Франко Фратини
MMXXXVI. Римская стена
Похищение сабинянок и первая война банд в Риме
Вечный город всегда был катализатором физического и психологического деспотизма – сразу вскоре после его основания местные племена начали конфликтовать друг с другом. Рим зародился как патриархальная цивилизация, в которой доминировали мужчины, преодолевавшие свои страхами путем возведения барьеров. Возможно, матриархальное общество было бы менее жестоким, более терпимым и инклюзивным.
Стены, преграды, границы, отделяющие людей друг от друга, всегда были проблемой для человека, а не ее решением. Потребность в устойчивой самоидентичности, страх перед другими, неустойчивость психической организации, отсутствие смелости и культуры – все эти факторы приводят к возведению стен и заставляют пускать в ход самое сильное психологическое оружие: обман, ложь, лицемерие и хитрость. С самого начала римлянам приходилось защищаться от грабителей, пытавшихся украсть домашний скот, поэтому их оружие предназначалось сугубо для оборонительных целей и состояло, в основном, из топоров и вил. Позже, по мере расширения города, появилось первое настоящее оружие, которое римляне позаимствовали у греков и этрусков: кинжалы, мечи, копья, пращи, щиты, шлемы и ножные латы.
Римляне, с самого основания города на Палатинском холме в 753 г. до н.э., начали стремительно расширяться и казались «настолько могущественными, что могли соперничать с любым народом на этой территории» (цит. Тита Ливия). Но для того, чтобы продолжать развиваться, необходимо было гарантировать развитие первоначальной социальной группы, то есть рождение новых граждан. Проблема была в том, что женщин было значительно меньше, чем мужчин, и мужской шовинизм был первородным грехом будущей империи. Первоисточником возникновения римского права было – и остается по сей день – то, что лежит в основе универсального закона: физическое и сексуальное превосходство.
Вполне вероятно, что в матриархальном обществе римляне не фокусировали бы свою умственную энергию в основном на хитрости и возведении стен, но во времена Ромула количество женщин был настолько незначительно, что вечный город рисковал просуществовать всего лишь одно поколение, если бы римляне не нашли достаточно женщин, способных произвести на свет новых детей, которых впоследствии были бы отданы в армию и посвятили бы свою жизнь развитию города. Как это ни парадоксально, Рим мог бы столкнуться с аналогичной проблемой и в 2036 году: когда разделяющая стена обострила бы социальные трудности, а уровень рождаемости среди тех, кто пользовался правами гражданства, приблизился бы к нулю, вечному городу суждено было бы исчезнуть с лица земли. В современном мире, несмотря на то, что ультраправые партии хотели маргинализировать граждан стран, не входящих в ЕС, и сделать все, чтобы не подпускать их и близко к стене, понимали, что они необходимы для демографического роста города и обновления населения, которое к 2036 году в основном состояло из пожилых людей.
Но вернемся к восьмому веку до нашей эры: из-за нехватки женщин гипотеза исчезновения населения не казалась такой уж отдаленной. «Ромул по совету сенаторов отправил послов к соседним народам, чтобы те договорились с ними о заключении новых браков […]. Но ни одно из племен не ответило согласием: с одной стороны потому, что испытывали презрение, с другой – потому что опасались за себя и своих преемников» (цит. Тита Ливия).
Разочарование римлян из-за отказа соседних племен было настолько велико, что сразу же возникло простейшее решение проблемы – использовать самый эффективный политический инструмент любой эпохи: обман. Это психологическое оружие позволяло и позволяет до сих пор преодолевать любые барьеры и, в данном случае, было применено, чтобы обвести вокруг пальца другое племя. Поэтому Ромул, хорошенько подумав, решил скрыть свое негодование и извлечь максимум выгоды из плохой ситуации. Первый король Рима решил устроить торжественные игры в честь Консо – бога-смотрителя запасов зерна и подземных хранилищ – которые были названы Consualia. Он приказал своим людям пригласить на спектакль соседние народы: сениненсов, антемнатов, крастуминов и, прежде всего, сабинян, у которых процент молодых женщин был очень высок, да и жили они на соседнем холме Квиринале. Приглашение было охотно принято всеми народами, особенно сабинянами: так начал вырисовываться самый зловещий план обмана в истории Рима. «Когда пришло время представления и все, как и планировалось, сконцентрировались на играх, молодые римляне побежали похищать девушек. Многие хватали первых, кто встретился им на пути. Самые красивые из них предназначались для самых важных сенаторов… » (цит. Тита Ливия).
Опасаясь быть убитыми римлянами, родители девочек бежали. Как только они укрылись в безопасном месте, они поняли, что это была ловушка, и на полном основании обвинили римлян в нарушении пакта о гостеприимстве. Но в то время римское право еще не было кодифицировано, и его применение было, в основном, односторонним. Со временем Ромулу и его согражданам удалось успокоить похищенных девушек – их гнев утих, в том числе благодаря вниманию и страсти со стороны римлян. Это был первый в истории официально зарегистрированный случай психологической прострации похищенного, которая в наше время была бы определена как «стокгольмский синдром».
Для того, чтобы сдержать возмездие, которое последовало бы за похищением сабинянок, римлянам пришлось столкнуться в битве с племенами, пострадавшими от несправедливости. В сущности, по причине выдуманного «права» на обладание женщинами, произошло первое сведение счетов и первая война между кланами, то есть между римскими племенами. Сениненсы (Ceninensi) были первыми, кто вступил в бой, но они потерпели поражение и понесли значительные потери. По окончании битвы они были взяты в плен римлянами. Затем настала очередь Антемнатов и Крастуминов – они также не выдержали напора римлян, пали в большом количестве на поле боя, после чего сдались. И только сабиняне пока оставались в стороне от схватки с римлянами.
Сабиняне не стали ждать, пока римляне проявят инициативу и решили первыми совершить нападение на Рим, используя хитрость и обман, как это было проделано с ними. Решающим фактором стало предательство весталки Тарпеи, дочери командира крепости Спурио Тарпейо, которая была подкуплена золотом Тита Татия, сабинского короля. Это позволило группе вооруженных людей проникнуть в крепость на холме Кампидольо – самом высоком и наиболее защищенном месте в городе. Как видно, уже в те времена обман, подкуп и развращение человеческой души были намного сильнее крепостной стены. Захват крепости сабинянами привел к тому, что две армии сошлись в битве у подножия двух холмов – Палатина и Кампидольо – именно там, где впоследствии зародится Римский форум. Лидеры обеих сторон подстрекали своих солдат к битве: Мецио Курцио – сабинян, а Остио Остилио – римлян. Поле боя было окружено холмами, что практически не давало двум армиям возможности для отступления или преследования врага. Следует добавить, что именно в те дни из-за непрекращающихся дождей Тибр, протекающий по этой местности, вышел из берегов, оставив после себя плотную грязь, которую нелегко было вовремя заметить и обойти, и это, несомненно, представляло большую опасность. Командующий Мецио Курцио, гордый сабинянин, возглавлявший армию верхом на лошади, ушел слишком далеко вперед – лишь чудом ему удалось спастись от того, чтобы не утонуть вместе с лошадью в темной грязи. Остио Остилио, вождь римлян, пал во время битвы, что заставило его полки отступить. Ромул потерял сознание от удара камнем, выпущенным в него из пращи во время битвы, в которой сабиняне обошли соперника и сумели достичь склонов Палатинского холма. Но он быстро оправился от удара и, увидев, что его полки отступают, призвал на помощь бога Юпитера и пообещал ему, в случае победы, возвести храм в его честь. После чего Ромул бросился в гущу битвы, сумев атаковать и победить вражеские войска. Именно в этот момент сабинянки, ранее похищенные римлянами, бросились прямо под обстрел камнями между противоборствующими войсками, чтобы разнять соперников и усмирить их гнев.
«С одной стороны, они умоляли остановиться своих мужей (римлян), а с другой – своих отцов (сабинян). Они просили их не совершать ужасных преступлений, чтобы не запятнать себя кровью тестя или зятя, чтобы не убить отцов детей, которых они родят – детей для одних и внуков для других» (цит. Тита Ливия).
Благодаря этому поступку обе стороны решили заключить мирный договор, положив начало союзу между двумя народами и объединив два королевства. Полномочия на принятия решений были переданы Риму, в результате чего его население увеличилось вдвое. Тит Татий, бывший правитель сабинян, также стал королем Рима и правил в течение пяти лет вместе с Ромулом.
Уже в те времена женщина при помощи своего интеллекта и чувств объединяла то, что мужчина пытался разделить стеной.
Cемена раздора
Борьба кланов за господство в Риме при помощи заключения союзов, предательств, интриг и кровавых столкновений была символом не только 21 века – она имела гораздо более древнее происхождение. Вечный город родился в результате братоубийства и, возможно, этот факт стал вечным проклятием Рима. На заре основания города существовал союз между латинским племенем Рамнов (Ramnes) и сабинским племенем Титиенсов (Titienses), что позволило лишить власти этрусское племя Луцеров (Luceres). Последние, спустя много лет, в момент максимального расцвета Рима, смогли кардинально изменить и повернуть ситуацию в свою сторону, принудив правительство внедрить их собственного магистрата – это привело к тому, что три последних короля Рима были этрусского происхождения. Во времена основания Рима деньги – причина всех зол любой эпохи – еще не существовали, и самые распространенные преступления были связаны с кражей домашнего скота или урожая и изнасилованиями. Разумеется, преступление считалось гораздо более тяжелым в том случае, если оно было совершено против члена другого племени. В этом случае хрупкое внутреннее равновесие в Риме нарушалось и нависала опасность гражданской войны. В тот период в Древнем Риме еще не существовало судебной власти и правосудие было поручено совету старейшин – так называемому «probi viri». За совершение тяжких преступлений были предусмотрены очень суровые наказания. Если весталка беременела, ее хоронили заживо. Если кто-то был пойман на краже урожая, его арестовывали, а затем душили в тюрьме. Если же кто-то убивал свою жену, пойманную за распитием вина, то его оправдывали и освобождали от вины. Того, кто поджигал дом соседа, сжигали заживо. Того, кто наводил клевету на другого, избивали, но если оскорбления оказывались правдой, то его оправдывали.
По сути, римляне пытались адаптировать наказание к преступлению, основываясь на древнем законе возмездия: если кто-то был пойман с поличным при краже оленя, виновного маскировали под оленя и отвозили в лес, после чего спускали охотничьих собак, которые преследовали виновного и разрывали его на части. Виновные в мелких правонарушениях, таких как кража еды, принуждались к принудительным работам на длительное время. Несмотря на эту строгость, то тут, то там вспыхивали войны внутри кланов и между ними, и очень скоро из союзников они превратились в соперников. Основная экономическая деятельность древнего Рима была сосредоточена на разведении скота и сельском хозяйстве. Это было натуральное хозяйство: продукты предназначались для потребления внутри семьи или племени. Сельское хозяйство давало немало продуктов, необходимых для жизни – муку, масло, вино, бобовые, фрукты и овощи – но их часто было недостаточно. Некоторые ремесленники, помимо оружия, изготавливали такие предметы, как горшки, вазы, мебель; женщины ткали на элементарных станках ткани для тог и туник. Усилия, которые прилагались для добычи продуктов, предназначенных для собственного пропитания и содержания семьи, не всегда оправдывались, поэтому соблазн присвоить чужие запасы был велик. В 736 г. до н.э. у латинского племени Рамнов было недостаточно еды, и некоторые из них пришли к мысли о том, что лучшим решением было бы украсть запасы еды и скот у одной семьи, принадлежавшей к этрусскому племени Луцеров. Семья проживала внутри стен, построенных первым царем Ромулом, в лесных массивах около Рима, на территории, богатой дичью, растениями и съедобными дикими фруктами; сельское хозяйство и животноводство здесь также процветали. Как мясо, так и продукты, выращенные на земле, коптили или сушили, а затем складывали на хранение в кладовой под землей, покрытой слоем сена.
В племени Рамнов было четыре молодых человека: Авл, Аппий, Гай и Децим, которые гораздо более охотно тратили время на игру в кости, камень-ножницы-бумага и распитие вина, чем на работу в поле. Они подумали, что лучший способ добиться признания в своем клане – украсть у Луцеров, переложив при этом вину на сабинское племя Титиенсов. Авл, прозванный товарищами Малус, признанный лидер этого небольшого клана, вырос без родителей и без наставника. После смерти его родителей, утонувших при переходе через реку, его доверили другой семье, которая вырастила его, обращаясь с ним, как со скотом: малое количество еды и большое количество побоев. В любом случае жизнь заставила его быстро повзрослеть, и это поспособствовало тому, что он стал ориентиром для остальных молодых людей. Малус имел способность втягивать других в опасные и рискованные ситуации, не осознавая того, что его проступки могут иметь очень серьезные последствия для хрупкого равновесия между племенами-основателями Рима. Авл, поразмышляв, разработал план и убедил остальных тайно выйти за стены Рима и пойти по направлению к деревне Луцеров. Как только стемнело, они начали копать глубокую яму недалеко от окружающего деревню лесного массива, которая на следующий день должна была стать их тайником для награбленного. Авл был нацелен не только на ценные военные трофеи, но, согласно его предположениям, кража позволила бы четырем молодым людям продвинуться в иерархии своего племени и заслужить уважение, особенно среди старейшин.
План был приведен в действие на следующий день, 20 октября 736 г. до н.э. В городе прошел слух о том, что Луцеры заготовили большое количество сушеного мяса, а также, что в их местности урожай пшеницы и винограда был обильным, соответственно, запасы муки и вина должны были быть большими. Ночью четверо с нагруженной повозкой подошли к деревне Луцеров и поставили перед каждой хижиной амфору с молодым вином, которую жители деревни должны были найти на рассвете. За час они управились и вернулись в Рим. На следующий день Луцеры удивились, увидев амфоры и истолковали это как дар, посланный богами, как благоприятное предзнаменование будущих урожаев, что, в свою очередь, требовало восхваления и принесения в жертву животных. Веста, жрица племени и хранительница священного огня, решила, что нужно принести в жертву сто голов скота. Молодые люди начали закалывать скот и готовить амфоры, найденные возле их домов, к тому, чтобы потом разлить часть вина по земле в качестве благодарности, а также организовывать симпозиум жителей деревни. Люцеры никак не могли предположить, что Малус добавил в вино маковый сок, обладавший сильным наркотическим действием. Половину скота, которого собирались съесть во время праздника, жарили на огне; другая половина была обескровлена, очищена от кожи, выпотрошена, промыта в воде, закопчена и помещена под слой земли и сена.
Вечером начались торжества и обряды жертвоприношения а честь будущих урожаев. Много рах поднимались бокалы, чтобы воздать милость богам, которые были так добры к ним, в отличие от двух других римских племен, у которых выпал неблагоприятный сезон. Эффект от маковых капель не заставил себя ждать, и, один за другим, жители деревни погрузились в глубокий сон, который должен был длиться несколько часов. Посреди ночи группа четырех Рамнов прибыла в деревню Луцеров со множеством телег, запряженных волами. Без каких-либо трудностей они извлекли из-под земли мясо и вывезли огромное количество вина и муки, спрятанных в пещере неподалеку. После чего они отнесли добычу туда, где ранее вырыли глубокую яму и поместили в нее все награбленное, прикрыв его так, чтобы никто не мог догадаться, что именно там было спрятано.
Четверка завершила свой преступный план, отвезя часть добычи в деревню Титиенсов и оставив ее в нежилой хижине. Ее бы обязательно обнаружили на следующий день, и, вероятно, ничего не подозревающие Титиенсы придали бы находке символическое значение, что было довольно обычной практикой. Когда Люцеры проснулись и обнаружили пропажу, они взяли свое оружие и пошли на поиски виновных. Сначала подозрения пали на Велиенсов – конкурирующее племя, жившее на холме высотой около 40 метров, расположенном между Палатинским и Оппийским холмами. Но следы волов и колес от телег вели к деревне Титиенсов, которые, не зная о плане Малуса, всей деревней благодарили богов за вино и мясо, найденные в хижине на рассвете. Не дожидаясь объяснений, Люцеры набросились на Титиенсов, вонзая вилы в их грудь и размахивая мечами против мужчин и женщин с беспрецедентной жестокостью. Многие Титиенсы были почти сразу же убиты, другим удалось бежать и спрятаться. Лишь немногим удалось взять в руки оружие и защитить себя, изгнав-таки Луцеров после многих часов кровавой борьбы. Перед тем, как покинуть деревню, они успели поджечь много хижин.
Инцидент был необъясним, поскольку два племени долгое время жили в мире и согласии. При таком раскладе найденные еда и вино больше не казались благосклонным жестом со стороны богов. Публий, старейшина племени и лидер Титиенсов, понял, что за случившимся стоит чей-то зловещий план, и отправил послов к двум другим племенам, чтобы созвать совет старейшин. Маркус из племени Рамнов и Сервий из племени Луцеров откликнулись на призыв и собрание состоялось на следующий день. Были описаны произошедшие события, о которых Маркус впервые слышал. Трое мужчин дали клятву честности перед богами, и каждый из них должен был дать остальным всю имеющуюся у него информацию, чтобы выяснить, кто именно несет ответственность за случившееся. Маркус сообщил, что за день до кражи были замечены несколько человек из его племени, которые готовили повозки, по их словам, предназначавшиеся для перевозки строительных материалов и возведения новых хижин недалеко от деревни. Но об этих хижинах никто не просил, а на следующий день повозки были найдены брошенными за деревней Титиенсов. Улики были серьезными, а совпадений было слишком много: четыре Рамна по приказу Маркуса были выведены из их домов и подвешены за ноги к дереву. Они находились в таком состоянии, пока, как водится, не признались в своих проступках, что обычно происходило через несколько часов.
Добыча была возвращена, а четверо были убиты на глазах у собравшихся племен. Их тела были разрезаны на две части: верхняя часть была подвешена на дереве и выставлена на всеобщее обозрение в качестве предупреждения для остальных. Но этого было недостаточно, чтобы нейтрализовать многочисленные потери Титиенсов и Луцеров, которые повлек за собой план Малуса. Как видно, уже в начале своей истории римская стена, воздвигнутая Ромулом, и социальное разделение, установленное им, не помогли сохранить мир и спокойствие граждан. Первые семены раздора упали на римскую почву и были орошены кровью ее детей: это стало плохим предзнаменованием на века.
Третий Рим и район ZXIII
Рим, AD MMXXXVI (2036 год нашей эры). Мэр Рима Лука Императо, для друзей Поэт, ведущий представитель ультраправой партии Nova Spes, избранный мэром в июне 2035 года, вдохновленный оборонительными сооружениями Древнего Рима – сервианской и аврелианской стенами – по проекту «The Roman wall» тоже решил построить в Риме стены. Луке Императо в 2036 году исполнилось 42 года, он был активистом различных римских неофашистских групп, в 2019 году он стал лидером ультраправого студенческого молодежного движения «Сфинкс». Получив образование в области литературы и имея небольшой опыт работы в качестве журналиста, он вскоре посвятил себя политике в партии Nova Spes, основанной в марте 2029 года на остатках других правоцентристских партий и движений. Эффективная пропаганда помогла ему прийти к власти в 2035 году. Он любил писать стихи: имея степень доктора литературы – его докторская диссертация была посвящена романтической литературе девятнадцатого века – и будучи одним из самых образованных среди выдающихся неофашистов, он получил прозвище Поэт. Среди тех, кто его так называл, была сама премьер-министр Евгения Бранкетти, избранная несколькими месяцами ранее, в феврале 2035 года.
У него была настоящая одержимость английской терминологией и аббревиатурами – настолько, что он создал новый язык для своих выступлений, итало-английский, что позволило ему придавать своим лозунгам почти мистическое значение. Он был убежден, что такое смешанное произношение приживется среди избирателей, особенно среди молодежи: «лучшие методы» стали «best practices», «бюджетное выравнивание» стало «break even», также ему нравилось, когда его называли «Mayor», что, по его словам, было более важной должностью, чем должность обычного мэра. Даже Римская стена из-за его одержимости английским языком стала называться «The Roman wall». В свободное время, помимо писательского мастерства, Mayor любил рисовать, особенно хорошо ему удавались персонажи Диснея, в частности, Белоснежка, семь гномов и Пиноккио. Казалось, Императо был настоящим фанатом диснеевских персонажей: поговоривали, что он выставил в холле нарисованную им Белоснежку, которую считал одной из своих величайших картин. Что касается его политической одержимости, то есть The Roman wall, то она была оснащена всеми современными устройствами видеонаблюдения и активной защиты, такими как вооруженные дроны и военная робототехника. Системы были запрограммированы на быстрое реагирование в случае военных действий, атак и попыток вторжения. Древние римляне уже в античные времена придумали и построили основные оборонительные сооружения для граждан, армии и самого города. Императо хотел стряхнуть пыль со славы Древнего Рима и поэтому в своей политической деятельности черпал вдохновение в стенах, созданных королями и императорами Рима.
The Roman wall в основном проходила по землям и зданиям, конфискованным у граждан, живших за пределами стены в 2035 году, на момент избрания мэра-неофашиста. Ссылаясь на общественную пользу, не имеющую под собой никакого законного основания, Императо захватил большую часть кварталов, расположенных вдоль так называемой security line. Обычно в таких случаях муниципалитет выплачивал компенсацию законным владельцам, но Императо ограничился установлением смехотворной стоимости на экспроприированное, а затем уничтоженное, имущество, компенсировав ее муниципальными купонами, действительными в течение десяти лет. По сути, это было долгосрочное платежное обещание, которое никогда не будет выплачено городской администрацией, выпустившей эти купоны. В начале своего мандата Императо называл террористами всех тех, кто выступал против него и заставлял полицию разгонять демонстрантов с особой жестокостью, если они собирались перед городской администрацией, расположенной на Капитолийском холме. Через несколько месяцев после вступления в должность он решил обнести здание администрации стальным забором, с барьером из колючей проволоки и лезвий. Изначально ограждение было презентовано СМИ как временное, но на самом деле его бы никогда не снесли. Видео, показывающее ограждение, разошлось по социальным сетям, и диссиденты начали обмениваться сообщениями, вроде: «Mayor Императо хочет построить стену вокруг центра Рима, чтобы защитить свой электорат от гнева периферии, и возводит стену перед Капитолийским холмом, чтобы защитить себя от собственных избирателей!». Одним словом, во всей Европе, и в Риме в частности, мечта ультраправых о возведении стены по политическому принципу "divide et impera" – разделяй и властвуй – стала суровой реальностью.
Очевидно, что, благодаря этому одностороннему и необдуманному акту конфискации домов, магазинов и земель для возведения «своей» стены, Императо за несколько месяцев вызвал враждебный настрой среди тысяч римских граждан, у которых было отнято имущество, от которого зависела их жизнь, а также среди тех людей, которые были выставлены за стену и отделены от своих родственников и друзей. Строительство стены и контролируемых въездов привело к вырубке 102.320 деревьев и сносу 10.775 магазинов и домов. В ноябре 2035 года, чтобы укрепить часть стены, ведущей к пригородам, в районе Эсквилино были снесены 63 магазина. Владельцы получили уведомление всего лишь за 30 минут до этого. В декабре того же года 70 домов и 115 магазинов были снесены в районе Тестаччо. Эти коммерческие предприятия являлись важным источником дохода для многих людей. По данным информационного агентства Adnkronos, около 15 кварталов, расположенных вдоль стены, были серьезно повреждены, а 67.250 человек были эвакуированы. Стена нанесла не только огромный экономический ущерб, но и неизгладимую рану тысячам граждан. Строительные работы разрушили археологические памятники, представляющие невероятную историческую ценность, городские парки и зеленые зоны с вековыми деревьями.
Возможно, наиболее сильно ущерб чувствовался на социальном уровне: многие семьи оказались формально и физически разделены бетонным барьером, который, после завершения строительства, не позволил бы ни одному члену разъединенной семьи свободно переходить с одной стороны на другую. Речь шла не только о запрете на въезд, за исключением некоторых документально подтвержденных мотивов, таких как работа или учеба, но и о физическом предотвращении контактов между сестрами и братьями, бабушками и внуками, матерями и детьми. Помимо этого стена препятствовала любым настоящим или будущим контактам между людьми, разделенными на две касты: на тех, кто внутри, и тех, кто снаружи. Привилегированная каста с каждым днем все больше и больше убеждалась в том, что на той стороне люди совершенно другие – изгои, без какой-либо надежды, без будущего, оказавшиеся в этой ситуации по собственной воле, а не из-за застойной политической и социальной ситуации. «Стена позора», как ее называли изолированные на периферии, стала символом замкнутости и социальной дезинтеграции. С другой стороны, стена могла отнять свободу, достоинство, основные права, такие как, например, свобода передвижения, но не здравый смысл, не мечты, не воображение. The Roman wall уже через несколько месяцев после ее возведения была покрыта граффити, которые кричали о позоре и бесстыдстве, прятавшимися за нетерпимостью, они говорили об отчуждении, о смерти всякой надежды – о всем том, что человеку было не свойственно.
Рисунки на стене для тех, кто остался за ее пределами, не были самоцелью, а всего лишь печальным протестом. Граффити были криком в общей тишине негационизма: тысячи голосов людей, которые не смирились и заявляли о своих правах хотя бы на интеллектуальную свободу. С помощью граффити периферия ненасильственными методами возвращала Императо часть его безумия. Несмотря на несогласие многих римских граждан, в 2035 году Рим был разделен, сначала на бумаге, а затем и при помощи реальных барьеров, на четыре макро-зоны, каждой из которых был присвоен буквенно-цифровой код – буква алфавита, за которой следовала римская цифра, отличавшие центральные районы от периферии и пригородов. Центр Рима включал 22 исторических района, построенных в средние века на базе 14 районов времен императора Августа, которые к концу 19 века были расширены – все они, за исключением районов Борго и Прати, находились внутри Аврелианских стен. За пределами стен располагались 35 районов, которые окружали исторический центр и включали в себя Остию, разделенную на три прибрежных района: Лидо ди Остия Поненте, Лидо ди Остия Леванте и Лидо ди Кастель Фузано. Член городского совета по планированию Nova spes Луиджи Янноне выделил 6 периферийных районов и 53 пригорода, располагавшихся рядом с кольцевой дорогой и населенных в основном иммигрантами: правящий класс ультраправых обычно называл эту область «La Terza Roma», что означало «Третий Рим», и расценивал ее как внутреннего врага, который способен разрушить политическую и социальную структуру итальянской столицы.
Для строительства The Roman wall, известной всем в Европе – от политиков до туристов – Императо и Янноне использовали средства европейского фонда в размере 500 миллионов евро, к которым были также добавлены значительные суммы со стороны заинтересованных частных лиц и истощенной муниципальной казны. Разделяющая стена была спроектирована и построена из железобетона, укреплена баллистическими стальными плитами и облицована римским кирпичом – сделано это было для того, чтобы воссоздать эстетику старых аврелианских стен. Таким образом центральные районы, здания государственных ведомств и итальянских спецслужб были защищены от Третьего Рима. Во избежание массовых беспорядков и сведения счетов, периферия и пригороды также были изолированы друг от друга полицейскими постами. Вскоре появились нелегальные контрольно-пропускные пункты, созданные лидерами банд, господствовавших на территории Третьего Рима. На этих контрольно-пропускных пунктах взимались пошлины за провоз нелегальных товаров – оружия, наркотиков, ценностей и банкнот, полученных в результате краж и грабежей. Как Министерство внутренних дел, так и городская полиция закрывали на это глаза. Самым проблемным районом Третьего Рима был район ZXIII под названием Тор Белла Монака, на жаргоне Торбелла или ТБМ, где местные банды, организованные по военным законам, монополизировали нелегальную торговлю. Банда, захватившая контроль над пригородом ZXIII, была организована как молодежное политическое движение Nouvelle banlieue, лидером которого был 38-летний Асьер Мартинес, также известный как Джокер, из-за его преступного склада ума и из-за того, что он хотел сделать из Третьего Рима Gotham City Бэтмена. Официально он был темнокожим рэпером, который начал свою деятельность с открытия небольшого магазинчика, но вскоре стал контролировать всю экономику района – как законную деятельность, так и незаконную, то есть, ту, которая приносила наибольшую прибыль.