Фрэнсис Хардинг
Паучий дар
Ульрике, моей совсем не злой мачехе, чье волшебство – это фотографии, оригами, лимонный мармелад и доброта
FRANCES HARDINGE
UNRAVELLER
Text copyright © Frances Hardinge 2022
Оригинальное название: Unraveller
Впервые опубликовано в 2022 году издательством Macmillan Children’s Books, импринтом Pan Macmillan, подразделением Macmillan Publishers International Limited.
© ООО «Клевер-Медиа-Групп», 2024
Пролог
Если вам предстоит путешествие в Рэддиш, подготовьтесь. Запаситесь москитной сеткой для низин и теплым пальто для холмов и предгорий. Если собираетесь заглянуть в окутанный туманом болотистый лес, известный как Марь[1], то вам не обойтись без пары крепких непромокаемых сапог. (Вам также понадобятся смекалка, храбрость и удача, но некоторые вещи в заплечный мешок не положишь.)
Когда ваш корабль войдет в большую гавань Миззлпорта, не забудьте обменять золото на уродливые стальные монеты Рэддиша. И не обижайтесь, если сотрудник таможни досмотрит вас через линзу, вставленную в небольшое отверстие внутри камня, или примется обметать вас железными щетками. Там, где суша встречается с морем, есть веские причины проявлять осторожность.
Проходимцы в доках попытаются всучить вам амулеты, защищающие от проклятий, – держитесь от них подальше. Разумеется, вы слышали, что некоторые люди в Рэддише способны проклинать своих врагов. Когда вы читали об этом, сидя дома, звучало захватывающе, словно сказка. Но душераздирающие предупреждения, которые пророческим тоном выкрикивают торговцы с лотками на шеях, заставят вас понервничать. И все же не стоит тратить деньги на так называемые защитные амулеты. Хотя вы, скорее всего, потратите.
Еще эти проходимцы наверняка попытаются продать вам и другим туристам пергаментные свитки, которые они выдают за карту болотистых лесов. (Марь невозможно нанести на карту. Но купите один свиток на всякий случай.)
Прогуливаясь по Миззлпорту, вы вскоре обратите внимание на то, что местные не носят амулетов. И владелец гостиницы, где вы остановитесь, добродушно посмеется над вами. Но если вы спросите его, как же тогда уберечься от проклятий, он только пожмет плечами и ничего дельного не посоветует.
«Защититься от проклятия невозможно, – скажет он. – Но не волнуйтесь, вы вряд ли встретите проклинателя. Ведь этой способностью обладают лишь те, чья душа отравлена ненавистью. Просто постарайтесь сделать так, чтобы за время вашего пребывания в Рэддише вас никто не возненавидел».
Другие местные в гостинице будут рады ответить на ваши вопросы. Проклинатели в самом деле существуют? (Да.) Действительно ли можно украсть тень человека, поджечь его или превратить в пчелиный рой с помощью проклятия? (Да.) Правда ли, что способность накладывать проклятия передается от паучьего рода? (Нет, Младшие братья – не пауки, хотя и очень на них похожи.)
Тогда кто же такие эти Младшие братья? Ваши новые знакомые из Рэддиша не без любви в голосе расскажут о многолапых созданиях, которые живут в густо оплетенных паутиной кронах Мари. Они дружат с ремесленниками и ткачами. А также ищут тех, кого снедает гнев или ненависть, чтобы посеять проклятие. Оно созревает в душе носителя, как яйцо в гнезде, напитываясь злобой, до тех пор, пока проклинатель не будет готов обрушить всю его мощь на врага.
Не спешите задавать вопрос, который будет вертеться у вас на языке: «Разве не нужно с этим что-то сделать? Почему бы не истребить паукообразных тварей, чтобы люди больше не становились проклинателями?» Если вы спросите об этом, всем вокруг станет очень неловко. Вам скажут, что Младших братьев нельзя прихлопнуть, как обычных пауков. Более того, если вы попытаетесь им навредить, то разозлите Марь. А пока вы будете приходить в себя после слов, сказанных мрачным, серьезным тоном, беседа потечет по другому руслу. (Марь – скользкая штука. Сложно долго думать или говорить о ней.)
Вы снова вспомните об этом разговоре на первом привале по пути из Миззлпорта. Дорога там забирается вверх, и вам откроется прекрасный вид на знаменитую Марь, которая тянется вдоль побережья Рэддиша. Будьте готовы к тому, что вас постигнет большое разочарование.
Признайтесь, Марь была одной из главных причин, по которой вы приехали в Рэддиш. Вы читали истории о бескрайних болотистых лесах, окутанных туманом, оплетенных паутиной и поросших изумрудным мхом. Вы слышали о браагах-оборотнях, саблезубых болотных лошадях, танцующих огнях, которые заманивают путников в трясину, и бледноруких девах, готовых поделиться разными тайнами, если вы разгадаете их загадки.
И вот вы стоите и смотрите вниз на жалкую полоску влажного сероватого леса всего лишь в несколько километров шириной. Неужели из-за него столько разговоров? До чего унылый вид! Как здесь могут спрятаться древние руины, секретные замки и таинственные озера? Как здесь можно потеряться и блуждать годами?
Если вы будете достаточно опрометчивы, чтобы спуститься вниз и углубиться в лес, вскоре вы поймете, как сильно ошибались. Невзрачный облик Мари – не более чем иллюзия. Болотистые леса обширны, удивительны и опасны, и все, что о них говорят, – правда. Однако, вероятнее всего, после увиденного вы потеряете к ним всякий интерес. (Хотя на самом деле вы еще ничего не увидели.) Вы поверите своим глазам и разуму, а они будут утверждать, что смотреть там не на что. (И будут не правы.)
Почему же все так боятся Мари? Естественно, вы зададитесь этим вопросом. Если там гнездятся сеющие проклятия паукообразные существа, почему бы не вырубить эти леса раз и навсегда? Ведь это совсем не сложно! Ни в одном путеводителе вы не прочитаете, что жители Рэддиша однажды уже пытались уничтожить Марь.
Рэддишем управляет Канцелярия, состоящая из опытных торговцев. Они обладают железной выдержкой, ведут дела честно и верят в то, что у всего есть своя цена. Сто лет назад Канцелярия посмотрела на Марь и увидела лишь напрасно простаивающие земли. Болота разделили высокими дамбами, чтобы их было легче осушить. Деревья срубили, а камыши собрали и подожгли, чтобы дым отпугнул пауков. И тогда Марь нанесла ответный удар.
Тучи комаров полетели в глубь материка, неся с собой болезни. Горные реки безо всяких причин вышли из берегов. Младшие братья заполонили высокогорье, сея проклятия и затягивая улицы паутиной. Прочие твари устремились в Миззлпорт и оставили после себя хаос и разрушение.
В конце концов Канцелярии удалось договориться с Марью. Представители торговцев направились в глубь леса и там встретились с… кем-то. Может, с лирой из костей и звезд, может, с Младшим братом размером с обеденную тарелку, а может, с женщиной без лица, чей голос напоминал вой тысячи кошек. Истории разнятся, но каждая заканчивается одинаково: на лодке, сотканной лишь из лунного света и паутины, был подписан Пакт. С тех самых пор его строго соблюдают, и никто в Рэддише не спешит нарушать его условия.
Ничего не зная об этом, вы решите, что истории о проклинателях из Рэддиша – страшные сказки для привлечения туристов. А ночью, увидев, как по потолку вашей спальни бежит многоногое существо, вы скажете себе: это паук, всего лишь паук. (Но это не так.)
Глава 1
Вина
С начала разговора прошло всего пять минут, но у Келлена уже болели щеки от широкой улыбки. Он видел, как Неттл пытается перехватить его взгляд и чуть заметно качает головой. Ей было известно, что означает его улыбка, но глупый торговец ни о чем не догадывался.
«Я сейчас взорвусь, – подумал Келлен. – В любую секунду».
Неизбежность этого почти успокаивала.
– Я тебя нанял не для того, чтобы ты мне лекции читал, – кипятился торговец. – Я тебя нанял, чтобы ты решил проблему!
Келлен стоял посреди нелепой, помпезно украшенной приемной, позволяя потоку слов литься на его. Глаза торговца испуганно, хотя и сердито поблескивали. Он красил волосы, но его бледное, изможденное лицо выглядело оттого лишь старше. Ничтожный, слабый, глупый, торговец принадлежал к числу людей, которым нужны люстры размером с обеденный стол, чтобы почувствовать себя могущественными, и которые заставят тебя стоять, пока сами будут сидеть и отчитывать тебя, чтобы все знали, кто тут главный.
– Ты меня слушаешь? – грубо спросил торговец.
Келлен вскинул голову, от гнева его разум обрел кристальную ясность.
– У вас опять кровь, – с ехидцей заметил он.
Торговец тут же сжал кулаки, готовый защищаться. Подкладка его перчаток была до того толстой, что они больше походили на шелковые клоунские лапы, но этого было недостаточно. Кровь таинственным образом проступала сквозь ткань, продолжая сочиться из его ладоней и пальцев, так что ее уже невозможно было скрывать.
Келлен тоже был в перчатках, но по иной причине. Он привык носить их из-за железных заклепок. И теперь задавался вопросом, достаточно ли они тяжелы, чтобы сломать кое-кому нос, если он ударит этого кое-кого в лицо.
– Мне сказали, что ты можешь снять проклятие! – рявкнул торговец. – Но прошло уже две недели, а ты так ничего и не сделал!
Келлен взялся за эту работу вопреки здравому смыслу. Вернее, он позволил здравому смыслу перевесить инстинкты. В кои-то веки перед ним открылась перспектива получить достойную оплату. Но сейчас эта затея стремительно теряла прежнюю привлекательность.
– Да потому, что я пытался выяснить, кто вас проклял, но список подозреваемых оказался слишком длинным! – взорвался Келлен. Он почувствовал, как его нрав ринулся вперед, подобно большому черному псу, резко натянувшему поводок. От воцарившейся в приемной ошеломляющей тишины ему захотелось рассмеяться.
Ну и ладно. Все равно это была скучная работа.
– Сборщики болотного шелка, чесальщики и красильщики, все те, кто трудится на ваших валяльных фабриках… Они вкалывают как проклятые, а вы платите им жалкие гроши! – Голос Келлена отразился от фресок и украшенных затейливым орнаментом арок. – А жилье, которое вы им сдаете? Это же вонючие норы, и в каждую набивается с десяток семей! На что вы рассчитывали? Удивительно, что они все разом вас не прокляли!
– Да как ты смеешь?
Люди, наделенные властью, почти всегда говорят одно и то же, когда перестаешь выказывать им почтение, которого они ожидают. Впадая в гнев, они действуют по одному и тому же сценарию.
– И тем не менее я узнал, кто из них вас проклял, – твердо заявил Келлен. – Вам нет нужды знать, кто это был. Потому что эти люди уже мертвы.
Да, торговцу ни к чему знать ни о короткой печальной записке, ни о теле в реке. А семье погибшей ни к чему добавлять к своему горю ложку позора. Если бы проклинательница осталась жива и представляла опасность, Келлен отнесся бы к ней иначе, но теперь он чувствовал лишь жалость.
– Мертвы? – встревоженно переспросил торговец. – Но ведь это не проблема? Это не помешает снять проклятие?
– Разговор с проклинателем часто помогает в моем деле, но все, что мне нужно знать, – это причина, по которой было наложено проклятие, – угрюмо пояснил Келлен. – А тут нет никакой загадки: причина в вас! И неважно, которая из жертв вас прокляла. Потому что в любом случае источник проблемы – вы. Вы довели человека до такой степени отчаяния, что он стал проклинателем. Ваши руки в крови! И благодаря проклятию теперь все это видят.
– А, так ты из подстрекателей! – Торговец уже оправился от потрясения. – На кого работаешь? Кто заплатил тебе за то, чтобы ты явился сюда и сказал мне это?
– Ты сам и заплатил, идиот! – закричал Келлен. – Ты нанял меня, чтобы я снял с тебя проклятие, и я говорю, как это сделать! А ты на что надеялся? Что я выпишу тебе мазь? От проклятия нельзя излечиться, его можно только расплести. Для этого нужно выяснить, по какой причине его сплели, и отыскать, за какие нити следует потянуть. И для тебя единственная возможность избавиться от проклятия… это раскаяться. Ты должен понять, что долгое время поступал неправильно, пожалеть об этом и измениться. Месяц ты должен собирать шелк-сырец на болотах в Мари или очищать липкий пух от колючек и песка, пока пальцы твои не начнут кровоточить. Тогда наконец ты поймешь, как живут эти люди. Потом тебе следует придумать, как исправить весь причиненный вред, и покаяться за то, что исправить нельзя. Если ты сделаешь это, по прошествии времени, возможно…
– «Возможно»? – У торговца вырвался изумленный смешок. – Ты хочешь, чтобы я пошел на такие жертвы ради жалкого «возможно»? Нелепица какая-то!
Келлен снова позволил себе роскошь быть честным. Да, весь этот разговор прозвучал нелепо.
– Хорошо, – сказал он. – Поступай как знаешь. Уверен, если ты заплатишь достаточно денег какому-нибудь шарлатану, он убедит тебя в том, что ты ни в чем не виноват. И продаст тебе шляпу, которая защищает от проклятий. Она не сработает, зато он не будет тебе грубить.
– Послушай меня, грязный пройдоха! – Торговец подался вперед. – Немедленно верни мне деньги!
– Даже не подумаю! – закричал Келлен. – Я свою работу выполнил! Выяснил, как снять проклятие! Кто виноват, что ты слишком глуп, чтобы воспользоваться моим советом?
Торговец сжал руку в кулак. Раздался треск, шов на костяшках разошелся, и наружу полез гагачий пух. Белые хлопья тут же окрасились алым, торговец истошно завопил и прижал руку к груди.
– Принесите мне новую перчатку! Или ткань! Хоть что-нибудь!
Келлен невольно фыркнул, и это стало последней каплей.
– Стража! – заорал торговец. – Бросьте этого мошенника в тюрьму!
* * *
Неттл тоже удалось попаст под арест – достаточно было вежливо попросить стражников. Она могла бы ускользнуть в суматохе, но вместо этого сидела в одной камере с Келленом в городской тюрьме. Половину свободного пространства заняли слова, которые она предпочла оставить при себе. Неттл не доверяла Келлену даже томиться одному в заточении.
Часть Келлена хотела, чтобы Неттл схватила его за воротник и закричала: «Да что с тобой не так? Почему ты не мог сказать этому богатому идиоту то, что он хотел услышать? Или хотя бы заткнуться и дать ему нас обругать?»
– Полагаешь, стоило вернуть ему деньги? – укоризненно произнес Келлен. – Не дождешься. Мы честно их заработали.
– Мы и не можем их вернуть, – спокойно ответила Неттл. – У нас нет денег. Они хотят, чтобы ты заплатил за перчатку. Ту, что порвалась.
– Что? – Келлен перестал мерить камеру шагами и посмотрел на нее. – Но ведь он сам виноват! Ты же видела! Он сжал руку в кулак, и шов разошелся…
– А еще в том зале распустился по краям один гобелен, – осторожно продолжила Неттл. – И за него ты тоже должен заплатить. Так они говорят.
– Поверить не могу, что они и гобелен на меня повесили! – Келлен пришел в ярость. – Это… незаконно! Это мошенничество!
Он посмотрел на Неттл в надежде, что та с ним согласится, но ее ничуть не тронуло его возмущение, она лишь слегка приподняла брови.
Неттл могла показаться кроткой и безобидной тем, кто ее не знал. Ее лицо обычно ничего не выражало, кроме разве что легкого беспокойства. Блеклая, почти бесцветная, Неттл словно ждала, когда кто-нибудь выскажет свое мнение, чтобы на него опереться. Но после года странствий в ее компании Келлен научился видеть, что скрывается за невозмутимостью, и прислушиваться к молчанию. Он приноровился улавливать слова, которые она предпочитала не произносить вслух.
«Ты опять не сдержался, – не сказала она. – Я говорила, что ты должен следить за своим языком. Когда ты теряешь контроль, это влияет на все вокруг».
Способность Келлена расплетать паутину проклятия имела легкий, но досадный побочный эффект. Ткань, находящаяся поблизости, со временем теряла прочность и начинала трещать по швам. Особенно это было заметно, когда Келлена захлестывали эмоции.
– Это не я! – возразил он. – Я ничего не расплетал.
– Но ты очень злился, – заметила Неттл мягким, сдержанным голосом, который ужасно бесил Келлена. Когда на ее лице появлялось выражение «хоть один из нас должен поступать разумно», Келлену так и хотелось выкинуть что-то безумное. – Ты сегодня с утра сам не свой.
Это была чистая правда. Всю ночь его мучили тревожные, ускользающие сны, он постоянно просыпался и к утру был совершенно разбит.
– И что? – Келлен поднял руки в железных перчатках. – Я же был в них!
Железо приглушало побочное действие его таланта расплетать проклятия, поэтому ботинки Келлена, его шляпа и подкладка пальто были усыпаны железными элементами и заклепками. Но важнее всего были перчатки, скрывавшие чуткие, мозолистые руки ткача.
Торговец спросил, зачем Келлен их носит, и он рассказал ему о побочном эффекте. Теперь все выглядело так, будто подлец решил использовать это как предлог, чтобы возложить на Келлена ответственность за каждую порванную нить и каждый распустившийся шов.
– И даже будь я без перчаток, это так быстро не сработало бы, верно? – сказал Келлен. – Я не могу, просто разозлившись, заставить развалиться чью-то одежду. А жаль. – По правде говоря, у Келлена мелькнула мысль, что, свались дурацкие перчатки с его дурацких окровавленных рук, это послужило бы торговцу хорошим уроком. Но одной только силой мысли швы не распустишь.
– К сожалению, доказать это будет непросто. – Неттл спокойно рассматривала противоположную стену, избегая встречаться с полным злости взглядом Келлена.
Неттл вызывала у него такие же чувства, как натирающий ремень, нужный, но настолько неудобный, что с каждым движением появлялась новая крохотная ссадина к тысяче других. Чувства вины и долга неизбежно следовали за каждым приступом раздражения Келлена. Неттл вполне могла бы быть членом его семьи.
Только приглядевшись, можно было заметить ее необычность, но большинство людей смотрели будто сквозь нее. Неттл всегда сохраняла невозмутимое выражение лица и старалась лишний раз не шевелить ни единым мускулом. Все ее движения были осторожны и тщательно выверены. Келлен знал, что Неттл – его ровесница, ей тоже пятнадцать, но окружающие с трудом могли угадать ее возраст. Лицо Неттл было молодым и старым одновременно, обветренная кожа говорила о сотне пережитых бурь. Келлен часто спрашивал себя, навсегда ли она сохранит этот странный нестареющий облик. Неттл была девушкой с осторожной степенностью старухи и старухой, которая несла в себе волшебное сияние зимнего неба.
За это ей следовало благодарить и винить Келлена. Случившееся с Неттл было делом его рук, и она никогда не позволит ему об этом забыть.
Глава 2
Галл
Неттл сидела сгорбившись на подоконнике крохотного окна и смотрела на небо. Она хотела, чтобы ее разум стал таким же – холодным, синим, безоблачным, но, пока Келлен нервно расхаживал рядом, это оставалось лишь мечтой.
– Когда торговец успокоится, ему придется сказать судье, чтобы нас отпустили, – доказывал он тюремным стенам и всему миру уже в девятый раз. – Я нужен ему!
Неттл набрала в грудь воздуха и задержала его в легких, прежде чем ответить.
– Он этого не сделает, – спокойно, но твердо сказала она. – Ты унизил его. Он так и будет убеждать себя, что ты мошенник.
– И очень зря! – Келлен вперил в Неттл сердитый взгляд, как будто, переубедив ее, он изменил бы ситуацию. – Я всего лишь сказал ему правду!
Келлен всегда был таким: злился на мир, который не соответствовал его ожиданиям. Его детская наивность утомляла. Келлен снова начал мерить шагами камеру, и Неттл знала: он ненавидит ее за то, что она права.
Небо поражало своей бескрайностью и безупречностью. Когда Неттл была маленькой, она считала небо лишь крышей мира, местом для хранения солнца и звезд. С тех пор она научилась понимать, как устроен этот дикий голубой простор. Она познала его холодную силу, его живую дрожь, то, как сладко и коварно оно выдерживает чей-то вес. Неттл смотрела на птиц и чувствовала, как рвется к ним ее душа. Так человек, лишившийся ноги, порой хочет вытянуть ее – отсутствующую, но не забытую.
«Ненавижу быть тяжелой. Ненавижу, что мне приходится сидеть здесь. Ненавижу, что я права».
Она ведь опять была права. Торговец ничего не сказал судье. Но через несколько часов кое-кто другой явился на помощь Келлену и Неттл.
* * *
В этом человеке было почти два метра росту. Он вошел в камеру пригнувшись. Когда он выпрямился, показалось, что он еще выше. Он был одет в ладно скроенный темно-серый плащ для верховой езды и выглядел бы лет на тридцать, если бы не сероватый цвет лица. От него слабо веяло холодом и неприступностью, словно каменный лев вдруг обернулся человеком.
У Неттл заныли зубы. Их нежданный гость носил метку, оставленную прикосновением Мари; она чувствовала это так же, как ощущала боль, служившую ей худшим напоминанием. Когда он повернулся к Неттл, она увидела на его левом глазу повязку из темно-красной кожи. Дорогая, броская, она могла означать только одно: перед ними болотный всадник.
Какое-то время он стоял и молча смотрел на них. Он словно ждал чего-то, будто это они искали с ним встречи, а не наоборот.
– Что? – в конце концов нетерпеливо спросил Келлен.
К счастью, его грубость не задела гостя.
– Вы хотите выбраться отсюда? – спросил всадник.
Выговор у него был куда менее утонченным, чем наряд. Неттл сразу признала в нем выходца из миззлпортских верфей.
Келлен открыл рот, и Неттл поспешила ответить прежде, чем он отпустит какую-нибудь колкость:
– Да, хотим.
– Хорошо, – сказал незнакомец в плаще и снова замолчал. Либо хотел заставить их понервничать, либо просто не любил зря сотрясать воздух.
– Торговец все-таки передумал? – спросил Келлен, бросая торжествующий взгляд на Неттл.
– Пока нет, – ответил гость. – Но передумает, если ему хорошо заплатить. Мое имя Галл, и меня прислали к вам с предложением.
– Кто прислал? – спросил Келлен.
Неттл и саму разбирало любопытство. Только очень богатый человек мог позволить себе нанять болотного всадника.
Болотные лошади обитали в самом сердце Мари. Люди не могли ни поймать их, ни приручить, ни вывести самостоятельно. Поговаривали, что болотных лошадей можно купить только у людей с Белых лодок на Подлунном рынке, там, где Марь встречается с морем. Платой за болотную лошадь, как правило, служил человеческий глаз – красивого цвета и с острым зрением, обязательно отданный по доброй воле. Поскольку богачи не любили расставаться с собственными глазами, они предпочитали заплатить нуждающемуся бедняку или тому, кому уже нечего терять.
Подобные сделки не обходились без последствий. Богатый покупатель мог воображать, что теперь лошадь принадлежит ему, но сама лошадь всегда знала, кто отдал глаз в обмен на ее верность. Большинство владельцев философски относились к этой нерушимой связи и попросту нанимали одноглазого беднягу, чтобы тот управлял созданием из глубин Мари. К таким кучерам, будь то мужчина или женщина, относились с большим уважением – во всяком случае, те, кто не хотел навлечь на себя беду.
– Есть вопросы, отвечать на которые я не вправе, – просто ответил всадник. – И это был один из них. Если вас это смущает, я сэкономлю ваше время и уйду.
– Ты же не думаешь, что…
– Келлен! – зашипела Неттл.
Келлен сердито вздохнул, потом пожал плечами. Помолчав, Галл продолжил:
– Ты обладаешь редким даром, мальчик. Не исключено, что уникальным. Многие утверждают, что могут за деньги снять проклятие, но все они лгут. А ты действительно на это способен. И должен быть богат. Но ты беден. Перебираешься из города в город, ведомый надеждой и пустым желудком.
Неттл с Келленом переглянулись. Очевидно, всадник знал, о чем говорит. Рэддиш и в самом деле кишел мошенниками, которые наживались на жертвах проклятий. Пятнадцатилетнему пареньку в обносках нелегко было убедить людей, что он не очередной шарлатан. А благодаря несносному характеру Келлен нажил немало врагов. Слава о его успехах потихоньку начала распространяться, но хватало и тех, кто сыпал грязными ругательствами при одном упоминании его имени.
– Ты нуждаешься в защите, – продолжал всадник, – и в человеке, который бы за тебя поручился. В человеке, способном привести богатых клиентов. Он заставил бы людей подумать дважды, прежде чем бросать тебя в камеру.
– То есть в покровителе? – Слова всадника определенно не понравились Келлену, но он был слишком честным, чтобы отрицать их правоту. – Таинственном покровителе, желающем остаться неизвестным?
– Пусть будет так, – ответил Галл. – Мы будем говорить, какие проклятия необходимо расплести, и проследим за тем, чтобы плата была щедрой. Ты будешь сыт, будешь спать в тепле. И поверь мне, никто не отважится игнорировать тебя, если ты приедешь к клиенту в карете, запряженной болотной лошадью.
– Значит, ты будешь нас сопровождать, – резко подытожила Неттл. Своенравные болотные лошади никогда не путешествовали без своих всадников, и наоборот.
– Если ты согласишься принять мою защиту и перейти под мое руководство, – любезно ответил Галл.
– Руководство? – В устах Келлена слово прозвучало как ругательство, и Неттл не могла его в этом винить. – То есть ты будешь отдавать нам приказы.
– Давать советы, – поправил его Галл. – И присматривать за тобой.
– Мы прекрасно обойдемся без поводка! – огрызнулся Келлен.
– Боюсь, не все с тобой согласятся, – сказал Галл, и в камере снова повисло молчание.
Неттл знала, как использовать тишину, и без труда могла заполнить эту. Людей нервирует твой необычный дар и способность распутывать чужие секреты. Ты не можешь и не хочешь укротить свой нрав. От тебя одни неприятности.
– Зачем мы тебе нужны? – спросила Неттл.
Галл посмотрел на нее, и его лицо чуть заметно дернулось, словно в него ударил порыв сырого ветра. Единственный глаз Галла был серым, как его плащ, и почти таким же тусклым.
– Моя нанимательница ищет человека, способного расплетать проклятия, – сказал он. – А также есть дело, которое нуждается в расследовании. И вам будет интересно о нем услышать.
– О чем это ты? – спросил Келлен.
– Вы двое отправили за решетку с дюжину проклинателей, не так ли?
– Шестнадцать, – поправил его Келлен. Для того чтобы расплести проклятие, почти всегда сперва нужно было найти того, кто его наложил. А потом передать виновного властям для заключения под стражу.
– Вам известно, что случается с ними после?
– Их отправляют в Красную лечебницу, – зябко поежился Келлен.
– А после этого? – с нажимом спросил Галл. – Знаете ли вы, как складывается их жизнь потом? Вы когда-нибудь навещали их в лечебнице?
– Нет! – резко ответил Келлен, помрачнев. – Я последний, кого они хотят видеть!
Неттл прекрасно понимала, почему Келлен избегал встречи с обозленными проклинателями, которые искренне его ненавидели, но как же это было на него похоже! Он всегда предпочитал оставить неприятности позади и попросту забыть о них.
Галл кивнул: ответ Келлена его ничуть не удивил. Затем всадник достал из кармана грязный мятый листок и передал его Келлену. Неттл наклонилась, чтобы заглянуть Келлену через плечо.
«Отличный выбор. У нее есть все причины отомстить юному расплетателю проклятий. В конце концов, именно из-за него она очутилась за решеткой».
Подписи не было.
– Откуда это? – спросил Келлен. – Кто это написал? Кто эта «она»?
– Мы не знаем, – ответил Галл. – Записку нашли среди вещей мертвого преступника, и мы не смогли определить, чей это почерк. Но мы уверены, что упомянутый расплетатель – ты.
«Ну разумеется», – подумала Неттл, чувствуя, как кровь стынет в жилах. Келлен всегда называл снятие проклятий расплетением, потому что именно так он его воспринимал – как клубок ниток, который требуется распутать.
– И что это значит? – спросила Неттл. – Ты намекаешь, что какие-то преступники хотят заставить проклинательницу отомстить Келлену? И как же она это сделает, сидя в Красной лечебнице?
– Хороший вопрос. – Выражение, появившееся на лице Галла, при желании можно было счесть улыбкой. – Насколько нам известно, узники находятся под надежной охраной. У них нет никакой возможности повлиять на происходящее в мире или причинить кому-либо вред. Но моя нанимательница считает, что мы что-то упускаем. У вас двоих нюх на проклинателей и талант вытаскивать на свет чужие секреты. Мы хотим, чтобы вы осмотрели Красную лечебницу и убедились, что она действительно неприступна.
– А если мы не примем твое предложение? – спросил Келлен. – Если мы откажемся?
– Я уйду, – без раздумий ответил Галл.
Ни угроз, ни напоминаний о том, в сколь отчаянном положении они находятся. Келлен снова посмотрел на Неттл.
– Нам нужно обсудить это наедине, – сказал он.
Когда Галл вышел из камеры, Келлен опустился на корточки, привалившись спиной к стене, и нахмурился.
– Он вполне мог и сам написать эту записку, – встревоженно пробормотал парень. – Что ты о нем думаешь?
«Что он холодный и странный», – подумала Неттл, но не стала произносить очевидное. Общение с болотной лошадью меняет человека. Но никогда не делает розовощеким и жизнерадостным.
– Его не волнует, согласимся мы или нет, – сказала она вместо этого. – Если мы откажемся, он не станет нас уговаривать, а просто уйдет.
– Это и так понятно, – кивнул Келлен. – Тогда, может, лучше отказаться?
Неттл ничего не ответила.
– То есть ты со мной не согласна? – спросил Келлен.
– Зачем тебе мое мнение? Все равно сделаешь наоборот!
– Какой прок вообще с тобой разговаривать? – Келлен хмуро посмотрел на свои кулаки и вздохнул. – Он предлагает вытащить нас отсюда, а нам бы это не помешало. Я знаю, видишь? Ты это хотела сказать?
– Нет, – очень тихо ответила Неттл.
– А что?
– Он мне не нравится. И его предложение тоже.
– Но ты же сама предложила его выслушать! – воскликнул Келлен.
Неттл замешкалась, не зная, как объяснить, что ее тревожит. «Дело пахнет фенхелем» – так сказала бы ее мама. И это действительно было похоже на запах – густой, вкрадчивый аромат соли и сладкой гнили, который нашептывает, что ты свернул не туда и от невидимой голодной пасти болотной топи тебя отделяет всего один неосторожный шаг.
– Просто… – Она все-таки попыталась подобрать слова. – Предложение выглядит слишком заманчивым. А цена – подозрительно низкой. Значит, на самом деле она будет непомерно высокой, только мы пока об этом не знаем.
– Но как иначе мы выберемся из тюрьмы? И что насчет записки?
Как Неттл и предполагала, Келлен стал с ней спорить. Сам того не осознавая, он вечно поступал ей наперекор. Невероятно.
– Если у нас завелся тайный враг, я хочу выяснить, кто это, – заявил Келлен, словно заранее заготовил этот аргумент. – А ты не хочешь? И если в Красной лечебнице творятся мутные дела, разве нам не стоит разобраться, что происходит? Если мы заключим сделку с Галлом и что-то пойдет не так, мы всегда можем сбежать.
Неттл отвернулась, втягивая рвущееся наружу недовольство, как улитка – рожки. Она обратила взгляд к небу в надежде, что оно поделится своей спокойной синевой.
