Галина Александровна Белякова
Листая летопись. 220 лет с незабвенным А. С. Пушкиным
II
О Грибоедове, тёзке А. С. Пушкина, у него было другое впечатление. А. Грибоедов в Тифлисе был гораздо больше, и был он раньше Пушкина.
«А. С. Грибоедов – секретарь персидской миссии, он недавно исполнил поручение – переселял из Персии армян в Россию; чиновник по дипломатической части при великом генерале Ермолове – чего ещё больше?
Когда арестовали Рылеева-декабриста, в его бумагах нашли письма А. Грибоедова. Поэтому его ночью тайно схватили и увезли в Петербург. Грибоедов успел оправдаться и вернулся назад с рассказами. Шёпотом толковали о том, что в Петропавловской крепости сидел он, отделённый дощатою перегородкой, рядом с тем жидом, который держал по подряду почту для сношений соединённых славян южного общества с северным тайным петербургским обществом. Жид до того явно трусил, неистовые порывы его оробелого духа не только были смешны, но и надоедали соседу. Грибоедов стал высказывать всем своё твёрдое намерение написать комедию «Жид тюрьме», исполнил ли?
Перед близкими людьми А. Грибоедов шутливо оправдывал свою невинность и непричастность к заговору тем, что написал «Горе от ума» с прозрачными намёками, которые не умели-де понять, а в Чацком (герой рассказа) могли бы заподозрить любого либерала из вернувшихся из-за границы молодых гвардейцев того времени.
По возвращении в Тифлис Александр Сергеевич Грибоедов выпросил у наместника Паскевича позволения жениться. Ему, на счастье, досталась красавица Чавчавадзе, за которую раньше сватался племянник Ермолова, но суровый и строгий генерал не любил, чтобы в боевой армии его находились женатые офицеры, и расстроил брак.
Вот почему и уцелела для Грибоедова красавица Нина Александровна, которую он увёз с собой в Тегеран, отправившись туда посланником и а смерть.
Сестра А. С. Грибоедова желала иметь землю с могилы брата, так я её в мешочке вручил ей в Москве, через которую провожали меня в ссылку в финляндские батальоны».
III
Теперь, мой дорогой читатель, можно узнать немного и о печорском князе, которого отправляли в сылку, и за что?
Евсевий Осипович Палавандов действительно был в опале и в ссылке, обвинённый в участии в заговоре, о котором мало что известно, но организация которого, не лишена интереса. (Палавандов не любил об этом рассказывать, о чем нас предупредил.С. В. Максимов). Не вспоминал он и не сетовал даже на то суровое время, которое привелось ему провести в исправительных финляндских батальонах, отличавшихся не только строгостью, но и жестокостью в обращении с жертвами дисциплинарных взысканий. Незлобливый, добрейший человек вычеркнул из своей ссыльной жизни эти годы и постарался забыть о них. Для него Финляндии не существует, а есть вот прямо перед глазами облюбованная им Печора и застилающаяся в памяти милая, родная, роскошная и цветущая Грузия.
Послесловие
Познакомившись с рассказом князя печорского о нашем Пушкине, о проведённых днях в Грузии, мне захотелось защититься от таких воспоминаний. Мне было не очень лестно узнать такое воспоминание. Но в то же время русский характер поэта, русская душа и раздолье, к которым иногда, позабывшись, стремится русская молодёжь, и отразились на первых порах вступления в свет молодого Александра.
«Грузия с её чудными окрестностями, южным небом, долинами, исполинский, покрытый вечным снегом Кавказ, среди знойных долин, поразили поэта. Его пленила вольная поэтическая жизнь дерзких горцев, их схватки, их быстрые, неотразимые набеги; и с этих пор кисть его приобрела тот широкий размах, ту быстроту и смелость, которая так дивила и поражала только что начинавшую читать Россию. Его имя уже имело в себе что-то электрическое, и стоило только кому-нибудь из досужих марателей выставить его на своём творении, уже оно расходилось повсюду», – так писал о Пушкине Н. Гоголь в те времена (1847 год).
Не мудрено, что время было молодое. Александр Сергеевич Пушкин сам вспоминал это время, когда писал свои воспоминания " Путешествие в Арзрум", в 1829 году. В Тифлисе Пушкин надеялся найти Раевского, но, узнав, что полк его уже выступил в поход, решился просить у рафа Паскевича позволения приехать в армию. В Тифлисе он пробыл около двух недель и познакомился с тамошним обществом.
Когда в Арзруме уже развивались русские знамёна над арзрумской цитаделью, в русском лагере находились пленные. Один из пашей, увидев Пушкина во фраке, он спросил, кто этот челочек. Пущин дал своему другу титул поэта. Паша сложил руки на грудь и поклонился ему, сказав через переводчика: "Благословен час, когда встречаем поэта. Поэт брат дервишу. Он не имеет ни отечества, ни благ земных; и между тем как мы , бедные, заботимся о славе, о власти, о сокровищах, он стоит наравне с властелинами земли и ему поклтняются". Восточное приветствие паши всем очень полюбилось .Около лагеря Пушкин увидел молодого человека, полунагого, в бараньей шапке, с дубиною в руке и с бурдюком за плечами. Он кричал во всё горло. Ему сказали, что это был брат его, дервиш, пришедший приветствовать победителей.
На обратном пути Пушкин вновь остался в любимо Тифлисе несколько дней в любезном и весёлом обществе.
Грузия прибегнула под покровительство России в 1783 году, что не помешало славному Аге-Мохамеду взять и разорить Тифлис и 20 тысяч жителей увести в плен (1795 г.) Грузия перешла под скипетр императора Александра в 1802 г.
Да, в этом же путешествии Пушкину пришлось повстречаться с грузинами, которые сопровождали арбу в Тифлис с телом убитого Грибоедова.
"Не думал я встретить уже когда-нибудь нашего Грибоедова! Я расстался с ним в прошлом году в Петербурге, пред отъездом его в Персию. Он был печален, и имел странные предчувствия" – вспоминал Пушкин.
Евсевий Осипович Палавандов не всё рассказал о А.С.Грибоедове, а может быть, и не знал, что Грибоедов погиб под кинжалами персиян, жертвой невежества и вероломства.
01.2014 г.
Жизнь Н.М Языкова в письмах
1.
«Помните ли вы, Языкова, в блистательное его время, в 1830-х годах, в Москв. Когда он, бывало, среди дружеской беседы … свежий и румяный, в русых кудрях, украшенный цветами, подняв голубые глаза кверху, начинал произносить свои стихи, полные жизни и силы, пламенные, громозвучные; и вся шумная беседа умолкала около восторженного поэта и, притаив дыхание, слушала его вещую песнь; казалось, это юный Вакх, в лавровом венце, сияющий и радостный, поёт, возвращаясь из Индии», – такими сравнениями одаривает М. П. Погодин в журнале «Москвитянин» в своих воспоминаниях поэта Н. М. Языкова.
«Ужасную новость сообщил сию минуту кн. Вяземский: не стало и поэта Языкова! Боже, всё лучшее падает, давая простор невежеству и бездарности.
Как это известие поразит и Гоголя и Жуковского! Они, после Пушкина, на нём только и отдыхали мыслию», – сокрушался П. А. Плетнёв.
Внешняя жизнь поэта Языкова была очень проста и обыкновенна; деятельность его была на поприще мысли и слова. Можно узнать многое из жизни поэта по стихам его.
Едва Николай Языков начал писать – его голос был услышан
Он ещё учился в университете, а его поэтическая слава прочно встала на ноги. Издатели приглашали его сотрудничать в журналах и альманахах. Он учился в Дерпте, городе, в котором процветал тогда немецкий дух. Небольшая кучка русских студентов теснилась вокруг Ямщикова. Его стихи становились песнями, и часто жители Дерпта собирались на берегах Эмбаха послушать, как поёт удалой хор русских студентов, плывущих на лодке:
Из страны, страны далёкой,
С Волги-матушки широкой,
Ради сладкого труда,
Ради вольности высокой
Собралися мы сюда.
«Избыток чувств и сил», «буйство молодое» нашёл в стихах Языкова Пушкин.
О том же говорил Баратынский: «Языков, буйства молодого певец роскошный и лихой!» Стремительно летящий, упругий, полный жизни стих Языкова быстро завоевал себе место в русской поэзии. Языков вырос на Волге, волжская песенная стихия пробудила в нём поэта. Очень скоро он осознал её как самоценный художественный мир.И Языков стал записывать былины, песни, баллады о «добрых молодцах», Ермаке и Стеньке Разине, о «солдатах беглых, беспачпортных», о «лодочке не ловецкой, молодецкой, воровской…» Недаром же,
не где-нибудь, а здесь, на Волге, в Симбирске, во время одной из страшных волжских бурь возник незабываемый «Пловец»:
Нелюдимо наше море,
День и ночь шумит оно;
В роковом его просторе
Много бед погребено…
2
Из воспоминаний А. Н. Татаринова, 1870 год, сокурсника по Дерптскому университету, Николая Языкова:
«Николай был всех нас богаче: ему доставляли из дому ежегодно до 6 тысяч рублей, несмотря на это, у Языкова никогда не было денег. При получении денег он тотчас же раздавал их своим заимодавцам и снова жил на пуф, т. е. в долг. При нём был крепостной человек, который обращался с ним нецеремонно. Языков часто платил за него трактирные долги.
Вообще Языков не был словоохотен, не имел дара слова, редко вдавался в прения и споры и только отрывистыми меткими замечаниями поражал нас. Мы все его любили за его редкую доброту и гордились его поэтическим талантом, ожидая от него нечто великого. Сам он редко говорил о своих стихах и не любил читать их. Все его стихи, даже самые ничтожные, выучивались наизусть, песни его клались на музыку и с любовью распевались студенческим хором. Без Языкова наша русская, среди немцев, колония, слушая немецкие лекции, читая только немецкие книги, была бы совершенно чужда тогдашнему литературному в России движению, но он получал русские журналы, альманахи, вообще всё новое и замечательное в русской литературе». И далее Татаринов вспоминает:
«В 1827 году в последний год своего пребывания в Дерпте Языков нанял квартиру почти за городом, вместе с другом Петерсоном подалее от соблазнов, чтобы подготовиться к экзаменам в Московском университете. В это же время Николай начал страдать приливами к голове, хотя, по-видимому, казался очень здоровым: он был толст, краснощёк, моложав и силён, но от всякого внутреннего движения кровь кидалась ему в голову, и часто среди весёлой беседы, когда он расхохочется, должны мы были обливать его холодной водой; будучи от природы очень смешлив, он всячески удерживался от хохота и зажимал себе рот платком. Попойки также вредили его здоровью, и он старался избегать их, но почти всегда увлекался нашими неотступными просьбами. Не только университетские лекции и книги образуют человека, но самая студенческая жизнь; даже сходки и пирушки некоторым образом способствуют его развитию, дают крепкую веру в просвещение, в прогресс человечества. На последних сходках,( в особенности по настоянию Языкова), пелись вместо немецких, преимущественно русские народные и цыганские песни, и с восторгом пелись песни Языкова».
После таких воспоминаний Татаринова, мне захотелось, не откладывая в долгий ящик, перелистать стихи Языкова, где бытует его жизнь… Жизнь интересного человека во всех направлениях – житейского, поэтического, как добрейшего человека.
Но я отвлекусь чуть и вспомню про словоохотливость.
Люди бывают совершенно разными, со своими особенностями, которые проявляются в молодом или в пожилом возрасте, но такое бывает. Вот как описал случай Шеллинг, когда он навестил Шиллера: «Пробыть с ним долго я не смог. Это удивительно, как знаменитый писатель может быть таким робким в разговоре. Он смущается и опускает глаза. Что остаётся делать собеседнику? Его робость передаётся в ещё большей степени тому, кто говорит с ним. Этот человек, когда пишет, как властелин обращается с языком, и приходит в затруднение из-за простейшего слова, когда говорит».
3
Н. М. Языков родился в Симбирске 4 марта 1803 года. Отец Михаил Петрович Языков был состоятельным помещиком. Мать, Екатерина Александровна, урождённая Ермолова, была в близком родстве со знаменитым генералом Ермоловым
Сочинять стихи Николай Языков начал лет с 10–11. В первом литературном кружке, куда ввёл юношу-поэта А. Ф. Воейков, Николай и познакомился с бароном Дельвигом, Илличевским, Рылеевым, Баратынским, Очкиным.В это же время познакомился он с Грибоедовым и Одоевским).
А. Ф. Воейков начал печатать стихи Языкова в своём журнале «Новости литературы», А.Е. Измайлов – в «Благонамеренном». Все литераторы-издатели почувствовали в Языкове быстро созревающий поэтический талант. Затем Воейков убедил молодого человека отправиться для продолжения образования в Дерптский университет. В конце 1822 года Языков прибыл в Дерпт. Когда Николай получал образование в кадетском корпусе, учитель русского языка, Алексей Дмитриевич Марков давал частные уроки русской словесности, знакомя ученика с классическими произведениями отечественной словесности. Таким образом, юный отрок с увлечением читал Ломоносова и Державина.
Большая часть времени у молодого поэта проходила в сочинении стихов. Николай писал брату Александру в Симбирск: «Проклятая страсть к поэзии! Я чувствую, что она много у меня отнимет хорошего, и, может быть, и всегда будет то же. Но что делать, пусть это так и останется. Справедливо сказал Шиллер, что страсть к поэзии сильна и пламенна, как первая любовь. Незнаю, какова первая любовь, но совершенно чувствую справедливость этого выражения».
Молодой поэт с большим рвением взялся за учёбу, даже признавался брату, что от непривычки кружится голова после ночных бдений, но это пройдёт. «Скоро привыкну, и тогда давай бог ноги на Парнас». Языков много читает, разбирает произведения других поэтов, интересуется : «Историей Малороссии» Каменского, «Историей» Карамзина, «Древними русскими стихотворениями» Цертелева, Пушкина «К войне».
Он писал брату: «Когда я хочу выразить мысль чужую, то мне в ту же минуту представляется собственная, и я уже думаю о своей». Поэт избегал всяческих подражаний: только несколько ранних произведений напоминают Батюшкова или Пушкина. Это ему не понравилось и уже в 1823–1824 гг. выработался его особенный – языковский стих, где привычные в русской поэзии ритмы неузнаваемо меняются путём пропуска ударений в строках, а также особенным строением фразы – целого стихотворного периода (часто очень длинного), как бы влекущего читателя вперёд.
Увлечённый изучением литературы, он не посещает, как студенты, ни балы, ни собрания, ни танцы. Молодой поэт говорит, что, танцуя, вытряхиваешь ум из головы: этому примеров очень много.
А. А. Дельвиг в «Трудах общества любителей российской словености» посвящает сонет Н. М. Языкову:
…Младой певец, дорогою прекрасной Тебе идти к парнасским высотам.
Тебе венок (поверь моим словам) Плетёт Амур с Каменой сладкогласной. Из письма А. С. Пушкина А. А. Дельвигу: «На днях попались мне твои прелестные сонеты – прочёл их с жадностью, восхищением и благодарностью за вдохновенное воспоминание нашей дружбы. Разделяю твои надежды на Языкова и давнюю любовь к непорочной Музе Баратынского».
Надежду любимых поэтов-друзей Н. Языков оправдывал своим трудом, изучая немецкий, греческий и латинский языки, своими студенческими песнями. И не забывал советовать своим братьям, читать Карамзина, повести Жуковского, новые стихи Пушкина, басню Крылова «Кошка и Соловей».
В. А. Жуковский в «Обзоре русской литературы 1823 года» выразил своё мнение, что молодой студент Дерптского университета имеет слог поэтический; он ещё не написал ничего важного, но во всём, что написал, видно дарование истинное, настоящее.
«Юный, вдохновенный певец отечественных доблестей, Языков, как весёлая надежда, пробуждает в сердце вашем прекрасные помыслы. Он исполнен поэтического огня и смелых картин. Слог его отсвечивается красотами первоклассных поэтов. Его дарование быстро идёт блистательным путём своим. Он сжат, ровен и силён. Чистота души и ясность мыслей пленительны в его стихах», – так расхваливал поэта П. А. Плетнёв в литературном альманахе «Северные цветы», 1825 год.
Творчеством и личностью Языкова заинтересовался Пушкин. 20 сентября 1824 года он пишет А. Н. Вульфу, учившемуся в Дерптском университете:
«Здравствуй, Вульф, приятель мой!
Приезжай сюда зимой,
Да Языкова поэта
Затащи ко мне с собой…»
1824 году А. Пушкин написал стихотворение «К Языкову».
Издревле сладостный союз
Поэтов меж собой связует;
Они жрецы единых муз;
Единый пламень их волнует;
Друг другу чужды по судьбе,
Они родня по вдохновенью.
Клянусь Овидиевой тенью:
Языков, близок я тебе…»
«Очень хорошо бы было, когда б вы исполнили ваше предложение приехать сюда, хотя я не имею чести знать Языкова, но от моего имени пригласи его, чтоб он оживил Тригорское своим присутствием», – писала владелица села Прасковья Александра Осипова, мать Вульфа, приятеля А. Пушкина.
Только в 1826 году Языков с Вульфом пожелал поехать в Тригорское. Он сообщает об этом брату Александру: «…в начале летних каникул я поеду на несколько дней к Пушкину; кроме удовлетворения любопытства познакомиться с человеком необыкновенным, это путешествие имеет цель поэтическую: увижу Изборск, Псков, Печоры, места, священные музе русской, а ты знаешь, как на меня они действуют!»
Вернувшись в Дерпт из Тригорского, Языков пишет послание к Пушкину, в чём утверждал с полной верой в своё равенство с ним там, в Тригорском, – «Ты да Я»:
Два сына Руси православной,
Два первенца полночных муз –
Постановили своенравно
Наш поэтический союз.
Пребывание в Тригорском «приятное и сладостное» Языков воспел поэмой, «пламенно и торжественно.
"......туда, туда, друзья мои!
На скат горы, на брег зелёный,
Где дремлет Сороти студёной
Гостеприимные струи;
Где под кустарником тенистым
Дугою выдалась она
По глади вогнутого дна,
Песком усыпанной сребристым.
…
Что восхитительнее, краше
Свободных, дружеских бесед,
Когда за пенистою чашей
С поэтом говорит поэт?
Жрецы высокого искусства,
Пророки воли божества!
Как независимы их чувства,
Как полновесны их слова!
1826 г.
"К П.А.Осиповой"
Благодарю вас за цветы:
Они священны мне; порою
На них задумчиво покою
Мои любимые мечты;
Они пленительно и живо
Те дни напоминают мне,
Когда на воле, в тишине,
С моей каменою ленивой,
Я своенравно отдыхал
Вдали удушливого света
И вдохновенного поэта
К груди кипучей прижимал!
1827 г.
Из Михайловское 9.Х1.1826 года А.С.Пушкин сообщает Вяземскому:
"Вот я и в деревне. Доехал благополучно. Есть какое-то поэтическое наслаждение возвратиться вольным в покинутую тюрьму. Москва оставила во мне неприятное впечатление. Здесь нашёл я стихи Языкова. Ты изумишься, как он развернулся, и что из него будет. Если уж завидовать, так вот кому я должен бы завидовать. Аминь, аминь глаголю вам. Он всех нас, стариков, за пояс заткнёт".
4
1829 г. Языков решил для себя, точно оставить Дерпт: "Мне бы только добраться до родных мест, до Языкова (родительское поместье), а там-то я застихотворствую! Эта надежда меня теперь утешает, как ребёнка и А.Н.Вульфу пишет: " Кланяйся Пушкину. Первое моё дело литературное в Симбирске будет отповедь к нему о моём житье-бытье".
До Москвы он и Петерсон поедут через Псков, Новгород. Своиму брату пишет, что есть у него поэтические виды на эти города. Если возможно будет, то постараются осмотреть матушку-Москву, как можно подробнее: она достойна этого, есть живая история старины русской и всегда будет священна нашему брату, поэту российскому!
"Друзья (дерптские однодумцы, как называл Ямщиков), проводив в дальную дорогу Языкова, Петерсона, были огорчены. На обратном пути кто-то затевал грустную песню, но тотчас же прерывали его, и снова раздавался грустный напев: " В последний раз приволье жизни братской…" -вспоминал А.Н.Татаринов, 1870-е.
В мае 1829 года Языков приехал в Москву.
За семь лет пребывания в Дерпте Н.Языков приобрёл солидное образование, так что, явившись в Москву, он вошёл равным в среду образованнейших людей древней русской столицы.
И.В.Киреевский привёз его к Погодину, который отметил в своём "Дневнике" :" Очень прост и не виден", но вскоре они хорошо познакомились и сдружились.
Много утешения доставляла Погодину его дружба с поэтом. Языков был ревностным сотрудником "Московского вестника". Они вместе читали Гизо беседовали о Ломоносове и о необходимости соорудить ему памятник, о Жуковском, вместе странствовали по монастырям и в Симонове заслушивались пением "Со святыми упокой"…, смотрели оттуда на Москву. Вместе посещают князя Вяземского, который к Языкову питал особое расположение. Языкову же поверял Погодин и свои литературные произведения и благодушно выслушивал от него беспристрастные отзывы.
Осенью 1830 года к Москве приблизилась холера. Жители разъезжались, кто куда мог. С наступлением морозов холера прекратилась. Языков оставался в Москве, продолжая работу. В декабре 1830 года из Болдина, дождавшись снятия карантинов, приехал Пушкин. Снова начались дружеские сходки. Пушкин читает у Елагиных, у Погодина, у Свербеевых многое из написанного в деревне.
Хвалебные стихи продолжали писать Н.Языкову:
Е.А.Баратынский -
"…Но я люблю восторг удалый,
Разгульный жар твоих стихов.
Дай руку мне: ты славный малый,
Ты в цвете жизни, ты здоров;
И неумеренную радость,
Счастливец , славить ты в правах...."
1831 г.
Баратынский отвечает Н.Языкову на письмо -" Твои студенческие элегии дойдут до потомства, но ты прав, что хочешь избрать другую дорогу. С возможностью поэта должна мужать и его поэзия. Без того не будет истины и настоящего вдохновения". 1832 г.
И сам Н.Языков утверждает, что пора переменить направление в поэзии. Так и будет с 1832 года. Он занимается переводом гомеопатических таблиц Гартлауба. Работа трудная. Но одолели головные, глазные и ушные боли.
Собирает народные песни, находясь в Симбирске, занят, занимается делом. И.В.Киреевский спрашивает Николая Михайловича о его возвращении, "потому что скучно и пусто, и не хватает тебя". Языков занимается не только своим лечением, но и общественно-политической работой, помогая средствами на издание журнала "Европейца". По организации сооружения памятника Карамзину в Симбирске.
М. П. Погодину пишет Языков: " До вас, конечно, дошёл слух о сооружении памятника бессмертному Карамзину. Здесь произошло чрезвычайное кипение умов дворянских по сему случаю. Приношения – далеко превосходят ожидания всех знающих малопросвещённость стран Приволжских, Азии порубежных. Как идёт это дело в Москве? Вчера был у нас Пушкин, возвращавшийся из Оренбурга и с Яика в свою нижегородскую деревню. Он ездил собирать изустные и письменные известия о Пугачёве, историей времён которого будто бы теперь занимается".
Когда же начались приготовления по сооружению памятника Карамзину в Симбирске, М. А. Дмитриев взял с Погодина слово написать похвальное слово историографу, и он выразил своё согласие.
Из Дерпта в 1833 г. П.А. Вяземский спешит сообщить Н. Языкову:
"Я у тебя в гостях, Языков!
Я в княжестве твоих стихов,
Где эхо не забыло кликов
Твоих восторгов и пиров.
Я в Дерпте, павшем пред тобою!
Его твой стих завоевал:
Ты рифмоносною рукою
Дерпт за собою записал.
Ты русским духом, русской речью
В нём православья поднял тень
И русских рифм своих картечью
Вновь Дерпту задал Юрьев день.
Хвала тебе!"
Рецензент на "Стихотворения Н.Языкова" пишет в "Московском телеграфе"– как бы подтверждает, сказанное Вяземским-
" Стих г-на Языкова закалён громом и огнём русского языка. Немногие из стихотворцев русских умели так счастливо пользоваться богатством выражений и неожиданностью оборотов нашего могучего языка! "
5
А в это время уже подбирались к Н.Языкову недуги. Энергия его ослабевала. Не удалось Языкову пожить спокойно в Москве. Первый же визит Иноземцева решил его дальнейшую участь; знаменитый доктор, тщательно осмотрев пациента, дал ему совет как можно скорее ехать за границу. Родственники Николая Михайловича сочли положение его не только серьёзным, но и опасным, и даже безнадёжным.
Медики предписали Языкову путешествие на воды, в Мариенбад. Сопровождать его вызвался Пётр Киреевский 28июня 1838 год.
За выездом из Москвы, за Дорогомиловской заставой, он с восторгом любовался видом с Поклонной горы на столицу; с большим любопытством осмотрел он и знаменитое Бородинское поле.
В сентябре они переехали в Ганау, а в декабре на смену П.Киреевскому приехал брат поэта Пётр Михайлович Языков. В июле 1839 гоба Языков познакомился с Гоголем. Гоголь ехал в Мариенбад для встречи с Погодиным, Шевырёвым и Шафакиром, где их лечил общий знаменитый доктор Копп.
В Ганау, куда прибыл Языков на лечение, с ним встретился П.А.Вяземский, который позже вспоминал: "Я знал его в Москве полным, румяным. Теперь предо мною был старик согбенный, иссохший; с трудом передвигал он ноги, с трудом переводил дыхание. Тело изнемогло под бременем страданий, но духом был он покорен и бодр, хотя и скучал.Чистая, кровная славянская порода его не могла ужиться в неметчине. Мало прислушиваясь к движению немецкой и западной умственной деятельности, он в Германии окружён был русскими книгами, жил русской жизнью, которую носил в груди своей, в чувствах, привычках и помышлениях".
За границей Н. Языков знакомится с Бакуниным, Баратынским, Гоголем, и другими поэтами, передовыми людьми того времени, с которыми переписка не прекращалась до конца лечения Языкова за границей и в Москве.
В Москву он возвратился в августе 1843 года. И снова активная работа, встречи, письма, обсуждения литературных произведений.
Московские воды ему не помогли, брат Петр Михайлович известил о кончине Николая Михайловича Языкова 26-го декабря 1846года.
Многие поэты, друзья мигом откликнулись о печальном известии, посвятили поэту свои стихотворное соболезнование.
В Память Н.М.Языкову
"Умолк поэт живых созвучий,
Певец разгульных юных дней!
Из стаи Пушкина певучей
Вспорхнул последний соловей!
М.А.Дмитриев. 27.ХП,1846, Москва
"Ты, душой не ослабевший
Под болезненным ярмом,
Ты, сверкавший, ты, гремевший
Огнедышащим огнём.
Складкой русской, краской местной
Ты поэт наш коренной!
Пушкин был отец твой крёстный,
А Державин прадед твой.
....
Исполать тебе, дружище,
Не поддался ты судьбе,
И в душах и на кладбище
Память вечная тебе!
П.А.Вяземский. 1853.
Заключение
Н.М.Языков не падал духом, борясь с длительной болезнью, старался работать над собой, держать себя в рабочем состоянии. Продолжал писать стихи, занимался переводами. Друзья не оставляли его одного, те, кто были за границей, то обязательно навещали. Переписка не прекращалась, письма, письма.
Моё знакомство (автора) с поэтом Н. М. Языковым началось со стихотворения о Тригорском, где он общался, подружился и не расставался с А.Пушкиным-
"Два сына Руси православной,
Два первенца полночных муз -
Постановили своенравно
Наш поэтический союз"
Дорогой мой читатель, ещё много можно писать, рассказывать об этом удивительном человек, который " вырос на светлых холмах и равнинах…" Пока я знакомилась с его биографией, с его стихами, поэмами, мне показалось, что стал он мне роднее с его русской, открытой, доброй душой.
Поэту Языкову
Судьба сулила быть поэтом -
Божествен слог его речей.
И Языков мечтал при этом -
Слагать о Родине своей
Слагал, и пели беспрестанно
О Волге – матушке реке.
О старине Руси он рано
Поэмы собирал в букет.
В посланиях своих любезных
Он сердце, душу открывал.
И этим был уже полезен,
И как по Родине скучал.
Скучал, томился на чужбине,
Желал увидеть край родной.
Таков удел его с причиной-
Любви был предан всей душой.
О Языков, поэт ты славный,
Плеяды пушкинских времён.
И всем поэтам стал ты равным,
И был в друзей своих влюблён.
Вот так, ты послан мне отрадой,
Явился в полночь зимних дней.
И памятью, и мне наградой
Твой образ мигом стал милей.
Хотелось бы, читатель мой, чтобы прочитали стихи Н М. Языкова. Он действительно был бы нашим, как "наш Пушкин", если бы ни смерть, которая завладела им в расцвете творческого пути на 43-ем году жизни.
Года, года…
Болеет человек, стареет -
Об этом знаем, вот напасть.
Закатным опахалом веет
Недуг, пришедший в грозный час.
На что нам боль, на что страданье?
Ведь знаем, тленный человек.
Лишь остаётся мирозданье
Где жил, трудился он весь век…
2010 г.
Литература: «Московский Парнас» – Свободомыслящая лира – Языков Н.М. (материалы о его жизни, творчестве и общественно-политической деятельности); Н.В.Гоголь «Избранные статьи», М.А.Дмитриев «Московские элегии».
03.2016 г.
В.А.Соллогуб – (1813 – 1882 гг).
Какой смысл, когда берем в руки книгу, открываем и читаем первые строчки странички, что мы хотим узнать из этих строк? Ничего. Слова не затронули душу. А, что трогает? Как на это посмотреть…
О писателе В.А. Соллогубе когда-то мельком из школьной программы, что был, жил он в пушкинское время. О произведениях, если это не литературный институт, не было и речи. Может быть и зря! Потому как, каждый писатель пишет о своем времени, излагает мысли своих героев, разумеется, присущие тому времени, тем более, пушкинское.
Если Вы, дорогой мой читатель, любознательны и найдете час, и прочитаете далее о В.А.Соллогубе, то Вам не покажется время потраченным, т.к. вы узнаете, что писатель был не простым, а своеобразным человеком, не такой, как все из " высшего общества".
"А почему?"– спросите Вы. Вопрос ваш уместен. Значит, продолжим разговор о том далеком времени, когда начиналась зарождаться " натуральная школа" в литературе, основателем был Н.Гоголь, как отметил литературный критик В.Г.Белинский. В. А.Соллогуб жил в Пушкинское время и этого достаточно, чтобы узнать о людях еще больше, чем мы знаем!
1
Жизнь Владимира Александровича Соллогуба (1813-1882) была долгой, а литературная слава – громкой, но короткой. Было время, когда имя его В.Г.Белинский, литературный критик, ставил рядом с именами Лермонтова, Гоголя. " Простота и верное чувство действительности составляют неотъемлемую принадлежность повестей графа Соллогуба. В этом отношении теперь после Гоголя он первый писатель в современной русской литературе. Проза В.Соллогуба человечески и художественно значительна и не похожа на прозу его великих предшественников и современников. Когда человек берется за перо, он хочет выговорить свое, то, чего другой не скажет. Соллогуб свое выговорил" – так писал критик в 1842 г.
А, чтобы "выговориться", надо прочувствовать жизнь такой, какой она есть.
2
Владимир Александрович Соллогуб принадлежал к титулованной аристократии. Он унаследовал светскую легкость, артистизм поведения, граничащий подчас с легкомыслием. Эта житейская "легкость" перешла от отца Александра Ивановича. Отец был театралом и меценатом, почти "достопримечательностью" светского Петербурга.
Софья Ивановна, мама писателя, была человеком другого склада. Современники отмечали ее глубокий ум и сильную волю. Ее интересовала российская словесность, и не случайно к графине С.И.Соллогуб адресовал "Письмо… о русских поэтах" 1825 году П.А. Плетнев.