bannerbannerbanner
Трансформационная паутина

Гали Баврина
Трансформационная паутина

Полная версия

Предисловие

Дорогой читатель! Так ново и необычно писать мне подобное обращение. Спонтанный путь писательства возник в моей жизни неожиданно и бесповоротно. Пришел в тот момент, когда накопившаяся критическая масса мыслей и идей не позволяла двигаться дальше. Я не понимала, чего хочу больше – быть актёром, режиссёром, организатором, преподавателем? Хваталась за всё одновременно. И вдруг, из многочисленных вариантов применения творческого потенциала родился новый, неведомый и нехоженый путь. Он вобрал мои амбиции, наработанные за долгие годы материалы и опыт, и не дал им прозябнуть на пыльных полках памяти, а нашел конкретное применение.

Как раз этим открытием мне и хочется поделиться с теми, кто живёт творчеством: с коллегами-актёрами, режиссерами, йогинами и другими неугомонными душами, которые творят свою жизнь и жаждут найти свежий взгляд на свои же идеи. Процесс работы над книгой превратился для меня в череду озарений, которые я с радостью встречала по ходу написания. Возможно, энергетика этого произведения станет и для тебя ниточкой к новой идее, новой мечте, крепко привязанной к уже имеющемуся опыту.

Попробуй читать эту историю не умом, а интуицией. Если хочешь, возьми блокнот, ручку и запиши то, что тебе откроется в путешествии по страницам повести. Моя книга не является инструкцией по открытию творческого потенциала, однако надеюсь, что она послужит для тебя импульсом. Я зову её живой повестью, потому что, дорогой читатель, в твоих мыслях и чувствах ей предстоит переродиться в новые идеи и открытия.

Перед тем, как приступить к чтению, загадай желание. Вот увидишь, ты обязательно поймёшь, как его воплотить.

Глава 1. Утро

Сегодня я проснулся не для того, чтобы провести обычный будний день. Я открыл глаза с уверенностью, что мой мир больше не будет прежним. Перемены стоят на пороге и ждут, когда я подмигну им и позволю войти.

Ощущение, видимо, было навеяно сном, который я не запомнил, но ещё оставался под впечатлением. Встал я намного раньше будильника, поэтому у меня образовалась куча времени для самого плодотворного начала дня. Пока весь многоэтажный дом ещё дремлет, мне хотелось погрузиться в тишину и остаться наедине с собой. Именно такое утро наполняет меня энергией и становится катализатором идей и открытий.

Я взял коврик для йоги – не особо приятный на ощупь. Напоминает мягкую наждачную бумагу или принадлежащую жене шлифовальную пилку для ногтей, которую можно внезапно нашарить в выдвижном шкафчике, пытаясь отыскать бритвенный станок. Стоит, наконец, разграничить их территории.

На неприветливость коврика я не обижаюсь. Шершавая текстура помогает сохранять устойчивость во время асан, особенно в адхо мукха шванасане, «собаке мордой вниз», которая у меня недостаточно хороша. Хотя я сам йога-тичер. Просто мои ахилловы сухожилия укорочены, как у большинства мужчин, для которых нагрузка важнее, чем растяжка. Виной тому огромная любовь к бегу, ещё с раннего детства, а потом и к сноуборду, которому я верен до сих пор.

Я постарался как можно точнее принять позу собаки, и начал наблюдать за внутренним монологом:

– Стопы на ширине тазобедренных суставов… Ладони на ширине плечевых… Плотно прижаты к полу. Пальцы рук и ног разведены. Вес равномерно распределён между стопами и ладонями. Копчик направлен в потолок. Максимально вытягиваю позвоночник, подаваясь наверх. Добавляю дыхание уджайи, помню про подтянутую мула бандху. Переношу вес на руки и «подпрыгиваю» стопами к ладоням…

В этот самый момент замирания, едва уловимого секундного полёта, в голову ворвалась отчётливая, почти осязаемая, мысль: кто я?

Тот, кто переносит вес тела на руки?

Или тот, кто держит первоначальное положение?

Или тот, кто даёт эти указания?

Может, настоящий, главный Я анализирует того, кто дает указания остальным Я? Тем, которые переносят вес, отстраивают положение рук и ног, налаживают дыхание и успокаивают сознание.

Как же меня много! И это только в текущее мгновение. А сколько таких мгновений в минуте, часе, дне. Дальнейшие полтора часа я увлечённо ловил проявления собственного Я и не заметил, как пролетела утренняя практика.

Не скажу, что этот момент перевернул мою жизнь. Всего лишь одна мысль из миллиарда себе подобных. Вряд ли даже собственная – скорее, прочитанная в многочисленных философских трактатах или священных писаниях. Но благодаря ей в голове всё стало раскладываться по полочкам.

Я вспомнил, как однажды мой двухлетний сын испугался новогодних фейерверков. Мы с женой помогли ему справиться со страхом, и теперь он, увидев нарисованные огоньки в книге или салют на экране, делает мужественное лицо и потешно надувает губы: «Става, не бойся фейерверки, не бойся!». Считается, что дети до трёх лет не осознают себя как личность, поэтому говорят о себе в третьем лице. А может, это проявление сразу двух личностей, любовно и гармонично уживающихся в маленьком человеке? Тогда почему у взрослых считается нормальным иметь только одно Я?

Мы привыкли ругать себя, когда «надеваем личину», общаясь с боссом, приятелем, мамой, собственным ребенком. Когда притворяемся более сильным, если нам страшно, или принимаем новый образ, подстраиваясь под обстоятельства. Но способность быть разным – часть нашей природы. Просто кому-то это удаётся лучше, а кто-то не осваивает никогда.

Разве единственные настоящие мы – те, кто ходит по дому в вытянутых трениках и кричит из туалета, что закончилась бумага? Мы всё, что мы делаем.

Из практики я вышел кем-то другим. Крылья, свобода, полное и впервые в жизни радостное непонимание – кто Я. Хотелось размышлять дальше, о размерах, внешнем виде, цвете и даже вкусе этого Я. Одно я знал наверняка – я не одинок даже наедине с собой.

Глава 2. Плывущий по течению

Утро, полное открытий, медленно перетекало в день, богатый озарениями. Так случается, когда меньше пускаешь жизнь на самотёк и придерживаешь гончих псов, собственные мысли, подавая им команды смирения. Правда, на команды они реагируют через раз, снова и снова летят вперёд, увлекая хозяина за собой. Как в тех фильмах Universal или Paramount, где главные герои подрабатывают выгулом собак. У них на поводке собирается целая свора разнокалиберных четвероногих друзей, которые при виде первой же кошки волокут тебя лицом по асфальту. Вместо запланированной прогулки ты возвращаешься в ссадинах, грязи и траве, растеряв к тому же всех dogs.

Примерно так и происходит, когда не ты управляешь мыслями, а они тобой. Поэтому глупо грызть локти и кусать колени из-за неудач на извилистом жизненном пути, обвиняя всех вокруг за кровоточащие раны. Один, не отличающийся силой воли, идёт выгуливать своих собак и по дороге прихватывает соседских, бродячих и так далее. Другой становится дрессировщиком.

Я ни тот, ни другой. Я брался за выгул, но с каждой кошкой отпускал поводки и шёл за новой партией питомцев. Если без метафор, то при малейших трудностях отворачивался от ответственности за свои мысли и поступки и преспокойно шагал дальше. Угрызения совести мне не свойственны: либо я до них так и не дорос, либо плохими поступками считаю совсем из ряда вон выходящие, с насилием и кровопролитием, на которые я по инертности не способен.

Кажется, настало время для «Let me please introduce myself». Неткан Бонгелов. Не самое простое русское имя – мой автор взял его из сна. Не меня, а только это странное имя. Оно пришло к нему неожиданно, без приглашения, и осталось в памяти после пробуждения. Значит, непременно должно воплотиться.

Кто я такой? По второму образованию актёр драматического театра и кино. Как и полагается человеку с моей фактурой, голубоглазому блондину ростом 185 см, я играю романтиков, соблазнителей и эпических героев. Я Гильгамеш, Данко, Роберт Ловелас, Дориан Грей и иже с ними. Три месяца – таков мой официальный стаж работы в драмтеатре. В дополнение к харизме и нетривиальной внешности мне, к счастью, послан аналитически-критически-любознательный склад ума. Поэтому оставаться в обычном театре, где все прорывы и падения заканчиваются одинаковым алкогольным финалом, мне было не по душе. Тогда я понял, что нужно уходить в кино. Но характер и вольнолюбие столкнули меня с традиционного актерского пути в простую счастливую жизнь с самим собой.

С детства я был поглощён миром собственных фантазий, чем сильно отличался от сверстников. Я созерцал окружающий мир и вдумывался в каждое его проявление, пока остальные дети постоянно носились, играли, вопили и совершали опрометчивые поступки. Они казались мне глупыми варварами, которые разрушают всё вокруг, и посему их следует опасаться.

По стечению обстоятельств я жил не в самом благополучном районе Москвы. Долгие размышления в этой среде не приветствовались, преуспевали те ребята, чьи поступки опережали ход мыслей. Лидером одной из банд или многочисленных тусовок мне стать не довелось, но я рано взял в руки гитару, и с тех пор в любой компании у меня была своя «ниша». Правда, мне нравились далеко не все песни, которые приходилось играть, и наоборот, мои любимые песни нравились не всем. Я подстраивался под большинство, поэтому детство и взросление проходили безболезненно, хотя и слегка аутично. Говоря на актёрский манер, я рос среди людей, но за своей четвёртой стеной. Они смотрят на тебя, ты даже вступаешь с ними в контакт и при этом находишься далеко от реальности, в постоянном творческом процессе внутреннего пространства.

Брак моих родителей был крепким, и это главное. Отца и мать не особо волновали личные проблемы сына, равно как и их отсутствие, что меня полностью устраивало. Особенно в сравнении с семьями некоторых знакомых, где детям приходилось намного хуже – родители разводились, находили новых партнеров, затем расходились с новыми, и этот бесконечный круговорот казался мне адом.

После школы я поступил в бизнес школу при Плехановском университете на факультет экономики и туризма. Актёрская мечта озарила меня много позднее, на четвёртом курсе, когда на моём пути нарисовался Алистер. Его как раз отчислили из лингвистического, на нашем курсе тоже изучали два языка, английский и испанский, и парень, ничего не теряя, перевёлся в университет с наименьшей годовой платой за обучение. Он оказался моей полной противоположностью. В то время как я варился в анализе своего внутреннего мира, Алистер активно себя проявлял. Ему удавалось не уходить за четвёртую стену, а перетаскивать всех в своё творческое пространство. И, разумеется, он зачитывался работами знаменитого тёзки, философа и мистика Алистера Кроули.

 

Однажды новый приятель пригласил меня на вечеринку в загородный дом. Предвкушая приключение, я решил не противиться, а просто наблюдать, к чему меня это приведёт. Компания собралась разношёрстная, из студентов творческих вузов: художники, театралы, музыканты. Одним словом, богема. Мы набивали самокрутки, слушали музыку со звуками неведомых существ, философствовали о неправильности мира. И вдруг одно из существ… предсказало мне актёрское будущее. Возможно, это сделал кто-то из гостей, но я отчетливо уловил, что голос звучал непосредственно из динамика, и почему-то проникся до слёз. Меня бросилась утешать студентка актёрского факультета и делала это так приверженно, что я сразу принял новую судьбу. Хотя на тот момент у меня была хорошая подружка, с которой мы встречались с одиннадцатого класса. Я понял, что грядёт время перемен, и мне ничего не остаётся, как их принимать. Но учитывая, что они настигли меня в середине учебного года, бакалавриат в туризме я всё-таки дотянул и уже с высшим образованием отправился в колледж искусств.

От родителей зависеть не хотелось, поэтому подрабатывал переводами. На актёрский факультет парня с такой внешностью, конечно, взяли бесплатно. Ещё и комнату дали в общаге, потому что когда ты живешь в противоположном конце Москвы, то можешь смело позиционировать себя иногородним. Четыре года пролетели как один миг. Я обзавёлся друзьями более близкими, чем семья. Научился всему, чего недополучил от прежней жизни. Меня любили и принимали таким, как есть. А я понял, что просто люблю жить, думать и смотреть на закат.

Огромной удачи с длинным хвостом я не ждал. После колледжа меня позвали работать в детский театр, потом в музыкальный, а потом театр мне надое. Я немного поснимался в дешёвых сериалах, но так ненавидел кастинги и пробы, что постоянно на них забивал. Налаживать контакты, необходимые в актерской среде, мне было лень. Поэтому я вернулся к переводам, подрабатывал случайными постановками и давал уроки английского по Skype, когда на одной театральной вечеринке снова встретил Алистера.

Он стал ещё разительнее похож на Кроули – побрил голову и обзавелся трубкой. Глаза сияли той же внутренней силой, что и на портретах его мистического тёзки. Я подумал тогда, что не у каждого актёра, который вошёл в образ, встретишь столь наполненный взгляд. По крайней мере, у лицедеев должно быть именно так. Хотя профессия, по большому счёту, не имеет значения. Важна только энергия, побуждающая к действию – она подвигает нас жить и заставляет улыбаться.

Мы расплылись в искренней улыбке.

– Какие планы на завтра, друг? – спросил Алистер.

Я не успел ответить.

– Самолет на Дели в восемь утра, полетели? – продолжил он.

Почему бы и нет, подумал я. Как раз скопил немного денег. Переводами и уроками английского займусь в пути. Слава фрилансерству, что позволяет оставаться свободным и мобильным.

На другой день мы уже сидели в самолёте, отправляющемся в Стамбул, а оттуда в столицу Индии. Алистер вовлёк меня в полугодовой трип по ашрамам, местам силы и урокам различных учителей йоги. Осваивая искусство работы над собой, я пришел к неожиданному выводу – каждый актёр уже немного йог, как на физическом, так и на праническом уровне. На физическом, потому что именно йога предлагает наиболее природный подход к работе с телом, делает человека сильным и выносливым без значительных внешних изменений. Для актёра это важно, потому что Ромео, например, не может иметь мускулатуру качка, но должен уметь делать сальто и ходить на руках. На праническом – потому что сам Станиславский применял методы йоги в своей знаменитой системе и постоянно говорил про важность светоизлучения, именуемого в йоге праной, для актёров.

Мы ели невероятную еду в самых неподходящих местах, да ещё и руками. Молитвы перед каждой трапезой здесь были чем-то большим, чем просто религиозный ритуал, потому что антисанитарные условия иногда наводили на нас недетский ужас. Но даже это мне удалось полюбить вместе с Шивой, Шакти, Ганешей и остальными. Индия трансформирует всё. Ты словно переустанавливаешь винду своей жизни, стираешь мир «до» и строишь мир «после» знакомства с Гангой. Матерью всего живого и единственной крупной рекой, русло которой, словно огромная артерия, проходит через всю страну.

Под пение Ом Намах Шивайя я вернулся в Москву, открыл йога-центр, стал преподавать и думать о пути. Алистер снова меня покинул, сообщив, что отправляется в Мексику. Я остался наслаждаться переменами. На этнофестивале встретил любовь всей жизни, мою прекрасную Серафиму, славянофилку со славянской внешностью, похожую на Настеньку из сказки «Морозко». Мы всё поняли без лишних разговоров. Поженились через полгода, а через год у нас родился сын Ставр. Об этом имени жена мечтала с детства, да и ребенка мы зачали, случайно или не случайно, в путешествии по Крыму, возле горы Ставри-Каи. Нравится мне, когда видишь знаки, считываешь и потом просто направляешь нужные пазлы в подходящие пазы. Выкладывая картинку настоящего, а иногда и ближайшего будущего.

Рейтинг@Mail.ru