Focsker
Королевство ведьм
Глава 2
Как и ожидалось, подъем был очень ранним.
Приняв мои слова за слабость и детскую шалость, ожившая кузня даже и не собиралась поднимать молодого Глауда, который привык всю жизнь спать чуть ли не до полудня. Хотя, как при таком топоте и шуме вообще можно спать? Тем более, так долго? Я не представляю. Каждый шаг этих тяжеловесов – Хельги и Сигрид – отчетливо слышался даже на улице, не говоря о доме.
Вчера, перед сном я старательно очистил свою комнату от мусора. Тут встречались и сгнившие огрызки яблок по углам, и засохшие куски хлеба под кроватью, и, о чудо, начавшие подванивать трупы мышей! Наверное, погибли в приступе радости, столкнувшись с наиблагоприятнейшей для них атмосферой, царившей в этом курятнике. Смахнув со шкафа, со стен и потолка паутину, а также полусантиметровый слой пыли, я оставил влажную уборку на сегодняшнее утро. Знал ведь, что заняться будет нечем. Пока младшая Илва и старшая Сигрид грузили ручную телегу перед отправкой на рынок, я быстренько создал видимость активной хозяйственной деятельности. Попутно стащил из цеха матери кусок сломанного острого шила, погнутый старый нож, по-видимому, ожидавший ремонта, и какие-то непонятные лоскуты шкуры, похожие на шнурки.
Шило в сапог, нож за пояс. Позволить себе ходить без оружия, когда на нас в любой момент вновь могли напасть, я не мог.
Еще, когда сестры привыкли к моей, рано поднявшейся недовольной, физиономии и перестали обращать на меня всякое внимание, мне удалось отыскать настоящий клад в недрах замусоренного первого этажа. Среди гор старого хлама, хранимого матерью в отдельной коморке, нашлись две разорванные кожаные перчатки с пустующими кармашками для металлических вставок и пластин. Закинув их в свой мешок, я добавил к ним и эльфийскую катушку. Будет время, подумаем, как всё это соединить и использовать. А пока…
– Глауд, ты идёшь? – окликнула меня закончившая все приготовления Сигрид, впрягаясь словно лошадь в оглобли здоровенной ручной телеги.
– Бегу, – прихватив из мамкиных закромов ещё какую-то гнутую железяку, отозвался я. И, выскочив из дома, едва не столкнулся с мелкой попрошайкой, обрабатывавшей уши младшей Илвы.
Как только мы покинули улицу ремесленников и свернули на главную, мощеную камнем дорогу, ведущую к рынку, на глаза мне попалась ещё одна крайне любопытная ситуация. Около деревянной импровизированной трибуны, сооруженной из бочки и столба, где обычно выступали местные глашатаи, скопилась целая толпа, бурно что-то обсуждавшая между собой.
Не желая терять времени на расспросы, Сигрид послала меня и младшую разузнать о происходящем. Но лучше бы мы просто прошли мимо. К деревянному столбу огромным ржавым гвоздем была прибита отрубленная собачья голова с прикрепленным ко лбу листком. На нем кровью было выведено имя «Илва».
Побледнев от увиденного сестренка, нервно оглянулась и опустила руку на свой меч.
Толпа, в коей мы сейчас находились, вмиг стала потенциально опасной. Местные ребята, оказывается, неплохо умели запугивать: у головы не было глаз и языка, а из шеи торчал кусок раздробленного несколькими ударами позвонка. Видимо, оружие мясника оказалось слишком тупым, а сам он был крайне неопытным. Много смазанных ударов, линия рассечения небрежная, кривая. В области хребта и вовсе неподатливая песья шкура была оторвана вместе с переломанными костями. Что, в свою очередь, свидетельствовало о, во-первых, всё той же неопытности, а во-вторых, о плохом и явно незаточенном инструменте. Наличие такого у себя любой, мало-мальски уважающий себя, профессионал допустить не мог. И, в-третьих, об импульсивности: разрезы на голове были слишком неровными. Били наотмашь, словно, не желая прикасаться к мёртвой туше.
Чьих это рук дело? Илвы, той же Гильдии или кого-то ещё? Кому она перешла дорогу? Допрос сестрёнки было решено оставить на потом. Я не хотел, чтобы она запомнила меня, интересующимся её врагами, перед тем, как они исчезнут. Да и ответы на большинство волновавших меня вопросов я мог получить и у совершенно других лиц:
– Знаете, кто это мог сделать? – спросил я стоявшую рядом стражницу, брезгливо поглядевшую на собачью голову.
– Предупреждение от Гильдии Убийц. Эти дворовые суки уже совсем страх потеряли, раз в подобных местах смеют оставлять свои послания.
– Послания? – строя из себя дурочка, переспросил я у закованной в металл женщины.
– Да. Мол, если не выполнишь обязательства, то в следующий раз на этом столбе будет не собачья голова, а твоя.
Поблагодарив стражницу, я выдернул из толпы напуганную Илву.
Узнав о произошедшем, Сигрид и слова не сказала. Как и невысокая младшая, ставшая тенью более сильной сестры.
Ситуация осложнялась. Со всех сторон на нас сыпались проблемы. Я даже уже толком не понимал, за какую хвататься в первую очередь. У меня никогда в жизни, до этого момента, не было такого количество потенциальных жертв.
Миновав широкую улочку, ведущую к замку бургамистра, мы свернули к расположенному между двумя широкими рукавами реки островку. По обе стороны от которого были некие аналоги деревянных разводных мостов и дежурившие возле них женщины в причудливых нарядах и шляпах.
– Ведьмы… – шикнула Сигрид, – Не пялься на них. Не дай бог, заинтересуются ещё тобой, – проронила старшая, прибавляя шагу.
Та, кого назвали ведьмой, изначально показалась мне странной. На улице стояла достаточно прохладная весенняя погода, а девушка одета словно в жаркий июльский день: короткая рубашка, чем-то похожая на топик, напоказ выставляла подтянутый животик ведьмочки; короткая, не стягивающая юбка создавала максимальную свободу, удобную для движения, при этом демонстрировала окружающим утончённость стройных ножек своей хозяйки. Был на ней также и пояс с кинжалом и множеством прикреплённых к нему разноцветных колбочек, среди которых я заметил и знакомое мне зелье исцеления, и чулки, но без спрятанного в них оружия. Обувь тоже максимально простая и без каблука. А вот главное девичье украшение – посох, высотой примерно в два метра, вызвал у меня неподдельный интерес.
«На что же скучающая дамочка способна с этой своей штукой?» – думал я, глядя на то, как то и дело зевающая ведьма от скуки перебрасывает из руки в руку здоровенный дрын.
Маги, ведьмы и прочие волшебные персонажи из сказок и другого фольклора моего мира были сильны на дистанциях. Творя разные фаерболы и кидаясь ими из-за спин соратников, они считались грозной силой. Но здесь, в условиях узких городских улочек и мостовых, наличие кинжала на поясе подразумевало вступление в ближний бой. Не значило ли это, что от подобных вульгарных нарядов стоит отказаться, отдавая предпочтение всё той же кольчуге или кожаным доспехам? Этот вопрос не давал мне покоя, и я обратился к Сигрид.
– Мужчины. Что с вас взять? Вообще не шарите в воинском искусстве, – её заявление было весьма обидным, но показывать этого я не стал, – Им, по сути, и не нужна броня. Каждая, из уважающих себя ведьм, знает заклятие Стальной кожи или ещё какое-нибудь усиление, облегчающее ей передвижение. Лишний вес только замедлит этих вертких… – злобно сплюнув, Сигрид осеклась. Кажется, ей уже довелось встретиться с ведьмами в бою. Судя по недовольному лицу, исход был не самым благополучным для неё, – К тому же, у них есть зачарованные артефакты, зелья всякие, и личная броня, спрятанная под одеждой.
«Что там можно спрятать под такой одеждой? Бронелифчик, что ли?» – почесав репу, я вновь задумался. Если методами «умерщвления» обычных людей я и владел в совершенстве, то с этими дамами предстояло еще только-только познакомиться.
– Ну, а кинжалами пользуются против подобных себе в ближнем бою. Они какие-то волшебные, а какие – хрен его знает, – тяжело вздохнув, Сигрид с грохотом откинула оглобли, – Приехали!
Город, в котором мы проживали, был разделен на три части. Одна часть – район бедняков, вчерашних рабов и приезжих. В ней жили люди второго сорта, вроде нас с моей семьей. Вторая часть расположилась на противоположном берегу реки, ближе к морю и порту. Земля там принадлежала людям побогаче. Там жили местные цеховые ремесленники, состоявшие в городских гильдиях. Обитали стражники. Приближенная к местной власти аристократия, следила из своих резиденций за тем, как в наш портовый городок на краю мира прибывают их немногочисленные торговые суда с рабами и прочей ерундой. Третьей же, объединявшей две другие воедино, был кусок суши – как раз вот этот маленький островок – возведенный одной из прошлых правительниц, как единственная в городе зона открытой торговли.
Ни одна из частей на двух берегах реки не имела права строить на своей территории ярмарки или вести торговлю. Все и вся обязаны были проводить сделки именно на рыночной площади. Звучало неплохо. Но фактически, из портового района и с кораблей, привозивших в наши края всё необходимое, к обычному люду доезжали только остатки. Лучшая древесина, шелка и сталь, вместе с рабами оседали в порту. К нам же попадали лишь объедки, гнильё, хромые да калеки. Это делало конкуренцию между цеховыми и нашими ремесленниками фактически невозможной. Единственное, чем мы могли ответить знати, это – количеством производимых товаров и лучшими лошадьми. Ведь по факту, отрезанные от свободных пространств аристократы были вынуждены покупать жеребцов именно у моих соседей. Как оказалось, у тех самых веселых девчат, кинувших мне полотенце, чьи родители были одними из самых богатых и уважаемых людей в нашей части города.
Как пребывшие раньше иных, мы разместились на одном из лучших, как сообщила Сигрид, мест. А именно в центре, неподалеку от эшафота, на котором в городе проводились и показательные казни, и аукционы рабов, и народные собрания, на которых представители вольного города выносили на всеобщее обозрение раскрывшиеся им проблемы.
Проходимость здесь была одной из лучших, и шанс продать подготовленные матерью заготовки значительно выше. Сначала, мы выгрузили всё своё добро. После перевернули телегу и на днище перевернутого транспорта девушки разложили привезенные товары. Лопаты, вилы, топоры, мотыги, молотки, наконечники стрел и прочая дребедень. От неудавшихся вилок до каких-то стальных банок. Было всё, как и в шатре наших прямых конкурентов, расположившихся, как назло, всего в метрах двадцати от нас. Их настоящая торговая палатка разворачивалась в течении часа. Вслед за тем была привезена и выставлена приятная глазу витрина. Женщина, вставшая у прилавка, так же была не из простых трудяг: хорошо одета, приятный голос и милое личико. С виду все в ней располагало к себе, но вот её снисходительный тон в торге с крестьянами давал самый противоположный эффект, причем сильный.
Конечно в местных правилах я был, мягко говоря, не очень… Термины и жаргон казались мне диковинными, как и реакции люда на угрозы или оскорбления. То единственное, чем я мог похвастаться – это умение читать эмоции, скрытые желания, всплывавшие на лицах встречных. Это умение я старался развить в себе с первого момента жизни в любом обществе до самого низкого и оттачивал до последних мелочей. Возможность предугадать слова и действия оппонента давала неоспоримое преимущество, пользуясь которым, манипулятор вроде меня мог спокойно раскинуть собственные сети, дергая за нити, которые позволяли контролировать обстановку вокруг. Учиться чему-то у своих недалёких сестер было бессмысленно. Торговки из них оказались ещё более посредственными, чем я мог ожидать. К тому же, за годы проживания в этом городе они как-то умудрились не обзавестись постоянными клиентами, связями и верными друзьями. И это одно наводило на печальные выводы. Быстро разобравшись с курсом и значимостью местной валюты, в приделах зоны видимости сестёр, я принялся искать, чем себя развлечь. Подрезать пару мешочков с серебром у сновавших рядом бедолаг я всегда успею. Да и к тому же, не испытывал я особой любви к столь низкому занятию. Я – человек совестливый – редко поступаюсь с собственными принципами. Чем глупо обворовывать нищих, не лучше ли заимствовать у тех, кто побогаче? А рядом так удачно развернулся конкурент с приличным магазинчиком и опытным работником, в качестве продавца. Хотя и та не без изъяна. Суждение о её аристократических корнях было ошибочным. Работяга выбилась из прислужников верхним слоям общества и позабыв место, из которого выбралась не так давно, позволяла себе слишком много вольностей в отношении граждан, кто по статусу ниже её. Грубость – недопустимая ошибка в торге, я просто обязан проучить зазнавшуюся девчонку.
И так удачно мне под руку попалась первая «отшитая» горе-покупательница.
Бедолага, пришла за наконечниками для стрел и была в не мягкой форме послана. Внешне крестьянка даже виду не подала, что обиделась, но по глазам… Они не лгали. Женщина была зла и вместе с тем беспомощна.
– Госпожа охотница, постойте! – с улыбкой на лице окликаю я её, при этом приветливо помахав рукой, когда она отошла подальше от лавки конкурентов.
– Госпожа? – непонимающе повторила за мной женщина, а после, улыбнувшись на весь свой беззубый рот, спросила, – Это ты мне?
Её усталое, грязное и морщинистое лицо прямым текстом кричало о статусе и умственном уровне. Далёкая от городских хитросплетений простушка, с озлобленным на весь белый свет взглядом – вот, кем она была. Всё, что знала эта женщина – это такие вещи, как: работа, еда, дом, ну и сельские развлечения. От того и подход к ней нужен был соответствующий. Малоимущие люди подозрительны, хитры и часто считают себя умнее других. С ней следовало общаться на уровне, лишь слегка превосходящем её развитие. Не юлить, стараться быть максимально прямолинейным и таким образом избавить объект от ощущения скрытой угрозы.
– Ну, конечно! Я из толпы заметил Ваш статный образ. Наверняка Вы превосходно стреляете из этого чудесного лука, – проговорил я, ткнул пальцем в изогнутую деревяшку за её спиной, спешно расталкивая прохожих и еще больше приближаясь.
Польщенная неожиданным комплиментом, женщина гоготнула, и, оглядев меня, с некоторым подозрением отозвалась:
– Госпожа я лишь для выводка свиней, пасущегося в моём загоне. Чего тебе, мальчишка?
– Простите, что отвлекаю Вас. Знаю, охотники – люди занятые, – слегка сконфужено я стал пятиться, показывая испуг от столь резкого ответа, – Я просто хотел предложить…
Именно слово «предложить» заинтриговало ей больше всего. Старая женщина в мире, где мужчин было мало, да и те являлись слабым полом, она понимала, если я предложу себя, то денег на ночь со мной у нее не хватит. Но все равно не могла отказать себе в беседе с хорошеньким юношей. И потомууже сама решила продолжить наш разговор:
– Извиняй, если напугала. Я ж не со зла. Редко такие красавцы ко мне на улице пристают, – подмигнула мне она, – Чего тебе?
– Я слышал, Вам были нужны наконечники, – всё также показывая свою нерешительность, добавил я, – У моих сестёр они есть…
– Ах, наконечники, значит… Ну, пойдём, поглядим, чё там, – слегка разочарованно отозвалась та.
Сигрид, ковырявшая ножиком в зубах, была сильно удивлена, когда я привёл к ней своего первого покупателя. Наблюдая, как её братец тараторит по делу и без дела, и быстро утратив суть разговора, воительница попыталась было встрять со своими междометиями. Но нам с уважаемой охотницей Линдой, по прозвищу Пивная Бочка, было не до того.
Женщина, не обращая на сестёр ровным счетом никакого внимания, весело травила мне охотничьи байки, когда я насыпал ей успевшие покрыться ржавчиной наконечники:
– Они не лучшего качества, – извинительно честно признался я, – Но по лучшей цене! К тому же Ваша последняя шутка была просто шикарной! Поэтому я сделаю Вам ещё и скидку! Но взамен пообещайте, что, когда подстрелите из наших стрел какого-нибудь медведя или оленя, то обязательно поделитесь с нами хотя бы лапкой или копытцем, – протянув ей мешочек под неодобрительными взглядами сестёр, проговорил я.
– Скидка? – почесав репу, непонимающе спросила охотница, – Ха-ха… Как щедро с Вашей стороны! Сколько я буду должна с этой скидкой?
Глупые женщины, окружавшие меня, перебивая друг друга, дружно закудахтали. Старшая пыталась вставить свои пять копеек, а младшая – свои.
Но только я – один-единственный в этой воцарившейся неразберихе, знал истинную цену наконечников. Как и цену усилиям, приложенным мною для достижения успеха в этой сделке.
Болтушка Линда, попавшая в мои сети, буквально за считанные минуты выложила всю свою подноготную. Про свой простой быт, профессию, неудачную любовь. И, разумеется, о злобной торговке, заломившей цену, в разы превысившую имевшиеся у охотницы средства.
Терпеливо выслушав всё, от начала и до конца, я получил то, в чем нуждался. А именно последнюю информацию о предложенной ранее цене.
– Вы хороший человек, Линда. Наживаться на Вас мне стыдно. Цена десяти наконечников – один серебряный. Минус моя скидка. Итого – девять малых серебряных и девять больших медных. Вас устроит?
Глаза Сигрид в удивлении расширились. А Илва, покрутив пальцем у виска, махнула на меня рукой.
– Понимаю, цена внушительная. Но, когда Вы в следующий раз придёте покупать у нас наконечники, лавка моей матери продаст Вам их не по девять серебряных и девять медных, а просто за девять малых серебряных. Фактически, Вы получите один наконечник бесплатно. И сэкономите целый малый серебряный!
У нашего прилавка повисла неловкая пауза. Выискивающая что-то женщина, задержавшаяся рядом с охотницей, тоже серьезно задумалось. «Ну, давай! Я же не просто так сказал слово «Бесплатно!» – стиснув зубы, я замер в ожидании решения Линды.
– Мне нравится ваше предложение, Глауд! Да и к тому же, малый медный, оставшийся в кармане, я уже сейчас потрачу в трактире на кружку эля, чтобы выпить за здоровье Вашей матери, родившей столь прекрасного и умного сынка. А если в лесу мне повезёт – с меня трофей! Линда – Пивная бочка добро не забывает!
Её удовлетворённый хохот, и звон попавших в мои ладони монет подняли не только моё, но и настроение моих сестер. Ведь только что я продал некачественный залежавшийся товар по цене, превосходящей рыночную. При этом взял с клиента обещание прийти к нам вновь.
Разумеется, она может столкнуться с чем-то более дешёвым, увидеть те же десять наконечников за девять малых серебряных на другом прилавке. Вот только, приди она к нам в следующий раз, получит точно такое же число за те же деньги. А раскрыв наш маленький обман, она, не зная, будет ли за второй скидкой ещё одна, по любому, из чистого любопытства вновь к нам заглянет. И это моя победа, с какой стороны не погляди.
Дела шли хорошо. Даже лучше, чем я изначально планировал.
Ведь за охотницей к нам пожаловала ещё пара простодушных крестьянок, искавших топоры, вилы, и возможности сэкономить медяк. Итог: покупатель и продавец остались довольны. Инструменты оказались в их мозолистых руках, а честно заработанные деньги – в нашем с сёстрами большом кармане.
Я много говорил, много двигался, и, позабыв о том, кем должен быть, вошёл в азарт. И выходить из него под восхищенные взгляды старших сестёр мне ой, как не хотелось. Не хотелось, но пришлось.
Продолжала расти очередь к прилавку наших конкурентов. Оттуда все громче звучали выкрики о «дерьмовости» товара в других лавках. Что буквально лишало нас внимания покупателей. Надо было с этим что-то делать. И, наконец, я кое-что придумал.
Глава 3
Торгашка из соседней лавки в шутливой форме, веселя аристократию, осуждала какого-то мелкого ремесленника, желавшего купить себе какую-то безделушку. Остроумия той было не занимать, как и поддержки со стороны немногочисленных аристократок, а вот женщины более низкого происхождения от подобной небрежности буквально заводились на глазах.
То ли тут сыграло желание показать себя с лучшей стороны, то ли вспыльчивая верзила и вправду устала ждать, но, вслед за очередным шутливым обращением к глуповатому парнишке, в прилавок, прямо между пальцами вмиг побледневшей продавщицы вонзился обыкновенный ничем не примечательный нож, ещё секунду назад лежавший на витрине.
– Сколько? – Закрыв своей большой спиной ремесленника, рыкнув, спросила женщина, а следом, все так же не сводя со своей жертвы взгляда, кинув монету, предложила той заткнуться и делать свою работу.
Не желая стать причиной начинавшего конфликта между знатью и простыми смертными, женщина, не глядя, спрятала оружие. Я видел, как ледяное, довольно длинное лезвие, похожее на то, что было припрятано и у меня, щекоча холодком той задницу, по рукоять исчезло за поясом.
Под пристальный взгляд стражи, подошедшей к очереди, та поспешила затеряться в толпе. «Не торопись, крепышка, от меня всё равно не убежишь» – двинул вслед за той я.
Исчезнуть из поля зрения сестёр было несложно, и перед тем, как они поднимут бучу, а следом кинутся на мои поиски, тем самым нарушив мои планы, требовалось быстро выполнить несколько незапланированных манипуляций.
Обычная подножка не свалила бы столь здоровую женщину, и лишь с разбега влетев той со спины в колено, я мог достичь нужного эффекта. Якобы случайно наши ноги с не смотрящей по сторонам верзилой переплетаются, и мы оба с грохотом падаем на каменную мостовую. Зашипев от боли, та, стиснув зубы, прорычала: – Ты покойница… – Но заметив под собой лишь испуганного юношу, слегка растерянно покосилась в сторону. Настороженные взгляды прохожих, переживавших по большей части за меня, а не за вышибалу, вынудили ту быстро встать на ноги и протянуть мне руку помощи. – Ты в порядке? – На моё самочувствие той было плевать, её волновало лишь мнение окружающих.
– Да, но, уважаемая, Ваш нож… Кажется… – пальцем указав на валявшийся кусок искореженного и погнувшегося метала, проронил я.
– Су-ка. – проверив на отсутствие за поясом припрятанного оружия, обронила та. – Эта тупая бабища продала мне кусок дерьма по цене золота! Убью нахрен! – Подобрав кусок стали, взревела обозленная женщина, и, позабыв о страже и прочем, отправилась обратно к лавке. Всё шло слишком гладко.
Без спешки, не привлекая внимания, я поднялся, аккуратно из рукава переместил новенький ножик за пазуху своей теплой льняной рубахи. Вполне возможно, наши конкуренты использовали клеймо или ещё какие-то методы обработки своей продукции для её дальнейшего распознавания, этакий гарант качества уже вполне мог присутствовать, даже в эту полусредневековую-полумагическую эпоху. Было бы нехорошо, если моя маленькая подмена в столь пикантной позе была кем-то замечена. Оглянувшись, я убедился в отсутствии вопросительно таращащихся на меня людей. В глазах зевак было сочувствие, брезгливость и безразличие, ничего другого. Да оно и к лучшему. Требовалось как можно быстрее вернуться туда, где всё начиналось.
Тряся своими здоровыми лапами перед лицом испуганной, побледневшей продавщицы, вышибала с пеной у рта пыталась доказать той никчёмность проданной продукции. Попытки попавшей под пресс торговки хоть как-то понять происходящее упирались в скудоумие и злобу покупательницы, обещавшей набить той морду. И, когда точка кипения достигла максимального уровня, показалась наша главная проблема – хозяйка данного шатра. Одним своим жестом та угомонила часть бушевавшей толпы, а после, давя собственным авторитетом, осадила и мою темпераментную пешку. Её трезвые и вполне здравые предложения могли разрушить мой план и пробудить в недовольной покупательнице инстинкт самосохранения, а мне это было ни к чему.
– Да поменяйте уже грязной суке её игрушку, пусть не скулит. – Добавив своему голосу старческой хрипоты и аристократической надменности, выкрикнул я из-за чьей-то знатной спины, вслед за чем, аккуратно, не толкаясь и не привлекая лишнего внимания, поспешил в ряды равных мне по статусу.
Одна из аристократок, так неудачно ринувшаяся за мной, попыталась схватить юного провокатора, чьего лица никак не могла видеть, но преградившая той путь другая цеховая рабочая сильным ударом в грудь прервала незадачливую преследовательницу.
– Бей зажравшихся аристократов! – Донеслось с запозданием, и громила, на которую я возлагал огромные надежды, оправдала себя. Мощным колхозным ударом с правой она отправила вражескую королеву в долгий полёт, сделав тем самым заключительный ход и поставив мат в этой партии. Началась буча, все били всех. Крики, стоны, мольбы и чьи-то хрипы перемешались в один монотонный гул бушующей толпы, пытавшейся в мордобое выплеснуть весь свой негатив, жизненные проблемы и тягости, смешавшиеся в единой реке, имя которой Жизнь.
Пропустить нечто подобное я не желал. Это была отличная возможность – воспользоваться сумятицей и пополнить свои карманы не только медяками, вырученными с торговли, но и серебром, так маняще болтавшимся на поясах малочисленных аристократок. К сожалению, перед тем, как те схватились за свои клинки, мне удалось залезть лишь в один карман, наполненный золотом и серебром. Брать всё я, разумеется, не стал, ведь сумма была приличная и могла предназначаться для какой-то крупной сделки, из-за которой стали бы перетряхивать всех местных, поэтому пришлось обойтись процентом, взятым с потерпевшей «за скудоумие и слабость». Так, в моих широких рукавах исчезли пять больших серебряных и десяток средних медных. Хозяйке же я с благодарностью оставил её золото, способное своим появлением в моих руках, да в принципе и в руках любого другого нищего, вызвать множество подозрений.
Страсти только накалялись. Сквозь щели, возникающими между снующими, пытающимися убить друг друга, я заметил не на шутку разволновавшихся сестёр, готовых бросить нашу торговую точку и кинуться на мои поиски. Следовало возвращаться.
Как на зло, на полпути, из самого эпицентра, какая-то неотёсанная деревенщина случайным образом задевает меня локтем. Сильный удар прямо в лоб выбивает землю из-под ног, отчего я жопой плюхаюсь на камни, ударяясь копчиком. Ситуация и вправду становилась опасной. Не поднимая головы, на четвереньках проползая под ногами зверствующих баб, лупились те похлеще мужиков. Я уже и сам был не рад начатому мной конфликту…
Средь мелькающих сапогов, чьих-то задниц и разбитых рухнувших в грязь лиц наконец-то отчетливо появились силуэты зевак, болевших за своих фаворитов. «Я выбрался» – мелькнула мысль в голове в миг, когда над площадью раздался сильный звуковой хлопок, прервавший разбушевавшуюся толпу.
Прямо перед моим лицом, буквально в нескольких сантиметрах от носа, из ниоткуда, словно из воздуха, показалась пара чьих-то чистеньких ботинок.
– Ты как, малыш? – Подняв меня за шкирку, словно ничего не весящего помойного кота, произнесла улыбчивая дамочка в ведьмовской шляпе и с парящим посохам за спиной. «Спокойнее, Глауд, шанс того, что тебя увидела эта женщина, крайне мал, её не было в толпе. Если только, она не…»
– Вы что, умеете летать? – В шоке, быстро моргая, рукавом я пытался смахнуть постоянно накатывавшую на глаз кровь, дабы лично убедиться в том, что тот чертов посох и вправду парит! «Ведьмы. Как я мог забыть о их мётлах и прочих сказочных штучках? Как же неосмотрительно!»
– Разумеется. – усмехнувшись, произнесла незнакомка. – Но тебе сейчас, как я погляжу, не до полётов. – её кисть полыхнула зелёным свечением, а разбитая бровь, ощутив всё тот же знакомый приятный жар, вмиг перестала кровоточить и затянулась.
– Глауд! – Раздался взволнованный крик Сигрид. – Слава всем богам, ты в порядке! Мы так переживали. Куда ты пропал? – Глядя на всё ту же ведьму, любовавшуюся перепачканным мной, произнесла старшая, отчего-то даже не решаясь подойти к нам ближе.
– Спасибо, от Вашей удивительной магии мне стало гораздо легче. – Болтая в воздухе ногами в попытке дотянуться до почвы, проговорил я, в ответ на что незнакомка, лишь улыбнувшись, в очередной раз взглянула на моих сестёр.
Её губы выплюнули нечто нечленораздельное, вслед за чем сильный влажный ветер ударил по моей одежде, едва не вытрясся из меня клинок и трофейные монеты. Отчетливо слышный звон даже не привлек внимание сверливших взглядом друг друга женщин. Рубаха за минуту очистилась от моей же крови, со штанов исчезла грязь, и даже старые башмаки приняли некий ликвидный облик.
– Я бы душу продал за такую магию… – Вспоминая весь тот бардак, творившийся в моем доме, и то, как быстро его можно было бы устранить при помощи подобного волшебства, на полном серьезе обронил я, отчего ведьма, потеряв весь свой былой серьезный вид, пряча лицо под большой шляпой, опустила голову, попытавшись скрыть свою улыбку.
– Клоун. – Хихикнула себе под нос та, а после добавила: – Будь осторожней в другой раз.
"Обязательно".
Понять, видела она что-нибудь или нет, мне так и не удалось. Отдав мою тушку на сохранение сёстрам, молодая ведьмочка, переступая через бессознательные тела, двинулась к прилавку, где постепенно приводилась в чувства его хозяйка. Через несколько минут на место происшествия, верхом на своих посохах, слетелось ещё несколько её коллег. Началось разбирательство, затянувшееся до самого вечера, и как итог, двое в кандалах – первая, что неудивительно, громила, вдарившая хозяйке лавки, вторая – продавщица. Не знаю, как так получилось, но именно её обвинили в начавшихся беспорядках. Как и почему? История умалчивает, но, как предполагаю я, ту просто сделали козлом или козой отпущения, спихнув на неё незаконную продажу из-под пола, некачественного железа под маркой «Бренд». Её хозяйка – аристократка одним ударом прихлопнула двух зайцев: сохранила лицо своей продукции перед знатью, обвинив во всех грехах простолюдинку, а также отдала несильно значимую фигуру под суд, тем самым показав свою лояльность органам правопорядка. Все, кроме рабочего класса, оставшегося замертво лежать на мостовой, были в плюсе. То, как смело они шли на вооруженную знать, как гордо дрались против тех, достойно уважения. Вот только уважением их не воскресить. Глядя на то, как стража рутинно растаскивает тела, мне стало слегка не по себе. Смерть была чем-то обыденным для этих мест. Даже прохожие не уделяли этому особого внимания, тем самым ещё больше подогревая мой интерес к одному волнующему вопросу: как долго они смогут игнорировать смерть? Этот город, сам того не понимая, являлся одной большой пороховой бочкой, грозившей в любой момент взорваться. Всего-то и нужно было поднести к фитилю зажжённую свечу.
В любом случае, их вывод из игры позволил нам неплохо навариться. Продав всё, что только было можно, мы перевыполнили план. А я, помимо моей маленькой шалости, между делом ещё и успел собрать кое-какую информацию о фигурках, следивших за нами с Илвой.
