Фредрик Бакман
Здесь была Бритт-Мари

3

У дверей службы занятости Бритт-Мари была без пяти пять, потому что являться на встречу раньше назначенного невежливо. Ветер тихо шевелил ей волосы. Бритт-Мари так не хватало ее балкона, что она зажмурилась до боли в висках. Обычно она работает на балконе по ночам, поджидая Кента. Он всегда говорит – не жди меня, ложись. И все же она не ложится. С балкона видно машину Кента, и, когда он входит, горячий ужин уже на столе. Когда Кент засыпает, Бритт-Мари подбирает с пола его рубашку и относит в стиральную машину. Если воротничок запачкан, Бритт-Мари обрабатывает его смесью уксуса и соды. Утром она просыпается рано, укладывает волосы, прибирает на кухне, сыплет соду в цветочные ящики и моет все окна «Факсином». Это ее любимое средство для стекол. Он даже лучше, чем сода.

Некоторые утверждают, что мыть окна каждый день незачем, но, когда Бритт-Мари помоет окна, просыпается Кент, когда просыпается Кент – начинается день. А как можно начать день с грязными окнами?

Окна в гостиничном номере, где поселилась Бритт-Мари, стали такими чистыми, что, уходя в магазин, она задергивала шторы: вдруг птица влетит прямо в стекло? Это было бы ужасно, ведь тогда пришлось бы мыть окно еще раз, а «Факсин» у Бритт-Мари вышел. Если у Бритт-Мари нет хотя бы одного полного флакона «Факсина» в запасе, она чувствует себя не вполне человеком. Тогда может случиться все что угодно.

Она записала себе: «Купить “Факсин”». Думала даже поставить рядом восклицательный знак, чтобы подчеркнуть важность пункта, но сдержалась. Потом Бритт-Мари отправилась не в свой обычный супермаркет, в котором все стояло не на своих местах. Она спросила про «Факсин» молодого человека из персонала. Он не знал, что это. Внутри у Бритт-Мари все закричало, но она объяснила молодому человеку: это средство, которым она моет окна; молодой человек пожал плечами и предложил выбрать любое другое. Тогда Бритт-Мари так рассердилась, что достала список и поставила в нем восклицательный знак.

Колесо тележки заело, и Бритт-Мари проехалась по собственной ноге.

Она зажмурилась, прикусила щеки: так захотелось, чтобы рядом был Кент! Бритт-Мари нашла лососину по специальной цене, взяла картошки и овощей. С полочки с надписью «Канцелярские принадлежности» она взяла карандаш, две точилки и положила их в тележку.

– У вас есть карта постоянного покупателя? – спросил тот же молодой человек, когда она подошла к кассе.

– Какая карта? – недоверчиво поинтересовалась Бритт-Мари.

– Лосось по специальной цене – только по карте, – объяснил он.

Бритт-Мари терпеливо улыбнулась:

– Видите ли, обычно я покупаю продукты не в этом магазине. Там, где я обычно покупаю продукты, карта постоянного покупателя есть у моего мужа.

Молодой человек достал буклет.

– Можно оформить карту прямо сейчас, не вопрос. Просто впишите имя и адрес вот сю…

– Я ни в коем случае не стану этого делать! – сказала Бритт-Мари.

Само собой, очень благожелательно. Но всему есть границы! Неужели, чтобы просто купить лососины, надо указывать свое имя и адрес? Бритт-Мари не собирается никого взрывать этим лососем. Она собирается запечь его в духовке и подать с картошкой и зеленой фасолью. Как все нормальные люди.

– Но тогда, короче, сорри, но придется заплатить полную цену, – сказал молодой человек.

– Ах-ха, – произнесла Бритт-Мари.

Вид у молодого человека сделался неуверенный.

– Если у вас не хватает денег, я мо…

Глаза у Бритт-Мари расширились.

– Голубчик, с деньгами у меня все в порядке! В полном порядке! – Бритт-Мари хотела выкрикнуть эти слова и швырнуть кошелек на ленту конвейера, но вместо восклицания вышел шепот, а кошелек она просто подвинула вперед.

Молодой человек пожал плечами и принял деньги. Бритт-Мари хотела сказать, что ее муж – предприниматель, и не было дня в ее жизни, когда бы она оказалась не в состоянии заплатить полную цену за лосося. Но молодой человек уже занимался следующим покупателем.

Словно Бритт-Мари ничего не значила.

Ровно в пять часов Бритт-Мари постучалась в дверь кабинета. Девушка открыла; она уже успела надеть пальто.

– Ах-ха. Вы уже уходите, – заметила Бритт-Мари.

Девушка, кажется, собралась оправдываться.

– Я… ну, мы сейчас закрываемся… я говорила, так что мне…

– И когда вас ждать?

– Что?

– Я же должна знать, когда ставить картошку вариться.

– Картошку?

– Картошка – это вегетарианское, – выдохнула Бритт-Мари, словно теперь ее вынуждали оправдываться.

Девушка потерла глаза.

– Да, да, о’кей. Прошу прощения, Бритт-Мари. Но я пытаюсь вам сказать, что не мо…

– Это вам. – Бритт-Мари достала карандаш.

Когда девушка, растерявшись, взяла карандаш, Бритт-Мари вынула еще точилки, голубую и розовую. Кивнула на одну, на другую, а затем (она человек без предрассудков) на девушкину стрижку.

– Вас нынче не поймешь. Так что я купила обоих цветов, на выбор.

Девушка, видимо, не вполне уловила, что подразумевалось под этим «вас».

– С-спасибо. Наверное.

– А теперь, если вас это не слишком затруднит, я хотела бы, чтобы мне показали, где тут у вас кухня, иначе я не успею сварить картошку, – благожелательно произнесла Бритт-Мари.

Девушка едва не воскликнула: «У нас?» – но в последний момент удержалась от протестов, решив, словно маленький ребенок перед купаньем, что они сделают процесс только дольше и мучительнее. Поэтому она только вздохнула так глубоко и обреченно, что затрещали пуговицы на пальто.

– Но я… я как бы… да ну на фиг! Кухня для персонала – здесь. – И она взяла у Бритт-Мари пакет с продуктами.

Бритт-Мари пошла за ней; на любезность ей захотелось ответить каким-нибудь комплиментом.

– Какое стильное пальто, – сказала она наконец.

Девушка машинально коснулась ткани.

– Спасибо! – искренне улыбнулась она. Бритт-Мари кивнула:

– Очень смело – носить красное в это время года.

Девушка засопела. Бритт-Мари стряхнула с юбки невидимые крошки.

– Где у вас ножи, вилки и все подобное? – спросила она, оказавшись на кухне.

Девушка, границы терпения которой сжимались на глазах, выдвинула ящик. В одной его половине были как попало навалены кухонные принадлежности. Другую занимал пластиковый контейнер для столовых приборов. Один. Для вилок, ложек и ножей.

Раздражение на девушкином лице сменилось выражением самой настоящей тревоги.

– По… послушайте, вы хорошо себя чувствуете? – спросила она.

Бритт-Мари в полуобморочном состоянии опустилась на стул.

– Дикари, – прошептала она и прикусила щеки. Девушка, явно растерявшись, села напротив. Ее взгляд упал на левую руку Бритт-Мари. Пальцы Бритт-Мари неловко терли белое пятно на коже, похожее на шрам после ампутации. Заметив, что девушка смотрит на палец, Бритт-Мари испуганно спрятала руку под сумочку, словно за ней подглядывали в душе.

Девушка подняла брови:

– Можно спросить… прошу прощения, но… зачем вы вообще сюда пришли, Бритт-Мари?

– Я хочу найти работу. – Бритт-Мари принялась рыться в сумочке в поисках носового платка, чтобы вытереть стол.

Девушка смущенно покачивалась вперед-назад в безуспешной попытке выглядеть беззаботно.

– При всем моем уважении, Бритт-Мари, вы не работали сорок лет. Почему сейчас вам так важно найти работу?

– Я работала сорок лет. Я вела дом. Поэтому это так важно именно сейчас. – Бритт-Мари смела со стола несуществующие крошки.

Девушка не ответила, и Бритт-Мари добавила:

– Понимаете, я прочитала в газете про женщину, которая умерла и пролежала в своей квартире несколько недель. Там писали, что «смерть наступила от естественных причин». Ее ужин так и остался на столе. Но это же неестественно. Никто не знал, что она умерла, пока соседей не начал беспокоить запах.

Девушка растерянно почесала прическу.

– Ну так… значит, вы… хотите найти работу, чтобы… – Она неуверенно подыскивала слова.

Бритт-Мари терпеливо выдохнула. Ни в коей мере не возмущенно.

– У нее не было ни детей, ни мужа, ни работы. Никто не знал, что она вообще существует. А если у тебя есть работа, то кто-нибудь заметит, что тебя нет.

Девушка, вынужденная остаться на рабочем месте, хотя рабочий день давно закончился, долго-долго смотрела на женщину, вынудившую ее это сделать. Бритт-Мари сидела, выпрямив спину, как сидела каждый вечер на балконе, дожидаясь Кента. Она не хотела ложиться до его возвращения, потому что боялась засыпать, когда никто не знает, что она есть.

Бритт-Мари прикусила щеки, потерла белое пятно.

– Ах-ха. Для вас это, конечно, звучит нелепо. Я знаю, что беседы не самая моя сильная сторона. Муж говорит, я недостаточно социализирована.

Последние слова она прошептала. Девушка, сглотнув, кивнула на кольцо, которого больше не было на пальце Бритт-Мари.

– Что случилось с вашим мужем?

– Сердечный приступ.

Веки девушки смущенно опустились, с состраданием поднялись.

– Мне очень жаль. Я не знала, что ваш муж умер.

– Он не умер, – прошептала Бритт-Мари.

– О, я поду… – начала девушка.

Бритт-Мари встала и принялась раскладывать приборы так, словно они совершили преступление.

– Я не пользуюсь духами. И я всегда просила его класть рубашку в стиральную машину сразу, как он приходит домой. Он никогда этого не делал. А потом ругался на меня из-за того, что стиральная машина шумит по ночам.

Она замолчала, чтобы поскорее указать духовке, что кнопки на ней расположены в неправильном порядке. Духовке стало стыдно. Бритт-Мари кивнула.

– Это она позвонила мне из больницы, куда его отвезли с приступом.

Девушка встала, желая помочь. Благоразумно села, когда Бритт-Мари отыскала в ящике филейный нож.

– Когда дети Кента были маленькими и жили у нас каждую вторую неделю, я читала им сказки. Я любила про портного. Это такая сказка, представьте себе. Дети хотели, чтобы я придумывала сказки сама, но я не понимаю, какая в этом польза, если есть уже готовые, написанные профессиональными писателями. Кент говорил, это потому, что у меня нет фантазии, но у меня великолепная фантазия!

Девушка молчала. Бритт-Мари прогрела духовку. Положила лососину в форму. И замерла.

– Только богатая фантазия позволит тебе несколько лет делать вид, будто ты ничего не понимаешь, когда стираешь рубашки, от которых пахнет духами… – прошептала она.

Девушка снова встала. Мягко положила руку на плечо Бритт-Мари.

– Я… простите, я…

Она замолчала, хотя никто ее не перебивал. Бритт-Мари сцепила руки на животе, глядя в духовку.

– Мне нужна работа, потому что мне не кажется уместным беспокоить соседей запахом. Я хочу, чтобы кто-нибудь знал: я есть, я здесь.

Ну что на такое ответишь?

Когда лосось был готов, они уселись за стол и принялись за еду, не глядя друг на друга.

– Она очень красивая. Молодая. Я его не порицаю, совершенно не порицаю, – сказала наконец Бритт-Мари.

– Вот падла! – воскликнула девушка, охваченная внезапной солидарностью.

– Что это значит? – оскорбленно спросила Бритт-Мари.

Девушка кашлянула.

– Ну… я хотела сказать… ну, нехороший человек.

Бритт-Мари опустила глаза в тарелку.

– Ах-ха. Очень мило с вашей стороны.

Ей захотелось сказать в ответ что-нибудь приятное, и она с некоторым усилием произнесла:

– У вас… да, я хотела сказать – у тебя… вас сегодня прекрасно уложены волосы.

– Спасибо! – улыбнулась девушка.

Бритт-Мари кивнула:

– Лоб меньше заметен, чем вчера.

Девушка тут же потерла лоб под челкой. Бритт-Мари смотрела в свою тарелку, борясь с побуждением подойти к разделочному столу и отложить порцию для Кента. Девушка что-то сказала. Бритт-Мари подняла глаза и пробормотала:

– Простите?

– Ужасно вкусный был лосось, – повторила девушка.

Хотя Бритт-Мари ее об этом даже не спрашивала.

4

Вот так Бритт-Мари получила работу. Ее рабочее место находилось в Борге, и через два дня после того, как девушка из службы занятости была приглашена на лосося, Бритт-Мари отправилась в Борг на своей машине. Так что придется сказать несколько слов о Борге.

Борг – это поселок у шоссе. Вежливый человек выразился бы о Борге именно так. Это не то место, которое «одно на миллион», скорее – «одно из миллиона». Здесь есть футбольное поле, которое закрыли, школа, которую закрыли, аптека, которую закрыли, винный магазин, который закрыли, такие же закрытые поликлиника, продуктовый магазин и торговый центр, а еще дорога, которая ведет из поселка в две стороны.

Есть тут, конечно, и молодежный досуговый центр – не закрытый исключительно потому, что закрыть его еще не успели. Закрыть весь поселок целиком – дело, знаете ли, небыстрое, так что молодежному центру придется подождать своей очереди. В остальном единственные две заметные вещи в Борге – это футбол и пиццерия, потому что за футбол и пиццу человек держится до последнего.

Знакомство Бритт-Мари с пиццерией и центром молодежного досуга началось с того, что январским днем она поставила свою белую машину на парковке между пиццерией и молодежным центром. А знакомство с футболом – с сильнейшего удара по голове.

Причем сразу после того, как ее машина взорвалась. Так что в целом впечатления Бритт-Мари и Бор-га друг от друга оказались не совсем позитивными.

Строго говоря, взрыв произошел, когда Бритт-Мари только завернула на парковку. В правой части салона раздалось «бу-буум» (если бы вдруг понадобилось описать этот звук). Поддавшись вполне объяснимой панике, Бритт-Мари отпустила и сцепление, и тормоз, отчего машина зашлась кашлем, словно ее напугали, когда она ела попкорн, и, совершив бешеный вираж по мерзлым январским лужам, резко остановилась перед строением, отмеченным судорожно мигающими красными неоновыми буквами «ПИЦЦ Р Я». Перепуганная Бритт-Мари выскочила из машины, резонно полагая, что после взрыва машина загорится. Но этого не случилось. Бритт-Мари стояла на парковке посреди такой тишины, какая бывает только в поселках и никогда – в городах. Как досадно. Бритт-Мари поправила юбку и крепко вцепилась в сумочку.

Футбольный мяч преспокойно прокатился по гравию, прочь от машины Бритт-Мари, и исчез за строением, обозначенным как «МОЛО ЁЖНЫЙ ЦЕНТ». Когда мяч закатился за угол, раздался стук. Как будто кто-то затеял сухую чистку одеяла, только насыпал в барабан машины камней вместо теннисных мячиков. Звучит, конечно, странно, но Бритт-Мари и не такого нагляделась в общей прачечной дома, где живут они с Кентом. В наше время люди творят что заблагорассудится.

Бритт-Мари достала из сумочки список дел. Первым пунктом в нем значилось «Поехать в Борг». Этот пункт она вычеркнула. Дальше шло «Взять ключи на почте».

Достав из сумочки мобильный телефон, который Кент подарил ей пять лет назад, Бритт-Мари в первый раз по нему позвонила.

– Алё? – ответила девушка из службы занятости.

– Теперь отвечать по телефону принято так? – поинтересовалась Бритт-Мари. Благожелательно. Без малейшего осуждения.

– Что? – ответила девушка, все еще в счастливом неведении насчет того, что если Бритт-Мари и покинула здание службы занятости, то это ничего не меняет.

– Я сейчас в этом самом Борге. Здесь что-то страшно грохнуло, и у меня взорвалась машина. Далеко тут почта?

– Бритт-Мари? – уточнила девушка после некоторого раздумья, порожденного затаенной надеждой на отрицательный ответ.

– Вас очень плохо слышно! – проинформировала ее Бритт-Мари.

– Взорвалась?

– С машиной что-то не так. Она взорвалась, это я слышала отчетливо, – пояснила Бритт-Мари.

– С вами все в порядке? – встревожилась девушка.

– Разумеется! Но как быть с машиной?

– Но… как бы… это же ваша машина.

– Ах-ха, – ответила Бритт-Мари.

Некоторое время обе молчали.

– Алло? – произнесла наконец Бритт-Мари.

– Да? – откликнулась девушка.

– Да! – подтвердила Бритт-Мари.

– Я не разбираюсь в машинах, – попыталась выкрутиться девушка.

Бритт-Мари выдохнула – в высшей степени терпеливо.

– Вы сказали, чтобы я звонила, если у меня возникнут вопросы, – напомнила она.

Неужели кто-то думает, что она разбирается в машинах. После того как они с Кентом поженились, она садилась за руль всего пару-тройку раз, потому что никогда никуда не ездила без Кента, а Кент водит машину просто изумительно.

– Я имела в виду вопросы непосредственно по… работе, – вздохнула девушка на том конце.

– Ах-ха. Конечно, только это имеет какое-то значение. Карьера. Если бы я погибла от взрыва, всем было бы все равно, – констатировала Бритт-Мари.

– Я имела в виду… – пролепетала девушка.

– Разумеется, погибни я, это всем было бы на руку. Освободилось бы рабочее место. Это хорошо для статистики, – произнесла Бритт-Мари – исключительно дружелюбно и без малейшей нотки жалости к себе.

Она отлично знает про статистику. Про статистику в наше время столько пишут в газетах, что едва остается место для кроссвордов.

– Бритт-Мари, пожалуйста…

– Вас очень плохо слышно! – благожелательно проговорила Бритт-Мари и положила трубку.

После чего долго стояла одна, больно прикусив щеки.

Из-за молодежного центра доносился гулкий стук. Центр еще не закрыли, но, по словам девушки из службы занятости, открыли для закрытия. Закрыть его не успели лишь потому, что на декабрьском собрании муниципального совета столько всего предстояло закрыть в первую очередь, что закрытие молодежного центра грозило сорвать торжественный рождественский ужин. А поскольку такими вещами не шутят, принятие решения о закрытии молодежного центра перенесли на следующее собрание, которое (с учетом рождественских отпусков) предстояло в конце января. Связь с местным отделом кадров входила в зону ответственности ответственного за связь с общественностью, но ответственный ушел в отпуск, а заместитель ответственного безответственно забыл связаться с общественностью, вследствие чего заявка на заведующего административно-хозяйственной частью молодежного центра попала в службу занятости только в начале января, когда общественность в лице кадровиков обнаружила, что в поселке имеются административно бесхозные помещения. Так что все элементарно, хотя и непросто.

Как бы то ни было, предложенная Бритт-Мари работа оказалась не только исключительно низкооплачиваемой, но и в высшей степени временной – на три недели, вплоть до очередного заседания муниципального совета. К тому же молодежный центр находился в Борге – поселке, о котором цивилизованные люди могут сказать только то, что он расположен у шоссе – обстоятельство, дополнительно сужавшее круг соискателей.

Она-то и подвернулась девушке из службы занятости, вынужденной накануне есть лосося и пообещавшей подыскать Бритт-Мари работу. Так что на следующее утро в девять ноль две Бритт-Мари постучалась в дверь кабинета, чтобы узнать, как продвигается дело. Девушка включила компьютер, отчетливо вздохнула – так, словно у нее в ноздре застряло что-то большое и неудобное, – и сообщила: «Есть одна вакансия. Но это поселок в чистом поле, а ставка такая, что вам выгоднее и дальше сидеть на пособии».

«Ни на каких пособиях я не сижу», – возмутилась Бритт-Мари так, словно у нее заподозрили неприличную болезнь. Девушка снова вздохнула и заговорила о «курсах переподготовки» и «мерах», которые служба могла бы предложить Бритт-Мари вместо этой должности, но Бритт-Мари ответила, что ей не нужны никакие меры. «Но поймите, это работа всего на три недели, и ехать вам придется туда, в этот самый… Борг». – Девушка поискала Борг на карте у себя в компьютере.

«Ах-ха», – сказала Бритт-Мари и поправила сумочку на коленях. Девушка задумчиво потерла лоб и очень серьезно добавила: «Бритт-Мари, не хочу показаться невежливой, но в вашем возрасте я бы категорически не стала соглашаться на такую работу». Бритт-Мари кивнула, встала, расправила складку на юбке и ответила: «Не хочу показаться невежливой, но с вашим лбом я бы категорически не стала соглашаться на такую стрижку».

Тут вид у девушки стал такой, словно она хотела сказать «Тогда пеняйте на себя». Потом она нажала на «Печать», и все стало так, как стало.

И вот Бритт-Мари в Борге, и ее машина взорвалась – не лучшее начало работы на новой должности, что нет, то нет.

Не то чтобы Бритт-Мари это осуждала. Ни в коем случае. Бритт-Мари не из тех, кто осуждает.

Но лучше бы рядом был Кент – что да, то да.

Второй раз телефон девушки из службы занятости зазвонил через три минуты после беседы о взорвавшейся машине.

– Где я могу найти уборочный инвентарь? – вопросила Бритт-Мари.

– Что?

– Вы сказали, что я могу звонить, если у меня будут вопросы по работе, – напомнила Бритт-Мари.

– Вас очень плохо слышно, Бритт-Мари, – ответила девушка словно из жестянки. – У вас там плохая связь?

Бритт-Мари кротко вздохнула и повторила как можно медленнее:

– Вы сказали, что я могу з-в-о-н-и-ть, если у меня будут вопросы по р-а-б-о-т-е. Это – вопрос по работе. Где ин-вен-тарь?

– Что? Я не знаю! – отозвалась девушка из своей жестянки.

Бритт-Мари, не повышая голоса, перешла на отчетливую артикуляцию:

– А теперь послушайте меня, голубушка. Я намеревалась найти эту почту, где, как вы уведомили, я смогу получить ключи от досугового центра, но я шагу не сделаю в этот центр, пока вы не уведомите меня, где я могу найти рабочий инвентарь!

– Но я-то откуда знаю! – донеслось из жестянки.

Бритт-Мари всплеснула руками, едва не уронив телефон.

– Я стою перед этим самым досуговым центром этого самого поселка. Окна неимоверно грязные. Просто неимоверно. Неужели в этом поселке все живут в грязи?

– Не знаю! – прокричала девушка.

– А что вы знаете? – прокричала в ответ Бритт-Мари.

– Ну… как… не знаю. Бритт-Мари, вас очень плохо слы…

Бритт-Мари уже собралась выразить сомнение, что в службе занятости знают вообще хоть что-нибудь о предлагаемых вакансиях, как вдруг на парковку снова выкатился футбольный мяч. Бритт-Мари он не понравился. Ничего личного, Бритт-Мари не то чтобы не понравился этот конкретный мяч – она в принципе не любитель футбольных мячей. А предубеждений у нее нет.

За мячом выбежали двое детей, не менее грязных и в продранных на коленках джинсах. Догнав мяч, дети пнули его назад и снова скрылись за зданием центра. Один из них, оступившись, оперся рукой об окно: на стекле остался черный отпечаток.

– Сумерки богов! – в ужасе воскликнула Бритт-Мари.

Она часто прибегает к этому выражению. «Сумерки богов». Оно невероятно многозначно – по крайней мере, в устах Бритт-Мари; но, как правило, оно означает, что встреченный человек производит впечатление уголовника. Не то чтобы Бритт-Мари склонна осуждать людей, но все же.

– Что такое? – заинтересовалась девушка на том конце, когда Бритт-Мари замолчала.

– Разве эти дети не должны быть в школе? – задала встречный вопрос Бритт-Мари и мысленно сделала себе пометку: поставить еще один восклицательный знак после «Купить „Факсин“!» в списке. Даже если в этом поселке нет магазинов.

– Чего?

– Послушайте, голубушка, вы все время говорите «что, чего». Из-за этого кажется, что вам не хватает культуры.

– Но… ну… очень плохо вас слышно, у вас что, хэндс фри?

– Что это?

– Ну это… или… нет, – вздохнула девушка. – Проехали!

– Что проехали? – разволновалась Бритт-Мари.

– Что там у вас за дети? – Девушка попыталась свернуть на менее опасную тему.

– Здесь есть дети! – кратко проинформировала ее Бритт-Мари.

– О’кей, но, Бритт-Мари, пожалуйста, я ведь ничего не знаю о Борге! Я там никогда не была!

– Да-да-да, я все понимаю. Вы так заняты своей карьерой, – благожелательно заметила Бритт-Мари.

Девушка засопела.

– Дорогая Бритт-Мари, вас очень плохо слышно, вы, наверное… ну… вы уверены, что держите телефон не вверх ногами?

Бритт-Мари скептически посмотрела на телефон. Перевернула его.

– Ах-ха, – сказала она в микрофон так, как говорят «ах-ха», когда доля вины за качество связи все-таки лежит на собеседнике.

– Вот теперь я вас отлично слышу! – одобрила девушка.

– Честно говоря, я никогда не пользовалась этим аппаратом. Представьте себе, у людей могут быть другие дела помимо того, чтобы целыми днями болтать по телефону, – проинформировала ее Бритт-Мари.

– О, не беспокойтесь. С новыми телефонами я тоже вечно путаюсь, – призналась девушка, охваченная внезапным порывом дружелюбия и сочувствия.

– Я ни в коем случае не беспокоюсь! И это ни в коем случае не новый телефон, ему уже пять лет, – поправила ее Бритт-Мари.

– О, – сказала девушка.

– Раньше у меня не было в нем надобности. Мне, представьте, было чем заняться. Я не звоню никому, кроме Кента, а ему я звоню с домашнего телефона, как цивилизованные люди.

– Ну а если вы не дома? – поинтересовалась девушка, как все те, кто смутно себе представляют, как выглядел мир до того, как люди получили возможность дозвониться до кого угодно в любое время суток.

Бритт-Мари терпеливо выдохнула:

– Голубушка, если я не дома, то я не дома с Кентом.

Бритт-Мари, по-видимому, собиралась сказать что-то еще, но тут увидела крысу. Крыса бежала по замерзшим лужам парковки, здоровенная, как средних размеров комнатное растение. Бритт-Мари помнила, что собиралась очень громко закричать. Но, увы, не успела. Вместо этого все вокруг почернело, и бесчувственное тело Бритт-Мари опустилось на землю.

Ей в голову с размаху угодил футбольный мяч. Так состоялось первое знакомство Бритт-Мари с футболом в Борге.