Галина Львовна Романова
Забыть Миссанрею

Кто же ты такой, Айвен Гор? Откуда взялся? С какой планеты?

Лейа думала, пока не заснула, но так ни до чего и не додумалась.

Айвен в ту ночь тоже долго не сомкнул глаз. Но не сомнения, а воспоминания терзали его.

Работу нашла мать. Договорилась, с кем надо, и однажды его привезли в шикарный ресторан. Провели с черного хода, представив метрдотелю, распорядителю и директору. Все трое были женщинами, и он почувствовал себя выставленным на продажу. Тем более что сначала ему велели скинуть куртку и остаться в одной рубашке, затем приказали поднять руки вверх и в таком положении несколько раз повернуться вокруг своей оси.

– Ничего. Внешне подходит. Спасибо.

Последнее слово относилось к матери.

– Ох, я так рада. Мальчику так нужна эта работа! Он ведь недавно окончил школу, ему надо как-то устраиваться в жизни! Начать можно с малого, а там, как знать…

– Да, в любом деле все зависит от нас самих, от нашей воли и желания, – произнесла женщина-директорка. – У каждого есть шанс. Надо только не упустить его и показать себя достойным…

Эти последние слова предназначались именно ему и были сказаны тише, почти шепотом.

– Мы можем написать заявление?

– Да. Можете.

– И к работе он приступит…

– Хоть завтра. То есть, завтра он начнет учиться. Учеба продлится всего несколько дней, ему преподадут азы, а дальше он будет постигать науку, так сказать, без отрыва от производства… Да пусть он уже опустит руки!

Он так и стоял с поднятыми руками. Его будущие начальницы рассмеялись.

– Он у меня мальчик послушный, – немного обиделась мать. – А что немного глуповат, но так в его возрасте они все такие… Слушайся, кому говорят!

Он уронил руки вдоль тела.

И вот так началась его работа – работа, которую он не хотел, но чье мнение никого не интересовало. Работа официантом в круглосуточном кафе. Юноши и несколько девушек обслуживали пять залов. Причем, как быстро стало известно, буквально на второй-третий день, в понятие «обслуживание» входило не только сервировка стола, подача блюд и расчеты с клиентами.

– Ренн, ну что ты стоишь? – первое время окликали его. – Вон клиенты пришли. Встреть, поприветствуй… И веди себя раскованнее, они это любят!

Под клиентами, к которым его направляли, чаще всего подразумевались женщины средних лет, чуть постарше или чуть помоложе его матери. Они все, как одна, расплывались в улыбках, стоило юноше приблизиться. На приветствия отвечали горячо, просовывали руку под локоток и просили провести в зал. А усевшись за столик, начинали подмигивать, кокетничать и вызывать на разговор.

Первое время Ренн шарахался от таких женщин, однажды даже чуть не оборвал заговорившую с ним матрону довольно грубо – мол, вы сюда пришли поесть или глазки строить? Клиентка замолчала, сурово поджав губы, а Ренна в конце смены вызвала метрдотельша.

– Ты слишком груб. Здесь свои законы. Клиенткам ни в чем нельзя отказывать. Они всегда правы! – сказала она.

– Но я… не знал…

– Теперь будешь знать. Клиентка платит. И наша задача – заставить ее заплатить как можно больше. Твоя красота и… хм… тело – способ заставить ее раскошелиться. Ты должен очаровать женщину, соблазнить ее, заинтересовать… в интересах ресторана, конечно! Если в следующий раз тебя начнут вызывать на разговор, не отказывайся, но упирай на то, что у тебя много работы, и если клиентка хочет с тобой подольше поболтать, она должна заказать как можно больше, чтобы у тебя был повод то и дело подходить к ее столику. Если клиентка спросит тебя, какое твое самое любимое блюдо, назови самое дорогое. То же относится к винам, ликерам и прочим напиткам. И не отказывайся, если тебя пригласят сесть за столик и продегустировать лакомства.

– Но я думал, что моя работа, – растерялся Ренн.

– Твоя работа – обслуживать клиенток. И если они захотят, чтобы их обслужили по полной программе, ты должен это сделать!

Ренну не понадобилось много времени, чтобы понять, что в понятие «обслуживать по полной программе» входило еще и оказывать знаки внимания. По счастью, держать дистанцию удавалось.

Но потом появилась она.

Сначала он ее не заметил – она вошла спокойно, даже тихо, присела за свободный столик и какое-то время сидела молча, осматриваясь. Потом подняла руку:

– Эй… Меню пожалуйста.

Работы в тот день было много, и Ренн не стал задерживаться. Он просто активировал столик, и перед лицом женщины развернулось трехмерное окно, на котором стали одно за другим появляться различные блюда в объемном изображении.

– Эй! Официант! – тем не менее, послышался ее голос через пару минут. – Идите сюда.

Пришлось подойти.

– Что вам угодно?

– Мне угодно, чтобы вы порекомендовали мне что-нибудь. Что-нибудь интересное…

«Если клиентка просит порекомендовать твое любимое блюдо, выбирай самое дорогое!» – вспомнились наставления, и Ренн послушно прокрутил меню до солидной порции закопченной вырезки монохронийского многонога – блюда, которое заказывали весьма и весьма редко по ряду причин.

– Хм…– женщина смерила юношу снизу вверх пристальным взглядом. – Самое дорогое, не так ли? А что бы выбрали вы сами?

Большинство клиенток сразу начинали говорить ему «ты»: «Милый мальчик, выбери сам! Я доверяю твоему вкусу. Он должен быть безупречен, как и твоя внешность!» И только эта женщина упрямо говорила ему «вы». Поэтому Ренн пожал плечами:

– Почки в меду. С гарниром из корня тута.

– Хорошо. Вот их и принесите. А еще – диетический салат «Тысяча трав». У вас есть такое в меню?

– Есть… наверное…– кивнул он. – Но даже если нет, мы его обязательно приготовим.

– Отлично. И что-нибудь выпить. Что-нибудь с горчинкой и покрепче. Какой-нибудь коктейль. Скажем, «Слеза крокодила», – она прокрутила меню до раздела напитков и ткнула пальцем в изображение высокого стакана, в котором колыхалось что-то болотно-зеленое с бело-желтой пеной поверху и кроваво-красной добавкой на самом дне. Все это было украшено листиками каких-то пряностей.

Ренн принял заказ, удивляясь, что женщина, вопреки уже сложившемуся стереотипу, не заказала чего-нибудь выпить и для него. Мол, ты устал, забегался, минутки свободной нет, так присядь и отдохни. А чтобы отдыхалось легче, глотни вот этого ликера. Сам выбирал! Здесь ничего этого не было. Он просто обслужил клиентку, она просто расплатилась и просто ушла. И даже не оставила щедрых чаевых. Только небрежно бросила: «Сдачи не надо!» – перечисляя на счет ресторана круглую сумму.

Ренну в тот день вкатили выговор – за то, что не сумел раскрутить клиентку на что-то большее.

– Она могла заплатить в полтора-два раза больше, чем все эти типы, вместе взятые, – метрдотельша кивнула в сторону зала, где была занята половина столиков. – И у нее остались бы средства на таксофлайер.

Юноша пожал плечами – мол, кто же знал? В следующий раз…

– Следующего раза может и не быть! К нам заходила сама вторая заместительница генеральной директорки концессии «Магия и мы», – горячилась начальница. – Эх, знала бы, что ты такой нерасторопный, послала бы кого-нибудь другого.

Ренн промолчал. По большому счету ему было все равно. Все клиенты хотели одного и того же – вкусно поесть в приятной обстановке. И относиться к ним надо было одинаково. А что некоторые явно хотят от него большего – просили, например, налить вина и подать с поклоном и, принимая бокал, норовили коснуться его руки – так это их проблема.

Получив выговор, Ренн вернулся на работу. Плевать, что здесь ему не слишком нравится – в конце концов, он всего лишь мужчина, чьего мнения никто не спрашивает. Плевать, что работу нашла ему мать – в конце концов, это задача матери, заботиться о своих детях. Главное – работать и выполнять свой долг.

До самого вечера, до закрытия ресторана, он крутился, как пустынник* в колесе. Под вечер народа как всегда было столько, что войди сюда его родная мать, Ренн и то вред ли выкроил для нее пару лишних минут. Так продолжалось до самого вечера.

Он вышел из черного хода ресторана в числе последних. Остановился на крыльце, вдыхая ночной воздух. До дома надо было идти и идти – в такую пору большая удача встретить последний общественный транспорт, который подвезет хотя бы до поворота. Все спят. Лишь полуночники проносятся туда-сюда.

Коллеги расходились по своим делам. Большинство жили в двух шагах от ресторана, чуть ли не в соседних зданиях. Ренн помахал рукой некоторым из них, прощаясь и наконец сошел с крыльца, решив что срежет угол через стоянку и зеленую зону.

Когда он проходил мимо, один из стоявших там наземных флаейров мигнул фарами. Поскольку здесь же оставляли свои машины кое-кто из начальства, Ренн не удивился, лишь немного взял в сторону, обходя дорогую, даже в темноте выглядящую шикарно, «кьюни». Но когда он почти миновал обтекаемый корпус машины, она снова издала предупредительный гудок, после чего одна из боковин приоткрылась, и оттуда выглянула голова с пышной прической.

– Эй, вы! – прозвучал требовательный голос. – Да-да, именно вы!

Ренн обернулся. Наполовину высунувшись из окошка, ему махала рукой, давешняя богатая клиентка.

– Госпожа, – поколебавшись, он шагнул вперед, – я могу вам чем-нибудь помочь?

– Можете. Если не станете задавать лишних вопросов и заберетесь в машину, – женщина убралась внутрь салона и вещала уже оттуда.

– Но, простите, я иду домой. Мой дом находится в…

– Расскажете по дороге. А сейчас – марш в машину. Не заставляй повторять дважды! И без разговоров!

Этот резкий переход от нетерпеливого ожидания к неприкрытому гневу озадачил Ренна, и он поспешил забраться на заднее сидение.

– Нет, вперед, – женщина похлопала по обшивке сидения рядом с собой. – И поживее, если собираешься попасть домой до рассвета. Когда у вас начинается смена?

– Ровно в полдень. Сам ресторан круглосуточный, – ответил Ренн, перебираясь на переднее сидение.

– Знала бы, не торчала тут, – женщина, убедившись, что пассажир пристегнулся, так круто рванула машину вперед, что юноша невольно вскрикнул.

– Что, страшно? – женщина подмигнула, выравнивая флайер. – Как тебя зовут?

– Эм… а разве мы уже на «ты»?

– Да. Мне так удобнее. Так как тебя зовут?

– Ренн. Моя мать…

– Потом расскажешь. Сейчас просто наслаждайся полетом. Кстати, где ты живешь?

– Тут недалеко, шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы». А там дальше…

– Разберемся, – буркнула женщина.

Машина сорвалась с места. «Мощный мотор», – подумал он. У матери тоже была машина, она возила семью по выходным за город, но эта тачка по сравнению с ее «бильо» была просто монстром. В какой-то момент Ренн действительно начал получать удовольствие от поездки. Он сидел на переднем сидении шикарной машины, смотрел свысока, как мимо проносятся дома, как они обгоняют других лихачей, как…

Как шестой поворот в сторону улицы «Героинь Победы» остается позади. Неужели? Так скоро? Он стремительно обернулся – так и есть. На углу стояла новенькая высотка с фигурными башенками на крыше. Сейчас они уносились вдаль.

– Э… простите, – он запоздало сообразил, что не помнит имени своей спутницы, – но мы… вы проехали мимо поворота к моему дому.

– Да? Уже? – она усмехнулась.

– Уже, – он ткнул пальцем в зеркало заднего вида, где знакомая высотка уже почти скрылась за другими зданиями.

– Тебе надоело кататься, красавчик? – женщина посмотрела на него. – Не нравится моя машинка?

– Нравится, но…

– Вот и получай удовольствие, мальчик.

Ренн задержал вздох. Что происходит?

Наверное, он задал этот вопрос вслух, или же паника была написана у него на лице, потому что женщина внезапно улыбнулась и потрепала его по коленке:

– Расслабься, красавчик. Мы только немного покатаемся, а потом я доставлю тебя до подъезда. Или тебя ждет дома строгий папочка?

– Папа, – почему-то стало жалко этого немолодого мужчину с ранней обильной сединой на вьющихся волосах и с усталым лицом. – Он… да, он будет переживать. И мама тоже…

– Ну, с мамой мы как-нибудь договоримся, – его спутница улыбнулась еще шире. – А папе… если боишься, можешь позвонить и предупредить, что вернешься поздно.

На город уже спустилась ночь, сверкала ночная иллюминация. Вспыхивали огни витрин, в вышине на черном фоне всеми цветами радуги переливались рекламные щиты, где-то в небе на окраине ритмично вспыхивала цветомузыка.

Женщина протянула ему видеофон:

– Звони!

Он набрал код дрожащими от волнения пальцами. Дождался ответа, встретил вопросительный взгляд с экрана.

– Пап…я… задержусь немного. Ладно?

– С тобой все в порядке, Ренн? – спросил отец. Взгляд его замелькал туда-сюда – он пытался рассмотреть, что там, за спиной сына. – Где ты находишься?

– Выезжаем на Звездный Проспект. Двигаемся по Улице Мира, – подсказала женщина за рулем, и юноша послушно повторил ее слова.

– Куда? Что? Как ты там оказался? Ты знаешь, сколько времени?

Ренн покосился на женщину-водителя.

– Знаю, пап. Но я… я постараюсь вернуться пораньше. Я все понимаю. Ты не волнуйся, все будет хорошо.

– Будь осторожен, сынок.

– Маме не говори, – промолвил Ренн прежде, чем женщина-водитель дотянулась и забрала видеофон.

– Умный мальчик, – сказала она. – Послушный сын… Кстати, напомни, как тебя зовут?

– Ренн. Ренн У-Тора*.

– У-Тора… Ареня У-Тора Пятая тебе кто?

– Сестра. Старшая. А Ареня У-Тора Четвертая – моя мать.

– Хорошая девочка, – кивнула женщина. – Мы как-то раз пересекались на презентации. Она далеко пойдет. Есть потенциал… Кстати, я вторая директорка фирмы «Магия и мы». Слышал о такой?

Он кивнул, вспомнив выговор от начальницы. Но только сейчас сообразил, что уже и раньше слышал о концерне. От матери и сестры. Арене-младшей удалось создать дизайн-коллекцию, которая была одобрена на совете директорок, и девушке предложили контракт на постоянной основе – штатной дизайнеркой аксессуаров. Мать тогда так восторженно отзывалась о некоей Оории О-Донии Шестой, словно была знакома с нею лично.

– Вы – метресса Оория О-Дония Шестая? – наудачу брякнул он.

– Угадал, – она рассмеялась. – Вот и познакомились… лично. Твоя сестра много рассказывала о тебе. Много хорошего, – подмигнула она. – Она рассказала столько интересного, что я решила проверить, все ли в ее словах правда.

– И как? Проверили?

Слова вырвались сами собой, и Ренн прикусил язык, запоздало сообразив, что это прозвучало, как вызов. Мать бы непременно дала ему пощечину за то, каким тоном они были сказаны. Но женщина лишь рассмеялась.

– А ты забавный мальчик, – сказала она, отсмеявшись. – И мне нравишься. Эта твоя подростковая агрессия… Но пора взрослеть, Ренн, – добавила она, закладывая вираж. Машина, которая успела встать в строй таких же, как они, полуночников, нырнула вниз и вбок, лавируя между встречными транспортниками. – Если ты и дальше будешь таким ребенком, с тобой будет трудно.

– Кому?

Еще одно дерзкое слово сорвалось с языка. Он не должен был так отвечать. По правилам хорошего тона – и вообще по правилам! – на замечания следует реагировать однозначно – соглашаться со всем сказанным и обещать исправиться. И, во всяком случае, не огрызаться. Мать бы…

Нет, мама не часто била сына. Всего раз или два в год, за плохие отметки в школе, за драки, и просто за то, что он плохой и невоспитанный мальчишка. За такие слова он бы непременно получил порцию горячих.

– Мне.

Он не сразу понял, что означало это слово.

– В-вам? Но я…

– Ты мне понравился, Ренн, – Оория О-Дония Шестая свернула с оживленной трассы на боковую улицу. Звездный Проспект и Улица Мира остались позади. В этом районе Ренн не был никогда и немного испугался, когда мимо замелькали незнакомые здания. Лишь через пару минут он узнал Сквер Космонавток и стоявший рядом Стадион Дружбы. Ох, куда они заехали…

– Ты мне очень понравился, – женщина постепенно снижалась, сбрасывая скорость. – Но мне не нравится твое поведение. Ты ведешь себя слишком дерзко для такого мальчишки… Но твоя красота, – она остановила машину так резко, что, если бы не привязные ремни, Ренна бросило бы на лобовое стекло. – Твоя красота, – Оория О-Дония Шестая взяла его за плечо, развернула к себе, – многое искупает.

Потом был поцелуй. Долгий, властный. Поцелуй, от которого у Ренна закружилась голова, а в глазах потемнело.

            ГЛАВА 3.

Стук в дверь.

– Разрешите?

– Да, кептена, входите!

Женщина переступила порог, отдала короткий салют сидящему в кресле полковнику. Удивленно хмыкнула и чуть замешкалась, заметив, что в боковом кресле устроился командир политотдела Академии.

– Кептена Элария Ким по вашему приказанию прибыла!

– Проходите, – полковник сделал широкий жест. – Вольно, кептена… Как вам новый курс?

– Кхм, – женщина сцепила руки на поясе. – Я могу говорить откровенно?

– Разумеется. Для этого вас сюда и пригласили.

Ой ли! Присутствие «особиста» свидетельствовало об обратном.

– Набор… перспективный. «Слепыши», но… у многих уже открываются глазки. Думаю, всех слабаков мы уже вычислили…

– Не всех.

Кептена Ким хлопнула ресницами. Голос подал «особист». Спокойно, как будто находился у себя в кабинете, он активировал планшет, открывая какие-то распечатки.

– Несколько дней назад к нам поступил запрос… есть доказательство, что среди наших «котят»… м-м… как бы это сказать… среди них есть «пес».

– «Пес»? – переспросила женщина, чувствуя себя странно. «Псами» обычно называли на учениях вероятного противника. Иногда, в крайнем случае, представителей других аналогичных военных учебных заведений.

– Ну, не совсем «пес»… так, «щенок»…– отмахнулся от своих слов особист.

– Короче говоря, среди курсантов есть один… есть подозрение, что среди наших курсантов есть некто, кому нельзя здесь находиться, – сказал полковник.

– Диверсант?

– Мы не знаем, – снова заговорил особист. – Нам поступил запрос о том, что кое-кто мог поступить в Академию, подделав документы. Один из курсантов – не тот, за кого себя выдает.

– Кто это? – ощетинилась женщина.

– У нас есть подозрения, но… сами понимаете, это надо доказать. Ситуация довольно щекотлива. Дело в том, что запрос о проверке – только проверке, учтите это! – прислали… кхм… весьма странным образом.

– Понятно, – кивнула Элария Ким. – Я могу ознакомиться с документом?

– Можете, – особист развернул к ней экран планшета. Пробежав глазами несколько строчек и задержав взгляд на штампе официального учреждения, женщина присвистнула. Да, теперь становился понятным тот уровень секретности, которым окружили это сообщение.

– И мне предлагается…

– Вам предлагается попытаться либо доказать, либо опровергнуть это утверждение, – особист коснулся ногтем экрана. – Сами понимаете, ряды «котов» должны быть чисты от… примесей.

– Но сделать вы это должны так, чтобы репутация Академии не пострадала, – добавил полковник. – Если кто-нибудь узнает, что мы настолько пристрастны… это ведь противоречит не только нашему Уставу, но и законам империи…

– Служу Императору! – рявкнула кептена, вытягиваясь и вскидывая руку в салюте.

– Служу Императору! – эхом откликнулись мужчины. – Вы все поняли?

Раздумывала Элария Ким недолго. В Уставе Академии было четко сказано, что любой, кто находится на ее территории, кто является учеником, преподавателем или выпускником, находится под негласной защитой не только всей Академии, но и подразделения «звездных котов» и теоретически может обратиться за помощью и поддержкой в любое региональное отделение. Достаточно показать татуировку, в которую вживлялся особый чип, исключающий подделку. Отследить по татуировке перемещение ее носителя было невозможно – чип предназначался только для того, чтобы установить подлинность знака и, соответственно, право его носителя на защиту. Но «пса» защищать никто не имеет права. «Пес» должен уйти из рядов «кошек». И уйти он должен сам.

Как-то сразу все поняли, что все изменилось. Новая наставница взялась за отделение всерьез. К обычным марш-броскам, занятиям спортом и рукопашному бою добавились стрельбища и тесты на выживание. Курсантов поднимали даже не по тревоге, а просто могли выдернуть из столовой, из учебки, отменить отбой или разбудить на два-три часа раньше и погнать на полигон. Несколько раз бывало, что они, занятые на плацу, забывали или не успевали посетить столовую. И тогда настоящей радостью было появление Смона и Такера, несущих упаковку спецпайков. А бывало и иначе – паек получал лишь тот, кто укладывался в норматив, проходя полосу препятствий.

Добежав до нулевой отметки, Лейа дрожащими пальцами отстегнула пряжку, скидывая вещмешок с плеч, уже ставшим рефлекторным движением поправила бронежилет, скинула, ставя на предохранитель, автомат и только после этого со стоном опустилась на землю.

– Ох…наконец-то…

– Дошла? – Джон, лежавший рядом, лениво приподнялся на локтях. – Ну и как?

– Ноги гудят.

– У всех гудят. Остальные твои как?

«Твои» – это четыре девушки, которые остались в группе. Они образовывали отдельное небольшое отделение, «девчачий взвод».

– Там, – Лейа мотнула головой назад. – На подходе.

– Если опять в норматив не уложатся… – Джон выразительно понизил голос.

– Должны! – девушка воинственно задрала подбородок.

Обычно девушки держались вместе, одной сплоченной группой. Лейа честно пыталась прибиться к новым подружкам, проводила с ними свободное время, болтала, стараясь найти общие темы. И они тоже привечали ее, но знаменитость фамилии – кроме старта Смона в академии были еще два младших преподавателя и один инструктор из той же династии – делала ее как бы изгоем. И не было ничего удивительного в том, что сейчас, на марш-броске, она оторвалась от девушек.

– Идут, – Суаза Смелый, который всегда и везде ухитрялся прийти в числе первых, резко вскочил.

Девушки впрямь подходили плотной группой, сомкнув ряды. Лейа невольно почувствовала себя неуютно. Они были вместе, они были коллективом. А она… она была сама по себе. Но что поделать, если у нее есть силы и желание!

– Успели, – прищурилась кептена Ким, когда девушки добрались от нулевой отметки и по очереди шлепнули ладонями по контрольной панели, подтверждая прохождение дистанции. – Уложились-таки…

Что новая наставница недолюбливала женщин, знали абсолютно все. Она цеплялась ко всему – форма сидит не так, походка не такая, командный голос не вырабатывается, манеры никуда не годятся, а что до прохождения тестов и сдачи нормативов, то лучше бы дома сидели и по фен-шую косметику на туалетном столике расставляли. Девушки молчали, терпели, стискивали зубы.

– Все. Никого больше ждать не будем! – кептена Ким решительно отключила контрольную панель. – Все, кто нам нужен, все здесь.

Курсанты переглянулись. На самом деле, здесь были далеко не все. Не хватало троих. Но кептена Ким не обратила на это внимания.

– Группа, строй-ся!

Все, даже добежавшие последними девушки, потянулись сомкнуть ряды. Большинство успели избавиться от вещмешков, а некоторые и от оружия, тащить которое им пришлось в руках, и поэтому возникла небольшая заминка, пока все вскидывали на плечи вещмешки и автоматы.

– Улитки. Вареные улитки шевелятся быстрее, – прокомментировала женщина. – Второй месяц я с вами бьюсь, а результатов – ноль. Даже меньше нуля. Отрицательная величина. И вот что я вам скажу, черепахи недоделанные, – она прошлась перед строем, – мне это не нравится. Вы у меня либо сдохнете, либо станете настоящими боевыми «котами». А пока вы… пока вы «слепыши», у которых глазки еще не открылись. А кое-кого, – она остановилась прямо перед тяжело дышащими девушками, – и вовсе надо утопить. Чтоб не мучились сами и не мучили других.

Она сверлила девушек тяжелым пристальным взглядом. Лейа, стоявшая в двух шагах от нее, боялась дышать.

– Так как? – голос кептены Ким упал до свистящего шепота. – Утопить или поживете еще?

– Н-никак нет. Так точно! – вразнобой наконец отозвались девушки.

– Что-что? – голос наставницы был обманчиво спокойным.

– Мы еще поживем, – осмелев, пискнула одна из них.

– Это радует, – кептена Ким продолжала улыбаться. – И, надеюсь, вы тоже будете рады… когда сегодняшний день закончится. Напра-во кругом! Бегом марш!

– Кхм…

Кашель получился очень выразительным. Настолько выразительным, что женщина замерла, прислушиваясь. Замерла и вся группа, ожидая, что будет дальше.

– Кто-то подал голос?

– Так точно. Разрешите обратиться, госпожа кептена?

Лейа обернулась, нарушая дисциплину. Ну, конечно, кто еще мог вылезти вперед, как не Айвен Гор!

В группе их было трое таких, кто выделялся из общей массы. Язвительный, себе на уме, осторожный, но способный на мелкие пакости и большие неприятности Джон Пейн. Горячий, энергичный и экспрессивный Суаза Смелый, который никак не мог приспособиться к жестким рамкам армейской дисциплины и которого не отчисляли только потому, что в боевой и физической подготовке ему не было равных. И Айвен Гор. Айвен Гор, который отчаянно строил из себя крутого мужика. Да-да, именно строил. Уж Лейа-то в этом разбиралась – недаром почти всю жизнь прожила в мужском коллективе, где на пять женщин, трое взрослых и двое молодых, приходилось полторы дюжины мужчин.

– Хм? – кептена Ким выразительно шевельнула бровью: «Опять ты?»

– Осмелюсь спросить, а что с отставшими?

В норматив не уложились двое. Один из них как раз сейчас подбегал. Причем бежал он налегке, сломя голову, размахивая руками.

– А что с ними не так? Радирую на КПП, их подберут, пока мы будем на задании, помогут собрать вещи и документы…Что не так?

Ответить Айвен не успел. Послышался срывающийся крик опоздавшего:

– Помогите!

– Встать в строй, курсант Гор, – распорядилась наставница, заметив, что тот сделал шаг вперед.

– Но ему нужна помощь…

– Это без нас. У нас задание…

– Задание бросить своего человека?

Тут уже не только Лейа разинула рот и вытаращила глаза. Курсант осмелился спорить с вышестоящим начальством?

– Повтори, – прошипела кептена Ким, становясь на самом деле похожей на рассерженную кошку.

– Мы не должны бросать своих людей, – отчеканил Айвен. Лицо его при этих словах залила бледность. Казалось, еще миг – и он упадет в обморок. – Мы – звездные коты. Мы должны держаться вместе!

– Коты! Мы! А не слабаки и тряпки.

– Но он все-таки добежал, – последовал кивок в сторону отставшего.

– Ага, бросив вещи! И оружие! Что недопустимо никаким уставом, – кептена Ким презрительно скривилась, но все-таки повернулась к отставшему курсанту.

– Я, – тот нервно сглотнул, – был вынужден. Рядовой Ом’Гом, он… упал. Повредил ногу. И, кажется, спину. Я пытался его спасти. Вытащить на сухое…

– На сухое?

– Он упал в реку. На камни.

Курсанты невольно переглянулись. Во время марш-броска им пришлось форсировать неширокую, но бурную реку. Кто-то прошел по камням, кто-то попытался перекинуть веревку на тот берег, кому-то повезло отыскать легкий наполовину разрушенный мост, кто-то рискнул и отправился вплавь, а кому-то не повезло.

– И поэтому ты отстал?

– Так точно. Я… не смог доставить его сюда один. Носилки… я сделал, но они… в одиночку будет трудно. А Ом’Гом потерял много крови…Я оказал ему первую помощь. Его надо в госпиталь. Как можно скорее!

– Хорошо, – кептена Ким скривилась, как будто ей предложили откусить от живого червя, вымазанного в человеческих экскрементах, но кивнула. – Курсант Гор, курсант Суаза Смелый, курсант Чев-Чень. Идите за этим… опоздуном. Вас, рядовой Ройан, хвалю за то, что не бросили товарища… с которым, если он ранен, нам все равно придется попрощаться. А остальным – сомкнуть ряды и вперед! Марш-марш!

Убегая, Лейа последний раз оглянулась на спину Айвена. Если бы он не выступил, без сомнения, этот Ом’Гом долго бы валялся на берегу реки, ожидая помощи. Но девушка также не сомневалась, что наставница не простит Гору этой сцены.

И оказалась права.

Весь следующий месяц курсантов гоняли по усиленной программе. Один тест следовал за другим. То полоса препятствий, то очередной эксперимент на выживание, то учеба, то рукопашный бой и стрельбища. В свободное время их тоже не оставляли надолго одних – находились какие-то дела. То плац подмести, то полы в учебном корпусе перемыть. Чаще всего этим занимались все вместе, дружно махая допотопными метлами. Нет, существовали специальные очистители, но, как сказала кептена Ким, явно повторяя за кем-то еще: «Мне не надо, чтобы быстро и легко. Надо, чтобы вы замучились!»

– Группа, строй-ся!

Курсанты повскакали с мест. То есть, не совсем повскакали – как-никак, команда раздалась в самом конце перерыва на обед, когда некоторые еще приканчивали второе или третье, но большинство уже отправило пустые тарелки в приемник. Те, кто уже доел, первыми поспешили на выход, выстраиваясь в коридоре перед столовой. Оставшиеся присоединились к ним позже.

– Плохо, – кептена Ким сверилась с секундомером. – Тридцать четыре и семь десятых секунды! Это никуда не годится. При высадке десанта за эти секунды половину вас расстреляли бы еще в воздухе, а вторую половину встретили на грунте с распростертыми объятиями… Помните, «коты» и «кошки» не просто славятся тем, что всегда, при любых обстоятельствах приземляются на четыре лапы. Они еще и всегда сохраняют боеспособность…

– Угум, – буркнул-мурлыкнул кто-то во втором ряду.

– Что? Тут кто-то желает блеснуть интеллектом? Курсант Гор!

«Опять!» – неприятно ёкнуло сердце Лейи. Ну, что наставница к нему прицепилась? Если они пишут тест, требует сдать его работу первым. Мол, время вышло, курсант Гор, сдать работу! Если у них марш-бросок или стрельбы, так обычно именно его финиш она комментирует, заостряя на нем внимание. И ведь не скажешь, что встретила старого знакомого… Но он красив, выделяется ростом, статью, шириной плеч. Да уж, фигура у него, что надо. Лейа не раз и не два сама ловила себя на мысли, что любуется им. А его профиль… такие лица только для плакатов рисовать, патриотично-героических. И при этом совершенно непробиваем. Даже когда с кем-нибудь разговаривает. А разговаривает он редко. Наверное, стесняется своего акцента. Но даже Суаза Смелый на интерлингве и вангейском диалекте уже шпарит довольно четко. Чего стесняться? Или – тут Лейа невольно похолодела – кептена в него влюбилась и пытается таким образом, бесконечными придирками и замечаниями задавить в себе неуместное чувство. Последнее было похоже на правду.

– Я, – тот тем временем выдвинулся вперед.

– Курсант Гор, – кептена Ким шагнула к нему. – Это вы сейчас выступали?

– Никак нет, – отчеканил тот, глядя куда-то вдаль.

– Тогда кто это сказал? Кто позволил себе усомниться в том, каковы «звездные коты» на самом деле?

– Не могу знать, – последовал короткий четкий ответ.

– Не можешь или не хочешь?

Молчание.

«Точно. Влюбилась!» – с тоской подумала Лейа. Так пристально не смотрят на того, кто тебе безразличен.

– Мне почему-то кажется, что все ты знаешь, только покрываешь болтуна. А болтун – не только находка для шпиона. Такие болтуны развращают, разлагают стройные ряды. Они сеют панику, они своими якобы остроумными высказываниями подтачивают доверие. Осмеливаются смеяться над святынями! Вы, – она развернулась к остальным курсантам, – должны понимать, что от сплоченности ваших рядов зависит не только успех вашего дела, но и ваши жизни. Пока вам везет, вы пока учитесь, а тем временем другие проливают свою кровь на… кхм…– она прикусила губу, – там, куда отправился кептен Антрацит. Ему там легче, чем с вами, «слепыши». И вы так и останетесь «слепышами», если не поймете, что покрывать труса, саботажника, внутреннего врага порой опаснее, чем помиловать врага внешнего. Кто? – внезапно гаркнула она, привставая на цыпочки. – Кто он?