После бури – Фредрик Бакман

За «После бури» Фредрика Бакмана я взялась главным образом чтобы удовлетворить своё любопытство и узнать, будет третья книга цикла о Бьорнстаде так же пронзительна, как первая, или так же ужасна, как вторая. Перед эти, конечно же, построила предположения о том, сколько раз героев стошнит, много ли они будут бегать, и как часто Бакман возьмётся нагнетать на ровном месте, повторяя что-нибудь типа «Трава зелёная. Банк-банк. Небо голубое. Банк-банк. Россия – наша Родина. Банк-банк-банк».Не буду долго тянуть: бегали, тошнило, ненавистное «банк-банк», вставленное к месту и не к месту, никуда не делось. Фонд золотых цитат и статусов для соцсетей наполнился раньше, чем горшочек перестал варить. За одно только сравнение хоккея с туалетной бумагой готова выдать шведскому мастеру слова все литературные премии мира:«Во время кризиса людям нужна нормальная жизни. А в наших краях туалетная бумага – это хоккей. Хоккей должен быть всегда. Он не должен кончаться»Я родом из города, в центре которого стоит высоченный памятник хоккею, а рядом с ним – открытый стадион со льдом и крытый каток, но даже у нас (насколько мне известно) подтираться шайбами или мячами в приличных домах не принято. Так что, конечно, бьорнстадцев жаль: у них там в Швеции действительно суровые условия жизни.Как вы, наверное, и сами догадались, хоккея в «После бури» много. Для тех, кому драмы на льду и суровые мужики в куртках из околоспортивных группировок не очень интересны, Бакман добавил изнасилований. Ну а что, прокатило же в первой книге, всем понравилось, почему бы опять не поэксплуатировать ту же тему? Проблема оказалась в том, что и о первом, и о втором, писатель уже сказал всё, что хотел, в предыдущих романах, поэтому в третьем, ставшим случайным двухголовым результатом их насильственного инбридинга, преимущественно пересказывает содержание предыдущих серий, льёт воду и объясняет сыплющиеся как из рога изобилия афоризмы (см.выше), которые настолько просты, что ни в каком объяснении не нуждаются.Насколько читателя тронет бакмановский посыл «ребята, давайте жить дружно!» во многом зависит от его чувствительности к однотипным художественным приёмам, задача которых – замаскировать отсутствие достаточного для 715 страниц книги сюжета. Если мудрости в духе «мы помогаем, если можем помочь, когда можем и тому, кому можем», которые герои произносят с величественным пафосом, вы можете воспринимать без усмешки, а после очередного «банк-банк» не начинаете напевать Shot me down Нэнси Синатры, есть шанс что вас даже сможет пронять писательский месседж о ценности семьи и дружбы, необходимости объединяться в сложную минуту и не делить весь мир на своих и чужих. Посыл-то хороший жаль только he shot me down bang bang, I hit the ground bang bang, that awful sound bang bang, my baby shot me down.

«Здесь, в лесу, нас объединяют истории, и эту мы будем рассказывать всегда».

«Она сидела в баре в другом конце страны, и звуки хоккея напоминали ей… дом», – одна фраза, в которой сокрыто так много всего. Перед тем, как взяться за финальный том трилогии, я, перечитав свои рецензии на предыдущие части, подумала о том, как же давно это было, будто не несколько лет прошло, а целая жизнь, и мир уже не тот, и я уже – не та… Начала читать с каким-то отстранением, почти что равнодушием. И тут – это: «Банк-банк-банк». И вот что странно, вернулась я не только к этой истории, вернулась я и в собственное детство, ибо тут слишком многое сошлось. «Как будто тебе восемь лет, ты ешь шоколадные шарики и держишь папу за руку». Это когда ты после свершившейся трагедии сидишь рядом с папой, и между вами – не пропасть, нет, но что-то очень к ней близкое. Вы не знаете, как поговорить о случившемся. Вы в принципе не знаете, как вам поговорить. Человека больше нет, и что делать теперь – непонятно, а вас и близкими людьми нельзя назвать, слишком много всего случилось за эти несколько лет разлуки, вы – почти что чужаки; о чём тут говорить? Но вот один вечер из многих. Папа включает футбольный матч, играет его любимая команда, за которую он болеет с десяти лет. Ты читаешь, но вдруг начинаешь посматривать на экран, сложно даже сказать почему, ведь ты не любишь футбол, но папа, серьёзный и немногословный папа, оживился буквально на глазах; почему он так волнуется? Пять минут, десять, двадцать. Книга отложена в сторону, и ты, не удержавшись, начинаешь задавать вопросы. Это было началом чего-то прекрасного, того, что изменит всё. «Самое лучшее в спорте то, что о нём можно говорить бесконечно». Конечно, футбол – не хоккей, но какая разница? Это может быть баскетбол или теннис, тут главное другое. Проникнуться к чему-то горячей симпатией. Стать частью чего-то – с кем-то. Ходить с папой на матчи, гордо носить свой шарф, выкрикивать слова поддержки. Если это не любовь, то что это? «Кому-то это покажется логичным, а кому-то безумным, но кое-где игра может спасти всё твоё детство. Всегда находясь в её центре, ты не чувствуешь ни тревоги, ни страха, потому что для них просто не остаётся места».«Говорят, историю пишут победители…». Происходящее захватило сразу, будто и не было этой долгой разлуки. Вот они, два города, зелёный Бьорнстад и красный Хед, в одном ревёт медведь, в другом – бык. Два года – долгий срок, и казалось что несчастье чему-то научило этих людей, но нет, атмосфера продолжала накаляться, и буря, что накинулась на них со всей своей неистовой свирепостью, была началом всего, она сорвала все маски, уничтожила установившееся хрупкое перемирие. В таких городках все друг с другом повязаны столь крепко, что «достаточно было потянуть за тончайшую ниточку на одном её конце, чтобы с другого конца разошлись швы на наших ранах», и сбежать от этой связи невозможно. Двое, правда, попытались. Мая убежала как можно дальше, тщась вернуть себе те крохи беспечности, что отнял у неё насильник, и вроде всё начало получаться, но – тёмный парк, преследующая тень, нож в сумочке… то самое чувство. Беньи тоже далеко убежал, но убежал он не столько от воспоминаний, сколько от самого себя, и был он уже не самым опасным зверем на льду, он был самым одиноким человеком на свете. Оставшимся было не легче. Мира пересаживала цветы, Петер пёк хлеб, оба – одинокие, несмотря на ту любовь, что их связывала; как поговорить друг с другом, как найти выход?.. Амат сломался от веса чужих ожиданий, плечи не выдержали: тебя любят, когда ты приносишь победу, но стоит забить меньше или не забить вовсе, как тебя начинают ненавидеть; как с этим смириться, как это выдержать?.. Были и другие. Они всегда есть, пусть и не все их замечают. «Их всегда двое, одно – видимое, другое – нет». Был невидимый мальчик, которого сжирало горе. Был молчаливый юноша, которого снедала вина. Что-то из этого превратится в ярость, что-то – в отчаяние. От одной нити к другой, от верности к предательству, от мести к выстрелу. Прокатившаяся буря сокрушит не только деревья, она сокрушит и людей, и только позже они поймут, что если к природной трагедии они отношения не имели, то во всём остальном виноваты они все. Это действительно была вина каждого, с самого начала. И им с этим жить. «В этой истории победителей нет».«Ненависть сама катилась, как по рельсам». Они были похожи друг на друга, эти два маленьких лесных городка, похожи во многом. Но – тут провокация, тут скандал, тут слух. Возмущение, страх, ярость. Игры власть имущих, которые думают только о своих флагах и дворцах, а не о простых людях, могут быть до смешного нелепыми и очевидными, но люди почему-то велись, ведутся и будут вестись. Казалось бы, вы ведь на одной стороне, что бы вам ни говорили. Почему вы верите всему этому, почему вы судите друг друга, почему… убиваете? «Все думают, что сражаются за правое дело. Все думают, что… защищаются». Истина на самом деле проста: насилие порождает насилие. Они с детства учили своих детей “святому” правилу: «Убей. Закопай. Молчи», ведь это наш город, это наши люди, это наше. Но ведь те, другие, они тоже люди, пусть кто-то и пытается доказать обратное. Такие же обычные люди. Если на них нападать, что они будут делать? Правильно. Они будут защищаться. Вот почему никто не стал победителем, вот почему проиграли все. До самого финала продолжаешь во что-то верить, хотя с первого тома знаешь, чем всё кончится. После бури воцарилась тишина, границы меж городами были стёрты, близилась развязка, но как же хотелось, чтобы все эти люди очнулись, перестали творить безумное, стали наконец разумными. «Но всё-таки мы надеялись. Господи, как мы надеялись». Этого не произошло. Зачем ты это делаешь, Фредрик. Это так банально. Избито. Предсказуемо. Но почему-то от этого простого «банг» внутри что-то сломалось. Возможно, потому что так оно и бывает. Вот оно, наше молчание. Вот она, наша ненависть, которую мы передаём следующему поколению. Вот они, наши никчёмные оправдания. Интересно, смогут ли эти люди после признать свою вину? Смогут ли они взглянуть на себя в зеркало? Или друг другу в глаза? «Нет. После того, что случилось, – не сможем». Три выстрела, крик маленькой девочки, дикий юноша, который «весь был – одно большое сердце». Да, это не сказка, но автор с самого начала об этом предупреждал, так что мои надежды, как говорится, это только мои проблемы. Что тут скажешь? Ну вот что тут скажешь? «Слова? Для этого нет слов».«Мы не в силах сражаться со злом. В мире, который мы построили, это самое невыносимое». Сказки, где добро всегда побеждает зло, прекрасны, но в жизни, к сожалению, так не бывает. Зло искоренить невозможно, порой оно и вовсе прорастает даже в лучших из нас. Но эта история показала, как вообще можно выстоять, пока мир рушится: при помощи любви. Как же здесь много любви. «Нас остановить невозможно», – родители, которые всегда будут стоять за своих детей, пусть им и сложно смириться с тем, что рано или поздно их дорогие птенцы выпорхнут из гнезда. «А мы с тобой – к спине спина, / И если всё рухнет в единый миг / Мы выстоим – вдвоём против них», – друзья, которые, несмотря на расстояние, всегда рядом. «Ты и есть семья», – парень, которого все считают хулиганом и который при этом поддерживает весь город. «У тебя коньки и целый остров, кругом сверкающий лёд / По которому мчится мальчик – он никогда не умрёт», – девушка, которая выходит на лёд с гордо поднятой головой, на ней зелёный цвет, на спине – шестнадцатый номер, потому что Беньямин Ович не умер, он жив, посмотрите на лёд, посмотрите на эту рассекающую по нему валькирию!.. Фредрик Бакман манипулирует чувствами, это так. При этом понимаешь: он делает это из лучших побуждений. Хочется запомнить, как дружная компания сидела в ночи возле костра и перебрасывалась шутками. Как два друга вышли на пробежку, позабыв о глупой ссоре. Как все вместе играли в хоккей, и смех звенел под крышей ледового дворца, и все были так счастливы. Как уже взрослый огрызочек снова сидел рядом с папой на трибуне и ел шоколадные шарики. Как двое лежали на льду и открывали друг друг свои сердца. «Обычные необычные люди. Мы просто пытаемся жить свою жизнь», – и больше ничего. Вот о чём важно помнить, когда берёшь в руки камень потяжелее, дабы кинуть его в “негодного”. Потому что… ну зачем тебе это? Может лучше отбросишь его в сторону и возьмёшь за руку того, кого так сильно любишь? И никогда не отпустишь. Никогда. «Иногда мы ссоримся, но мы вместе. Мы крепко-крепко держимся друг за друга».«Следующая невероятная секунда, когда то, что мы считали невозможным, становится чудом…». Вот уже как несколько лет мы с папой не ходили на матчи нашего клуба. За это время я ходила с друзьями на другие матчи, в том числе на матчи клуба, который я могу назвать своим любимым, потому что да, с возрастом он у меня появился, цвета – другие, но – тот самый шарф, такой потрёпанный, слегка выцветший, но при этом такой дорогой… это сложно облечь в слова, правда. Очень сложно. «Больно даже словами к этому прикасаться», – лучше и не скажешь. Потому что я могу любить что-то другое, но в моём сердце навсегда останется тот клуб, о котором некоторые мои знакомые даже не слышали. Тот клуб, который мой папа любил с десяти лет. Тот клуб, который стал для меня в детстве всем. Это – мой клуб, несмотря ни на что, и я всегда буду за него. «Следующий шанс вскочить с сиденья и закричать от счастья…». Беспощадный Фредрик Бакман продолжает разбивать мне сердце, он это делает каждой своей книгой, и не сказать что я против, потому что говорить вот так о простом – это надо уметь, и после всех этих страниц, которые вызвали столько эмоций, хочется… да много чего хочется, если честно. Крепко взять за руку дорогого человека. Написать сообщение балде, которую большую часть своей жизни зову своей лучшей подругой. Позвонить вечером папе, чтобы обсудить матч нашего клуба. “Нашего” – как звучит, а?.. И будут поражения, после которых ты будешь плакать. Но будут и победы, после которых ты… да, тоже будешь плакать. Всё будет, как плохое, так и хорошее, как грустное, так и радостное. Важно только помнить в самый тёмный час, что впереди всегда новая игра. Сложно сказать, о чём я сейчас говорю, о футболе, хоккее или всё-таки о жизни… а может, обо всём сразу. Эта история чрезвычайно проста, во многом, как я уже отметила, банальна, всё предсказуемо, но иначе и быть не может, потому что она написана обычным человеком про обычных людей – о нас, о том, как мы оступаемся и переживаем, боремся и выживаем, ненавидим и любим. Господи, как же мы любим. «Следующий миг».«Две клюшки, двое ворот, мы против вас. Банк-банк-банк. Она расскажет, что мы, чёрт подери, просто пытаемся жить. Жить, несмотря друг на друга. Жить друг ради друга. Жить дальше».

Город – это не просто место, где вы живете, это место, которому вы принадлежите.История которая открыла миру, что у благополучной Швеции свои медвежьи углы, где жизнь совсем не нарядная, нравы суровы, уклад патриархален и дремуч – эта история завершается. «Победители» (Vinnarna) третья заключительная часть трилогии Биртауна, хотя, справедливости ради, не в меньшей мере это о Хеде, соседнем городке и вечном сопернике медвежьего города.Краткая предыстория. В затерянном среди лесов шведском городке единственная мебельная фабрика, с которой так или иначе связаны все жители. Дела идут все хуже, производство сокращается и без модернизации грозит закрытие. С упразднением города как географической точки. Единственная радость (и гордость, и надежда) – местный хоккейный клуб с многообещающей юниорской командой. Если мальчики прорвутся в финал национального чемпионата, на город обратят внимание, поддержат инвестициями, модернизируют фабрику, создадут новые рабочие места. Потому на хоккейную сборную направлено все внимание. Они даже не звезды, они свет в окне. Капитан команды, золотой мальчик, на вечеринке изнасиловал дочь менеджера хоккейного клуба, у происшествия был случайный свидетель.Девочка сначала молчала, но, осознав, что, если не наказать мерзавца, он продолжит это с другими, рассказывает семье. Парня арестовывают перед решающей игрой, деморализованная команда без капитана проигрывает, а девушка и ее близкие становятся объектом ненависти горожан. Богатый отец выпущенного за отсутствием улик насильника подкупает свидетеля, мальчишку из ближневосточных беженцев. И все идет к изгнанию семьи Маи из города, но мальчик находит мужество свидетельствовать на разбирательстве в ее пользу. И мы ждем, что теперь все как-то само уладится.Оставь надежду всяк, во второй книге «Мы против вас» автор прибегает к приему, с которым прежде не довелось сталкиваться, выворачивая наизнанку предполагаемый хеппи-энд финала первой книги. То есть, мы могли предполагать, что не все сложится совсем уж лучезарно для тех, кого успели полюбить, и справедливость вовсе необязательно восторжествует по всем фронтам. Но тех глубин отчаяния, в какие Бакман погружает своих героев, и помыслить нельзя было. Ведущие игроки перебераются играть в соседний конкурирующий городок. Разоблаченный насильник уезжает в другую страну (богатые тоже плачут, но их слезы менее солоны).Травля Маи и вступившегося за нее мальчика Амата переходит на новый виток. С утратой последних надежд горожане все более озлобляются. А тут еще в дело вступает беспринципный политик с виртуозной способностью манипулировать людьми и общественным мнением. Все очень плохо, склонность видеть в соседях абсолютное зло до добра не доводит. Все начнет выправляться только когда поймем, что мы и они суть одно. Но прежде случится непоправимое. Так уж устроены люди: достучаться до них не выходит без жертв.Действие третьего романа начинается спустя два года после окончания второго. За это время многое переменилось. Мая Андерсон учится в столичном музыкальном колледже. Ее отец Питер ушел с должности генерального менеджера клуба и работает с мамой Кирой в юридической фирме, которую жена открыла в Хеде. Восходящая хоккейная звезда Амат получил травму и не сумел отобраться в НХЛ, а после фиаско в Штатах напряженные отношения с командой усугубились конфликтом и теперь он не играет. В извечном противостоянии «Медведей» Биртауна и «Быков» Хеда перевес на стороне первого, и не только в хоккее, мебельная фабрика обновила оборудование, получила новые заказы, появились рабочие места.

Все начнется ураганом и смертью Рамоны, владелица паба «Медвежья шкура» была главной хоккейной фанаткой и душой города. На похороны пожилой женщины, которая поверила ей и поддержала, когда город в едином порыве травил и обзывал шлюхой, едет из Стокгольма Мая. Одновременно с этим Амат снова начинает тренироваться, и в Биртаун возвращается Бенджамин Авич, хоккеист-гей, после невольного каминг-аута вынужденный покинуть город с его дремучими нравами.Ураган повредит крышу катка в Хеде и вечные соперники вынуждены будут делить тренировочный лед на биртаунском катке, что добавит противоречий и серьезно обострит всегдашнее противостояние. Но и подарит нам прекрасную лавстори между девочкой из Хеда и капитаном биртаунской команды Бобо. В третьей книге будет горький отголосок истории Маи, темы сексуального насилия, хотя хронологически то, что случилось с Рут, произошло раньше.Фредрик Бакман предстает в Биртаунской трилогии автором эпического полотна, который хорош не только с камерными, но и с масштабными проектами. Он не боится жестко высказываться на социальные темы, умеет насытить социальную прозу эмоциональной заряженностью триллера, любовного романа, пафосом античной трагедии.Отличный роман, отличный финал.