Истоки морали. В поисках человеческого у приматов – Франс де Вааль

Данная научно-популярная книга не производит впечатления цельной работы. Это, скорее, сборник небольших и достаточно разноплановых эссе. Сказать, что их объединяет стремление автора продемонстрировать свой ключевой тезис о происхождении морали, можно с натяжкой.

Одни главы, достаточно интересные и познавательные, отражают результаты многолетних авторских наблюдений за животными, в первую очередь приматами. В других автор пространно рассуждает о знаменитой картине-триптихе Иеронима Босха «Сад земных наслаждений».

Мне показалось, что художественные интерпретации, не лишённые налёта дилетантизма, занимают непропорционально большое от объёма книги количество страниц. В какой-то момент просто становится скучно знакомиться с догадками, что мог хотеть сказать художник Раннего Нового времени, населяя свой Ад и Рай множеством причудливых образов. Но если вы любитель живописи Босха, вам, возможно, это будет интересно.Другой момент, который мне показался не совсем уместным в книге, связан с критикой автором таких личностей, как Кристофер Хитченс и Ричард Докинз. Франсу де Ваалю не нравится их слишком ярко выраженный атеизм. Он уважает и, по сути, разделяет их позицию, но вопрошает «зачем же спать яростно?» С этим можно отчасти согласиться, но подробный разбор позиции других авторов кажется мне лишним. Он мало что добавляет к ключевым идеям книги. Мысль автора, что не следует подменять одну догму другой, скажем, религиозную догму – научной, понятна.Несмотря на эти и некоторые другие моменты, я не стала ощутимо снижать книге оценку и округлила её примерно с 3.7 баллов.

Положительные составляющие книги перевешивает чашу весов в свою пользу. Перейдём к ним.Наблюдая и изучая поведение животных, Франс де Вааль приходит к выводам в духе осторожного оптимизма*. Истоки морали и нравственности следует искать в человеческой биологии и в животном мире. Эмпатия, взаимная поддержка, планирование и кооперация присущи не только людям и даже не только приматам. Изучение поведения крыс выявило наличие у этих животных способности взаимодействовать и помогать друг другу.Автор приходит к выводу, что мораль в определённой форме существовала в человеческих сообществах задолго до возникновения религий или гуманистических философских течений. Мораль идёт снизу и основывается на эмоциях. Так, выбор в пользу доброго поступка часто совершается на эмоциональном уровне. Определённые нравственные принципы укрепились, потому что давали эволюционные преимущества. Вааль критикует теорию лакировки (человеческая мораль – это тонкий внешний слой) и убеждён, что альтруизм – часть нашей биологии. Для многих людей характерна способность сопереживать ближним, развившаяся в результате эволюции. Исключение могут составлять психопаты.

Автор уверен, что наша способность к состраданию и помощи выходит за рамки как реципрокного (взаимного) альтруизма, так и т.н. эгоистического альтруизма.

Первый основан, по-простому говоря, на принципе я помогу тебе сегодня, чтобы ты помог мне завтра.

Второй вид альтруизма подразумевает поддержку тех, кто связан с нами генетически.

В основе лежит желание людей, чтобы их генетический код воспроизводился и сохранялся.

Однако, как мы знаем, люди способны на бескорыстную помощь. Более того, они могут жертвовать своим благополучием или даже рисковать жизнью, поддерживая тех, кого несправедливо угнетают.

Некоторые объясняют такое поведение религиозным чувством. Другие – стремлением людей к получению социального одобрения.

Учёный считает, что корни уходят в нашу биологию. Стремление к социальной справедливости, по крайней мере в его зачаточной форме, встречается у разных представителей фауны.Пример заботы о слабых Макака-резус Азалия родилась с тремя копиями одной хромосомы, в точности как при синдроме Дауна у людей. Кроме того, родилась она у самки, уже перешагнувшей порог того возраста, в котором макаки обычно беременеют. Азалия выросла в зоопарке в большой группе обезьян и все время сильно отставала и в двигательном развитии, и в социальных навыках. Она частенько совершала немыслимые нарушения обычаев: так, она запросто могла пригрозить альфа-самцу. Вообще, макаки-резус сурово наказывают всякого, кто нарушает правила, но Азалии все сходило с рук, как будто остальные обезьяны понимали, что никакая взбучка не изменит ее состояния.свернутьФранс де Вааль подробно останавливается на высших приматах – шимпанзе и бонобо. Их отличают разные темпераменты. Шимпанзе присущ агрессивный напор, тогда как бонобо – существа миролюбивые и любвеобильные. Общество бонобо матриархально. Аргумент для тех, кто поддерживает женское лидерство в человеческих социумах. В отличие от шимпанзе, бонобо стараются разрешать конфликты сексом.

Они легко переходят от гнева к сексу.

Многочисленные эксперименты подтвердили, что и шимпанзе, и бонобо наделены социальными навыками и умением обращать внимание на чувства друг друга. Им не нравится, когда еду распределяют несправедливо, даже если им самим при этом достаются самые лакомые кусочки. Как и (некоторые) Хомо Сапиенсы, приматы замечают несправедливость и не могут получать от жизни удовольствие, если рядом представители одного с ними биологического вида страдают. При этом эта способность распространяется не только на родственные особи, но и на абсолютных незнакомцев.Один из множества примеров просоциального поведения у приматовТем не менее все наши усилия окупились, потому что нам впервые удалось продемонстрировать, что шимпанзе небезразлично благо других. Настойчивость Вики, новая схема эксперимента и наше с шимпанзе взаимопонимание сыграли свою роль. В самом первом тесте участвовали две неродственные самки, Пеони и Рита. Мы устроили их в отдельных вольерах и выдали Пеони ведро, наполненное цветными фишками. Это были небольшие одинаковые кусочки пластиковой трубки, различавшиеся только по цвету: половина из них была зеленого цвета, другая половина – красного. Мы попросили Пеони доставать из ведра по одной фишке и давать нам. Какую бы фишку она ни достала, она всегда получала награду. Единственная разница состояла в том, что получала при этом Рита. Красные фишки были «эгоистичными», потому что награду за них получала только Пеони, а зеленые – «просоциальными», потому что лакомство получали обе самки, и Пеони, и Рита. После многократного повторения процедуры Пеони начала выбирать зеленые фишки два раза из трех. В некоторых других парах шимпанзе мы наблюдали даже девять просоциальных фишек из десяти, но в среднем желание помочь партнеру примерно соответствовало тому, что мы наблюдали у Пеони. Шимпанзе делали это без особой охоты, но наверняка не случайно. С другой стороны, если в том же эксперименте участвовала только одна обезьяна, цвета фишек чередовались без всякой системы. Иными словами, для просоциального поведения обязательно был нужен партнер.свернутьПользующиеся авторитетом шимпанзе нередко берут на себя роль арбитров и защищают слабых. Приматы, как и люди, усыновляют и растят неродных детей.

Бонобо и шимпанзе наделены эмоциями и даже умеют смеяться, когда им хорошо.Автор справедливо предостерегает против антропоцентрических искажений. Исследователь должен правильно давать задание животному, учитывая его специфику.

В качестве примера Вааль приводит опыт с участием слона. Экспериментаторы, ставя перед слоном задачу дотянуться до высоко расположенного банана при помощи палки, не учитывали, что именно в хоботе у слонов расположено большинство обонятельных и осязательных рецепторов. Поэтому слон не мог воспользоваться палкой. Зато он прекрасно справился с поставленной задачей – добраться до банана, – используя ящики в качестве подставки. Слон проявил смекалку и готов был таскать ящики с большого расстояния.Подводя итог, книга познавательна в той её части, где речь идёт об экспериментах и полевых исследованиях. Вааль увлекательно рассказывает о жизненном укладе приматов, с которым у человеческих обществ немало пересечений.

Однако книга лишена чёткой структуры. Повествование больше напоминает свободную беседу, а не обдуманную презентацию идей и наблюдений.*Назвать этот оптимизм уверенным я никак не могу. Особенно после того как узнала о современных вызовах существованию бонобо – животных, которые умеют чувствовать и сопереживать незнакомцам. Естественная популяция этих приматов обитает в лесах Конго. За последние десятилетия она продолжает уменьшаться. Основные причины угрожающего сокращения количества бонобо – дефорестация и деятельность браконьеров, убивающих обезьян ради мяса и вылавливающих малышей ради незаконной продажи. Шимпанзе тоже под угрозой.

Де Вааль об этом практически ничего не пишет. По моему мнению, раскрыть глаза на то, что происходит с дикой природой, было бы более полезно, чем многословно рассуждать о смыслах, притаившихся за полотном Босха.

Если честно, то временами не понимала в какую степь ведет нас автор. Он начинал рассуждать о религии, морали, приводить картины Босха для примера. А мне хотелось просто почитать про обезьянок.Автор книги – это нидерландский приматолог, который много времени посвятил изучению приматов, в частности человекообразных обезьян. Но, как пишут источники в интернете, он всегда изучал обезьян через систему социальных отношений. Тогда понятно почему в книге столько сравнений с человеком. Также говорится, что у приматов есть альтруизм, эмпатия, эгоизм, забота о потомстве и прочее. Все рассказывается с примерами, как вели себя бонобо, шимпанзе или иные приматы в той или иной ситуации, к примеру, приводятся похороны старой обезьяны, лесбийские потирания гениталиями у самочек. В книге много картинок с пояснениями под ними, временами они выбивали меня из колеи, так как текст под картинкой и основной текст чаще не совпадали.Впечатление от книги осталось двоякое. С одной стороны, узнала интересное о приматах, а с другой – потратила часть своего времени на чтение того, что мне было не интересно. Книгу рекомендовать не буду.

Эта небольшая и занимательная книга нидерландского приматолога вышла в 2013 году и в оригинале называется «Bonobo and the Atheist». По какой-то причине из русского названия были изгнаны и обезьяны бонобо (известные своей матриархальностью и гомосексуальностью), и упоминание об атеизме. Отчего-то русские издатели решили, что для нашего читателя оставлять такие слова в заголовке неуместно.Главная тема в «Бонобо и атеисте» – это опровержение широко распространенных теорий об изначально злой, жестокой и эгоистичной природе человека. Такой теоретический подход де Вааль называет «Veneer Theory» (что у нас переведено как «теория лакировки»); суть ее в том, что человек рассматривается как злобный дикарь, который лишь слегка прикрыт сверху тонким налетом цивилизованности и моральности. В духе этого подхода идет гобссова «война всех против всех», утверждается, что «человек человеку волк», и т.п. Де Вааль защищает противоположную точку зрения: люди – общественные животные, в саму природу которых изначально встроена способность к сопереживанию и альтруизму, что становится основой для морального поведения.Если упростить и свести к основе, то по сути veneer theory – это мужское воззрение на мир, точка зрения иерархичных и агрессивных самцов. Взять, к примеру, «естественное состояние» человека, всё по тому же Гоббсу: «Человек эгоистичен, он наделен сильными страстями, желает власти, богатства, наслаждений». Кто будет утверждать, что больше половины человечества – женщины – эгоистичны, обуреваемы страстью, жаждут только власти, богатства и наслаждений? По меньшей мере, для половины людей позывы к агрессии и жёсткому выстраиванию иерархии не являются естественным фундаментом поведения. Постепенный отказ от мужских/патриархальных традиций мысли привел к тому, что в общей картине мира стал учитываться и взгляд женщин, и это изменение посылок добралось и до науки биологии, где дружно заговорили о феноменах эмпатии и альтруизма среди животных.В мужских теориях моральный аргумент в пользу существования Бога был наиболее главным и весомым: поскольку люди рассматривались лишь как стадо себялюбивых, злобных, враждебных друг другу индивидов, то идеям о добре решительно неоткуда было взяться в их умах, только как из уст наиболее верховного иерарха, Бога. Однако если мы исходим из того, что людям изначально свойственны доброта, сочувствие, взаимопомощь, что все эти черты с необходимостью возникли и закрепились в психологии и общественных отношениях людей, существование божественного иерарха-законодателя становится излишним. Лично де Вааль, в прошлом католик, а ныне атеист, с истинно скандинавской приверженностью нейтралитету выступает за терпимое отношение как к верующим, так и неверующим людям, предостерегая против всех форм фанатизма, в равной мере религиозного и атеистического.Если же кого-то мало интересуют этические размышления нидерландского зоолога, то в книге есть много увлекательных страниц, описывающих бонобо. Это редкий вид приматов, которые в дикой природе живут только в лесах Конго. Что самое интересное – они стоят ближе к человеку, чем даже шимпанзе; так, кровь бонобо можно сразу переливать людям, тогда как кровь шимпанзе нужно предварительно очищать. Из-за того что в стае этих обезьян царит матриархат, мир и (нетрадиционная) любовь, бонобо можно назвать культовым животным феминистов, хиппи и геев. Де Вааль много времени наблюдал за поведением этих приматов, но из всех его книг на русский переведена, похоже, только одна, именно эта работа, потому она представляет несомненный интерес для всех, кто интересуется нашими ближайшими и такими удивительными родственниками.