Фрэнси Хили
Хонджок. Искусство быть одному
«Избавься от корсета»
В последнее время многие жители Южной Кореи начали обращать внимание на лукизм (дискриминации по внешности), который чересчур распространен в обществе. Как и везде в мире, молодость, красота и элегантность являются основными критериями оценки женщин в этой стране, а красота вдобавок остаётся их ключевым социальным капиталом. Здесь на душу населения приходится больше пластических операций, чем где бы то еще в мире, и, согласно опросу Института Гэллапа, каждая третья женщина в возрасте с 19 до 29 лет хоть раз побывала под ножом хирурга. Поэтому для многих стало полной неожиданностью, когда кореянки приняли активное участие в направленном против лукизма движении «Избавься от корсета». Изначально его запустили в Интернете блоггерши, заявившие во всеуслышание, что они больше не являются сторонницами патриархальных стандартов красоты в соответствии с которыми эталоном считается белая кожа, двойные, «европейские» веки, небольшой нос с округлым кончиком и высокой переносицей и V-образный, короткий, но немного заостренный подбородок. Некоторые даже стали выкладывать в сеть фотографии, показывающие, как они избавляются от косметики и отказываются от длинных женских причёсок и чисто женской одежды, заставляющей их в компании мужчин постоянно ощущать себя объектом сексуального вожделения.
«Женщин считают ничего не стоящими, если они не соответствуют определённым стандартам красоты, – рассказала на условиях анонимности студентка университета Гарварда, не понаслышке знающая, что такое корейский феминизм. – У мужчин всё гораздо проще когда дело доходит до выбора подружек». Она заявила, что в корейских девичьих поп-группах практически любая участница является как бы карикатурным воплощением образа «идеальной партнёрши». Они должны быть худенькими, незагорелыми, с кукольными личиками, всегда весёлыми, всегда в хорошем настроении, поскольку, считается, что именно такой видит в мечтах свою жену или любовницу каждый мужчина.
Однако красота и замужество не являются сегодня истинными целями множества корейских женщин. Ныне для них на первом месте карьера и независимость, они зачастую не выходят замуж по той простой причине, что именно брак считается главной помехой для подъёма по служебной лестнице.
Крушение иллюзий на фоне недавних политических потрясений, жестокая конкуренция с которой молодёжи приходится постоянно сталкиваться в школе и при поиске работы, а также отсутствие социальной мобильности, возможности реализовать себя, осознание собственной судьбы, предопределённой при рождении, когда им суждено оставаться рабами гендерных предубеждений, – вот основные причины возникновения в Южной Корее движения хонджоков.
Глобальное движение племён из одного
В то время как некоторые из перечисленных ранее мотивов, в совокупности послуживших причиной возникновения движения хонджоков, уникальны для Южной Кореи, другие, безусловно, присущи и всем прочим странам. Глобальная экономическая рецессия, подъём индивидуализма и феминизма, развитие социальных сетей и технологий, движение #МеТоо – всё это ведёт к трансформации обществ, даже традиционных, по всему миру. Мы с полным правом можем говорить о возникновении глобального движения – появлении племён из одного человека.
Эрик Клиненберг, профессор социологии и директор института социальных знаний Нью-Йоркского университета, исследовал охватившую весь мир тенденцию в опубликованной в 2012 году книге «Автономное плавание: невероятный подъём и удивительная популярность жизни в одиночку».
По его мнению, произошедшие в последнее время в обществе изменения (появление удалённой работы, подъём статуса женщин, рост городов, развитие коммуникационных технологий, увеличение жизненного цикла) всё больше подталкивают людей к уединению. «На данном этапе истории жизнь в одиночестве естественным образом должна стать неотъемлемой частью современного развитого мира», – пишет он.
Он провёл много времени, изучая социальные структуры Швеции, которая имеет наибольший коэффициент одиночек (в 2017 г. здесь было 39,2 процента домохозяйств, состоящих из одного лица), а также создаёт необходимые условия для поддержания уединённого образа жизни. Например, там строятся жилые дома, где одиночки могут жить среди себе подобных.
Однако даже в местах, где правительства меньше настроены помогать молодым одиноким людям, домохозяйства из одного лица становятся всё более обычным делом. В Азии, где на одиноких мужчин и женщин традиционно смотрели косо (в Китае, например, первых называют «голыми палками» и вторых «переспелыми привередами», тогда как в Японии и к тем, и к другим прилипло прозвище «рождественский тортик»), всё больше людей предпочитают в наши дни идти своим путём.
«На данном этапе истории жизнь в одиночестве естественным образом должна стать неотъемлемой часть современного развитого мира».
Точно как в Южной Корее, в Китае женщины сегодня выходят замуж позднее или не делают этого вовсе, а в Японии некоторые из них пользуются новой, предоставляемой брачными агентствами услугой «свадьба с собой» в качестве доказательства того, что они собираются жить одни.
В той же Японии, точно так же, как и в других частях света, идея проводить время в одиночестве находит всё больше сторонников. Сегодня в этой стране число людей, предпочитающих проводить время исключительно в собственной компании, даже путешествовать и петь караоке, неуклонно растёт, и этот образ жизни стал настолько популярным, что для них даже придумали специальный термин – «охиторисама», пока ещё, правда, не столь известный, как «хонджок».
И пусть даже в Стране восходящего солнца данный процесс идёт не столь динамично, как в Южной Корее, она лидирует в части создания индустрии для адептов одиночных активностей, включающую рестораны и прочие заведения и предприятия, нацеленные на удовлетворение их потребностей.
Однако, в отличие от других аналогичных феноменов, японская культура «охиторисама» обладает одной характерной особенностью, а именно, она существует не только для одиноких людей и для тех, кто предпочитает жить уединённо. Среди поклонников движения также хватает людей, для кого семья по-прежнему остаётся важной частью их жизни, а временное одиночество служит лишь способом пополнить запасы энергии.
Мнения об одиночестве и о личности
Со времени появления концепции индивидуализма в XIX-M веке, свое мнения об этом явлении, а также об одиночестве как таковом, многократно высказывались такие мыслители, как Ханна Арендт, немецко-американский философ еврейского происхождения, начиная с 20-х годов прошлого века и до своей смерти в 1975 году написавшая более 450 работ, многие из которых касались политики и взаимоотношений личности и общества.
По её мнению, уединившегося человека нельзя называть одиноким, поскольку он находится в компании с самим собой. Она также писала, что «одиночество возникает, когда я одна и без компании или когда мы не обеспечиваем себе какую-либо замену ей».
Она считала, что, несмотря на все наши отвлечения и попытки не оставаться наедине с собой, нам крайне важно разобраться в том, кто мы есть на самом деле. «Вам никогда не избавиться от самих себя, – писала она, – пока вы не прекратите существовать».
Что касается очной ставки с самим собой, с точки зрения экзистенциализма, философии, делавшей главный упор на уникальность личности и её способность думать самостоятельно и считавшей аутентичность нашим главным достоинством, одиночество является просто необходимой частью человеческого бытия.
В начале XX века такие философы, как Сёрен Кьеркегор, Жан-Поль Сартр и Фридрих Ницше считали, что мы существуем как отдельные личности, приходим в мир поодиночке, шествуем по жизни и в одиночестве покидаем бренный мир. «Если ты одинок будучи один, значит ты в плохой компании», – сказал когда-то Сартр.
Если верить ему и его коллегам, одиночество и есть сущность человеческого бытия, поскольку осознание того, что мы принадлежим сами себе, создаёт понимание, что наша судьба находится в наших собственных руках и, следовательно, мы ответственны за все наши поступки и, прежде всего, за выбор собственной жизненной цели.
Одновременно с тем, что одиночество приносит страдание и печаль, оно неизбежно, и это нам необходимо научиться принимать и учитывать, если мы собираемся вести разумное существование. По данному поводу экзистенциалисты считали необходимым принять наше одиночество как должное и найти для себя ответы на вопросы, касающиеся, например, истинного смысла жизни и того, как с помощью собственной свободы можно понять себя. Заявляя, что «существование предшествует сущности», Сартр имел в виду, что пока мы существуем, нам требуется самим определять собственную цель и направление движения. И вся ответственность за эти поиски лежит исключительно на нас самих.
Человек одинок в выборе своих действий, во всяком случае так считал Сартр, и исключительно ему отвечать за каждое принятое решение, поэтому порой нам очень нелегко приходится, когда мы оказываемся на перепутье. И только от нас зависит, выберем ли мы одиночество с сопутствующей ему свободой личности, чтобы посмотреть куда она и креативность заведут нас, или продолжим плыть по течению, избегая всего того, что способно отяготить наши мысли или омрачить существование.
Как известно, писатели-отшельники, вроде Ральфа Уолдо Эмерсона или Генри Дэвида Торо, много рассуждали о важности индивидуализма в искусстве: «Будь самим собой, никому не подражай, – писал Эмерсон. – Твой собственный талант способен в любой момент прийти тебе на помощь, вооружив тебя опытом и знаниями многих предыдущих поколений, но воспользовавшись плодами чужого дара, ты сможешь получить доступ лишь к толике того же интеллектуального богатства».
В своей книге «Уолден, или Жизнь в лесу» Торо пишет об уверенности в себе, которую он приобрёл, живя один на природе. «Время от времени мне кто-то говорил: "Я думал, ты будешь томиться одиночеством, и захочешь быть ближе к людям в дождливые и снежные дни и особенно ночи", – писал он. – А меня подмывало ответить на это так: "Земля, где мы обитаем, всего лишь точка в космосе. Как далеко, по-твоему, находятся два живущих дальше всего друг от друга обитателя вон той звезды, чей диаметр мы не можем оценить нашими приборами? Почему я должен чувствовать себя одиноким?"».
Именно на природе, наслаждаясь «дружелюбием времён года», Торо ощутил нерушимую связь со всем миром. «Я никогда не чувствовал себя там одиноким или, по крайней мере, не впадал в уныние, поскольку находился наедине с собой. Только однажды, и это произошло через несколько недель после того, как я перебрался в лес, меня где-то час мучили сомнения, что спокойная и здоровая жизнь возможна без близкого соседства с человеком. И тогда моё одиночество стало неприятно мне», – писал он.
В отсутствие людей и цивилизации вокруг Торо пришёл к пониманию, что сама природа составляла ему компанию. Постепенно он начал замечать и ценить её красоту, а также воспринимать звуки и ощущения, ранее ускользавшие от его внимания, и именно об этом идёт речь далее: «Я оказался в плену этих мыслей в разгар тёплого дождя, но потом внезапно почувствовал такую безмерную доброжелательность во всём окружавшем меня, начиная с барабанной дроби выбиваемой каплями по стеклу, и заканчивая каждым звуком и пейзажем за окном, что это развеяло все мои сомнения, и потом любые преимущества человеческого соседства казались мне уже настолько незначительными, что я никогда с тех пор не думал о нём».