Фридрих Герштеккер
Пираты Миссисипи

Глава VIII. Тайное совещание среди болота

Солнце стояло уже часа два над горизонтом, когда на полузатопленной степи, окаймляющей Миссисипи на протяжении нескольких миль, напротив таинственного острова показались два всадника на превосходных конях.

Среди этого громадного болота не было видно ни одной тропинки, не было никакого следа, указывающих на присутствие человеческого жилья. Всюду виднелись лишь камни и стволы подмытых водою деревьев, над которыми носились тучами рои москитов.

Но всадники знали дорогу; они ехали уверенно среди окружавших их грязных луж. Тот, который постарше, был грязен и дик, под стать дикой природе, но младший был изящен и вежлив. Он не походил на местного охотника или пионера, а казался щеголем, выехавшим прогуляться на чистокровнейшем скакуне. На нем был светло-коричневый редингот, сшитый по последней французской моде, белый шелковый жилет и цветные панталоны, и только ноги его были в красных фланелевых гетрах, подобных тем, которые носят западные фермеры. Он был очень красив собой, и если бы на его верхней губе не пробивались усы, то его миловидное лицо с голубыми глазами, выглядывавшими из-под черной шляпы самого изящного фасона, могло заставить всех принимать его за переодетую девушку. Но никогда еще красота не была столь обманчивым признаком душевной чистоты.

Этот юноша явился на остров под именем Эдуарда Сандерса, и его испорченность и способность к лицемерию принесли большие выгоды пиратам. Никому не было известно его прошлое, да он сам о нем не рассказывал: никто и не старался его расспрашивать. Сандерс говорил только, что он из Джорджии, сын плантатора.

Он появлялся очень редко на острове и не сходился близко ни с кем, кроме самого Келли и его жены. Единственный с кем он еще беседовал по временам, был Блэквуд, уверявший, что «грабеж – такое же занятие, как и прочие», и пристрастившийся к этому, как индеец к охоте за бизонами.

Блэквуд был на этот раз в костюме фермера, но с карабином за плечами и ножом за поясом. Он выдавал себя за колониста, снявшего недавно ферму на берегах Миссисипи и желающего поместить деньги в какое-нибудь выгодное предприятие. Оба они направлялись в Хелену, куда Сандерсу было дано тайное важное поручение.

– Ну, дорога! – воскликнул Сандерс. – Здесь кости переломаешь и, что еще хуже, выпачкаешься с головы до ног… Хорош я буду по приезде в Хелену. Не заблудились ли мы?

– Нет, не бойтесь, прямая дорога. Хелена уже в какой-нибудь миле от нас… Вы вправду порядочно выпачканы… Вы же не захотели завернуться в одеяло, как я вам советовал?

– Мне не отчистить потом пуха от моего платья в течение целой недели. Высохшая грязь скорее отстанет… Но расскажи-ка мне, с какою целью покупаем мы пароход?

– Я говорил уже вам, что мы надуем тех, которые выследят нас… Удерем от них с нашими капиталами на паровом судне! Мысль недурна?

– Да… Пароход позволит нам заняться настоящим корсарским делом еще по дороге в Мексику… Нам легко будет перехватывать небольшие шхуны и другие мелкие суда… а почем знать, со временем не наложим ли мы руку и на какой-нибудь пароход дяди Сэма^[3]? Это была бы уже заправская добыча!.. Но прежде чем воспользоваться пароходом, надо его купить.

– Много у нас денег в кассе? – спросил Сандерс после некоторого размышления. – В последнее время у нас было много добычи.

– Денег? Право, не знаю. В субботу атаман представит расчет. Мне известно только, что он переслал большие суммы в Мексику, для покупки там земель…

– Общество дало ему право на это? – спросил с живостью Сандерс, поворачиваясь к своему спутнику.

– Не думаю, – ответил Блэквуд. – Да к чему ему спрашивать разрешения? Все, что он делает, должно быть хорошо… Нам здесь несдобровать, я уверен в этом: атаман того же мнения. Я полагаю поэтому, что приобретение земель и парохода – дело разумное.

– Да, при условии, чтобы эти покупки совершались как текущий расход, не затрагивая наших частных сумм. Если же мы пожертвуем ими, то останемся совершенно во власти шайки и атамана. У меня нет ни родни, ни друзей, и я не нуждаюсь в пароходе, чтобы перевезти свое имущество. Скажу прямо, что не пожертвую и шести пенсов для этой покупки. А вы там поступайте, как знаете.

– Что же вы намереваетесь делать? Вы не сообщили мне даже, зачем едете теперь в Хелену.

– Спросите лучше, зачем меня туда гонят, я хотел бы отдохнуть несколько дней на острове. Ведь это не шутка провести барку по Уабашу, Огайо и Миссисипи до нашего острова. Не говоря уже о заключительной комедии!.. И мне не дают даже выспаться, посылают на эти дьявольские дороги…

– Но зачем?

– Чтобы похитить хорошенькую девушку. Тут в перспективе наследство, Блэквуд!

– Наследство! Чье?

– Не спрашивайте. Я сам ничего не понимаю. Как не знаю того, где атаман пропадал это время.

– Я знаю. Он был в Джорджии. Но разве есть связь между этой поездкой и наследством?

– Почему же нет? Ведь Симпсон в Джорджии и постоянно переписывается с Келли.

– Это правда, но атаман ничего не сообщал мне, – сказал Блэквуд. – А вы уже знаете ту особу, к которой едете в Хелену?

– Я знавал ее в Индиане… У меня рекомендательное письмо к одному ее родственнику, у которого она гостит, мистеру Дэйтону…

– Дэйтон ее родственник! – воскликнул Блэквуд, в изумлении так натянув поводья лошади, что она поднялась на дыбы.

– Да, письмо к нему, но сама она сельская жительница, развитая, впрочем… Она меня знает, мне не трудно будет сладить дело.

– Но что за цель у атамана?

– Не знаю. Да мне что? Приказ состоит в том, чтобы сманить ее самое позднее в субботу в назначенное место. Действовать я буду кротко, если возможно. Остальное касается Келли. Он выплатит мне за эту проделку тысячу долларов из своего собственного кошелька… Но вы, Блэквуд, зачем вы едете в Хелену? Не с амурными ли делами?

– Мне надо тоже посетить одну даму…

– Великолепно! Блэквуд на любовном свидании! Вот потеха!..

– Смешного тут ничего нет. Особа, к которой я отправляюсь, мистрис Луиза Брэдфорд.

– Она! – воскликнул Сандерс. – Так эта ведьма еще жива? И она в Хелене? О, если она только меня увидит, то погонится за мною. Правда, что однажды в Циксбурге она помогла мне совершить один фокус. В Циксбурге я жил под чужим именем…

– Не бойтесь ничего, она не станет вспоминать ваше прошлое. Ей требуется схоронить свое… Но в случае, если бы она вздумала вам грозить шантажом, спросите ее, не осталось ли у нее еще больших гвоздей, из тех, которые доставил ей мистер Дайлинг несколько лет назад. Не забудьте эту фамилию: «Дайлинг»… Не забудете?

Сандерс, из предосторожности, записал это имя.

– Дайлинг, – повторил он в раздумье, – Дайлинг… я слыхал уже эту фамилию, как будто… Но какое отношение к этому имеют гвозди?

– Какое вам дело? – возразил Блэквуд. – Ну, вот мы и на большой дороге…

Он пустил свою лошадь в галоп. Сандерс последовал за ним, обчищая ручной щеткой свой костюм и приглаживая карманной гребеночкой свои растрепавшиеся волосы.

Глава IX. Двойная западня

Мистрис Дэйтон хотела сдержать слово, данное накануне молодому Лэйвли, и занималась приготовлениями к отъезду. Было решено выехать только к вечеру, сам Дэйтон воротился из своей поездки к больному уже поздно, очень устал, и жена не хотела оставить его одного.

Когда семья, пообедав, еще находилась в столовой, на дворе раздался стук копыт. Адель подбежала к окну и вскрикнула:

– Мистер Гэвс! Вот неожиданность!

– Что это за мистер Гэвс? – спросил шутливо Дэйтон. – У меня в доме такой не бывал, и если он явился теперь, то это, верно, к вам, мисс.

– Весьма вероятно, – сказала Адель, не смущаясь.

Я была так дружна с его женой там, в Индиане… Мария Моррис, дочь богача Морриса. Но зачем Гэвс тут, в Арканзасе? Я думала, что он на своих новых плантациях в Луизиане…

Дверь отворилась, и в комнату вошел молодой человек, которого читатель знает уже под именем Сандерса.

– Здравствуйте, мисс Адель, – сказал он, протягивая руку девушке. – Очень рад, найти вас в добром здоровье… Я имею честь видеть мистера и мистрис Дэйтон? – Муж и жена поклонились, а Дэйтон произнес радушно: – Наша милая мисс уже назвала вас; вы с нею старые знакомые, как кажется.

– В таком случае, рекомендательное письмо, которое дано мне, будет уже бесполезно. Меня снабдил им Порель, он теперь прокурор в Синквиле.

– Порель! Вы виделись с ним на этих днях?.. Уже столько лет мы не встречались друг с другом! – воскликнул Дэйтон.

– Он вспоминает о вас всегда с такой любовью и уважением, – ответил Сандерс. – Должность, на которую он теперь назначен, так почетна и выгодна, что вы порадуетесь за него…

– Но Мария? Говорите же о Марии! Где она теперь? – перебила Адель. – Что ее родители? Я думала, что вы все в Луизиане, на купленных вами плантациях…

– Нет, по счастью, мы узнали вовремя о невыгодности такого приобретения и купили другое поместье здесь, в штате Миссисипи, именно в Синквиле.

– В Синквиле! – воскликнула Адель радостно. – Ах, как это хорошо! Синквиль всего в шести милях отсюда, и я непременно приеду к вам в гости.

– Я и приехал сегодня именно с тем, чтобы передать вам приглашение от Марии, но вы должны распорядиться так, чтоб погостить у нас подолее. Она надеялась, что вы поедете со мной сегодня же… Я и приехал в кабриолете, только оставил его за рекой, а сюда явился верхом, не зная, где именно вы живете, в городе иди на даче…

– Но как же распорядиться тогда с поездкой к Лэйвли? Или вы ее отложите? – спросил Дэйтон.

– О нет, это невозможно, – возразила жена. – Мы дали вчера слово молодому Лэйвли на сегодня, и мать его ожидает нас. Она обидится, если мы ее обманем. Пусть лучше мистер Гэвс поедет теперь с нами, Адель же отправится в Синквиль завтра с ним, и все уладится.

– Меня задерживают дела, – прибавил Дэйтон, – а вы будете, без сомнения, для моих дам лучшим проводником, чем наш старый Цезарь.

– Я горжусь вашим доверием, но, к сожалению, я не знаю дороги…

– О, я буду вашим вожатым! – воскликнула Адель.

– За таким проводником я пойду куда угодно, хоть на смерть! – любезно заметил гость.

– Мистер Гэвс, – сказал Дэйтон, – выражение, немного странное в устах молодого мужа, и если бы ваша жена слышала.

– Мария и я, обе мы хорошо понимаем, что значат такие слова, – перебила Адель. – Мистер пишет иногда стихи, а поэты склонны к преувеличению. Но наши лошади выказывают нетерпение… едем!

Она быстро вскочила в седло без помощи Сандерса, который успел только вставить ее ножку в бархатное стремя, и маленькая кавалькада выехала из города по дороге к ферме старого Лэйвли.

Почти одновременно по реке спускалась к городу большая плоскодонная барка, на которой кроме гребцов находились два человека, уже знакомые читателям: старый Эджворт и молодой приятель Том Барнвел. Волчок сидел у ног хозяина и смотрел с любопытством на работу матросов. Он был очень сердит. Сэвэдж придумывал разные предлоги, чтобы избежать остановки в Хелене, но Эджворт поставил на своем.

– Это безумие, приставать здесь, – ворчал Сэвэдж. – Чтобы выплыть отсюда, нам придется выбиваться из сил; сверх того, и товар продался бы лучше в других местах.

– Что это за местечко? Я и не слыхивал такого имени, хотя спускался по Миссисипи не раз, – сказал Том.

– Может быть, вы и других новых мест не знаете, – возразил Билл Сэвэдж. – Тут в какой-нибудь год страна так изменяется, что и глазам не веришь. Вот, хотя бы и самая Хелена. Когда я начал плавать, здесь стояло всего несколько домиков, а теперь это целый город. И везде так. Четыре года назад некто Монгомери построил хижинку на мысу, нынче это ключ ко всей западной окраине. Все спускающиеся по Уайтривер до Арканзаса идут через этот пункт – путь короче. Один купец, поселившийся там недавно, закупил один целую барку с пшеницей, а купец этот еще далеко не из самых богатых в местечке.

– Хорошо, если не продам всего здесь, зайдем и туда, – сказал Эджворт.

Когда барка пристала к берегу, старик, оставив двух людей для охраны, отпустил других погулять, а сам пошел с Томом узнать в городе о ценах на товар. Билл Сэвэдж не пошел с ними; он остался на берегу. Когда же они скрылись из виду, он поспешно пошел к одиноко стоявшему домику и стукнул в дверь два раза.

Мистрис Брэдфорд, выглянув из окна верхнего этажа, тотчас же спустилась вниз.

– О, Билл! – воскликнула она. – Как я рада тебя видеть! Жду уже целых три дня. Мой покойник недаром говаривал: «Луиза…»

– Нельзя ли без ваших дурацких россказней? – перебил Сэвэдж, не церемонясь. – Какие вести с острова? Есть кто-нибудь из наших в Хелене?

– Все такой же медведь! Я думала, вы немного пообтесались. Но я не позволю собой всякому помыкать. Мой покойник говорил: «Луиза, ты…»

– «…прекрасная, славная женщина», – договорил Билл, протягивая ей руку, видя, что она прогневалась уже не на шутку. – Пора привыкнуть ко мне! Я невоспитан, но все же не зол. Ну, милая моя, говорите: что новенького здесь? Если случится, что мне потребуется помощь, то найду я здесь кого из наших?

– Целый десяток! – крикнул кто-то с верха лестницы. – Как поживаешь, дружище? Приволок нам чем поживиться?

– Это ты, Блэквуд? – ответил радостно Билл, поднимаясь наверх. – Вот кстати! Нам надо покончить дело со стариком сегодня же вечером. Только знаешь что? Не пуститься ли нам в путь завтра днем? Если поведем барку между островом и левым берегом, то нам ничто не помешает расправиться с ней засветло.

– До свидания, мистрис Брэдфорд! – сказал Блэквуд. – Судно, о котором я вам говорил, будет иметь на корме флаг зеленый с красными. Остальное вы знаете.

Эджворт и Том ходили по городу, наводя справки, но не узнали ничего утешительного. Местные торговцы давали слишком низкие цены, не желая вступать в сделку и уверяя, что могут получать все дешевле через мистрис Брэдфорд. Они дали старику адрес этой особы, говоря, что он может сбыть ей весь свой груз.

– Нет, Том, – говорил Эджворт, – я вижу, что мне ничего не сделать в Хелене. Этот рулевой, Сэвэдж, все толкует о Монгомери-Пойнте. Может быть, у него свой расчет… какие-нибудь родственники или знакомые. Не лежит у меня сердце к этому человеку. Не замышляет ли он чего дурного? Я попросил бы тебя взять нашу шлюпку и поехать теперь же вперед; вниз по течению реки много городов, и ты наведешь справки о ценах, а я выеду на своей барке завтра, и ты встретишь меня в Монгомери-Пойнте. Так будет вернее. Возьми одного или двух из наших людей.

– Никого мне не надо, пришлите только Боба, чтобы помочь мне снарядиться в дорогу. Да, кстати: когда прибудете к острову № 67, не доезжая Монгомери-Пойнта, подайте мне какой-нибудь сигнал, чтобы мне не ехать понапрасну далее; выстрелите из карабина или привяжите одну из ваших цветных рубах к шесту так, чтобы я увидел.

– Мне надо отдать починить мой карабин здесь, – сказал Эджворт. – Здесь есть оружейники, успеют исправить завтра.

– Как это могло случиться?

– Не знаю. Пружина испорчена. Странно это.

Том простился со стариком. Эджворт остался на берегу, глядя, как молодой человек отвязывал шлюпку от барки с помощью Боба, а он принес ему на дорогу все необходимое, между прочим, и бочонок виски. Когда все было готово, Том махнул рукой на прощание и принялся энергично за весла.

Эджворт посмотрел ему вслед, потом оборотился и чуть не столкнулся с Сэвэджем.

– Это ваш родственник, мистер Том? – спросил рулевой, указывая на лодку. – Да, не ошибаюсь, это он!

– Он самый, – ответил старик.

– Зачем же он отправился без нас? И шлюпку забрал. А если она нам понадобится?

– Обойдемся без нее, – сказал спокойно Эджворт. – Том отправился вперед, чтобы узнать рыночные цены на разный товар, а мы выступим завтра и его догоним.

Билл Сэвэдж скрыл удовольствие, доставленное ему этим решением, и проговорил:

– А я встретился тут в трактире с одним купцом из Виктории. Он прослышал о вашем грузе и спрашивал меня, где бы с вами повидаться.

– Где же эта Виктория?

– Она немного пониже устья Уайт-ривера, по ту сторону Миссисипи… Из Монгомери-Пойнта ее видать.

– А как зовут этого купца?

– Не спросил я… Скажу только, что наружность у него как будто не купеческая. Да вы сами лучше обсудите, когда с ним увидитесь. Он в отеле «Союз».

Эджворт пошел по указанному адресу, а Билл смотрел ему вслед со злобной усмешкой.

«Иди, старый глупец, – говорил он про себя. – Мы посмотрим, сохранятся ли так хорошо твои кости на дне Миссисипи, как кости твоего сына на берегу Уабаша… Иди, заключай торговую сделку, это уж последняя в твоей жизни».

Глава X. Ферма мистера Лэйвли

Ферма, принадлежащая семье Лэйвли, находилась в шести милях от Хелены, среди девственного леса, в котором было вырублено лишь пространство, нужное для расположения построек.

На стволе дерева, обструганного в виде скамьи, сидел возле дома совершенно седой, но бодрый, цветущий старик, щеки его горели румянцем, а глаза блестели добродушием и отвагой. Голова была не покрыта, и белые кудри падали волнами на загорелую шею. Одежда его состояла из серого суконного длинного сюртука, таких же панталон, синего жилета и белья ослепительной белизны, но, что было очень странно, ноги у него были совершенно босые. В стороне от него сидел молодой человек, он сдирал шкуру с убитого молодого оленя. Большая ньюфаундлендская собака, облизываясь, внимательно следила за его работой.

Этот молодой человек, зять старика, приехал недавно из западных штатов и поселился на соседнем участке, но домик его так и не был построен, и он жил пока со своей женой и тремя детьми на ферме у своего тестя.

– Славного оленя убил ты, Уильям, – говорил старик Лэйвли. – Окорока из него выйдут отличные. Славное дело охота, занятное… Но настоящее дело наше все же не то. Мы должны возделывать землю. Так и сказано: в поте лица…

Речь его была прервана лаем собаки и радостным восклицанием Джеймса, бросившегося отворять ворота приближавшимся гостям. Адель подняла свою лошадь и заставила ее перескочить на двор через невысокую изгородь. Мистрис Дэйтон и ее спутник въехали степенно через ворота.

Общество уселось под сенью раскидистого орешника, и старая мистрис Лэйвли, несмотря на возраст, не уступила никому чести прислуживать гостям. Она угощала их кофе, разнося чашки.

– Кто это с дамами? – спросил, сидя в стороне, зять Лэйвли, Уильям Кук, указывая на Сандерса. – Я как будто видал его где-то…

– Я его вовсе не знаю, и он здесь не по моему приглашению, – отвечал тихо молодой Лэйвли, взглядывая недружелюбно на приезжего. – Он говорит так фамильярно с мисс Аделью, как будто вырос с нею… Обходится, точно брат…

– Красивые у него волосы, – заметил Уильям.

– Хороши, нечего сказать, точно мочала!.. – проворчал Джеймс.

Угадать причину такого критического отношения к красоте гостя было не трудно. Сама Адель замечала недружелюбие своего молодого поклонника. Чтобы утешить его, она обратилась, говоря любезно:

– Мистер Джеймс, вы обещали мне прошлый раз рассказать подробно о вашей схватке с пантерой. Мистер Гэвс говорит, что невозможно одолеть пантеру, не имея при себе ничего, кроме ножа.

Джеймс, находивший неприличным хвастаться перед молодой особой своими охотничьими подвигами, проговорил в замешательстве:

– Да что… мистер Гэвс… я не знаю, право…

– Верно, легче побороть пантеру, чем рассказывать о том? – заметил Сандерс насмешливо. – Насколько известно, все охотники забывают упоминать о собаках, на долю которых и приходится, собственно, вся опасность. Сам охотник стреляет в зверя с изрядного расстояния, а когда животное уже издохло, вонзает в него нож раза два или три, стараясь не попортить шкуру, но в доказательство опасной схватки…

– Если я говорю, что убил сам пантеру ножом, – произнес Джеймс со сдержанным бешенством, – то это значит, что со мною не было собак и я не употреблял карабина. Может быть, вам и приходилось слушать хвастливые и лживые рассказы, но в наших лесах они не в ходу… И в нашей семье лжецов не водится.

– Позвольте, – сказал Сандерс, понимая, что всякая ссора помешает делу, – позвольте, мистер Лэйвли! Я вовсе не хотел сказать, что охотничьи рассказы принято считать за ложь. Охотнику просто позволительно увлекаться. Ему даже прощают…

– Этого я не понимаю. Могу только сказать, что я пользуюсь на охоте ножом только в случае самой последней крайности. Что же до пантеры, то Кук был свидетелем дела; пусть он и рассказывает.

Но старая мистрис Лэйвли перебила разговор, принимавший неприятный оборот.

– Не пора ли вам в комнаты? – сказала она. – Солнце уже зашло, а городские жительницы простужаются легко. Джеймс, помоги мне убрать все со стола.

Общество послушалось хозяйку, и скоро большая и уютная гостиная огласилась веселым говором. Старый Лэйвли рассказывал про былое, жена его хлопотала, стараясь всячески обласкать мистрис Дэйтон и Адель. Она говорила, мол, ни за что не отпустит девушку завтра же от себя. Пусть мистер Гэвс и не думает ее похищать! Он, такой любезный, не захочет огорчать всех!

Слушая речь матери, Джеймс мог только спросить молодую девушку подавленным голосом:

– И вы в самом деле хотите покинуть нас завтра, мисс Адель?

– Да, мистер Лэйвли, – ответила она задорно. – Мистер Гэвс увозит меня к своей жене.

Эти слова поразили бедного юношу.

– Надо припрятать остатки оленя от собак и хищников, – сказал он первое, что пришло ему в голову.

– Верно, верно, иди… А я расскажу презабавное происшествие…

Он принялся за рассказ, а Сандерс слушал с притворным любопытством. Все его внимание было поглощено оживленной беседой между старухой Лэйвли и мистрис Дэйтон. Речь шла о семье, жившей в Джорджии и состоявшей в родстве с мистрис Дэйтон и Аделью.

– Да, мистрис Дэйтон, – говорила старуха, – это достоверно. Моему мужу писали оттуда. Старый Бервик пережил только тремя днями свою жену, и завещание его хотели вскрыть в среду. Вы получите уведомление на этих днях. Но такого рода дела всегда тянутся, наши нотариусы и другие законники никогда не торопятся, если дело идет о выдаче денег.

Адель разговаривала с мистрис Кук, потом пошла помогать ей укладывать спать детей и выказала при этом такую милую заботливость, что молодая фермерша сказала, нежно пожимая ей руку:

– Дорогая моя, как я была бы счастлива, если бы вы вышли замуж за какого-нибудь фермера у нас, по соседству!

– Я люблю сельскую жизнь, – ответила девушка, краснея, – но если бы знать будущее… Вам было хорошо там, где вы жили прежде? Вы не жалеете о тех местах? – поспешно спросила Адель.

– И там было очень хорошо, но здесь мои родители и брат Джеймс, а я всех их так люблю! И здесь еще лучше. Может быть, и Джеймс встретит девушку, которую полюбит, женится, и тогда у нас будет тут целая своя колония. Мисс Адель, мне очень хотелось бы, чтобы вы жили поближе к нам.

– Ну, пора и на покой, дети! – провозгласил громко Лэйвли, любивший соблюдать порядки, однажды заведенные в доме.

По недостатку места было решено: дамы будут ночевать в доме самих Лэйвли, а мужчины во флигеле, занимаемом Куком.

Адель, уходя, заметила волнение Джеймса. Она шепнула ему на прощание:

– Вы сердитесь, мистер Лэйвли? Вы думаете, я не ценю приглашение ваших родителей? Но, право, мне хочется навестить подругу, которую я так давно не видала; я скоро вернусь, и тогда, если ваша матушка позволит, я погощу у вас, ваша дикая местность нравится мне более нашего города.

– Вы слишком добры, мисс, – проговорил он. – Разве я могу сердиться на вас?

– Покойной ночи, мисс Адель! – сказал Сандерс, подходя. – Желаю вам выспаться хорошенько, чтобы собраться с силами для завтрашней поездки.

Он взял руку молодой девушки и поднес ее к губам, после чего вышел из комнаты.

Джеймс оставался последним, но видел, что дамы ждут и его ухода. Он простился наскоро со всеми и пошел тоже во флигель, захватив с собой карабин и пороховницу.