Галина Данилова
Замысел, или Сотворим человека

Полная версия

© Данилова Г.А., 2014

© ООО «Издательство Алгоритм», 2014

Часть I

Сад

Слушайте, дети, наставления Отца и внимайте, чтобы научиться разуму

Притчи, гл. 4, 1

Воздух свеж, душист и сладок по утрам. Нежно-серебристая роса покрывает листья. Цветы просыпаются, раскрывая яркие бутоны, словно удивляются, что вновь настало долгожданное утро, которому всегда надо радоваться. Легкие мелкие облачка, словно тюль, покрывают небо на западе, а на востоке ярко огненный шар солнца повис над землей, горизонт чист и ясен: ни деревца, ни кустика. Земля – ковер из разнотравья, который, постепенно редея и лысея, переходит в песок, там пустыня – жара, зной и сухие ветры.

На юге, западе и севере растут высокие огромные деревья и кустарники, раскинулись сады с плодами, среди которых не было ни одного гнилого. Но посреди сада возрастил Господь дерево, приятное видом и хорошее в пищу, древо жизни, а также древо познания добра и зла. Плоды райских древ служили для питания: плод древа жизни – для здравия. Плоды райских древ восполняли в теле недостаток, приводя силы в равновесие, сохраняя в нем способность жить во век и созревать для преобразования из душевного в духовное тело. Древо жизни было образованием благодатной жизни в Боге.

Древо же познания добра и зла служило средством к ощущению различия между добром и злом. Оно было совсем иным по отношению к древу жизни, и его действия были пагубны, разрушительны и смертельны для человека.

С севера на восток течет река, на юге два чистых синих озера, большое и маленькое. В них плавает мелкая птица и большие белоснежные лебеди с высокими гибкими шеями, светло-розовыми клювами и темными ласковыми глазами.

Птиц в саду было бесчисленное множество: иные были белые, как снег, другие с златовидными крыльями, другие разнообразно испещренные. Они сидели на ветвях деревьев и пели прекрасно. От их сладкого пения услаждалось сердце, и казалось, что глас их пения достигал высоты небесной. Как не радоваться всему, что их окружает?

Дышали там от четырех сторон ветры тихие и благоухающие, от их дыхания колебались сады и производили дивный шум листьями своими. Воздух был наполнен сладкими, пряными, холодновато-горькими ароматами.

Сад огражден высоким невидимым забором, у позолоченных ворот которого стоят святые Ангелы с мечами и щитами. Они охраняют сад от злых духов, которые боятся святых Ангелов. Злые духи коварны, злы и лживы. Они не подходят к вратам, а ищут отверстие в заборе, в которое можно было бы пробраться, чтобы соблазнить людей и животных. Но Ангелы, выполняя волю Отца Небесного, не подпускали темных бесов к ограде. Стоило лишь темному бесу приблизиться к вратам, чтобы заговорить с Ангелами, как он получал удар мечом и, поверженный, уползал в лес или пустыню. Там он долго зализывал раны, а придя в себя, покидал насиженное место, чтобы понаблюдать, не покинут ли светлые Ангелы своего места, не выйдут ли люди за ограду сада, в котором они обитали, наслаждаясь светом, благодатью и общением с Отцом Небесным.

Мир, в котором они существовали, боялся света, противился любви, уважал силу и могущество, жил во зле и лжи, всякое добро обращая во зло, и еще они клеветали на Отца Небесного. Они выжидали любого случая, чтобы соблазнить человека, который блаженствовал в саду, не нуждался в одежде, еде, питье, не знал ни болезней, ни смерти. У него была спокойная совесть, чистое сердце, ясный разум. Питался он плодами с деревьев, наслаждался общением с животными, которые не враждовали между собой, не поедали друг друга, сильные не трогали слабых, питались травой и растениями. Они любили и слушались человека, потому что не боялись его и были кроткими.

* * *

Адам безмятежно бродил по саду, как всегда спокойный и радостный, он, слушая пение птиц, определял по звуку, кто поет, качал головой, пытался подражать поющей птице, прикладывая ладони к губам и повторяя пение. Иногда у него получалось, и он смеялся, когда птица понимала его и отвечала. А порой пропеть, как птица, было невозможно. Он легко вздыхал и утешался тем, что он человек и устроение у него не птичье.

Сад не поражал его воображение множеством разнообразных деревьев, высоких и пышных, с длинными широкими ветвями, дающих прохладу и тень, где в жару прятались слоны, лошади, коровы и другие животные, а также низких и широких с короткими ветками, мелкой листвой, такими широкими стволами, что их не обхватило бы и четыре человека. Никто ни от кого не прятался – все были на виду. Мелкие животные бродили по саду, лежали на траве, в кустарниках, шли к озерам, пили воду, птицы бегали по земле, не ведая страха.

Мир и согласие царили между человеком и животным миром. Адам знал каждую тварь по имени. Зло уже существовало в мире, но сада оно не касалось.

Адам не заботился о пище, питаясь плодами с деревьев, ягодами и медом. Ему была дана заповедь: «Ешь плоды всякого дерева в сем саду, а плодов дерева добра и зла не ешь; ибо в день, в который ты вкусишь, смертию умрешь». Угроза смертию показывала, что человек не был смертен, потому что смерть есть лишение всего, что составляло жизнь человека. Человек имел жизнь духовную, ходил во свете лица Божия, питался словом Божиим, мог возрастать во благе духовном.

Ему были неведомы ни заботы, ни печаль, ни беды и скорби, и смерть его не касалась. Имея достаток во всем, он не испытывал скуки, уныния, пресыщения в довольстве. Сад походил на дворец, в котором человек утешался и наслаждался, будучи посредником между небом и землей. Просто он естественно наслаждался Царственной жизнью, которую даровал ему любящий Отец, создавший его по образу и подобию Своему, из праха земного, и даровал ему дух разумный, свободный, живой и бессмертный. Он не испытывал нужду ни в чем, потому что читал в Книге Жизни, которую открыл ему Отец Небесный, беседующий с Адамом во время прохлады дня. Это общение было для него самой большой радостью и первой необходимостью. Райская жизнь была состоянием особенной близости человека и его Творца.

Шатер неба бездонен, а здесь, на земле, все дышит теплом, согретый воздух ароматен и чист. Слабый ветер едва покачивает небольшие ветви деревьев. Трещат кузнечики, пташки, букашки ползают по траве и земле безмятежно, стрекозы носятся вверх-вниз, легкие бабочки яркие, как лепестки цветов, медленно летят, отыскивая нужный цветок.

Адам остановился около дерева, сорвал сочную мягкую грушу и не торопясь съел. К нему подошла тонконогая стройная косуля, наклонила голову, ее черные умные глаза смотрели на человека с любовью. Он погладил ее ласково по шершавой голове, сорвал грушу, она взяла ее влажными губами и съела. Он похлопал ее по щеке: «Хороша-то ты, хороша, жаль, что говорить не умеешь, моя милая». Она заморгала глазами, качнула головой, словно поняла его слова, повернулась и побежала.

Адам поднял голову, в листве он заметил белого пушистого кота, лежащего на толстой ветке, в тени. Он лениво смотрел на человека, не мигая, янтарными умными глазами. Кот вытянул передние лапы, изогнулся назад, будто поклонился. Осторожно стал спускаться вниз по стволу дерева. Перебрался на ветку, находящуюся на уровне лица Адама, пошел по ней, остановился, мокрым носом коснулся щеки Адама, лизнул шершавым языком, тихо промяукал, что означало «здравствуй».

– Добрый день, котик! – он погладил кота по голове, тот от удовольствия закрыл глаза. Какое испытываешь умиление, когда гладишь эту тварь по теплой круглой головке, ей хорошо и тебе, кот доволен, что общается с тобой. – Как правильно я тебя назвал, котом. А почему – и сам не знаю! Зато как верно! Другое имя тебе никак не подходит! – кот нежно проурчал, согласился. – Отец благословил все имена, которые я дал вам, животным, каждому свое, – кот терся головой о руку Адама. – Как нежно ты выражаешь свою любовь, дружок. Спасибо тебе. Нос у тебя влажный, лапы мягкие, когти острые, как иголки, а розовый твой нос сияет, как земляника. Хорош-то ты, хорош, а языка моего не знаешь, хотя все понимаешь. Зато я могу так же, как ты, мяукать! – Адам задумался, сосредоточился, затем промяукал, кот насторожился, поднял острые уши и тоже в ответ промяукал громко, отвернулся, спрыгнул на землю и засеменил по сухой песчаной дорожке, важно подняв вверх пушистый хвост.

Человек пошел за ним. Они вышли на поляну к большому пруду. У воды, наклонив голову, лев пил воду, издавая громкие шлепки языком, его пышная грива намокла и висела клочками, он выглядел смешно. Посередине пруда плавала пара белоснежных лебедей. Увидев Адама, они повернули в его сторону маленькие головки и поплыли к нему. Лев тоже повернулся в его сторону, глядел на него, не мигая, сияющими влюбленными зелеными глазами. Кот лег на траву, важно растянулся. Пахло клевером, земляникой и розами. Адам остановился около куста, вдыхая сладкий аромат роз.

Он засмотрелся на лебедей, плывущих к нему, которые величаво скользили по воде, отражаясь в ней, за ними расходились слабые разводы воды, никаких брызг. «Какие прекрасные твари вы, лебеди! – воскликнул Адам. – Как верно я назвал вас – лебеди! В этом слове отражается ваша красота! Слава Отцу, сотворившему вас! Разве можно было вас назвать голубями, собаками или котами? Такое возможно ли? Милые мои твари земные! Вы мои друзья, а я ваш господин!» – взглянул на кота, лежащего на траве, довольного и смирного, тоже белоснежного, как лебеди, сравнивая их, примеряя их название к нему. Кот словно все понял и поднялся, встал прямо, потянулся. В этот момент к Адаму подбежал лев, высунул язык и лизнул его в голову, словно причесал, сел на задние лапы и покорно смотрел на человека. «И тебе дано правильное имя! – обрадовался Адам. – Ты такой огромный, тяжелый. Ложись, дружок, я на тебе посижу!» Лев послушно лег, вытянув передние лапы. Адам сел на него, обхватив руками шею, стал трепать его по ушам и щекам. Лев закрыл от удовольствия глаза, приоткрыл рот, наслаждаясь общением с человеком.

Лебеди вышли из воды, отряхнулись и побежали к человеку, подошли с разных сторон, справа и слева, положили ему на плечи головы и блаженно застыли. Он погладил их двумя руками по длинным шеям и спинам. Кот подбежал и сел на льва сзади Адама, поднялся и положил передние лапы на плечи человека.

– И благословит всяка плоть имя святое Его, в век и в век века! – восторженно пропел Адам, подняв вверх руки. – Отец наш на Небеси и на земли, вся елика восхоте сотвори! К Тебе возведох очи мои, живущему на Небеси! Да будут уши Твои внемлющие гласу моления моего. Коль сладка гортани словеса Твоя, как меда устам моим! Воспойте Ему песнь нову, добре пойте Ему со восклицанием!

Лев издал краткий рев, лебеди, вздернув головы и раскрыв клювы, прокричали хвалу, кот промяукал, словно пропел.

– Да будут уши твои внемлющие гласу моления нашему. Возвеселимся и возрадуемся о Тебе, пою имени Твоему Вышний!

Адам поднялся, сошел со льва, кот прыгнул на землю, лебеди легли на траву. Адам с любовью посмотрел на них и который уже раз подумал: сладко мне с вами, только глаголю один и один. Никто не может из вас ответить мне человеческим голосом. Хоть бы душа какая приблизилась, чтобы можно было с ней слово молвить и соблюдать свое. Есть одна птица среди вас дивная, попугай, этот выучился моей речи, некоторые слова глаголет. Но он всего лишь повторяет заученное, ничего не понимая, мыслить не может.

– Попугай, птица! Лети ко мне! – прокричал Адам и хлопнул в ладоши, задумался, ожидая. Прошло немного времени, и он заметил зеленого большого попугая с кривым крепким клювом, летящего к нему. Попугай, как обычно, сел на плечо, наклонил голову вбок и произнес голосом Адама. – Добрый день, Адам! Рад видеть тебя! Попугай – друг, радость! Летай тварь, летай, радуйся и веселись! Слава Богу за все!

– Ты единственный говорящий друг! – Адам засмеялся, повернув голову в сторону попугая и щекой касаясь его перьев, от него пахло семечками. Попугай преданно смотрел на него черными глазами-бусинками и пропел бодро: – Блажени живущие в дому Твоем, в век века восхвалят Тя!

– Ай да птица, ай да чудесница! – Адам пожал ему лапу и подумал, как душа жаждет другой души, друга, помощника, подобного мне, он вздохнул и посмотрел в бездонное небо.