Франсуа Гизо
Характеристика Трагедий Шекспировых
Без сих комических вставок, без сего содействия людей низшего звания, сколько драматических эфектов, сильно способствующих эфекту главному, остались бы невозможными! Приноровим по нынешнему вкусу шутки Макбетова привратника – и никто не в состоянии будешь без трепета вообразить об открытии, которое последует вскоре за сим приливом шутовской веселости, о зрелище убийства, еще таящагося под сими остатками пиршественного упоения. Положим, что Гамлет первый был бы поставлен в сношение с тенью своего отца; тогда сколько приготовлений, сколько пояснений было бы необходимо, чтобы довести нас до того состояния ума, в каком должен быть Принц, человек высокого рода, дабы поверить явлению призрака! Но призрак является сперва солдатам, людям простодушным, более близким к испугу, чем к удивлению от того; они расказывают о нем друг другу ночью, стоя на страже. «То было здесь, в ту минуту, когда звезда, что блестит вон там, освещала эту же самую точку на небе; колокол, как и теперь, пробил час…. Тс! вот он опять идет!» Ужас произведен, и мы верим призраку прежде, чем Гамлет о нем услышал.
Это еще не все. Содействие низших званий доставляет Шекспиру новое средство действовать на сердца зрителей, средство, невозможное по всякой другой системе. Поэт, который может брать свои действующие лица из всех состояний общества и представлять их во всех положениях, может также все вводить в действие, т. е. беспрерывно быть драматическим. В Юлии Цезаре, действие открывается живою картиною движений и чувствований народных; какое изложение, какой разговор мог бы столь хорошо познакомить нас с тем родом обольщения, коим Диктатор действует на Римлян, с опасностью, каковой подвергается свобода Республики, с заблуждением и опасностями республиканцев, кои льстятся восстановить ее смертью Цезаря? Когда Макбет хочет сбыть с рук Банко, то ему нет нужды извещать нас о своем намерении в лице наперсника, ниже требовать отчета в исполнении сего замысла, дабы довести о том до нашего сведения: он просто призывает убийц, говорит с ними; мы сами свидетели ухищрений, посредством коих тиран употребляет в свою пользу страсти и несчастья человеческие; мы видим потом, как убийцы выжидают свою жертву, наносят ей удар, и, еще окровавленные, приходят требовать награды. Тогда Банко можешь нам явиться: существование злодейства произвело свое действие – и мы уже не отвергаем никаких ужасов, за ним следующих.
