Галина Гончарова
Средневековая история. Во славу короля!
Лиля поджала губы.
Ну, не владеете…
Это вопрос спорный, кое-кто на своей шкуре убедился. Но одно дело – ранить или убить того, кто не считает тебя опасной, другое выстоять против кого-то Эрикоподобного. Второе – нереально.
– А кирии?
– Кирии готовы доказать свое право в любой момент. Против любого. Исключение для них делается только если кирия носит ребенка. Или кормит его. Но как только отнимает от груди – сразу…
Лиля покусала ноготь.
– Джес?
Граф сразу понял, о чем спрашивает супруга. Не соизволите ли вы, дорогой муж, представлять на Вирме наши с Лейфом интересы? И выложил свою новость.
– Его величество хочет, чтобы я поехал в Уэльстер.
– Когда?
– Дней через десять.
– Зачем?
Джерисон предпочел бы сначала обсудить этот вопрос с глазу на глаз, в спальне, но теперь уже поздно. Да и чего тут таить? Все свои…
– Забрать невесту Ричарда.
– А сама она приехать никак не может? – прищурилась Лилиан.
– Это нужно как свидетельство мирных отношений между нашими странами… большая политика, – честно пояснил Джерисон.
– Замечательно, – процедила Лилиан.
Сказать ей хотелось много всего – и ничего приятного. Уезжаешь! Опять! И тогда, когда нужен! И вообще – опять всех шлюх соберешь по дороге?
Не сказала. Джерисон успел первым.
– Его величество надеялся, что я поеду с семьей…
– Семьей?
– Я, ты, Мири…
– А Роман и Джейкоб? – въедливо напомнила Лилиан. – Малышей нельзя брать с собой. Их вообще ближайший год лучше никуда не возить!
– Их можно оставить под присмотром Ингрид. Или кого-то из твоих девушек. Мать может приглядеть за малышами и за няньками.
Лилю все перечисленное не вдохновило, но выбора не было.
– Допустим. Ингрид в любом случае остается в Тарале, девушки тоже будут счастливы потискать малышей, а твоя мать может осуществлять общий контроль и руководство. Да и Тахир… приглядите?
– Разумеется, – заверил лекарь наставницу. – Я в Уэльстер все равно не поеду, кто-то должен оставаться при его величестве.
– Я тоже не в восторге, – вздохнула Лилиан. – Джес, у нас никак не получится отвертеться?
Джерисон только головой покачал.
Приказ короля – закон для подданных. Просто Лилиан это в голову… не приходило? Да, для нее слова короля не были единственной истиной, она их и сомнению подвергала, и что угодно, хорошо хоть исключительно в кругу семьи.
– Никак.
– А поторговаться? – прищурилась супруга.
Джерисон проглотил и другое, более нелестное.
Дочь купца, корабела, что вы хотите? Это накладывает свой отпечаток.
Аристократы – служат родине. Купцы требуют за это оплату.
– О чем, Лилиан?
– Мы едем в Уэльстер. А кто-то едет на Вирму. Я не оставлю Лейфа на растерзание, он мой человек! Если меня отсылают куда-то – пусть решат этот вопрос!
Джес порадовался, что ничего не сказал вслух. Речь не о выгоде – забота о своих людях достойна любого аристократа. И если его величество дает службу, из-за которой Лилиан не может позаботиться о своем человеке лично, она имеет право просить справедливости. А что неправильно слова подобрала – так в семье же, не с королем разговаривала.
И когда это вся разношерстная компания успела стать семьей господина графа? Но Мальдоная всех сожри, даже Эрик воспринимался Джерисоном, как дальний кузен. Четвероюродный, к примеру.
– Я поговорю с королем.
Лилиан бросила на мужа благодарный взгляд.
Джерисон ответил улыбкой.
Оказывается, семейная жизнь – это искусство вовремя промолчать… кто бы мог подумать?
Ночью супруги шептались в темноте.
– Джес, ты точно поговоришь завтра с королем?
– Обещаю.
– Я… пойми меня правильно. Лейф – мой друг, Ингрид моя подруга, без них я пропала бы в Иртоне, да и здесь, в столице они не раз выручали меня, без них я была бы уже мертва. И сейчас не брошу их в беде.
– Я понимаю.
– Я поеду сама, если понадобится. Любые деньги, любые слова, им надо торопиться. Если сейчас Лейф не поедет говорить на Круг, или в круге – как правильно?
– Отвечать за себя перед Кругом.
– Ага. Если он этого не сделает, то его просто убьют. Как бешеную собаку, как человека вне закона. Он в море не выйдет, а на суше для него не жизнь.
Джес вздохнул.
Нет, ну что за жизнь?
Лежишь в кровати, обнимаешь очаровательную блондинку… и говоришь с ней о политике!
– Тебе, к сожалению, ехать нельзя.
– Потому что я не кирия? Я расспрошу Ингрид. Наверняка, найдутся и обходные пути! Чтобы вирманки их за такое время да не разыскали…
– Нет, Лилиан. Не поэтому.
– Тогда?
– Ты никогда не думала, почему вирмане оторваны от остального континента?
– Вера и территория, – не раздумывая ответила супруга. – Вы верите в Альдоная, они в своих богов. И остров. Это тоже не способствует открытости.
Джерисон кивнул.
– Это так. Раньше тоже случалось, что вирмане нанимались к кому-то на службу. Но у вас все это перешло в какой-то новый вид. Вы не просто господин и слуга, вы друг для друга – больше, вы стали союзниками, соратниками, как бы странно это ни звучало. Именно поэтому Эрик помог нам. А сейчас вирмане выходят из тени и желают занять свое место в мире. Откусить свой кусок пирога. И им нужны союзники.
– А Ативерна рядом, – поняла Лилиан.
– Да. Или мы друзья, или…
Или – да… и лучше первое. Намного лучше для всех.
Стоит только вспомнить историю Англии и Франции. Сколько лет воевали эти страны? Да до сих пор они друг друга не любят.
Островитяне, лягушатники…
С той и с другой стороны пролиты реки крови. А с чего началось?
С Вильельма Завоевателя?
Или там еще раньше веселье творилось? Пролив-то – переплюнуть можно, плыви, не хочу, вот и плавали, и пакостили друг другу. И сейчас, наверное, пакостят, только уже тайно.
Здесь расстояние чуть побольше, но все равно, от Ативерны до Вирмы ближе всего.
– А разве мы уже не друзья?
– Не совсем. Вирмане – друзья Лилиан Иртон. Но не всей Ативерны.
М-да…
Лилиан покусала губу. А ведь и верно.
– Теперь надо их подружить с остальной страной?
– Думаю, с этим лучше всего справится Ричард.
Лилиан вздохнула.
– Я все равно боюсь, что этого может не хватить.
Джерисон подавил в себе желание цыкнуть на супругу. Не по благородству душевному, просто ей будет наплевать. Еще и по-своему сделает, а король ее поддержит. Эдоард свою точку зрения прояснил четко.
– Ричард не дурак. А что до остального… тебе так хочется заниматься политикой?
Лилиан помотала головой.
– Нет!
– Тогда дай Ричарду перевести все на Ативерну. Договора, союзы, соглашения… не на тебя. На страну. Или ты до старости будешь вариться в этом котле.
Лилиан прикусила губу.
Нет, такого она для себя не хотела. А чего хотела бы?
Да того же, что и любая женщина.
Семью, детей, внуков, любимое дело… да, последнее – обязательно. Но все должно быть в равновесии. Джерисон прав, если она сейчас полезет в большую политику, она с ума сойдет. Ей бы что попроще.
Лекарское дело, книгопечатание, школы наладить, салоны открыть…
Еще и политика к списку?
Явный перебор.
– Ладно. Я попробую довериться Ричарду.
– Вот и хорошо.
Джес выдохнул. Рано, слишком рано.
– И буду надеяться, что с моим другом ничего не случится. Ни с кем из моих друзей.
И прозвучало это серьезнее всяких угроз. А чего кричать, ругаться или злиться? Предупреждать о своих действиях?
Зачем?
Проще – делать.
Джерисону оставалось только вздохнуть.
Держать в ладонях огонь – это прекрасно, завораживает, увлекает, но иногда так можно получить очень болезненные ожоги. Незаживающие.
Никому не удается приручить пламя. Никогда. И забывать об этом не стоит.
На следующее утро графиня Иртон отправилась в Тараль, а Джерисон – к королю. Излагать проблему и методы ее решения.
Эдоард задумался.
Задумался и Рик, присутствовавший в королевском кабинете. А что выгоднее?
Сдать Лейфа – или поторговаться с Кругом?
Выходило так, что поторговаться. Лейф сейчас на службе у графини Иртон, читай – у графа, и подтекстом – у короля. Сдавать своих людей, лучший способ их лишиться. И новых так не приобретешь, кто ж пойдет на службу к подлецу и предателю?
А заодно и графини Иртон лишишься, вместе с полезными изобретениями. Все трое – Эдоард, Ричард, Джерисон, даже не сомневались, что рано или поздно Лилиан узнает – и не простит.
Ерунда? Бабу всегда сломать можно?
Можно. Но сломанной лопатой поле не вскопаешь, сломанной подковой коня не подкуешь. А еще графиня может и ответный ход придумать. Какой?
Да кто ж их, женщин, знает? Ясно только, что баба на тропе войны – хуже чумы.
И конечно, не стоит упускать шанс наладить отношения с Вирмой. Или их наладит кто-то другой. Тот же Уэльстер. Или Авестер…
Да хоть бы и ханганы – все одно безбожники, общий язык найдут. А вот остальным грустно станет.
– Мне надо ехать, – решил Ричард.
Эдоард вздохнул.
– Кто бы знал, как мне неохота тебя отпускать…
– Тахир говорит, что ваше состояние, дядюшка, улучшилось. Вы вне опасности… даже любовницу вернуть можете, – Джес улыбался, но глаза были серьезными. Эдоард погрозил ему пальцем.
– Надеюсь, он это только тебе говорит?
– Только Лилиан. А уж она – мне.
Эдоард кивнул. От докторусов не скроешься, эти где хочешь достанут. И все же…
– Если что-то случится… Рик, ты мой единственный наследник.
– Не только. Есть еще малявки, – указал любящий старший брат. – Выдашь замуж Лину или Джоли, и коронуешь их супруга.
Эдоард с удовольствием дал бы подзатыльник любимому сыночку, но ведь увернется! Пришлось ограничиться коротким и почти семейным:
– Болван.
Ричард развел руками.
– Надо собирать два посольства. Одно в Уэльстер, за невестой, второе к вирманам.
– Главное, ты себе на Вирме невесту не найди, – пошутил Джерисон. – А то у них блондинок много…
– Самую роскошную блондинку ты уже прибрал к рукам.
Ричард шутил, но не без зависти. Было в Лилиан Иртон нечто такое… эта женщина может стать не просто женой, но и хорошим другом. И если Джерисон не окажется дураком, у них все еще может быть замечательно. Почти как в сказке.
А что выпадет ему?
Решение было принято единогласно.
Джерисон отправлялся в Уэльстер. Ричард – на Вирму.
Дорогая Лили!
До меня дошли слухи, что ты едешь в Уэльстер.
Я тоже собираюсь туда же!
Отец решил, что если уж мы не можем породниться с Ативерной через мой брак, так породнимся через другой. Как известно, у Марии есть еще три сестры, а у меня – братья. Вот и посмотрим, кто и кому подойдет.
Я попросилась с Мигелем. Хочу посмотреть на Уэльстер, ну и на невесту – женским взглядом. Помнишь, как нам сразу Анелия не понравилась?
Гадкая девка…
Хорошо, что ее упекли в монастырь. Пусть там и остается.
Искренне надеюсь увидеться с тобой в Уэльстере. Говорят, в Ативерне появились какие-то модные новинки? Ты мне покажешь все-все, правда же?
Твоя подруга, Лидия.
Лиля прочитала письмо и только головой покачала.
Значит, они едут к Гардвейгу.
Лидия едет к Гардвейгу.
Еще-то кого ждать? По закону подлости?
По закону подлости… не иначе, как саму Анелию. Бррр… не к ночи будь помянута!
Лиля вспомнила, как пыталась запустить остановившееся сердце графа, и поежилась. Если Анелия Уэльстерская попадется ей на пути… Пришибет собственноручно! Просто сядет сверху и раздавит паразитку!
А если там сестры не лучше?
В чем-то Лидия права, надо посмотреть женским взглядом на весь этот «цветник», а то натащим в дом росянок, да еще бегающих и размножающихся.
Ричарду ведь все равно, какая там сестра будет, надо просто обговорить с ним этот вопрос – пусть даст Джесу карт-бланш, чтобы выбрал лучшую из принцесс. Сама посмотрит, Миранду попросит – там принцессы как раз в нужном возрасте…
Все же будущая королева, надо выбрать кого поприличнее. Хотя Лиля сильно подозревала, что судьба распорядится по-своему. Крути, не крути, верти, не верти, а если судьба тебе пинка получить, то и не увернешься.
Но это философия, а в реальности…
Черт! Еще один сундук на подарки добавлять – и еще один – на сувениры. Лилиан малодушно застонала, но выбора не было.
Грузимся, ваше сиятельство, грузимся.
Ее сиятельство пыталась отговориться. И даже добилась под это дело аудиенции у короля. Но Эдоард уперся рогом.
О королях так не говорят?
Ладно, уперся всеми зубцами короны!
– Ваше величество, может, Джес съездит один? А я останусь?
Лиля осматривала венценосного больного. Так, на всякий случай.
Она доверяла Тахиру, тот был уверен в своих силах, но мало ли? По закону подлости вот так, уедет она, и все начнет рушиться. Или хотя бы крошиться и облупливаться.
– Лилиан, вам давно пора развеяться, – Эдоард все понимал, но намеревался настоять на своем.
Это тот случай, когда женщину уже уговорили, но надо ж поломаться? В таких случаях проще всего сделать вид, что у нее есть право голоса и немного поуговаривать. Результат не изменится, а скандалов можно будет избежать.
– Развеяться… толпа народу, который я не знаю, дорога, – Лиля ворчала, не прерывая медосмотра. – И Уэльстер еще, не встань в простоте, не сядь где не надо, уж простите, ваше величество.
– Прощаю. Лилиан, а что вам мешает? Съездите, обзаведетесь полезными знакомствами, может, потом еще один салон откроете в Уэльстере.
Лиля вздохнула с таким надрывом, что позавидовала бы любая корова.
– Да и тут дел хватает!
– Каких, Лилиан? Дом моды пока еще строится, товар готовится, альдон только собирает первую печатную линию, у всех свои дела… впрочем, вы не беременны?
Лиля вспыхнула.
– Нет, ваше величество.
– Вот и привезете мне… ребенка из Уэльстера. Путешествия этому делу очень способствуют.
И подмигнул, греховодник.
Лиля скрипнула зубами, и подчинилась указаниям начальства. А куда деваться?
Вот и собирала теперь кучу всего Самого Необходимого в Дороге. И подозревала, что все равно чего-то да не хватит. Ладно, на месте докупим!
Вирма, дом Эллейг.
– Мама, ты звала меня?
Сидящая у ткацкого станка женщина с любовью поглядела на дочь.
Боги, как же она похожа на Ройса. Копия отца. От матери тут почти ничего и нет, да и не была она такой хорошенькой, даже в юности. Так давно… даже и не верится.
Сейчас никто не назвал бы Труди Торвсон Эллейг красавицей. Горе выбелило ее волосы, непосильный труд согнул спину, тоска расчертила лицо морщинами…
Зато дочь – удалась.
Высокая, статная, с длиннющей косой, не золотого, а скорее, серебристого оттенка, с яркими голубыми глазами, Тира привлекала не один заинтересованный взгляд. И отлично знала об этом.
Еще бы пользоваться своей красотой научилась, а то прямая, что ее клинок и такая же острая.
– Да, дочка.
Тира обогнула станок и уселась на циновку у ног матери. Как в детстве, ласково потерлась щекой о ее колени. И Труди не смогла отказать дочери в этой немудрящей ласке. Пальцы запутались в светлых, почти белых волосах…
– Ты моя красавица…
Тира пожала плечами.
Независимо и гордо.
К сожалению, гордость – это единственное, что могут себе позволить нищие. Особенно – на Вирме. Все равно терять уже нечего.
– Прискакал гонец, искорка моя.
Тира напряглась.
– Мам?
– Да, дочка. От Хардрингов. Скоро собирается Круг.
Тира выдохнула.
– Мам, все будет хорошо. Я обещаю тебе, я справлюсь.
– Ох, детка…
И столько всего слышалось в голосе матери: огорчение, напряженность, тоска… Чуткая к настроению матери, Тира напряглась сильнее.
– Это не все вести?
– Боюсь я за тебя, – честно призналась Труди. – Очень боюсь. Вышла бы ты лучше замуж, честь по чести, мужа нашли бы хорошего, я внуков бы ждала.
Тира сморщила нос.
Вот уж чего ей не хотелось, так это замужества. Ни в каком виде. Знаем, кушали… на мамином примере, но зато – полной ложкой.
Эллейг.
Небольшое поместье на взморье, уютный дом, усадьба, в которую никогда не вернется больше отец Тиры. Ройс Эллейг только и успел шестнадцать лет назад, что жениться на Труди, уйти в первый поход и вернуться с добычей. А из второго похода не вернулся никто.
Море безжалостно.
Ройс так и не узнал, что оставил не только жену – оставил еще и маленькую дочку. Наследницу. Но тут начинаются вопросы права.
С одной стороны – на Вирме женщина может наследовать, только если отстоит свое право с оружием в руках. Труди этого сделать никак не могла.
Могла – Тира. Но не раньше шестнадцати лет. А до ее шестнадцати, поместье остается за вдовой и ребенком. Такая вот лазейка. Может, Тира пожелает выйти замуж, может, нет… Труди никогда не смогла бы воспользоваться этой лазейкой, если бы не отец.
Торв Хардринг, глава одного из сильнейших кланов Вирмы.
Мог он принять дочь обратно? Да вполне, и замуж выдать еще раз, и приданое дать – нашлись бы охотники но Труди буквально упала ему в ноги. И Торв махнул рукой.
Детей у него было много, Труди никогда не была любимицей, ну и пусть живет. Рабы какие-то есть, ребенка и женщину надел прокормит, замуж захочет – так сама выйдет, все на приданое не тратиться…
Труди замуж не хотела. Мужа она любила глубоко и искренне, до безумия, чуть от горя не умерла, когда он не вернулся. Спасла только маленькая дочка, требовательно пищащая в колыбели. Да родители Ройса, о которых надо было заботиться.
Старый Хорт Эллейг доживал последние годы, но ясности мысли не утратил. И хватки – тоже.
Сына больше нет. Есть прижитки от рабынь, но от них мужчина быстро избавился. Есть внучка, которая может унаследовать Эллейг. Для этого нужно только воспитать из нее кирию.
А для этого нужны учителя и воспитатели.
Их было трое. Старые Бьерн, Олаф и Сиг, из тех, кто ходил в походы еще с Хортом. Они и занялись малышкой.
Учили держать меч, метать ножи, стрелять из лука…
Девочка с радостью осваивала науку. Бегала босиком до зимы, купалась в море и ругалась так, что козы лысели. Последняя наука как-то сама освоилась.
К сожалению, Хорт умер четыре года назад. Старших Эллейгов унесла болезнь, равно как и отца Труди. Женщине опять повезло.
Болезнь не пощадила никого, всем стало просто не до ее крохотного клочка земли. А там и дочка подросла…
Тут-то и начались проблемы.
Тира оказалась на редкость красивой. Копия Ройса, на которого все женщины заглядывались. Разве что овал лица, как у Труди, губы и глаза. Ройс был кареглазым, и губы у него были узкие, плотно сжатые. А у Тиры полные, так и зовущие к поцелуям… парни, которые решилась это проверить, платили сломанными костями.
Учили девочку всерьез, и била она тоже – не жалея.
– Мам, кто на меня позарится? Второй-третий сын? Да еще сможет ли он отстоять Эллейг? Ты вот замуж не пошла…
– Я твоего отца любила.
– А я никого не люблю. Противные они, вонюче, прыщавые, а уж лапы липкие…. Фу!
Тира так выразительно сморщила нос, что Труди рассмеялась.
– Неужели – никого?
– Мам!
Возмущение было искренним. И Труди махнула рукой. Пусть из дочери получится кирия, пусть… не обязательно же ходить в походы?
Труди чуть лукавила и перед собой.
Она безумно любила мужа. А вот Ройс…
Любил он ее – или женился на девушке из богатого клана, чтобы поправить семейные дела? Она убеждала себя в первом, а правды уже и не доищешься. Тира была единственной частичкой мужа, которая у нее оставалась. И отпустить дочку было слишком больно.
Сил не было.
Это – ее дочь! И лучше участи, чем быть рядом с ней, выдать замуж, нянчить ее деток, Труди себе и не хотела. Пусть у нее не сложилось – она будет счастлива вместе с дочкой!
Но сейчас речь не об этом.
– Детка, пастухи с утра двух коз недосчитались. Шкодит кто-то… ты не посмотришь?
Тира почти взлетела на ноги. Коса со свистом рассекла воздух.
– Да что ж это такое?
Козы.
Да, на Вирме не всякая скотина уживется, но козы… У вирман даже предание было, что первого человека сотворили боги, смешав козье молоко, мед… правда, потом туда Холош плюнул (по некоторым преданиям – помочился, оттого и характер у людей не медовый), но коза на Вирме была почти священным животным.
А кто еще спасет от голода? Кто может есть даже рыбьи головы? Чьим молоком выкармливают детей?
– Дочка, может, это зверье какое?
– Откуда бы им взяться на Вирме?
Мать вздохнула.
Ответ был известен и матери, и дочери. Не зверье, нет…
Шкодят – люди. И сейчас Тира отправится к стаду, попробует проследить воришек, найти и наказать. Тира вскочила, поцеловала мать в щеку, и удрала за дверь.
Труди покачала головой.
Все же…
Круг собирается, и этой зимой они будут там. Вот бы Тира нашла себе мужа? И отстаивать свое право наследования ей не придется, Эллейг мужу в приданое пойдет, и дочка под защитой, и сама Труди.
Девочка у нее красивая, может себе мужа найти. Пусть постарше, это не страшно. Зато жену придержать сможет. Пойти, помолиться за то Флейне…
Так Труди и сделала.
К пастухам девушка добралась достаточно быстро. Стадо коз, небольшое, всего-то двадцать рогатых голов, паслось на взморье, двое подростков, один из них увечный – сухорукий, а второй просто дурачок, состояли при них пастухами. А и то…
Рабы – дорогое удовольствие. А вот такие, калеки… их чуть ли не за дверь выгоняют. Яся выгнали потому что он дурачок, только мычать и может. Вот, как мать у него померла, так отец сам и выкинул, нечего кровь позорить. А мальчишка хороший, сильный, послушный. Просто своего ума нет, ну так и не нужно, за него Эрк думает. Эрку хуже приходится. Правая рука нерабочая, на Вирме, да и в любом месте это горе. Но мальчишка не унывает. Писать пробует левой рукой, играть на дудочке, истории рассказывать. А пока, вот, в пастухах… с Ясем он поладил. Эрк говорит, Ясь делает.
Только вот на двоих мальчишкам чуть больше лет, чем одной Тире. Вот и не всегда справляются.
– Привет, Эрк! Ясь, – помахала рукой Тира. – Ну, показывайте, где и что.
Эрк развел руками.
– Вот… пропажа случилась.
Ничего нового и удивительного. Эрк уснул, а Ясь не уследил. По-хорошему задать бы ему трепку, да смысла нет. Один и так знает, что виноват, а второго хоть лупи, хоть не лупи, все одно не поймет.
– Где дело было? Показывай!
– Да мы тут и пасемся. Никуда не уходили…
Тира вздохнула, и принялась ходить кругами, разыскивая следы. Тщательно осмотрела кусты, спустилась вниз, к пляжу, ловко скользя по тропинке. Могли похитители прийти снизу?
Могли, но вроде бы следов нет?
– Задница Флейны!
Ругательство застало ее врасплох, но ненадолго. Девушка мгновенно обернулась, кроткий кинжал сам собой прыгнул в руку…
Мужчины не собирались нападать. Они просто ехали мимо, по прибрежной полосе… мать просила лишний раз никому на глаза не попадаться, Тира так и поступала. Но вот – не убереглась.
Мужчина, который ехал впереди всех на роскошном рыжем жеребце, спрыгнул с коня.
– Какие красотки водятся в этих краях! Знал бы – раньше приехал…
Тира отступила на шаг. Если что – наверх она вскарабкаться не успеет, ее поймают. Значит, надо ранить одного-двоих – и прыгать в море. Сапоги, конечно, жаль, но плавает она, как рыба, а эти за ней не поплывут. Коней не бросят. Ей же здесь все укромные гроты знакомы, пересидит, сколько понадобится.
Мужчина подходил все ближе. Высокий, на локоть выше, чем она, мощный, лет тридцати на вид, с перебитым несколько раз носом, со светлыми волосами и голубыми, почти как у нее глазами. И все же, ей он не нравился. Совсем не нравился. От него исходила какая-то угроза…
Ударить?
Тира напряглась, словно большая кошка.
– Не приближайтесь, господин!
Мужчина послушно остановился. Но чувствовалось, что ненадолго.
– Хорошо… ты кто такая, госпожа?
– Тира Эллейг! А ты кто?
– А я Эльг Торсвег.
– Глава клана Торсвег?
Тира была в курсе последних новостей. А уж эта…
Побег девушки из Торсвегов с мужчиной из Эрквигов, убийство ее отца и брата, свара за главенство в доме Торсвег…
Вся Вирма гудела. Такое не каждый год случается!
– Это я, – приосанился Эльг. – А кто твой отец?
– Ройс Эллейг, господин.
– Ты законная или признанная? Или…?
Вопрос был вполне обычным.
Вирма…
Жена у вирманина была одна. А вот рабынь себе на ложе он мог брать хоть десяток. И если рабыня тяжелела от вирманина, ребенка можно было признавать, а можно и не признавать. В первом случае он становился вирманином, во втором – оставался рабом. Иногда рожали и свободные женщины, вдовы, к примеру… да всякое бывало.
Тира тряхнула головой.
– Я законная дочь.
И коснулась пряжки пояса левой рукой. Такие пояса, как ее, широкий, кожаный, воинский пояс с креплениями для ножен, могли носить далеко не все.
Эльга больше заинтересовал не пояс, а талия девушки, которую он мог бы обхватить двумя ладонями. Хороша…
В такой глуши – и такой цветок! Руки сами тянутся… но Эльг был неглуп. К тому же и женат, так что тянуть руки раньше времени не стал.
– Я могу тебе чем-то помочь, госпожа Эллейга?
Тира покачала головой.
– Нет, господин Торсвег. Сама справлюсь.
– Могу ли я навестить ваш дом, госпожа?
– Об этом надо спрашивать не меня, господин. Моих родителей.
Тира отлично знала, что означает такой взгляд у мужчины. Масляный, липкий, направленный на ее грудь, а потом и ниже… иным за такое и хотелки отшибала. Сейчас не получится, у Торсвега отряд в два десятка человек.
– Я пришлю гонца, госпожа Эллейга.
Тира склонила голову в знак согласия.
Она не сомневалась, что Торсвег скоро будет знать все про нее и ее семью. Не впервые.
Холош бы побрал этих коз! Нашли время теряться, паразитки!
Через четыре часа, Тира вновь сидела рядом с матерью, на этот раз в обеденной зале.
Некогда здесь было шумно и весело. Пировала дружина, славила Эллейгов, перешучивались служанки, звенели кубки и клинки…
Было.
Ушло… и сидели здесь только две женщины, да пяток стариков и старух. Осколки прежних времен и былой славы.
Тира уже рассказала матери о встрече. Козы, кстати, нашлись, никто этих тварей не крал. Просто – козы, и этим все сказано. И удирают они замечательно, стоит только отвлечься.
Труди покачала головой.
– Говорят, Эльг Торсвег, человек очень жесткий. Даже жестокий.
– И?
– Если ты ему понравилась… не знаю, дочка. В Круг тебе все равно надо ехать.
– Но? Мам? Ты недоговариваешь!
– Нет… я просто пока не знаю.
– Чего не знаешь? Мам?
– Может, для тебя было бы и лучшим выходом, если бы Торсвег взял тебя под покровительство? Отстоять тебя он сможет… жили бы мы спокойно, а он наезжал бы?
Тира передернулась.
– Мам, ты что?
– Он тебе не понравился?
– Нет, – Тира замотала головой так, что едва косой не угодила в очаг. – Лучше я Яся поцелую. Или вообще в море прыгну!
Труди хмыкнула. Неопределенно так… недаром она берегла дочь, как могла. Но им действительно ехать в Круг, значит, нужны союзники. Почему бы и не Торсвег?
Вслух она ничего не сказала. Сначала надо посмотреть, что там за человек, а уж потом и предполагать, и предлагать.
Подождем гонца.
Уэльстер. Кардин.
Женщина посмотрелась в зеркало.
Новенькое, стеклянное, безумно дорогое… да, есть и в нем свои недостатки. К примеру – отражение. Слишком четкое, слишком точное, и ни на один день моложе. И морщинки, и седые волоски…
Замазать их можно, но куда деть взгляд? Холодный, расчетливый, надменный?
Услышав, как скрипнула дверь, женщина тут же опустила ресницы.
Она научилась многому за эти годы.
Тихо ходить, опускать голову, молиться, каяться, лгать и предавать, но вот глаза… глаза свои она не контролировала. А глаза у нее были редкостные. Яркие, карие, с золотыми тигриными искорками… когда-то один влюбленный мужчина сказал ей, что у нее глаза хищной кошки.
Не только глаза. Характер у дамы тоже был тигриный.
И потому она прятала зеркала своей души под густыми ресницами и вуалями. Ни к чему всем подряд показывать, что она из себя представляет.
– Прихорашиваешься?
Женщина мило улыбнулась в ответ.
Этот мужчина имел право и на подобную небрежность, и на неизмеримо большее. Имел… не пользовался, но сильному и не надо показывать свою силу. Ни к чему.
– Не могу оторваться от зеркала… оно великолепно.
Поддерживать светскую беседу было несложно, но мужчина не пожелал играть в игры.
– У меня хорошие новости. Шут уезжает.
– ЧТО?!
Женщина ахнула, схватилась за горло, почти осела в ближайшее кресло.
– Да! Гардвейг отсылает эту тварь!
– Не верю!
– Приезжает посольство из Ативерны. За Марией
Женщина нахмурилась.
– И… и что?
– Лорт сильно провинился перед королем, очень сильно. И в Ативерне отметился, слышала, что там в Лавери творилось?
– Анелька решила уйти в монастырь?
Женщина язвила. Она была в курсе если и не всех событий, то большинства. И знала, за что Гардвейг может прогневаться на своего шута.
– Почти, почти… одним словом – Эдоард взбесился, едва не поругался с Гардвейгом, так что Лорта год при дворе не будет!
– А посольство…
– Прибывает через месяц.
– Но хватит ли нам времени?
Мужчина улыбнулся. Холодной змеиной улыбкой.
– Должно хватить.
– Посольство уедет, и мы…
– Нет. Посольство как раз приедет.
Женина широко распахнула глаза, забывая про конспирацию. Золотые искры плясали в них, словно рой огненных пчел.
– Мы поссоримся с Ативерной?
– Нас есть кому поддержать. Поверь мне…
Женщина не верила, но и альтернативы не предлагалось. А потому она передернула плечиками. Некогда очаровательными, а сейчас предусмотрительно спрятанными под теплым коричневым бархатом.
– И… как это будет?
Мужчина улыбнулся.
– Ты, главное, напиши воспитателям, пусть везут сюда мальчишку. А остальное моя забота.
Женщина кивнула.
Наступало время мести. А что у нее свои интересы, а у мужчины свои…
Это и неудивительно. У двух разных людей не бывает одинаковых бед.
