женственностью в семье?
В нынешнем научном и обывательском сознании образ русской женщины XIX века смутен. Наши современники представляют его по-разному. Одни думают, что то была скромница-затворница, воспитанная родителями в послушании и молчании. Другие, напротив, убеждены, что для того времени характерно появление женщин-личностей с независимыми от окружающих желаниями и стремлением к самостоятельным решениям.
Некоторые образы женщин XIX века, помещиц и купчих, знакомы нам еще из школьного курса русской классической литературы. Среди них – прижимистые и оборотистые, скупые и властные, как Арина Петровна из «Господ Головлевых» или Кабаниха из «Грозы». А была еще и глава пароходства миллионерша Васса Железнова. Но существовали ли вассы железновы в реальности или подобные героини – всего лишь литературная гипербола?
В последние двадцать пять лет историки обратили внимание на феномен женского предпринимательства в России. Оказалось, что женское затворничество, а также якобы определяющее влияние постулатов «Домостроя» на жизнь людей 200–250 лет назад, является мифом. Представление о том, что вплоть до наступления советской власти городские и деревенские женщины в России занимались исключительно домашним хозяйством и воспитанием детей, в то время как мужчины работали (по найму или самостоятельно) и обеспечивали семью, оказалось ошибочным. Конечно, в некоторых семьях царил (да и в наше время царит) патриархальный уклад. Но наряду с этим в XVIII–XIX веках в России существовала целая когорта женщин, исполнявших роль жены и матери одновременно с ролью главы семейного дела.
Законодательство: Кто в России мог заниматься предпринимательством?
Развитие экономики современного типа и российского предпринимательства в XIX столетии вывело на общественную арену фигуру женщины-предпринимателя. В основном предпринимательницы принадлежали к купеческому и дворянскому сословиям, но также были мещанками, крестьянками, солдатками, женами и дочерьми священнослужителей. Занятие торговлей разрешалось любому жителю России за исключением: православных, католических и протестантских священников, мулл, монахов; дворян, находившихся на государственной или губернской службе по выборам; находившихся на службе нижних воинских чинов; евреев-поселенцев; маклеров, нотариусов и таможенных чиновников.
В крупном бизнесе в основном были заняты купчихи и дворянки. В среднем и мелком доля купчих и дворянок весь XIX век доходила в сумме до 80–85 %. Для того чтобы заниматься предпринимательством, необходимо было получить специальное «купеческое свидетельство» и платить государству налог в зависимости от оборотов.
Законодательство о торговле, действовавшее в XVIII–XIX веках, стало складываться еще при Петре I. В 1721 году был издан «Регламент, или Устав Главного Магистрата». Верхушка городского непривилегированного населения (то есть лица, не входившие в аристократию) подразделялась на две гильдии. В первую гильдию входили «банкиры, знатные купцы, которые имеют отъезжие большие торги и которые разными товарами в рядах торгуют, докторы, аптекари, лекари, шиперы купеческих кораблей, золотари, серебренники, иконники, живописцы». Во второй числились лица с меньшими доходами: торговцы «мелочным товаром и харчевым припасом», ремесленники, резчики, токари, столяры, портные, сапожники – то есть самостоятельные хозяева, не состоявшие у кого-либо в найме.
В 1742 году разделение на гильдии было подтверждено, только гильдий стало три. Само их устройство было продиктовано необходимостью взимания налогов – подушных денег. При записи в гильдии требовалось указать личные данные: «где кто жительство имеет, в котором приходе и урочище, и своим ли двором или ‹…› в наемном углу, что ему лет и детям, ‹…› также торг или ремесло какое имеет, и ежели торгует, в котором ряду».
Уже в первой половине XVIII века купеческое дело вели и женщины. Например, в списке владельцев московских лавок 1736–1745 годов находим Татьяну Коробейникову (жену купца 1‐й гильдии Алексея Коробейникова), торговавшую в Шапочном женском ряду. В торговых помещениях, «идучи с Никольской улицы из Ветошного ряду», находилось несколько лавок Алены Чеканщиковой (жены купца 1‐й гильдии Ивана Чеканщикова). Тринадцать «затворов» – торговых мест в виде окна с прилавком – там же, на Никольской, да еще шесть в Серебряном ряду принадлежало Марфе, дочери купца 1‐й гильдии, гостя (купца привилегированной Гостиной сотни) Андрея Остафьевича Филатьева.
В 1785 году было дано четкое описание распределения купцов по трем гильдиям. Согласно «Грамоте на права и выгоды городам Российской империи» (известной как Жалованная грамота городам), записываться в гильдии по статье 92 «О гильдиях и гильдейских выгодах вообще» разрешалось любому – мужчине или женщине, старому или молодому. Главное – чтобы человек при записи в гильдии «объявил капитал» и в период с 1 ноября по 1 января каждого года уплатил гильдейский сбор. Это давало ему право весь следующий год руководить фабрикой или вести оптовую либо розничную торговлю. Купцы приобретали купеческий сословный статус, который давал им определенные права и обязанности и делал до известной степени независимыми правоспособными гражданами (в отличие от крепостных крестьян, бесправных перед помещиком).
Если же заниматься коммерцией желали дворяне, они должны были записаться в гильдии (в 1-ю или 2-ю) и платить государству подать с капитала. Но при этом оставаясь дворянами, в отличие от представителей всех других сословий, от которых требовалось перейти из прежнего сословия в купечество.
Гильдейские правила 1785 года действовали семьдесят восемь лет – до 1863 года.
По этим «екатерининским» правилам купцы разделялись на три гильдии по размеру своих торговых или промышленных оборотов. В 1-ю гильдию записывались лица при объявлении капитала от 10 до 50 тысяч рублей. Согласно Городовому положению, первогильдейцам «не токмо дозволяется, но и поощряется производить всякие внутри и вне Империи торги, товары выписывать и отпускать за море, оные продавать, выменивать, и покупать оптом или подробно», а также «иметь или заводить фабрики, заводы, и морские всякие суда» и «ездить по городу в карете парою».
Во 2-ю гильдию записывались лица при объявлении капитала от 5 до 10 тысяч рублей. Закон сообщал, что им дозволялось «производить всякие внутри Империи торги, и товары возить водою и сухим путем, по городам и ярманкам, и по оным продавать, выменивать и покупать потребное для их торгу оптом или подробно». В 3-ю гильдию – лица с капиталом от тысячи до 5 тысяч рублей, которым дозволялось производить «мелочной торг по городам и по уезду, продавать мелочной товар в городе и в округе, и тот мелочной товар возить водою и сухим путем по селам, селениям и сельским торжкам, и на оных торжках продавать, выменивать, и покупать потребное для мелочного торгу оптом или подробно».
В 1794 году для поступления в 1-ю гильдию нижний порог был поднят до 16 тысяч рублей, во 2-ю – до 8 тысяч, в 3-ю – до 2 тысяч.
В соответствии с разделением на гильдии купцы платили пошлины. В ходе гильдейской реформы 1824 года цена промысловых свидетельств для купцов 1‐й гильдии была установлена 2200 рублей, 2‐й гильдии – 880 рублей, 3‐й гильдии – 220 рублей. Дополнительно купцы платили пошлину за каждое торговое место: цена билета на лавку составляла 100 рублей для 1‐й и 2‐й гильдий и 75 рублей – для 3‐й.
Эта система просуществовала до 1863 года, когда разделение на три гильдии было заменено разделением на две гильдии. С 1863 года купцы 1‐й гильдии платили сбор в размере 265 рублей в год (серебром, которое шло к ассигнациям по курсу 1 к 3,5). Они могли производить оптовую и розничную торговлю по всей империи русскими и иностранными товарами, для чего содержать амбары, лавки, магазины без ограничения их числа (за каждую лавку доплачивался так называемый билетный сбор в размере 30 рублей); принимать подряды; содержать фабрики и другие промышленные заведения. Обороты купцов 2‐й гильдии были меньше, место торговли для них ограничивалось только тем городом или уездом, где они брали купеческое свидетельство. Второгильдейцы платили сбор в размере от 25 до 65 рублей в зависимости от величины города, где вели операции. За каждую лавку они доплачивали от 5 до 20 рублей.
Как женщины записывались в купечество
Для женщин существовало несколько вариантов доступа в купечество. Наиболее распространенным был вариант, когда купеческие вдовы наследовали бизнес после смерти мужа или незамужние купеческие дочери – после смерти отца: женщина переоформляла на себя документы, в которых отныне числилась главой хозяйства.
Причисление в купеческое сословие из крестьянского или мещанского сословий было более сложным. По Городовому положению (1785) отпущенные от помещиков на волю крепостные крестьяне имели право переселиться в город. Но это не означало, что они могли собрать свои пожитки, запрячь лошадь, сесть в повозку и уехать. Живя в деревне или в другом городе, эти люди платили налоги и подати в своей местности и состояли в городском обществе или сельской общине. При переезде им следовало отписаться от прежнего общества и договориться на новом месте жительства, в какое сословие они поступят, чем будут зарабатывать себе на пропитание и как будут платить налоги – по купечеству, по мещанству или станут ремесленниками-цеховыми.
Но отписаться от прежнего сословия по месту исходного жительства было не так-то просто. Уехать можно было в любой год, однако окончательный переход был возможен только в годы ревизий – переписей населения, проводимых для учета всех налогооблагаемых лиц. Ревизии проводились редко – например, в 1762–1764, 1782, 1795, 1810–1811, 1815, 1833–1834, 1850 и 1857–1858 годах, всего восемь раз за сто лет.
Бюрократическая процедура перехода из сословия в сословие включала несколько шагов. По общим правилам, крестьянину или крестьянке надо было вначале отпроситься у помещика или сельской общины (если крестьяне принадлежали к казенным или удельным). Потом – получить согласие купеческой корпорации того города, куда желала поступить кандидатка в купчихи. Далее переход оформлялся в Казенной палате (учреждении по налогам) соответствующего региона с последующей подачей сведений в Сенат. При возникновении сложных случаев при перечислении из крестьян в городские сословия казенные палаты должны были обращаться к министру финансов, который передавал решенное дело в Сенат или отказывал, и тогда переезд отменялся.
Переход в другое сословие, особенно из низшего в высшее, был сложен не только бюрократически. Для этого надо было иметь много денег, которые порой копили годами и даже десятилетиями. Если, допустим, разбогатевшая крепостная крестьянка с семейством хотела переехать в город, она должна была ежегодно платить подать «по крестьянству» за себя и всех членов семьи на прежнем месте жительства, а при переезде еще и «по купечеству» – на новом месте жительства. Эта система называлась «двойной оклад». «Двойной оклад» можно было прекратить только в годы ревизий, после чего семья получала право числиться в новом сословии и платить налоги только на новом месте жительства. Как видим, финансовое обременение при смене сословия было тяжелым, доступным отнюдь не для всех.
Если, например, семья переезжала в 1799 году из деревни в Москву, она должна была платить «двойной оклад» – в деревне и в Первопрестольной – до следующей ревизии, то есть до 1811 года, целых двенадцать лет.
Были и другие имущественные и денежные особенности перехода для разных сословий. Например, кроме крестьян, принадлежавших помещику, в России были казенные крестьяне. Они принадлежали казне, государству. В их число были включены и так называемые экономические крестьяне, которые принадлежали Департаменту экономии и платили оброк в казну (а не помещику). При переезде в город они должны были пройти процедуру отказа от своего земельного надела в пользу общины и одновременно внести в купеческое общество, куда поступали, денежный залог в размере трехгодичной подати по новому званию. Удельные крестьяне (принадлежавшие царской семье) для получения «увольнительной» в Департаменте уделов, кроме других справок, были обязаны представить свидетельство о наличии у них капиталов. Закон гласил: «Поселян, кои, по усмотрению их имущества, найдутся в состоянии предъявить в звании купеческом знатные капиталы, увольнять со взносом». То есть разбогател – плати общине. Размер «увольнительного взноса» по закону 1798 года определялся приговором общины, утвержденным в вышестоящей бюрократической правительственной инстанции – Департаменте уделов. Все мужчины – главы домохозяйств села или деревни – на общем собрании (сходе) принимали решение, сколько взять с решившего уйти в город крестьянина. При этом 7/8 взноса поступало Департаменту уделов в «доход Удельный», а 1/8 – на благотворительные нужды общины для «вспоможения поселянам, пришедшим в расстроенное состояние».
Таким образом, чтобы переехать из деревни в город крестьянин должен был собрать объемный комплект документов, заплатить подати за несколько лет на старом и новом местах, а также договориться о переезде сразу в нескольких инстанциях. Но желающих переселиться в город это не останавливало. Они прилагали огромные усилия, чтобы осуществить мечту и стать свободными горожанами.
Приведем в качестве иллюстрации к законоположениям несколько случаев, сведения о которых обнаружены в Центральном государственном архиве города Москвы.
Первый случай. В 1814 году экономическая «крестьянская женка вдова» Дарья Андреева из деревни Белково Московской губернии изъявила желание поступить в 3-ю гильдию московского купечества. В семье 60-летней Дарьи Андреевой, кроме нее самой, числились еще двенадцать человек, включая трех сыновей (42-летнего Карпа, 38-летнего Ивана и 34-летнего Игнатия) с женами (Ириной, Акулиной и Татьяной соответственно) и шесть внуков и внучек, по двое детей от каждого сына (Акулина, Дарья, Андрей, Фёдор, Домна и Лукерья). Чтобы решить вопрос о поступлении в купечество столь большого количества людей, Московская казенная палата обратилась с запросом в Петербург в Министерство финансов и далее – в Сенат. Сенат дал разрешение с условием, что будут уплачены крестьянские повинности. Затем Дарья Андреева представила в Казенную палату расписку в том, что обещает платить все государственные подати и соблюдать законы («ничего неблагопристойного и законам противного не чинить»). Расписка «за неумением грамоте» по прошению Дарьи Андреевой была подписана ее сыном Андреем. Через год, согласно ревизской сказке 1815 года, семья проживала в Москве в приходе Сергия Чудотворца в Рогожской в наемной квартире, а после рождения уже в Москве внука Козьмы в ней числилось четырнадцать человек.
Поручителями Андреевой при поступлении в московское купечество выступили три купца-москвича: купец 2‐й гильдии Осип Горюнов, имевший «торг рыбой»; купец 3‐й гильдии Семен Сафронов, торговавший лошадьми; купец 3‐й гильдии Егор Ильин, торговавший шелком. Информация из ревизских сказок показала, что все три купца, выступившие поручителями, являлись бывшими соседями Андреевой по прежнему месту жительства – уроженцами соседних деревень Вохонской волости Богородского уезда Московской губернии. Вохонская волость была населена старообрядцами, среди которых было принято оказывать друг другу помощь и поддержку. Нельзя исключать, что кто-то из поручителей состоял с Дарьей Андреевой в родстве.
Второй случай похож на первый, но кандидатка в купчихи происходила не из столичной Московской, а более дальней – Ярославской губернии. В 1812 году причислилась в 3-ю гильдию московского купечества «экономическая крестьянка деревни Большое Бесово Рыбинской округи Ярославской губернии» 60-летняя вдова Акулина Бурмакина с тремя взрослыми детьми – сыновьями Парамоном (35 лет) и Евстратом (32 лет), дочерью Пелагеей, женами Парамона и Евстрата – Маврою и Федорою, внуком Арсением. Бурмакина была неграмотна, за нее в документах расписался сын Парамон. В одном из прошений о причислении в купечество даются ее внешние приметы. Акулина Бурмакина была «росту среднего, глаза карие, волосья темнорусые».
Обнаруженная в архиве информация свидетельствует, что в купеческое сословие попадали женщины из разных социальных групп, вдовы и незамужние. Дадим краткий обзор персон.
В том же 1814 году в московское купечество поступили купеческая вдова из Калуги Ирина Хлебникова с пятью сыновьями (неграмотная), отпущенная от помещицы Мясоедовой дворовая девка Марья Подобедова (грамотная), вдова купца из Торопца Тверской губернии Анна Аксенова с двумя сыновьями (грамотная), московская цеховая, француженка Мария Дюлу (грамотная), экономическая крестьянка деревни Денисово Калужской губернии вдова Авдотья Горностаева с тремя сыновьями, пятью дочерьми и их семьями (неграмотная), дочь московского купца 1‐й гильдии девица Варвара Грачева (неграмотная).
Поступившая в 3-ю гильдию Мария Дюлу торговала на Кузнецком Мосту французскими винами и модными товарами – шляпами, перчатками, шелковыми шейными платками, а также помадами и «благовонными духами».