Фрауке Шойнеманн
Тесса. Совершенно секретно!

3. Мышь с огромным самомнением

– Между прочим, ты могла хотя бы сказать мне спасибо. Долгих благодарственных речей я не требую, но короткое слово «спасибо» меня вполне устроит!

Я вышла из кабинета музыки такой окрылённой, что сначала даже не заметила Гектора. Вероятно, мышь ждала за дверью, а потом последовала за мной. Хотя сказать «последовала» не совсем правильно. Гектор просто забрался вверх по моей штанине, устроился на гитарном чехле и ехал на мне. Но я решила его игнорировать, потому что говорящих мышей не бывает, и это всего лишь посттравматический синдром, галлюцинация. Реакция на стресс. Да, точно.

Гектор прыгает с гитары на моё плечо.

– Алло-о-о! – кричит он с возмущением. – Разве ты не слышала, что я сказал? Может, всё-таки поблагодаришь меня?

Ну с меня хватит! Я хватаю маленького наглеца за шкирку, снимаю его с плеча и подношу к лицу.

– Ой! Только не так грубо! – жалуется он, но мне плевать.

– Теперь послушай меня, хомяк несчастный. За что мне тебя благодарить? Не за что. Я не вижу причины. Наоборот. Это я позавчера спасла тебе жизнь, а ты мне теперь покоя не даёшь. Достал уже!

Гектор возмущённо фыркает:

– Как это не за что?.. Но ведь…

– Никаких «но»! – отрезаю я. – Сейчас я вынесу тебя на улицу, и ты исчезнешь, испаришься, уедешь. В Улан-Батор или куда угодно. Хоть на Южный полюс. Главное, чтобы я больше тебя не видела.

– Ха! С удовольствием! Но тогда ты можешь забыть про свою музыкальную карьеру. Без меня она вообще никогда бы не началась. И очень быстро закончится.

Надо признать, самомнение у этой мыши огромное. Хоть ломтями режь. Гектор всё ещё судорожно дёргает лапками, и я осторожно сажаю его на пол. Потом устремляю строгий взгляд на его острую мордочку.

– Так. Теперь давай выкладывай. Почему ты считаешь, что я обязана тебе началом моей музыкальной карьеры?

Гектор издаёт странный звук – то ли фырканье, то ли свист.

– Встречный вопрос: как ты сама-то думаешь, почему тебя взяли в группу?

– Потому что я убедила всех своим выступлением.

Новый звук точно похож на ехидный смешок.

– Чепуха! Ты была единственной на прослушивании. Поэтому тебя и приняли.

– Ну да, но я всё равно хорошо играла, – бормочу я.

Но Гектор игнорирует мой довод и невозмутимо продолжает:

– Ты была единственной, потому что я убрал твоих конкуренток. Я незаметно залезал им в штанины и щекотал их ноги. Они ужасно испугались, потому что не видели меня и не могли от меня избавиться, – вот все трое и убежали в панике.

Что-что? Вот почему из коридора доносились шум и крики!

– Зачем ты это сделал?

– Зачем? Неужели не ясно? Я хотел тебе помочь. Потому что ты мне помогла. Я сомневался, возьмут ли тебя без моей поддержки.

Я резко выпрямляюсь, не зная, то ли мне сердиться на такую дерзость, то ли радоваться помощи. Выбор падает на первый вариант.

– Я справилась бы и сама.

Гектор пригладил лапкой усы:

– Не исключено. Хотя, может, и нет. Я предпочитаю действовать под девизом «Лучше подстраховаться».

– Ну хорошо. Тогда большое спасибо за твою помощь. Но теперь я обойдусь без тебя. Прощай! – Я демонстративно машу рукой, поворачиваюсь и хочу уйти. Но не тут-то было.

– Нет-нет-нет! И не выдумывай! Поверь мне, тебе нужен хороший коуч, советник.

– С чего ты взял? Ведь ты ничего не смыслишь в музыке!

В ответ на моё замечание Гектор лишь с сочувствием покачал головой:

– В музыке, конечно, нет. Зато прекрасно разбираюсь в интригах, лжи и злых кознях. В каком-то смысле это мой конёк. Я тоже был на прослушивании – поверь мне, это такой гадюшник! Ты отважилась сунуться в гадюшник!

Я невольно рассмеялась.

– Ну это уже полная чепуха! «Бешеная четвёрка» – школьная рок-группа. Очень успешная, это точно, но при этом обычная школьная рок-группа.

– Ты совершенно ничего не понимаешь. Во-первых, две девчонки – Ким и Миа, или как их там, – не хотят видеть тебя в группе. Во-вторых, с Марианной Этли тоже не всё понятно. Я наблюдал за ней и пришёл к выводу, что это тёмная лошадка! Она почти тебя не слушала, а всё время что-то писала в телефоне.

– Она менеджер, профессионал. Поэтому, пожалуй, может одновременно слушать и вести переписку. Возможно, она сняла фрагменты моего выступления и отправила. А кто-то тут же подтвердил ей, что я гениальная гитаристка.

Гектор захрипел и начал кататься по полу.

– Эй, тебе плохо? Ты не можешь дышать? Почему ты так хрипишь? – озабоченно спрашиваю я.

Он вскакивает на ноги и смотрит на меня:

– Чепуха. Это не хрип. Я катался по полу от смеха. «Гениальная» – какая ерунда!

Я в ярости хватаю его за длинный хвост и поднимаю в воздух.

– Придержи язык! Ты слишком маленький, чтобы позволять себе такие дерзости!

– Это не дерзость! Просто я говорю тебе правду, – пищит мышь, болтаясь вниз головой. – А правда в том, что эту Марианну убедило не твоё нервное бренчание. А что-то другое.

– Ах так, неужели? – Я ещё раз сильно тряхнула Гектора – уж больно он меня разозлил.

– Это правда, – пищит он. – Бейза что-то рассказала ей прямо перед твоим выступлением, Марианна кивнула ей и тут же принялась тыкать пальцем в экран и что-то писать. Ты даже не начала ещё играть. А после твоего выступления она тут же застегнула свой рюкзак. По-моему, она обрадовалась, что не было других девочек. Вообще-то, я почти не слушал твою игру, потому что мне надо было прогнать конкуренток, но я абсолютно уверен, что у этой Марианны были другие причины принять тебя в рок-группу.

Хм. Может, мышь права? Задумавшись, я опускаю Гектора на пол. Он встряхивается и продолжает:

– Я решил ещё ненадолго отложить поездку и остаться с тобой. Буду помогать тебе советами! Пока ты не поймёшь, какую роль тебе отводят в рок-группе. Если станет ясно, что всё идёт гладко и мои сомнения не оправдались, я немедленно удалюсь со сцены.

– По-моему, у тебя очень срочные семейные дела в Улан-Баторе.

– Не в Улан-Баторе – во Внутренней Монголии. В Улан-Баторе только аэропорт и мой кузен. Но он подождёт меня ещё какое-то время. Чутьё подсказывает мне, что тебя просто хотят подставить. Возможно, им нужен клоун или кто-то в этом роде.

– Клоун? – Мне становится обидно.

– Ну да, знаешь, как это делается. Возможно, они считают забавным, если у них будет кто-то такой, кто не вписывается в…

– Так, с меня хватит, Гектор! – рычу я, бурля от возмущения. – Как ты сам сказал, ты даже толком не слышал моё выступление. Я считаю, что я просто хорошо играла. И поэтому Марианна сразу решила меня взять.

В знак примирения Гектор вскидывает передние лапки:

– Ладно, ладно. Тогда скажем просто – я ненадолго останусь с тобой для моего собственного спокойствия. Сейчас билеты на самолёт безумно дороги, и я дождусь хороших скидок. И тогда тут же улечу.

– ОК, хитрец. Тогда я надеюсь, что ты, во-первых, скоро заметишь, как прекрасно я вписалась в школьную рок-группу, во-вторых, поскорее ухватишь выгодный билет в Монголию и, в-третьих, наконец-то смотаешь удочки.

– Без проблем. Стопудово.

– Обещаешь? – уточняю я. Разумеется, мне совершенно не нужна монгольская беговая мышь в роли советника. Да ещё страдающая манией преследования. С «Бешеной четвёркой» у меня уж точно всё в порядке, я очень скоро буду стоять на сцене вместе с тремя девочками, и это будет мой триумф!

Гектор торжественно поднимает правую лапку:

– Клянусь!

* * *

– О, ты всерьёз занялась здоровым питанием и фитнесом! – Мама одобрительно кивает, когда застаёт меня на кухне за нарезкой моркови и сладкого перца. – Вчера вечером ты съела целый кочан салата айсберг, теперь режешь морковку с перцем, хотя сейчас только восемь утра, да ещё воскресенье. Молодец!

В ответ я пытаюсь улыбнуться.

– Да, ведь я должна быть в хорошей форме, чтобы достойно выглядеть на видеосъёмках. Другие девочки круглыми сутками занимаются хореографией, а я сейчас похожа на старушку.

– У тебя всё получится, доченька. – Мама ласково гладит меня по щеке. – Мы с папой ужасно гордимся тобой. Жалко, что мы не можем посмотреть твоё выступление. – Она вздыхает.

А я, наоборот, совсем не огорчилась, когда Марианна Этли сразу после нашего первого разговора ясно дала понять, что все мероприятия рок-группы должны проходить без родителей. Репетиции, видеосъёмки, концерты – обо всём заботится менеджер, а родители там не только нежелательны, но и вообще под запретом. «Они вносят слишком много суеты!» – пояснила мне Марианна и, пожалуй, была права. Моя мама уж точно не удержится и поправит мне перед выступлением волосы или сделает замечание насчёт моего сценического прикида.

Наконец я заканчиваю нарезку, сгребаю овощи в большую миску и покидаю кухню.

– Эй, разве ты не позавтракаешь со мной? Я тоже приготовлю себе что-нибудь полезное – например, мюсли с грейпфрутом, – кричит мне вслед мама.

– Ах нет, – отвечаю я. – Я буду учить уроки и грызть овощи.

Конечно, это всё враньё – от начала и до конца. Как и «здоровое питание». На самом деле вся эта зелёная еда предназначена одной-единственной персоне: моему новому приятелю Гектору, от которого я надеюсь быстро избавиться. Но пока что вынуждена прятать его в своей комнате и кормить.

– Вот, – говорю я и ставлю миску перед импровизированным домиком – обувной коробкой с вырезанной спереди дырой. Голова мыши высовывается из недр коробки, Гектор принюхивается к еде, шевеля ноздрями.

– Ты ведь обещала купить семечки подсолнуха, – упрекает он.

– Старик, сегодня воскресенье! – отвечаю я. – Не только воскресенье, но ещё и раннее утро! Ваше сиятельство заказало семечки двенадцать часов назад. Магазины пока ещё не открылись.

Гектор бьёт себя лапкой по лбу.

– Ох, я всё время забываю. Мы ведь в Германии, на родине закона о закрытии магазинов.

– Что?

– Ну, у вас тут всё по-дурацки. Магазины рано закрываются и поздно открываются. Вон в Нью-Йорке вообще ты без проблем могла бы купить мне семечки в три часа ночи в воскресенье.

– Да, вот только и в Нью-Йорке я бы не пошла за семечками среди ночи, балда ты эдакий.

– Только давай без грубостей! Мне необходимы полиненасыщенные жирные кислоты. Они стимулируют логическое мышление. Между прочим, тебе это тоже не помешает.

– Спасибо, я подумаю. – Какой наглец! Если он будет так себя вести и дальше, я выселю его в сад. Пускай тогда сам ищет свои полиненасыщенные жирные кислоты.

Гектор больше ничего не говорит и набрасывается на еду. По-моему, она нравится ему и без семечек подсолнуха. Стоит признать, этот кроха очень мило грызёт кусочки морковки. Короче, он с рекордной скоростью сожрал почти всю миску и только после этого поднял голову.

– Так, теперь мне стало лучше. А то на пустой желудок невозможно думать.

– Над чем ты собираешься сейчас думать? – удивляюсь я.

– Но ведь ясно же! – Мышь качает головой, словно не верит, что я этого не знаю. – Мы должны подумать над тем, как нам разоблачить твою рок-группу.

– Разоблачить?

– ОК, пожалуй, «разоблачить» – это слишком. Скажем так: как нам выяснить, что там нечисто. Разумеется, в целом я уже знаю, что нам делать. Мне надо лишь немного отшлифовать детали.

У меня постепенно лопается терпение. Я хватаю Гектора, сажаю на ладонь и подношу к своему лицу.

– Дорогой Гектор, пойми раз и навсегда: с «Бешеной четвёркой» всё в порядке. Ты можешь спокойно отправляться в Улан-Батон или куда угодно. Мне не нужна твоя помощь.

Гектор поднимает острую мордочку и глядит на меня своими бусинками глаз. Агрессивно, я бы сказала.

– Дорогая Тесса, пойми раз и навсегда: ты ещё порадуешься, что рядом с тобой нахожусь я – суперхитрый, уникальный, лучший в мире Гектор!

Я вздыхаю! Молчу и не возражаю! Скорее бы он купил себе за 10 евро билет до Улан-Батора!

4. Славная младшая сестрёнка

– Ты действительно неплохо играешь, – говорит Марианна Этли во время моей первой репетиции. – Я думаю, что у тебя не будет проблем в Берлине. Ты нормально впишешься в группу.

От гордости мне хлынула кровь в голову. Я попала в самую гламурную школьную рок-группу Германии, и меня хвалит менеджер!

– Спасибо, фрау Этли, – робко бормочу я.

Она улыбается и качает головой:

– Ну зачем ты так, Тесса! К чему этот официальный тон? Зови меня просто Марианна. Ведь мы теперь одна команда!

Краешком глаза я вижу, как Ким и Алекс закатили глаза. Неужели мышь права и они не хотят видеть меня в группе? Мои попытки поговорить с ними ни к чему не приводят, в школьном дворе все трое меня просто игнорировали, а на нашей репетиции только Марианна держалась со мной чуточку приветливее остальных. Во всяком случае, эйфория от того, что меня приняли, схлынула.

– Спасибо, Марианна, – вежливо бормочу я и, пытаясь скрыть неуверенность, спрашиваю: – А в Берлине у нас будет настоящее выступление или мы только снимемся для нового музыкального видео?

Ким с насмешкой глядит на меня:

– Что ты считаешь настоящим выступлением?

Я пожимаю плечами:

– Ну-у… перед публикой.

Ким, Миа и Алекс дружно хохочут. Они успокаиваются только после строгого взгляда Марианны.

– Эй, Нойманн, – говорит Алекс и вытирает слёзы в уголках глаз, – тебе надо радоваться, что твоё первое выступление будет не на публике. Играешь ты на своей гитаре достаточно неплохо, но на сцене тебе ещё делать нечего. Ну, если ты не хочешь опозориться.

Бемс! Вот и схлопотала! Я опять краснею, но теперь не от гордости, а от стыда. Марианна встаёт со стула, с которого она смотрела репетицию, подходит к нам и останавливается напротив Алекс.

– Александра, можно напомнить тебе о том, что мы должны радоваться, раз мы так быстро нашли замену Элле? Очень радоваться! Иначе нам пришлось бы забыть про Берлин, а ты, надеюсь, прекрасно понимаешь, какими это грозит последствиями!

Алекс пятится и кивает.

– Извини, – бормочет она. – Просто мне очень не хватает Эллы. – Потом она переводит взгляд на меня. – Не обижайся на меня, Тесса. Ты играешь неплохо. У тебя всё получится, и ты скоро сможешь классно выступить на сцене. – Она даже растягивает губы в подобии улыбки, да и другие девочки стараются изобразить на лице дружелюбие.

Но я им ни капли не верю. Мне уже ясно, что я тут словно жаба, которую им всем нужно проглотить, чтобы двигаться дальше. Но действительно ли тут дело только в выступлениях рок-группы? Послушай, Тесса, одёргиваю я себя, тебе уже всюду мерещится заговор. Эта мышь запудрила тебе мозги!

* * *

– Эй, Тесса! Поздравляю от всей души! – Тимо заметил меня на школьном дворе и небрежной походкой подходит ко мне. Он выглядит фантастически круто, и у меня от волнения вот-вот случится инфаркт. Как я выгляжу? Как одета? Причёска не растрепалась? Впрочем, последний вопрос чисто гипотетический, поскольку я сегодня утром собрала волосы в хвост довольно потрёпанной резинкой, поэтому моя причёска никак не может быть аккуратной. Вот досада!

– Э-э… спасибо! Но с чем? – лепечу я.

– Ну как я слышал, ты успешно выступила на прослушивании и тебя взяли в рок-группу.

– Хм-м, верно, да… Я… ну, я была там единственной. – Я пожимаю плечами. – Так что было не слишком трудно.

– Ц-ц-ц! – Тимо качает головой. – Не скромничай. Я слышал другую историю: им так понравилось твоё выступление, что у остальных девочек не было ни малейших шансов.

– ОК, возможно, это была смесь того и другого, – соглашаюсь я. – Я хорошо выступила, а другие девчонки… э-э… куда-то исчезли, и Марианна не захотела больше ждать.

– Кто такая Марианна?

– Марианна Этли, менеджер «Бешеной четвёрки».

– Ах вот что! Такая с белыми волосами?

Я киваю:

– Ты знаешь её?

– Нет, просто я видел её только что в кабинете директора. Я хотел спросить разрешения повесить плакаты нашей биржевой игры. Секретарши не было, и я зашёл к нему в кабинет. У него сидела эта белая, и они, по-моему, обсуждали что-то важное. Во всяком случае, они тут же выставили меня за дверь.

– Ну, наверно, они говорили о нашей поездке в Берлин. Там мы будем снимать видео. С репетициями и всем прочим это займёт три дня. Прямо среди учёбы.

– Ого, круто! – Тимо даже присвистнул. – Жалко, что я не играю на гитаре! Мне бы хотелось ненадолго оказаться в Берлине. Я бы пропустил тест по физике и посмотрел на самый прикольный город Германии.

– Эй, – возражаю я с притворным возмущением, – у нас ведь не туристическая поездка, а тяжёлая работа!

Тут мы оба смеёмся, и это так хорошо! Очень хорошо! Я, Тесса Нойманн, запросто болтаю с самым интересным парнем в школе, и он даже смеётся моей шутке! Умереть можно! Пожалуй, у меня в жизни ещё не было таких восхитительных моментов.

К сожалению, моё счастье длится недолго. Мимо нас проходит Лара Крульманн, и по её лицу видно, что она злится. Она заруливает прямо к нам и останавливается буквально в десяти сантиметрах от меня.

– Эй, Нойманн, – шипит она, – тебе невероятно повезло в жизни. Но только ты победила нечестно. Они скоро увидят, что зря выбрали тебя.

– Я не понимаю, о чём ты, – бормочу я и отступаю на шаг, чтобы она не стояла так близко.

Но она тут же снова прилипает ко мне.

– Ты и сама наверняка не веришь в свою удачу! Тебе помогало то… то существо! Оно кусалось! И других девочек тоже кусало, пока мы не убежали. Я не верю, что это было случайно!

– Так, давайте успокоимся! – ворчит Тимо, берёт Лару за плечи и заставляет немного отойти от меня. – Ты понимаешь, Лара, какую ерунду ты несёшь? На тебя напало какое-то существо? Но у нас тут не сериал «Странные вещи»!

Лара сердито фыркает:

– Тебе лишь бы пошутить, Тимо! Но всё так и было! Будто в фильме ужасов: на меня что-то напало, и Тесса имеет к этому отношение! – Если раньше Лара лишь орала, то теперь она перешла на визг. Очень неприятный. Вокруг нас немедленно стала собираться толпа. Мне было неловко, а Лара не унималась. – Я серьёзно говорю. Самую невзрачную в нашей школе девчонку вдруг берут в рок-группу, а мне, Ларе Крульманн, даже не дали выступить! Это просто несправедливо, согласись, Тимо!

Тимо качает головой:

– Лара, что ты за крикливая ворона! Неважно, почему они взяли Тессу, зато мне совершенно ясно, почему они ни за что не захотели брать тебя! Пойдём, Тесса! Не надо её слушать!

Тут он хватает меня за руку и просто тащит за собой к кафетерию. Признаюсь честно, никогда ещё я не чувствовала себя такой счастливой после того, как меня обругали!

В кафетерии Тимо угостил меня кренделем с колой, заказал себе то же самое, и мы уселись возле больших окон, выходящих на школьный двор.

– Лара просто несла какой-то бред! – Тимо качает головой. – Может, она принимает какое-нибудь лекарство, от которого у неё поехала крыша?

Я пожимаю плечами и гляжу на свои ногти. Ох, лишь бы мне не проколоться и не показать, что я знаю, кто во всём виноват!

– Впрочем, неважно. Я в любом случае рад, что у тебя всё получилось. Берлин – это круто, и там наверняка тебя ждёт ещё много суперских событий.

– Будем надеяться, – вздыхаю я.

– Эй, что-то я не слышу уверенности в твоём голосе, – удивляется Тимо. – Ведь ты должна летать от счастья!

– Да, я рада. Но… – Я немного молчу и прикидываю, как бы мне объяснить Тимо мою ситуацию и не выглядеть полным лузером. – Как сказала Лара, ну, что я самая невзрачная девчонка в школе, и вообще… ну… гламура у меня нет совсем.

– Не говори глупости. И Лара тут не образец. Она просто ряженая кукла. И накрашенная. Готов поспорить, что, если смыть с её лица косметику, мы её просто не узнаем.

При мысли об этом я невольно усмехаюсь.

– Ты прав. Но девчонки из «Бешеной четвёрки», кажется, тоже не очень мне рады. Во всяком случае, сегодня на репетиции они вообще не разговаривали со мной.

Теперь Тимо пожимает плечами:

– Ну, они всё-таки должны привыкнуть к тебе.

– Алекс сказала, что она скучает по Элле. Но, по-моему, это просто отговорка.

– Почему отговорка? – возражает Тимо. – Как я слышал, отъезд Эллы стал для них полной неожиданностью. Она внезапно перестала ходить в школу и даже не попрощалась со своим классом. Кажется, её отец – важная фигура в какой-то консалтинговой фирме, и он срочно уехал в Сингапур, где возглавит филиал. Ну и семья поехала с ним. Или не в Сингапур, а в Шанхай? Ну, неважно. Уехал и уехал.

– Хм-м… Ну, раз ты так считаешь…

– Я уверен в этом. Некоторые вещи просто требуют времени. Возьми нас с тобой, к примеру. – Тимо смотрит на меня и улыбается. Мне становится вдруг жарко. – Ещё неделю назад мы совсем не общались, а теперь мы сидим тут вместе, и нам хорошо.

Мне делается ещё жарче, ужасно жарко. А про учащённое сердцебиение я уж молчу.

– Э-э… это точно. – Ничего более интеллектуального мне, увы, не приходит в голову.

Тимо усмехается.

– Знаешь, я уже привык к тебе, Тесса. Ты славная. Мне интересно разговаривать с тобой. У меня словно появилась младшая сестрёнка.

ОП-ПА! Что?! Ох нет! Приятная? Младшая сестрёнка? Неужели он в самом деле сказал «младшая сестрёнка»? В сочетании со словом «славная»? Какой кошмар! Совсем не сексуально! Я не хочу, чтобы у Тимо были ко мне братские чувства! Я хочу ему нравиться по-настоящему! Хочу, чтобы он считал меня ослепительно красивой! Загадочной и желанной, а не славной.

Между прочим, похвала «приятная», как известно, это младшая сестра слова «какашка»! Какой кошмар!