Галина Григорьевна Черненко
Жизнь моя, жестянка

Если бы я не была уверена в том, что на днях нарисуется Витя, ни в жизнь бы не согласилась. А тут не было вариантов. Я открыла дверцу, чтобы выйти, а Сашка сказал: "Одень пожалуйста юбку или халат какой-нибудь, а то пока освободишь тебя от брюк все желание пропадет!". Ой, Саша, не смеши меня. Если бы ты сейчас не был на работе, твое бы желание уже было там, где надо, и никакие брюки бы тебе не помешали! Это желание через джинсы было видно. Но все-таки кивнула головой в знак согласия.

-Не забудь, здесь же в полдевятого.

– Не забуду, сама позвала.

Халатик я надела простенький, без застежек, на пояске. Все, как просили. Пристроила Ольгу маме, и отправилась на свиданку. Меня сейчас даже уговаривать не надо было, я горела, как факел. А с учетом того, что я знала на что способен Сашка, я прямо готова сама была на него накинуться, так я соскучилась по мужским рукам. Мне вообще казалось, что достаточно просто взять меня за грудь и все случится.

Я завернула за угол и увидела эту Волгу, цвета индиго, с козлом на капоте. И черт с ним, что в машине, хочу прямо сейчас, прямо здесь. Сейчас сяду в машину, и отдамся, без всяких условий. Но оказалось, что я размечталась. Только я села в машину, как Санек стартанул с места.

– Ты куда?

– А ты что, собралась на центральной улице под фонарем это делать? Сейчас на бережок скатимся, постельку постелим, и расслабимся часа на два. Так что не торопись.

– Ты специально? У меня внутри все кипит и времени мало, а он место собрался искать?

– А я люблю, когда у тебя все кипит! Ты прямо, как пружина. А как ты красиво стонешь! Просто вечно бы тебя пахал в таком состоянии. Все, приехали, выходи, я постель постелю.

Злая, я вышла из машины и пошла смотреть на камыши, которые в огромном количестве разрослись в этом месте. Место было тихое и красивое. Иркут потихоньку бежал к Ангаре, на берегу была чудесная лужайка, в траве стрекотали кузнечики. Кто-то рядом сегодня, косил траву, и у берега стоял аромат скошенной травы. Летний вечер был чудесным.

Санька подошел сзади и сразу проник своими руками под халат. Мамочки, какие же нежные у него были руки! Я развернулась к нему и подставила ему губы. Да я вся ему подставилась. Ведь как долго я этого ждала! Поэтому не было никаких предварительных ласк, с меня просто сняли халат и на этот же халат меня уложили. Для меня все случилось ровно в тот момент, когда я почувствовала Сашку внутри. Мамочки, слава богу, хорошо то как!

У Саши все протекало медленней минуты на три. А еще ему не повезло. Я обмякла от ощущений и ни грамма ему не помогала, ни движениями, ни звуками. Вернее, я не стонала и не пищала, я просто рассказывала ему, какой же он сегодня волшебник. Именно это ему,наверное, и помогло завершить процесс. Он отдышался и спросил: "А ты чего такая оголенная, от беременности? Ишь ты, не успел прикоснуться, а уже все"

– Не знаю от чего это, но ведь это не последний на сегодня раз?

– Точно не последний, я прямо еле дождался этого момента. Ты же знаешь, что у меня с женщинами сложно? Поэтому пока не наемся, домой не поедешь.

– Не, давай как-нибудь к двенадцати расстанемся. Ведь ты же завтра хотел гостиницу найти.

– Да я ее вроде нашел. Только конкретно не договорился. А так как я работаю завтра в ночь, то встретиться надо после обеда. А может еще после ночи денек полежим?

– Сань, я честно не знаю. Но если получится точно полежим, мне нравится, что ты со мной делаешь.

Санька покраснел, встал с земли, помог мне встать, и понес меня в машину, попутно поглаживая меня по нужным местам. А я лежала у него на плече и млела, уже готовая к новым подвигам.

А вы видели когда-нибудь как раскладываются сиденья в двадцать первой Волге? Видели, какая там лежанка получается? А Сашка еще застелил эту лежанку простынкой беленькой! Такое любовное ложе получилось, всем на зависть. Потом он пошел забрал с берега мои интимные принадлежности с халатом и ногу. Одежду положил на руль, а ногу, в багажник. Можно было продолжать.

И мы продолжили. Вернее, Сашка продолжил, а я просто подставляла ему те места, при поцелуях которых прикосновения отдавались в нужном месте. И он целовал и гладил меня до тех пор, пока в этом самом нужном месте не образовалась критическая масса. Когда масса критическая к ней достаточно просто прикоснуться, и все сразу загорается разными огнями, сверкает и искрится.

Именно в этот момент я попыталась запустить Сашку вовнутрь. Но Сашка был готов к гадостям и сказал: "Давай, ты меня подождешь, а то мне что-то кажется, что это игра в одни ворота". Пришлось сдерживать свое безумное желание завершить все с одного тычка. Я двигалась потихоньку, как просил Сашка, чтобы не проткнуть свою критическую массу.

Я открывалась ему и прислушивалась к его дыханию. Чем ближе к развязке, тем отрывестее было дыхание мужчины, которому я отдавалась. И здесь уже надо было ловить момент и завершить процесс на мгновение раньше его, чтобы потом не идти к разрядке, тыкая палкой мертвую лошадь. Конечно у меня получилось, и Санек догнал меня, когда меня закрутило в спиральку от восторга. В волшебный лес мы вошли вместе.

А потом мы ели виноград, который прихватил с собой Санек и разговаривали, как старые добрые друзья. О его жене, о Витьке, о моем животе. И вместе разглядывали мою шикарную беременную грудь. Но наши организмы просили передышки, поэтому целый час мы просто трепались, гладили друг друга, и катались по нашей шикарной лежанке. Наши мозги никак не реагировали на близость обнаженного тела.

Я уже хотела предложить Александру ехать домой, чтобы отдохнуть для завтрашнего веселья, но увидела, как медленно набухает бутон внизу его живота. И конечно съязвила: "Ой, слава богу, встаем, а то я думала сдохли навсегда!".

– Галь, ну не гневи бога, вспомни, как ты сегодня верещала целых два раза. Тебе что ли не понравилось? Какая бы ты не была талантливая девушка, а тыкал то тебя я, так ведь? А раз ты так кричала, и ножками сучила, значит тыкал я тебя правильно, и попал туда, куда надо. Поэтому не обесценивай мою стоячку.

– Ну не обижайся. Я действительно сегодня обласкана, как никогда, и стоячка твоя мне нравится, и можешь уже начинать что-нибудь делать.

– А почему я должен начинать? Может ты проявишь инициативу? Поцелуешь меня, погладишь, в нужных местах потрогаешь?

– Не, Сань, давай это ты будешь делать, а я не буду тебя ограничивать, и ты попадешь туда куда надо, а я поплачу от того, что ты со мной сделал, и расскажу тебе, какой ты самый лучший.

– И действительно, ты маленькая поганка, так умеешь завершить процесс, что хочется повторить его только с тобой

– Ну у тебя то больше ни с кем не получается

– Именно поэтому и не получается, потому что никто так не умеет. Давай, на спину ложись, ноги в стороны!

Но как бы нам с Санькой не хотелось не прекращать этот процесс, но он все равно завершился. Пришлось моему любовнику собирать сиденья трансформеры и везти меня домой. Хотя оба мы рассчитывали на то, что завтра встретимся. Вот сейчас вспоминаю это и думаю о том, как люди умело загоняли себя в угол. Не я одна, многие. У меня хоть причина была, а люди без причин лишали себя радости и счастья.

Санька высадил меня у дома, и я пошла домой услышав вслед, что завтра, когда все сложится Санька найдет способ меня известить. Я слушала и понимала, что мне плевать на то, что будет завтра, потому что сегодня мне замечательно. Витьке отомстила, плоть свою успокоила. Сейчас пойду посплю и вообще все будет хорошо. А что будет завтра никто не знает. И вот в этом я была абсолютно права.

А завтра случился Витька. Он приперся в десять часов утра, с полной сумкой продуктов и букетом тигровых лилий. Где он их взял, вроде рано еще? С одной стороны, я понимала, что из-за того, что приперся Витька, Сашки сегодня не будет. А с другой стороны, я же прекрасно знала, что этот ачмодей придет, только время не правильно высчитала. Так что особых разочарований не было. Но Витек был совершенно трезвый, поэтому я позволила ему упрашивать меня и просить прощения за недавние грехи.

А Витя артист, прошёл в кухню, поставил цветы в вазу, выложил продукты в холодильник, и рассказывал мне, как он изменится, если я дам ему шанс. Он, придурок тогда еще не знал, что у него на этот шанс безлимит, можно делать гадости и не извиняться, все равно все простят. Сейчас то я знаю, что в то время он жил у своих дружков маргиналов, почти в подвале, устал. К комфорту привык.

А я в глубине души была рада тому, что у меня появилась перспектива затащить этого урода в ЗАГС, я все-таки очень на это надеялась. А Витька в тот конкретный момент надеялся на то, что я его не выгоню, и не дам это сделать своей умной маме. Ведь спать на белых простынках намного лучше, чем на топчане с рваным матрацем. Он мне не один раз это припомнит.

Ну и вот, я сидела на табуретке в кухне и наслаждалась тем, что этот товарищ унижается, уговаривает, умоляет, целует руки, коленки. Какая прелесть! Сейчас я думаю, что мы и попадаем в такие отношения именно для того, чтобы иметь вот эти редкие минуты счастья и удовлетворения. Вот они, эти несколько дней, когда тебя никто не тыркает, не оскорбляет, и в данный момент совсем не важно, что будет потом. А потом обязательно будет!

Мама, зайдя в квартиру, была ошарашена новостями. Витька скакал у плиты, готовил какую-то вкуснятину, улыбался во весь свой беззубый рот и вилял и передо мной и перед ней своим облезлым хвостом. Она то, взрослая и мудрая, с первого взгляда поняла, что я его простила. А еще она знала, что человек не меняется, и через два три дня, ну самое большое через неделю, все вернется на круги своя. Но со своей дурнесенькой дочерью она ничего не могла сделать. Поэтому смирилась с текущим моментом.

Ну вот, началась новая жизнь. И я как-то быстро приняла эту данность. Хотя помнила о том, что мне вчера говорил Санек, он даст мне знать о встрече. Теперь я знала, что на встречу не пойду, но в окно поглядывала, чтобы как-то нивелировать ситуацию. Санька все понимал, и я была уверена в том, что ко мне домой он не пойдет, но я не хотела, чтобы он полдня бродил по нашему двору. Поэтому периодически наблюдала то, что делается во дворе.

А Витюша был таким хорошим, прямо диву я давалась. Еды приготовил, все за собой убрал и даже полы в кухне помыл. Красота. Интересно, сколько дней это протянется? Моя счастливая жизнь? Три дня, пять или неделю? А что будет потом? Да бог с ним, что будет, то будет, самое главное, что я теперь при мужике, остальное не важно. Потому что главная заслуга женщины, выйти замуж.

Ну а так как меня никто не трогал, и за меня все сделали, я просто пошла и легла на диван, в конце концов, я беременна и мне тяжело таскать живот, который вечно пинается. Витя скакал вокруг и делал намеки на незабываемую ночь. Да ну? Не стоит, Сашка постарался, дней на пять хватит. А потом может я и обрадуюсь контакту с тобой. Контакт то так себе, уцененный.

Я смотрела на этого упыря, который зарабатывал себе индульгенцию, и думала не о том, как я буду с ним жить всю оставшуюся жизнь, а о том, как здорово, что он явился. Вот рожу сейчас мальчика, и уведет меня в ЗАГС, сделает женой, и даст всем моим детям свою противную фамилию. И это будет счастье. Счастье, к которому я стремилась уже второй год.

Он занимался чем-то с Ольгой, пытался наладить отношения с мамой, а я думала о том, работает он сейчас или нет. У меня, конечно, не было никаких претензий к бичам местного разлива, но надо было понимать, кто кого кормит. У меня, конечно, были заначки. Они всегда образовывались, когда Витьки не было рядом. Но надо было понимать на сколько мне их хватит и что-то придумать.

С животом на мясокомбинат работать не попрешь. Но как-то надо сделать так, чтобы был источник денег. Санька таксист в этот раз не выделил никакого вознаграждения. Наверное, рассчитывал сделать сегодня, но не получилось. Я так и не увидела его в течение дня, и знаков никаких не заметила. Значит и у него что-то не сложилось. Ну и слава богу, зато нервы мои в целости сохранности остались.

В раздумьях подошла ночь. И Витя вдруг пошел принять душ. Ха-ха. Это он меня так предупредил, что ему придется дать? Да я с утра готова вытерпеть его попытки выглядеть мужиком. Да еще попытаюсь хоть какую-то пользу из этого вынести. Потом он покормил Ольгу, уложил ее спать, и даже устроил тестирование насколько хорошо она спит. Всегда поражалась тому, с каким мастерством он из себя хорошего строит.

А я просто наблюдала за ситуацией. Вот что будет дальше? Чего он нового он принесет в нашу постель? А Витя собирался с духом. А зачем? Можно просто было залезть на меня, дернуться раз двадцать и завершить процесс. Я бы, наверное, успела даже что-то почувствовать и порадоваться. Но Витек к чему-то готовился. Ведь я наизусть знала его постельные таланты

Витек демонстративно раздевался передо мной. Умора. Сложен он был, конечно хорошо, и с мышцами у него все было нормально. Но вот никогда меня не возбуждало, ни его тело, ни его действия. Ну надо было мне обеспечить полгода воздержания, чтобы я кинулась на Витьку. А он рассчитывал на другое. Поэтому и ходил передо мной, сначала с голым торсом, а потом и совсем без одежды.

Я смотрела на красивое тело, на торчащий стручок, и что я должна была сделать? Кинуться на него в порыве страсти? Так и не было никакой страсти, при чем никогда. Это от обоих Саньков у меня холодели ноги, и тряслись руки в предвкушении радости, это и одному и другому Толькам я могла дать где угодно, они просто взглядом и прикосновением меня заводили. А Витька, это совсем не тот персонаж.

В общем кидаться я на него не собиралась, все заранее было известно. И вообще, мужики, если хоть один раз в вашей жизни женщина работала домкратом, это плохо. Потому что она это запомнит на всю жизнь и будет в глубине души знать, что вы неполноценный. А я точно знала, и до сих пор знаю, что, если бы я не подсуетилась не было бы у Витьки того, что он мне сейчас демонстрировал.

Витька устал демонстрировать свои прелести и выключил свет. Ну слава богу, сейчас все по быстренькому сделает и спать. Но я что-то вообще не дооценила Витька. Он не залез под одеяло, а отбросил его в сторону. Это еще зачем? Стянуть с меня ночнушку и плавки можно было и под одеялом. Но у Вити были идеи. Свои. И он шел к их реализации. А я не знала к чему готовиться.

Но узнала я об этом парой минут позже. В тот момент, когда Витя приступил к реализации идей. И я была в шоке. Это как же этого мужика пробило, что он решил лизнуть? Епта! Хорошо, что он не видел моего лица и не слышал моих мыслей. А ничего хорошего я об этом не думала. Мне было просто смешно. Ну Вить, пытаться доставить женщине удовольствие таким способом без вдохновения, это колхоз " напрасный труд".

Но не могла же я сказать вслух что он просто лох. Я допустила его к себе и тихо думала о том, какие талантливые мальчики познакомили меня с этим видом общения. Какие у них были языки, какие пальцы! Куда я с ними улетала, в какие волшебные дали! Да если бы этим занимался сейчас кто-то из них, я бы уже выгибалась, стонала и сучила ножками. А за Витьком я просто наблюдала.

Во-первых, он не знал что надо делать, вообще. Поэтому он старался как-то неуклюже. А с учетом того, что у него были корявые ручки, ничего хорошего у себя между ног я не чувствовала. А как он лизал! Это же была просто пародия! Он боялся, просто боялся прикоснуться языком куда надо, и прикасался им туда, куда вообще можно было не прикасаться. Да ему просто противно было это делать. Ну не нужен был ему секс, а такой, тем более.

Я потерпела минут пять, и поняла, что это просто извращение. Надо было переводить процесс в другое русло. И тут встал вопрос. Просто так подставится или с удовольствием? Второе меня привлекало больше. Поэтому я абстрагировалась от ситуации и заставила себя понять, что меня ласкает мужик. Через десять минут, я почувствовала, что готова. Дальнейшие действия заняли две минуты. Меня накрыла волна истомы, я столкнула с себя Витька и моментально заснула.

Настал новый день моей жизни. И я точно знала, что сегодня меня никто не тронет, даже если Витьку будет напрягать необходимость идти на работу. Но Витька такая необходимость не напрягала. Он не работал. Ну просто чудесно. Я опять посадила мужика на свою шею! Но мне же нужен был муж. Вот такая плата будет за этого мужа!

Но в тот конкретный момент я знала, что дрюкать меня никт о не будет и решила, что Витька будет жрать то, что принес вчера, а дальше посмотрим. Мне нужны были деньги и на Ольгу, и на того, кто скоро родится. Я, конечно, понимала, что моя уверенность разобьется о первый Витькин рык, но мечтать то мне никто не мечтал. Вот я и мечтала, лежа с книгой на диване, ведь я не знала, сколько по времени продлится этот кайф.

Конечно, нормальный мужик чувствует себя виноватым и в том случае, когда живет у жены, и в том случае, когда не работает. Но Витя сроду не был нормальным мужиком. И про меня он все знал. Знал, что, когда придет время, он просто взглянет на меня, и я сойду с дистанции. А вот с моей мамой было сложнее. Она многое могла простить мужикам, но только не отсутствие работы.

Поэтому, не смотря на то, что Витька шелестел по дому, и занимался с Ольгой, и стирал и выворачивался на левую сторону, каждое утро моя маман напоминала ему, что пора идти работать, потому что мужик должен быть кормильцем, а не нахлебником. Витьку перспектива работы очень бесила. Что бы он не говорил вслух, какого бы работягу из себя не строил, при любом удобном случае Витек старался не работать.

Но все-таки мамины слова сдвинули его задницу и выгнали из дому. А может и не слова, а то, что в холодильнике становилось все меньше и меньше продуктов. А пожрать Витька любил, а самый страшный страх в его жизни, это страх остаться голодным. Он от этого зверел и становился необузданно агрессивным. Я это знала, как никто.

Но в этот раз Витьке надо было капитально зацепиться рядом со мной. Но ему даже в голову не приходило просто увести меня в ЗАГС. Ему было проще какое-то время вести себя так, как ему не свойственно. Именно это он сейчас и делал. Не грубил, не скандалил, не ругался и не шугал меня. Он куда-то таскался каждое утро, но безрезультатно. А каждую ночь исполнял супружеский долг, но тоже без особых успехов.

И когда холодильник опустел, он не стал заводится, именно потому, что не укрепился на своей позиции. Он пошел искать еду, а не работу. К вечеру раздобыл где то куль картошки, хоть она была проросшая и мягкая, а как по другому, август месяц на дворе, он взялся ее жарить. И пока он ее жарил эту Картоху, я тихо начала осознавать, что заканчивается моя райская жизнь. Потому что пару раз он мне напомнил, что картошку должна жарить я, а не он.

Ночью ко мне никто не полез. С одной стороны хорошо, а с другой стороны, предупреждение. Мол давай, подхватись-ка, найди что поесть, желательно с мясом. Но я была к этому не готова. И всю ночь думала о том, куда бы свалить, чтобы Витька пришел в себя. Но пока ничего не придумала.

Утром меня разбудили рыком. Но где-то нутром я чувствовала, что Витек понтуется, и где то в глубине души он все таки ссыт. Просто боится вылететь отсюда. Поэтому я не подорвалась исполнять его ожидания, а думала о том, куда свалить на день, да желательно вместе с Олькой. Вариант вылез. В этот момент в нашу комнату заглянула мама, и напомнила, что зятьку пора искать работу.

Зятек был зол, но подорвался и помчался бриться и одеваться. А я сказала маме, что пойду в гости, и если меня оставят на ночь, и не вернусь. А то что-то много претензий у Витьки накопилось, хотя только пять дней рядом со мной лежит. Мать моя понятливая сказала, что, если надо, она Ольгу может после работы заберет. А когда она узнала, к кому я иду, то сказала, что точно придет.

А я собиралась идти к своей первой свекрови, Валентине Александровне. Там меня всегда ждали и любили любую. А еще же была вторичная выгода, может Геночка вдохновит на любовь. Правда Геночка мог был занят. Ну не получится с Геночкой, меня устроит ночь вне дома, чтобы Витюшка не расслаблялся. Хотя это оттянет мое опущение всего на несколько дней.

Витька свалил, мама ушла на работу, а я отправилась к родным людям, предварительно позвонив. Они рады меня видеть и слышать. И даже пригласили на дачу. Про дачу я услышала, мало ли что, и была довольна, что сегодня я не как снег на голову. Доехала я удачно. И до дома дошла тоже хорошо. А вот на четвертый этаж сталинки просто ползла. Мне казалось, что меня сейчас добьет живот.

Наконец то я остановилась перед квартирой двадцать шесть и нажала на звонок. Слава те Господи! Дверь открыл Гена, сюрприз. Он же забрал у меня из рук Ольгу, и занес ее в квартиру, вместе с коляской. Рожа у него была недовольная, с чего бы это? А за ним выскочили мои любимые женщины и бросились обнимать меня и рассматривать мой живот.

А потом мы пристроили Ольгу перед телеком, дали ей очень хороших игрушек, которые были когда-то привезены из заграницы. Они были очень функциональные и яркие. Ольга зависла среди такого богатства. А мы пошли в кухню, пить чай. У двери стоял Генка, он собирался уходить. Открыв дверь он сказал: "Захочешь, заходи, но я не настаиваю". Ты идиот? Я тоже не настаиваю.

Мы пили чай, трепались, периодически навещали Ольгу и кормили ее фирменными булочками Елизаветы Константиновны. А потом пришла мама. А вчетвером было еще интереснее! Бойцы вспоминали минувшие дни, и битвы, где вместе рубились они. Теперь прошлые беды вспоминались со смехом, ведь все прошло и передалось. Но время прошло, и мы стали прощаться.

Мама первая вышла на площадку с Ольгой на руках. В этот момент ко мне подошла Елизавета Константиновна, и сказала: "Если время есть, зайди к Генке. У него что-то со здоровьем, а мне он не говорит.". Я как-то ошалела. Никогда не думала, что моя любимая бабушка догадывается о том, что мы с Генкой ни фига не бывшие. Дурная я.

Мы с мамой вышли во двор, и стали думать, что дальше делать. Если мать придет домой одна, то у нее будет вариант не пустить домой Витюшку. Сон в подвале, его приведет в себя, хотя бы на время. Мне не очень хотелось идти к Геннадию, не потому что я была не готова к контакту. К Генке я была готова всегда. Но сегодня все было как-то загадочно. Генкины слова у двери. Просьба бабушки Лизы. Все это смущало.

Но надо было привести в себя Витьку, и я пошла. Дверь мне открыли моментально, хотя для того, чтобы открыть дверь надо было скатиться со второго этажа, а сделать это не слышно, было невозможно. Неужели Генка сидел у двери? Или ему Елизавета Константиновна позвонила? Ситуация становилась все интереснее и интереснее. Генка пропустил меня вперед, закрыл дверь, и мы двинули в квартиру на втором этаже.

Странным было то, что Генка не говорил пошлости, не лез мне своими ручками куда попало. А еще от него не пахло, ни свежачком, ни перегаром, и это было удивительно. Что случилось? Что отвлекло Генку от ведущих видов его деятельности, пьянки и женщин. На кухонном столе стоял тортик. Теперь я была уверена, что ждали именно меня. На столе стоял торт "Таллин".

А что я умела в тот момент? Чем я могла помочь Геннадию, если у него проблемы со здоровьем? Я же не врач. Я конечно рассчитывала на то, что переночую у Генки, но не в статусе спасателя, а в статусе любовницы. Но я уже поняла, что если у нас и будет постель, то не иначе, как дружеская. Генка, вместо того чтобы приставать ко мне, наливал мне чай и резал торт.

Я откусила торт, отхлебнула чай, и закрыла от удовольствия глаза. А что делать? Сегодня у меня будет такое удовольствие, сладкое, шоколадное, и правильно. Нечего напрягать беременный живот. Да и я понимала, что в связи с тем, что Витя пять дней хотя и плоховато, но выполнял супружеский долг, я не была разочарована в том, что любви не будет. Посплю в компании хорошего любовника.

Когда я открыла глаза, я чуть не упала со стула. И было от чего. На столе, на положенном на стол махровом полотенчике лежал Генкин красавец. Но в другом бы антураже я его не узнала бы. Честное слово. Передо мной лежал огромный человеческий огурец, опухший, покрытый прыщами, красного воспаленного цвета. А может это были не прыщи, а чирьи? У меня не хватило смелости все это рассмотреть. Но больше всего в тот момент мне хотелось заржать во весь рот и крикнуть: "Что козел, довыеживался?"

Но я взяла себя в руки, выровняла свое лицо и эмоциональное состояние, постаралась даже напустиль на себя грусть. И хорошо подумав над лицом, я взглянула на Генку. Он смотрел на меня и в глазах стояли слезы. Ну а как? У Генки отобрали одну из главных составляющих его жизни, как ему теперь дальше жить? А что я могла ему сказать? Я же не врач!

Я смотрела на Генку, он смотрел на меня, оба мы молчали. А какие слова могут быть в такой ситуации?

Я смотрела на Геннадия и ждала, когда он расскажет о причине своей болезни. И вообще, мне казалось, что кто-то натер причинное Генкино место каким то раствором, в котором жили и бактерии и вирусы. И вся эта гадость моментально расплодилась и пошла в атаку. А думала я так потому, что последнее время работала в баклаборатории по болезням птиц. И на что только не нагляделась за это время.

А Генка в этот момент мне рассказывал, что на днях, он, дурак, встретился с бывшей любашкой, с которой они очень плохо расстались. Но она, к его удивлению, была такой нежной и ласковой, что он пригласил ее домой. И хотя Геннадий не имел привычки пользоваться презервативами, или не хотел тратить на них деньги, любашка самолично натянула на его достоинство специально принесенный презерватив. Это было позавчера. После нее у него никого не было.

Ну, Генка, ну чудила. Ему самому то верить можно? А он поверил обозленной женщине! И какие теперь планы? Ах, вся надежда на меня, потому что я отлежала в травматологии почти полгода? А ты в курсе, что лечит травматология? А у тебя что болит? А к врачу слабо? Ах стыдно? А выложить вот это на стол перед посторонней женщиной не стыдно? Ах, я самая близкая? С каких это пор?

В итоге, поняв, что отвязаться от бывшего мужа у меня не получится, так как я уже настроилась здесь ночевать, я послала Генку в аптеку. Знаете за чем? За перекисью водорода и мазью Вишневского. Если это не заразно, значит пройдет от этого примитивного набора. А если заразно, то кожвендиспансер, если что, находится в двухстах метрах.

Ходил Генка долго, потому что сначала надо было выпросить у бабушки денег на лекарство, а потом уже идти за самим лекарством. В общем, целый час я наслаждалась жизнью, уплетая торт и читая "Тома Сойера". Удивительно конечно, но Генка в небольших перерывах от пьянки и блуда читал. И книг в его уютной квартире было достаточно, причем разных жанров.

Наконец то он приперся, неся несколько бутыльков перекиси и две банки мази Вишневского. Глянув на мазь, я представила, как будет вонять в этой квартире, и сколько дней он это будет выветривать. Ну это в принципе не моя проблема и не мой выбор. А Генка пошёл переоделся в какие-то убогие семейные трусы и встал передо мной, как лист перед травой. Я в душе угорала.

Вот он вывалил на полотешко свое опухшее хозяйство и доверился мне. Я не стала что-то выдумывать, а просто поливала его огурец перекисью, а он его разворачивал ко мне всеми боками. Господи, как я тогда не сдохла со смеха? Как же он шипел, покрытый белой пеной! А как шипел Генка от того, что все это дело щипало! А потом он ходил по кухне и размахивал им в разные стороны, чтобы он быстрее высох!

Мать моя женщина! Я уже не стеснялась ржать, ну потому, что это было невыносимо!!!! Это даже была не комедия, это был какой-то сюр. Генка, как ни старался грустить, у него это ни фига не получалось, он смеялся вместе со мной. А потом я мазала эту колбасу мазью Вишневского, и она не смотря на раны и воспаления, реагировала на меня, хотя ручками я к ней не прикасалась. Тампончиком, тампончиком.

Наконец то мы все забинтовали, положили в трусы и каждый занялся своим делом. Но Генка каждый час норовил посмотреть, что происходит под бинтом. Но после третьего окрика успокоился и стал смотреть какую-то Муру по телеку.

Наверное, в правильном направлении движемся. Потом мы снова его поливали перекисью водорода, мазали мазью Вишневского и бинтовали, заранее обговорив то, что до завтрашнего утра он его не трогает.

И тут Генка стал упрашивать меня остаться еще на сутки, и я в принципе ничего не имела против, но надо было узнать обстановку дома. До того, как мама придет на работу оставался час. Этот час Геннадий посвятил приготовлению завтрака и пляскам передо мной. Господи, в какие-то веки, Гена ублажает меня без секса. Умеет же когда захочет. Но хочет только в экстремальных условиях.

До мамы я дозвонилась полдесятого, и ничего хорошего она мне не сказала. Витька вчера закатил ей истерику из-за того, что не было ужина, она пошла к соседям вызывать милицию, и он сбежал куда то. Был он трезвый, истерики она не ожидала, и не думала, что все так закончится. Но она думает, что опять меня караулит в кустах, поэтому если можно, надо еще одну ночку не приходить.

Вот интересная ситуация, с одной стороны, у меня наступало облегчение от того, что он сваливал с горизонта. А с другой стороны, наступала тоска на тему 'Кому я нужна безногая с двумя детьми'. Хотя я реально понимала даже в то время, что прокормить себя и детей вполне смогу. Вот и сейчас я положила трубку, села на стульчик и загрустила. Что дальше делать? Как быть?

Но Генке я сообщила, что остаюсь у него еще на ночь, поэтому пусть позаботится о моем пропитании. Генка был так рад, что вывернул наизнанку холодильник и из добытых продуктов сварил рассольник, сделал салат "Мимоза", и изобразил плов. Вот это да! С таким обеспечением тут и неделю можно просидеть, без всяких забот.

А после мы с ним рассуждали о том, что могла сделать его последняя Любушка, чтобы были такие последствия. У меня вариант был один. Что-то насыпала в презерватив. Такого же мелкого помола, как тальк. Что это могло быть? У меня было две версии, молотая соль или молотое стекло. Соль сама по себе все разъест, а стекло все раскорябает, да еще и застрянет в коже, а воспаление легко можно получить от пота. Или по концу пот не бежит?

У Генки в голове происходили свои мыслительные процессы, он размышлял о том, на что эта дева способна. Вспомнил, как замуж за него хотела, вспомнил, как в ногах у него валялась, когда застала с другой, вспомнил, как супницу от ревности в гневе разбила, но никаких выводов из этого сделать не мог. А мне кажется, что и я так же себя вела, когда он был моим мужем. И что? Отрубить ему этот орган? Я даже никогда об этом не думала.