Галина Гончарова
Крест и крыло
Вампир отлично понимал, если он уйдет сейчас, он никогда не сможет быть вместе с Юлей. Третья Печать? Какое там! Уцелеть бы! Еще не факт, что его отпустят. И ничем не наградят.
Это место ревниво и коварно, он осознавал это.
Юлю здесь любили. Его – терпели. Но почему?
Ответ пришел сам собой. Словно кто-то шепнул его на ухо вампиру.
Ты – мертвый. Нравится это тебе или нет, но это место – средоточие силы жизни. А твоя сила – сила смерти. Если встречаются плюс и минус, что возникает?
Взрыв.
Эта мысль очень не обрадовала вампира. И – помогла ему решиться.
Если Юля не окажется от этого места, значит, он должен стать здесь – своим. И будь что будет.
* * *
После слов Мечислава я просто застыла в шоке.
Вампир? И… и мой дом? Моя душа? Мое сердце?
Невозможно!
Разве?
Я чертыхнулась, понимая, что это – возможно. Только вот… что потребуют взамен от меня?
Прошелестел ветер. Теплая волна пробежала по коже. И я опустилась на колени.
– Пожалуйста.
Я не просила вслух. Зачем? Это не церковь, где хоть ори, хоть не ори. Здесь хватит и мысли. Это место… я вся прозрачна тут, как стеклянная. И мысли, и чувства…
Я знаю, что нам с Мечиславом надо перешагнуть на следующую ступень. Знаю, что это необходимо. И понимаю, что просто так нам этого сделать не дадут.
Но – как?
Старый шрам на запястье рвануло болью.
– Нужна кровь? Моя? Его? Ты же знаешь, я согласна…
Мечислав внезапно зашипел сквозь зубы.
– Что? – развернулась я к нему.
Вампир молча продемонстрировал свое запястье с небольшой раной. Словно ножом аккуратно надрезали.
– М-да. Значит – будем делать.
Я протянула руку навстречу вампиру. И Мечислав, словно так оно и должно быть, осторожно перехватил мое запястье – и прижал к своему.
– Кровь за кровь, жизнь за жизнь, мою душу – за твою душу…
Я и сама не поняла, что вызвало к жизни эти слова. Но они прозвучали. И я растерянно огляделась вокруг. Ветер взвился так, что застонали деревья. Яростно, торжествующе, весело…
От наших соединенных запястий расходилось тепло. Вверх, по руке, к голове, к сердцу… я застонала от нахлынувшего ощущения… казалось, все тело стало мягким и податливым, как полурастаявшее масло, ноги сами собой подогнулись, и зеленый ковер с головками одуванчиков мягко принял меня.
Но и Мечислав чувствовал себя не лучше. Он опустился на колени рядом со мной.
– Юля… что это?
– Не знаю. Иди ко мне…
Это было то ли безумие, то ли ритуал… Мы не ласкали друг друга, нет. Мы просто сливались в жадном объятии, торопясь взять все, что возможно в этом месте, в этом времени, в этой фантазии, сходили с ума, кусались и царапались, как дикие животные – и смаковали каждую секунду, как самые изощренные сластолюбцы…
И когда ударило ослепительными звездами по глазам, когда волной пришло освобождение, я вдруг поняла – четвертой Печати уже не нужно. Она поставлена помимо нашего участия. Не нужны ритуалы. Ни к чему теперь обряды. Мы и так закрепили свой союз.
Навеки…
* * *
Когда я открыла глаза, надо мной был самый обычный потолок. Белый, с люстрой. И еще – лучшее лицо на свете. Лицо моего любимого человека. То есть вампира… а, не все ли равно?! Будь Мечислав хоть черт с рогами – теперь уже поздно. Да не рога наставить, а разлюбить!
– Что это было? – слабым голосом поинтересовалась я.
Зеленые глаза были слегка ошалевшими.
– По-моему, это была любовь. И… третья Печать?
Я улыбнулась.
– Ошибаешься. Больше.
– Больше?
– Да. Тебя приняли как своего. И… наша связь полностью оформилась.
– А четвертая Печать?
– Подозреваю, что поставлено было все и сразу. Просто потому, что это место не признает полумер.
Мечислав на миг поежился.
– Мне все равно там немного страшно.
– Главное, что оно тебя не уничтожит. А страх – это пройдет.
– Надеюсь…
Мечислав осторожно перекатился на пол рядом со мной и вытянулся во весь рост. Я устроилась рядом, закинув на него ногу и положив голову на плечо. Мы молчали. Говорить особенно не хотелось.
А еще я поняла, в чем разница между мной и Мечиславом. В том лесу, в который мы попали… я была там родной, любимой и обожаемой дочерью. Он – приемным сыном. Вроде как и любовь, но не до конца, что ли, не такая… мне сейчас возразят, что и приемных детей больше родных любят… но не в данном случае. Я – родная. Мечислав – приемный, вот и весь сказ. Ему помогут, поддержат, научат и покажут, но… любить так, как меня – не будут. И своим он там никогда не будет.
А может, и будет?
Никогда – это слишком страшное слово. Лишь бы у нас было время.
И именно с этой мыслью я вздрогнула. Словно кто-то прошелся по моей могиле.
* * *
Твари! Гнусные твари! Почему Он ничего не делает?! Почему молчит ИПФ?
Почему, почему, почему?!!!!
Катя металась по комнате. Этой ночью она еще не пила крови, но и голода не чувствовала.
Почему эта дрянь Леоверенская до сих пор жива?!
Что происходит?!
Тихо скрипнула дверь.
Она обернулась, на миг собравшись в пружину. КТО?! ЗАЧЕМ?! И тут же расслабилась.
– А, это ты?!
Мужчина сделал шаг. Другой. И с размаху залепил женщине оплеуху.
– Дура!!!
Некогда Катерина, а теперь молодая вампирша Анна отлетела к стене. Из разбитой губы засочилась кровь. Алая. Она у всех алая. Вампир ты, человек или оборотень.
Девушка вскинула руку к лицу.
– Ты с ума сошел?!
– Нет!!! Это ты ох…ела! Да как ты посмела звонить ИПФовцу?! Кретинка! Тварь тупая!!! Б…
Из уст вампира полились ругательства. Анна слушала его в полном шоке. Она не ожидала такой ярости. И не знала, что делать. Бежать?
Не получится.
Драться?
Он старше и сильнее. Проигравшей будет она. Однозначно.
Говорить?
Да ее просто не услышат!
Но наконец приступ бешенства у вампира закончился. Он взглянул на Анну, сжавшуюся в углу в комочек.
– Значит так. Ты нагадила, ты и исправлять будешь, – подвел он короткий итог.
– Да что я сделала не так?! Ты хотел уничтожить Мечислава?! Это наш шанс!!! ИПФ уничтожит его опору, а мы…
– Дура. Молчи!
Сильная рука сжала ее шею.
– Открой рот!
Анна дернулась, но мужчина был сильнее. И физически, и как вампир… и она почувствовала, как ее челюсти размыкаются. Мелькнула белая рука, полоснула по одному из ее клыков – и в рот ей закапала чужая кровь. Она попыталась отплеваться, но кое-что попало ей в горло. И она рефлекторно сглотнула. Она была молода. И тело еще не забыло человеческие привычки. А в следующий миг в ее глаза впились горящие алым огнем зрачки вампира.
– Кому ты звонила?
– Рокин. Константин Сергеевич, – против воли вымолвили ее губы.
– Ясно. Сейчас ты найдешь его – и убьешь. Пойдешь искать. Если не успеешь до рассвета, сгоришь на солнце. Ясно?
– Да, – выдохнула Анна.
Она не хотела этого убийства. Не желала. Но и выбора у нее не было. Кровь для вампиров – сила. А старший по крови имеет право отдавать приказы. Он сильнее. Она должна исполнить его приказ… Если только…
Вампир словно прочел ее мысли.
– Ты не скажешь никому ни единого слова. Ясно?
Анна кивнула.
– Я сам провожу тебя до дверей клуба. И – иди. Убей.
Они прошли по коридорам. Как на грех, им не встретилось никого. Ни вампиров, ни оборотней… Танцпол, бар, ресторан – и Анна оказалась на улице.
– Пока ты его не убьешь – не возвращайся. Это приказ, – произнес мужчина. И толкнул ее вперед. В темноту.
Мелькали огни фонарей. Анна знала, куда идти. Знала. Не хотела – и шла вперед. Сейчас ее вела чужая воля. Вела практически на смерть…
Неужели ей предстоит умереть?!
Но я не хочу!!!
Анна глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. В конце концов, она хороший математик! Она должна найти возможность подобраться к этому человеку. Для начала надо позвонить ему… А вот и телефон-автомат!
Дома у Рокина никто не отвечал. Сотовый тоже разрядился. Тогда – следующий пункт.
Но окна тоже были темными. Его еще нет дома? Это хорошо. У нее есть шанс застать ИПФовца врасплох. Но где его подождать? Снаружи или внутри?
А вот очень удобная лавочка…
Анна дошла до киоска и купила бутылку пива и пачку сигарет. Ну все. Теперь – она самая обычная деталь пейзажа. Пьяный подросток кого-то ждет на лавочке – что может быть обыденнее?
* * *
Константин Сергеевич Рокин как раз шел домой. Да, на часах почти полночь! И что?! Дежурство, между прочим, суточное! У него, как у полковника, двенадцатичасовое, но все равно ему приходится нелегко. Побудь-ка начальником бригады, когда один в отпуске, два в больнице, а еще одна в декрете? Всего в бригаде шесть человек, так что даже на вызовы сейчас приходится ездить самому.
День выдался откровенно тяжелым. Два убийства – не танцы на лужайке. И оба в районе. Почему донесли в ИПФ? В одном случае человека просто загрызли. Погибшим оказался местный алкоголик. Но звериные укусы были налицо. Вот только обнаружили загрызенного далеко не сразу, а когда он успел изрядно завоняться.
Кто не нюхал трупов трехнедельной давности, лучше и не пытайтесь. Неаппетитно. И на колбаску вас еще неделю не потянет. Для Рокина этот труп был вовсе не первым. И даже не в первой сотне. Но кто сказал, что от этого можно перестать испытывать отвращение?
Укусы были налицо. Но оказались пустышкой.
Бродячих собак разводить вблизи деревни не надо! И засыпать в кустах рядом с помойкой. Кстати, и помойки тоже разводить не стоит! Тогда и жители целее будут.
Разобравшись с этой проблемой (а это серьезная проблема – стая под двадцать голов!) ИПФовцы отправились обратно. В минусе – четыре часа на дорогу и два часа там. А не успели доехать до города, как последовало второе задание. И опять в глухом селе, куда и автобусы-то не ходят! Даже по большим праздникам! Что там?
А слабая надежда на подрастающее поколение. Местный поп жаловался, что в селе кто-то шкодит. Постоянно, непрерывно, неуловимо. И подозревал происки нечистой силы.
Рокин, соответственно понадеялся, что это не нечистая (вот делать ей больше нечего – мелко пакостить!) сила, а просто… бывает такое. Если у ребенка сильный экстрасенсорный дар, он часто проявляется именно в таких вещах. Дядя отвесил деточке подзатыльник – и пошел себе. А деточка ему вслед прошипела: «Чтоб тебе ноги переломать!» Он и переломал. На первой же кочке. Или на второй. В зависимости от силы воздействия. Бывает такое. Если ребенок обладает способностями. И поэтому надо проверять подобные сигналы. Забирать детей. И воспитывать в нужном ключе.
Ага, в нужном ключе! Больше надо детей воспитывать! Без ключей! С ремнями!!! На что способна компания из пяти шкодных подростков – страшно даже представить. Уж завести корову в церковь – это-то вообще мелочи. Спасибо, саму церковь не взорвали!
Вот что за работа? Он что – воспитатель в детской комнате?! Нет! А с другой стороны, а кто?! Кто бы все это разгреб, если на все село (одно название, что село – и то из-за церкви!) один участковый дед Савелий с берданкой довоенного года выпуска?! Так что четверо мальчишек и девчонка чувствовали себя очень неплохо. И шкодили в меру своей фантазии.
Пойманные и выпоротые, они, конечно, покаялись. И их на всякий случай даже проверили.
Ноль. Пустота. Сами по себе шкодничали. И хорошо. Будь у них еще и способности – они бы все село на рога поставили.
Нет, такой дар, как у Юлии, чрезвычайно редок. Но кучу мусора все равно просеивать приходится. Вдруг да блеснет жемчужное зерно.
Не блеснуло. И домой он возвращался злой и усталый. И пытался вспомнить, есть что-то в холодильнике – или проще зайти в круглосуточный супермаркет?
В магазин идти не хотелось. Но кушать хочется… даже жрать!!!
За тяжелыми раздумьями, Рокин и не заметил, как ему на спину из кустов метнулась быстрая хищная тень.
* * *
У Анны – Екатерины тоже не было выбора. Она хотела подождать ИПФовца возле дома, но – не получилось. То ли дом освятили, то ли что-то еще – ей тяжело было даже сидеть рядом на лавочке. Кружилась голова, накатывали приступы голода и ярости – она боялась себя выдать – и поэтому прохаживалась по тропинке, ведущей к дому от остановки.
Нужную фигуру она опознала сразу – и спряталась за кусты, растущие у мусорных баков. Анна знала – дичь вооружена и опасна, второй попытки у нее может и не быть. А жить хотелось. Очень.
А еще она ощущала усталость человека. Он явно думал о чем-то своем. И был не слишком внимателен.
Шаг. Еще один шаг…
И женщина решилась.
Она оттолкнулась от земли – и упала Рокину на спину. Вцепилась клыками сзади в шею, рванула когтями…
Мужчина не успевал оказать сопротивление. Она уже чувствовала солоноватый вкус крови во рту. Ощущала в своих руках биение его жизни… и сейчас, уже сейчас…
АУУУУУУУУУУ!!!!!
Дикий визг прорезал темноту ночи.
Не надо было елозить руками по шее ИПФовца. Не надо. Освященные предметы жгут вампиров не хуже каленого железа. И сейчас маленький крест на шее ИПФовца вспыхнул ярче магния. Обжигая, ослепляя, отгоняя…
Надолго бы это вампиршу не остановило. Она нашла бы, как добить врага. Но на крик уже отреагировали. Вспыхивали окна, высовывались люди – и Анна, зашипев, отступила в темноту. Убить – да. Но приказа умереть ей не отдавали. А Рокин может умереть и сам по себе. У него явно сильная кровопотеря, инфекция, если будет сепсис…
В медицине Анна разбиралась весьма слабо. Но полагала, что ИПФовец может и сам по себе подохнуть от полученных повреждений. Эх, надо было сразу сворачивать ему шею, а не пить кровь. Но она голодна, а было так вкусно…
Шаг. Еще шаг…
Она растаяла в темноте.
Рука болела. И нужна была еще кровь, чтобы залечить повреждение. Или хотя бы чуть ослабить его.
Анна мчалась по темному городу.
И остановилась, только когда перестала слышать крики за спиной. У какого-то гаражного кооператива.
Губы расплылись в хищной улыбке. Где есть гаражи – есть и припозднившиеся пьяные мужчины… Наверняка.
Но первой ее жертвой стал бомж.
Грязный, вонючий – Анне было все равно. Лишь бы напиться крови. И побольше, побольше…
Алая целебная жидкость помогала заживлять рану. И Анна, оторвавшись от полностью обескровленного бомжа, наконец смогла рассмотреть свой ожог.
Черт! Как неудачно!
Она умудрилась попасть по кресту (или что это было?!) ладонью. И теперь через ладонь шел уродливый рубец.
Надо будет это убрать. Только как?
Надо добраться до дома. Сейчас она уже способна это сделать. Хотя… еще один человек не помешает…
Женщина огляделась по сторонам. Ночь кончится еще не скоро. У нее есть время обследовать гаражи. И найти себе пропитание.
* * *
Под утро мы с Шарлем отправились домой.
– Юля, – наставлял меня Мечислав, – все очень серьезно. ИПФ – это не игрушки на лужайке. Я приставил к тебе охрану, но прошу тебя – будь взрослее. Не удирай от них, не разыгрывай и даже не старайся обнаружить. Так вы все целее будете.
Я послушно кивала.
– Твоих родных тоже охраняют. А тебе хорошо бы действительно уехать на недельку-другую…
Я пожала плечами.
– Это ничего не решит.
– Может, и так. А может и решить.
– Что?
– Пока об этом рано говорить, – Мечислав чуть сдвинул брови. Для вампира – случай небывалый. Наедине со мной он старается походить на человека. Но на людях – с тем же успехом можно добиться эмоций от мраморной статуи. Нет, вампир очарователен, он улыбается, искрится сексуальностью, не хуже бенгальского огня, смеется и меняет выражения лица… не хуже кукольника. Искренности там и на грош нету. А вот эта морщинка озадаченности была искренней. И я ее очень ценила. Но бежать и прятаться на неизвестный срок… есть ли смысл?
Нету.
На том и порешили.
* * *
Дома меня встретили родственники. Я не поняла, они что – спать так и не ложились?
Во всяком случае, когда мы с Шарлем открывали дверь, она внезапно распахнулась – и перед нами возникла Леля, облаченная в одну лишь трикотажную ночнушку со слониками. М-да.
Слоники были шикарные. Голубенькие и розовые. И Лёля тоже. Этакая валькирия. Только вот…
– А ты чего не спишь? – поинтересовалась я.
Лёля скорчила такую гримасу, что я чуть не забеспокоилась. Судя по глубоко трагическому выражению лица – у нее проблемы с пищеварением? С дороги, что ли? Посоветовать ей употребить внутрь полкило чернослива я не успела, потому что кузина закатила глаза:
– И ты еще спрашиваешь! Как у тебя только язык поворачивается?!
– Да он и не поворачивается, – отмахнулась я, снимая туфли. – Ты не обращала внимания? Язык в плоскости рта ходит сверху вниз и вправо – влево. Но не по кругу. Факт. И вокруг своей оси он не вертится.
Леля запнулась. Видимо, я сбила ее с настроя. Но потом она опомнилась и завелась заново.
– Ты где-то пропадаешь! Уходишь ночью! Я уже звонила твоей матери! Я же за тебя волнуюсь!!!
– А мать что сказала? – резко спросила я.
– Неужели ты не понимаешь, что подобная безответственность…
Всё. Мое терпение сдохло, не родившись. Я кивнула Шарлю, который стоял с кислым выражением на лице. Мол, понаехали тут, как без вас хорошо было…
Дракоша мерзко улыбнулся, ухватил правдорубку за воротник и слегка тряхнул.
– Молчать! Отвечать на вопрос.
Леля ухнула и замолкла. Она бы продолжила, но стянутая рукой Шарля ночнушка намертво перекрыла ей доступ воздуха.
– Что сказала моя мать? – раздельно повторила я.
Шарль подержал кузину еще пару минут, пока та не начала задыхаться, и выпустил.
Леля свалилась на пол слоновьей кучкой и засипела, пытаясь загнать в легкие побольше кислорода.
Я потыкала ее ногой.
– Что сказала моя мать? Не слышу ответа. Алексу продолжить?
Леля сверкнула на меня глазами. Она явно была готова продолжить скандал, но у меня не было никакого настроения. Шарль состроил грозную гримасу.
– Ну?!
– Да не звонила я никуда! – дала задний ход родственница – С ума сошла, что ли?!
– А брат где?
Леля покосилась на дверь гостиной. Оттуда доносился громкий храп. Я ухмыльнулась. Ага. Оно и ясно. Заснуть под такое сопровождение нереально, спальню занять нельзя, вот она и взбесилась. Но это – их трудности.
– Если моя мать хоть на каплю из-за тебя побеспокоится – голову оторву, – коротко пообещала я. – Алекс, пошли спать?
Шарль кивнул.
– Чур, я первый в душ.
– Я уже там была. Так что я пошла спать. Присоединяйся.
– Разврат, – прошипела Леля.
– Завидуй молча, – отшила я.
А ведь это она еще Мечислава не видела.
* * *
– У вас все готово?
– Да. Через два дня…
– Отлично. Они не подведут?
– Не должны.
– До связи. Следующий сеанс завтра в это же время.
Вампир положил трубку и задумался. Время уходило. И надо было делать решительный рывок. Но… получится ли?
Обязательно получится. Он – лучший. Он достоин быть Князем города. И все же… пару раз уже все повисало на краю.
Нет! Не стоит паниковать! Он должен справиться в этот раз. Уничтожить Мечислава. Выбить точки опоры из-под Юли. И она упадет к нему в руки. А вместе с ней – её сила. А где сила – там и власть. Все готово. Осталось действовать. И можно будет списать все разборки на ИПФ. Как они вовремя активизировались, эти… библией пришибленные!
Надо еще раз сесть и все проверить. Главное в его плане – согласованность.
* * *
Просторный зал. Сводчатые потолки, великолепная акустика, вентиляция, мозаичный пол…
Обагренный кровью. А к потолкам раз за разом взлетает страдальческий вопль. И стены дробят его и усиливают, заставляя палача жмуриться от удовольствия. Хорошая работа.
В центре зала стоит пыточный стол. Фактически – крестовина, положенная горизонтально. Пятиконечный крест, удобный, чтобы разводить руки и ноги пытаемого под нужным углом. Пластиковый, конечно. Раньше был металлический, но слишком быстро ржавел. Кровь, пот… а заказать такую игрушку из нержавки – хозяйка решила не рисковать. Да и незачем. Пластик ничуть не хуже.
Рядом – стол с хирургическими инструментами. Блестящие, начищенные…
На крестовине бьется нечто окровавленное и истерзанное до такой степени, что даже неясно – мужчина это или женщина. Но палач не собирается останавливаться.
Это женщина. Очаровательная, в алом платье, грива шикарных волос падает ей на плечи и черным шелком льется почти до земли… Тонкие черты лица светятся от удовольствия. Ей явно нравится ее труд.
И она собирается продолжать его еще очень, ОЧЕНЬ долго…
Вампиры – практически бессмертны. А вот боль они способны чувствовать. И это с ее точки зрения восхитительно.
Сзади щелкнула дверь.
Кто посмел прервать ее развлечения?! Ну, если это что-то неважное… но надо выслушать, она все-таки Княгиня…
– Госпожа, вы позволите?
Вампирша развернулась. Черные волосы разлетелись вокруг нее тяжелым плащом. Но слуга шарахнулся в сторону. На миг ему показалось, что это – змеи. И сейчас они вопьются ему в горло…
– Что тебе нужно?!
– Звонила ваша агентесса. Гризли. Она просила доложить, что рыбка клюнула. Основная операция назначена через два дня.
– Отлично. Передайте ей, что в первую очередь должны быть уничтожены все Леоверенские. И в первую очередь – эта маленькая заносчивая сучка. Ясно?
– Да, госпожа.
– Пошел вон!
Оставшись в одиночестве – замученное тело не считаем, оно слишком радо передышке, Елизавета прошлась по комнате. Задумчиво облизнула кровь со скальпеля.
Все складывалось неплохо.
Ее шпионы держали все под контролем. Если никто ничего не напортачит, через пару дней у соседей будет новый князь. Вместо выскочки Мечислава. А еще через неделю она получит все его ресурсы. Право поединка еще никто не отменял. Это с Мечиславом она не могла справиться, а с этим ничтожеством…
Ха!
Особенно если уничтожить Леоверенскую… сучка!!!
Елизавета зашипела от ярости. Юлию Евгеньевну Леоверенскую она ненавидела чистой багровой ненавистью. Как только одна женщина может ненавидеть другую.
Менее удачливая соперница – более удачливую.
Елизавета не призналась бы в этом даже Господу Богу. Но!
Одним из мужчин, которые всегда смотрели на нее с брезгливостью, был Мечислав. На него не действовало ничего. Ни обаяние, ни вампирские силы… вообще ничего. Наоборот, Елизавету какое-то время тянуло к нему. Если бы она знала, что такое любовь, она бы сказала, что была даже немного влюблена в Мечислава. Но…
Даже если бы любовь свалилась ей на голову, Елизавета не узнала бы это чувство. Вот ревность, зависть, чувство собственника – это ей было хорошо знакомо. И именно по ним прошелся острыми каблуками Мечислав. Ему не нужна была Елизавета. Вообще не нужна. Ни ее красота, от которой теряли голову и валялись у нее в ногах, и продавали и жизнь, и честь. Ни ее власть, которой могли позавидовать многие.
Мечислав всегда смотрел на нее, как на забавную зверушку. Забавную и смертельно ядовитую. Любопытство плюс омерзение. И – все. Уж это-то Елизавета могла понять.
Очаровать его не выходило. Подчинить или убить – тоже.
Впрочем, бывали и другие. И она бы смирилась с этим, рано или поздно. Были ведь вампиры, на которых не действовало ее обаяние…
Такие, как Даниэль.
Елизавета тряхнула шикарной гривой волос.
Настоящей ее болью, настоящей яростью оставался один и тот же мужчина.
Даниэль.
Она не любила его, нет. Тут было совсем другое.
Она не смогла его подчинить или сломать.
И это грызло хуже всякой кислоты.
Самой большой страстью Елизаветы была – ВЛАСТЬ. Истинная власть над телами и душами людей и нелюдей. Она наслаждалась своим положением княгини, наслаждалась своей силой, она могла в любой миг приказать своим птенцам что угодно. Убить, отравить, ограбить, отдаться… – неважно!
Важно было другое.
Никто не смел противостоять ей.
Да, были и те, кто сильнее. Но это Елизавета могла принять. Те же, кто слабее, становились песком под изящными каблучками ее туфелек. Песком, способным принять любую форму по ее желанию.
Не Даниэль.
Елизавета помнила, когда она впервые увидела этого художника, она едва не рассмеялась. И не такие ломались в опытных ручках. Ан нет!
Слабый, трусливый, иногда откровенно подловатый, этот вампир оказался неожиданно устойчивым к любому воздействию. На него не действовали пытки. Ни физические, ни психологические.
Его можно было превратить в кусок мяса, корчащегося и воющего от боли.
Его нельзя было подчинить.
То есть внешне он подчинялся охотно и старался не вызвать ее гнева, но только не там, где дело касалось его творчества. В единый миг на месте мягкой глины ей представала стальная пружина.
И что самое обидное – этот мерзавец действительно был гением!
У Елизаветы до сих пор хранились несколько полотен, нарисованных им. Там была изображена – она. В длинном вечернем платье, обнаженная, в костюме для верховой езды, каких не носили уже несколько столетий… она была очаровательна!
Но почему, почему при взгляде на портреты всех охватывала такая гадливость?!
Глубоко внутри Елизавета знала ответ. И ненавидела его. Все было просто. Даниэль показывал ее такой, какая она есть на самом деле. Талант был сильнее вампира. Он боялся и трепетал от малейшего ее движения, а руки – руки творили. И под его кистью губы изгибались в жестокой ухмылке, в глазах зажигалась жажда крови, пальцы становились похожими на когти хищной птицы…
И вместо восхищения портрет вызывал лишь желание оттолкнуть его. Чтобы не дай бог с полотна не высунулась окровавленная рука.
Мерзко.
Елизавета выругалась.
Она отослала этого мерзавца к Андрэ, чтобы не убить. Она дошла тогда почти до предела. Подчинить Даниэля не получалось. Убить – тоже. Что же оставалось?
Временно избавиться от него.
Но кто же знал, что там закрутится такая каша?! Кто знал, что он встретит эту поганку?!
Юлия Евгеньевна Леоверенская.
Певучее имя вырвалось у вампирши змеиным шипением.
Она ненавидела эту девчонку. Ненавидела искренне, от всей души, ненавидела, как только одна женщина может ненавидеть другую. Менее удачливая соперница – более удачливую.
Да, Елизавета была красивее. Умнее. Она была бессмертна. Но – Даниэль встретил другую. И не просто встретил. Полюбил.
Это она знала от своих шпионов. И мало того, его любовь оказалась взаимна.
Эта девица настолько любила Даниэля, что после его смерти едва не умерла сама. А ее отношения с Мечиславом?!
Больше всего Елизавету злило, что она… ладно, не бегала, она вообще ни за кем не бегала, но она хотела этого вампира. Они были бы прекрасной парой. Умные, красивые, властные, жестокие… конечно, он правил бы всеми, а она контролировала бы и подсказывала. Но – Мечислав выбрал другую. Какую-то соплюху, которой он был даже отдаленно не нужен! Гадство!!!
Ну, ничего.
Скоро я с вами рассчитаюсь с лихвой.
И вы сильно пожалеете. Ты, Славочка, что предпочел мне – эту маленькую дрянь.
А ты, Юлечка, что осмелилась угрожать мне.
Я ничего не забыла. И – жду.
А на всякий случай можно и еще подстраховаться.
Елизавета несколько секунд поколебалась, но все-таки набрала номер телефона.
Не хотелось. Бешено не хотелось. Но – надо. Если кто-то и сможет, то только этот вампир…
Ответили далеко не сразу. Только после шестнадцатого гудка.
– Да?
– Добрый вечер, Палач.
– Добрый вечер, княгиня Елизавета.
Елизавета невольно поморщилась. Вроде бы и телефон с антиопределителем номера, и голос она старалась изменить, ан нет! Все равно ее узнали.
– У меня есть для вас заказ.
– Неужели?
– Да. Я бы хотела заказать Юлию Евгеньевну Леоверенскую.
– Фамильяра Мечислава? А что говорят на этот счет законы вампиров?
– Палач, ну не будьте букой. Законы… мы с вами знаем, что нет закона, который нельзя обойти, не так ли?
– Это верно. Но я подумаю. Возьмусь, если отдача не замучает.
– Вас?
– Кого угодно. Что-то вы, Лиза, не торопитесь вызвать Мечислава на поединок и решить все в честном бою. Из-за угла бьете…
Елизавета чуть не зашипела, но сдержалась чудовищным усилием воли.
– Мечислав оскорбил меня!
– Ага. Ладно. Я проедусь в его город. И посмотрю на эту Юлию. Если решу – позвоню и возьму заказ. Если нет – извините.
– Что вы, я полагаюсь на ваш разум…
Елизавета улыбнулась. Не отказал – и то хорошо.
Палач.
Одна из самых страшных сказок вампиров.
Убийца, для которого нет преград.
Он убивал уже не одну тысячу лет. Убивал вампиров, оборотней, фамильяров – кого угодно. Хотя брался не за все заказы. Мог взять деньги, мог отказаться. Мог просто приехать посмотреть. Мог…
Он мог – многое. И Совет не имел на него почти никакого влияния.
Палача боялись. А он просто убивал. Быстро и неотвратимо. Или медленно и мучительно – по его выбору.
Он был страшен.
Он был Палачом.
Елизавета понимала, что рискует. Но ненависть была сильнее всего на свете. Ей хотелось смерти наглой девчонки. И она не верила, что все ее заговоры увенчаются успехом. А смерти Юли ей хотелось. Очень хотелось. И лучше – медленной и мучительной.
Палач был страшен. Но ненависть и неудовлетворенная злость были еще страшнее.
А значит – стоило рискнуть!
Елизавета очаровательно улыбнулась (если не видеть клыков, то вообще ангел) и вернулась к телу, распростертому на пыточном столе.
До рассвета еще много времени. Можно успеть еще поразвлечься.
