Филип К. Дик
Вспомнить всё
«Действительно, так по отношению к ней выйдет нечестно», – подумал Джордж и выбросил мысли о стабилизации из головы.
Весной 2041-го у них родился третий ребенок, еще одна девочка, подобно Морису, оказавшаяся гибридом – блобелем по ночам и терранкой в дневное время.
К тому времени Джордж отыскал решение если не для всех, то для значительной части личных проблем – завел интрижку на стороне.
Для встреч они с Ниной выбрали отель «Элизиум», обветшавшее деревянное здание в самом сердце Лос-Анджелеса. Глотнув «Тичерс», Джордж уселся рядом с ней на скрипучий, изрядно потертый гостиничный диван.
– Знаешь, Нина, – заговорил он, перебирая пуговицы ее блузки, – с тобой мне снова хочется жить. Я снова чувствую, что живу не напрасно.
– А я глубоко уважаю тебя, – откликнулась Нина Глаубман, помогая ему расстегнуть блузку. – Несмотря на то, что ты… э-э… был врагом моего народа.
– Бог ты мой, – возразил Джордж, – к чему ворошить прошлое? О прошлом нам с тобой надо забыть навсегда, и как можно скорей!
«И смотреть только вперед, только в будущее», – мысленно прибавил он.
Торговля поясами для похудения шла так бойко, что к этому времени Джордж нанял на полный рабочий день пятнадцать терран и приобрел в собственность небольшую, но оборудованную по последнему слову техники фабрику у окраины Сан-Фернандо. Будь налоги ООН поскромнее, разумнее, уже богачом бы стал…
Размышляя над этим, Джордж задался вопросом: а как обстоит дело с налогами в краях блобелей – к примеру, на Ио? Пожалуй, надо бы разузнать.
Однажды вечером, в штаб-квартире ВЧВ, он решил обсудить сей предмет с Райнхольтом, мужем Нины, который об их отношениях, ясное дело, извещен не был.
– Райнхольт, – не без труда начал Джордж, отхлебнув пива, – у меня серьезные планы. Весь этот социализм, заведенный ООН, манера стричь всех, от мала до велика, под одну гребенку… не для меня это. Тесно мне здесь. Волшебный Магнитный Пояс Мюнстера терранской цивилизации… как бы это сказать… не по карману. Понимаешь, о чем я?
– Однако ты, Джордж, терранин, – холодно заметил Райнхольт, – и, эмигрировав вместе с фабрикой на территории блобелей, предашь собственную…
– Послушай, – перебил его Джордж, – одна из моих дочерей – чистокровная блобельша, еще двое детей – блобели наполовину, ну, а четвертый пока на подходе. Сам видишь: эмоциональные связи с народом, живущим на Титане и Ио, у меня – крепче некуда.
– Шкурник ты и предатель, – отчеканил Райнхольт и въехал Джорджу по зубам. – И, мало этого, – продолжал он, вонзая кулак в живот Джорджа, – путаешься с моей женой. Раздавлю я тебя, как клопа, – только в воздухе чище станет.
В отчаянии Джордж обернулся блобелем. Видя, что кулаки, погружаясь по локоть в студенистое, влажное тело противника, не наносят ему никакого вреда, Райнхольт тоже сделался блобелем, впился в Джорджа, пытаясь поглотить и растворить его ядро.
К счастью, товарищи-ветераны успели растащить их, прежде чем дело дошло до непоправимого.
Тем же вечером, все еще дрожа после пережитого, Джордж вернулся домой, в восьмикомнатные апартаменты на лучшей из галерей огромного, новенького кондоминиума ЦГФ-900, вошел в гостиную и подсел к Вивиане. На благополучный исход надеяться было глупо: ясное дело, Райнхольт расскажет Вив обо всем – вопрос только когда. Браку, насколько Джордж понимал, пришел конец. Возможно, сегодняшний вечер – последний совместный вечер в их жизни.
– Вив, – с жаром заговорил он, осененный безумной идеей, – верь: я люблю тебя. Ты, дети… и, естественно, торговля поясами… вот и вся моя жизнь. Давай эмигрируем – сейчас же, нынче же ночью. Собирай ребятишек, летим на Титан!
– Нет, не могу, – возразила Вив. – Я же знаю, как мой народ отнесется ко мне, к тебе, к детям… Нет, Джордж. Лети сам, перевози фабрику на Ио, а я останусь здесь.
В ее темных глазах заблестели слезы.
– Проклятие, – проворчал Джордж, – да что же это за жизнь? Ты на Терре, я на Ио… такой брак – все равно что развод! А с кем же останутся дети?
Вероятней всего, детей передадут Вив… но ведь у него в юрисконсультах один из лучших правоведов на Терре! Что, если поручить светилу юриспруденции и разрешение домашних, семейных проблем?
На следующее утро Вивиана, узнав о Нине, тоже наняла адвоката.
– Слушайте, – заговорил Джордж, как только Генри Рамарау, именитый правовед, нанятый им в юрисконсульты, снял трубку, – добейтесь для меня опеки над четвертым ребенком: он должен родиться терранином. В отношении гибридов пойдем на компромисс: я заберу Мориса, а она пусть забирает Кэти. И, естественно, этот комок студня – нашу первую, так сказать, дочь. Сдается мне, она все равно не моя.
Звучно хлопнув трубкой о рычаги, он обвел вопросительным взглядом совет директоров компании.
– Итак, что у нас с анализом налогового законодательства Ио?
Прошла еще пара недель. Идея переезда на Ио день ото дня казалась все более и более оправданной с точки зрения прибыли и расходов.
– Давайте, присматривайте землю на Ио, – велел Джордж разъездному поверенному Тому Хендриксу. – Да постарайтесь купить подешевле: себя нужно показать с самого начала. Мисс Нолан, – обратился он к секретарше, – ко мне до дальнейших распоряжений никого не пускать. Чувствую, приступ вот-вот накроет. Эх, нервы, нервы! Переезд с Терры на Ио – дело нешуточное… а тут еще личные неурядицы.
– Будет сделано, мистер Мюнстер, – заверила его мисс Нолан, выпроваживая Тома Хендрикса из кабинета. – Никто вас не потревожит.
Мисс Нолан Джордж доверял безоговорочно: пока он в виде блобеля, в кабинет мимо нее не прошмыгнет даже мышь. А в последнее время неурочные превращения застигали его врасплох все чаще и чаще – сказывалось нервное напряжение.
Ближе к вечеру, снова сделавшись человеком, Джордж узнал от мисс Нолан, что ему звонил доктор Джонс.
– Будь я проклят, – проворчал он, вспомнив события шестилетней давности, – я-то думал, он уже сколько лет как списан в утиль. Мисс Нолан, свяжитесь с доктором Джонсом и соедините его со мной. Так и быть, поговорю с ним минутку.
Надо же… память о прошлом, о Сан-Франциско!
Вскоре мисс Нолан соединила с ним доктора Джонса.
– А-а, доктор, – заговорил Джордж, вольготно развалившись в кресле и ткнув пальцем орхидею в настольной вазе, – рад слышать, рад слышать… сколько лет, сколько зим!
– Вижу, вы, мистер Мюнстер, обзавелись секретаршей, – заметил гомеостатический психоаналитик на том конце линии.
– Да, – подтвердил Джордж, – я ведь теперь, можно сказать, промышленный магнат. Произвожу и продаю пояса для похудения, такие штуковины вроде кошачьих ошейников против блох. Ну-с, чем могу вам помочь?
– Насколько мне известно, у вас четверо детей…
– На самом деле трое: четвертый пока на подходе. Знаете, доктор, вот этот четвертый для меня очень, очень важен: согласно закону Менделя, он должен родиться чистокровным терранином, и я сделаю все, что смогу, лишь бы добиться опеки над ним. Вивиана – возможно, вы ее помните – вернулась на Титан, к сородичам, и правильно сделала: там ей самое место. А я держу на жалованье нескольких лучших медиков, жду не дождусь, когда ж меня наконец-то стабилизируют. Надоели, знаете ли, эти ежесуточные превращения… без того дел куча!
– Судя по тону, вы, мистер Мюнстер, человек важный, занятой, – заметил доктор Джонс. – Высоко поднялись со дня нашей последней встречи.
– Давайте к делу, – в нетерпении проворчал Джордж. – Зачем звонили?
– Я… э-э… полагаю, я мог бы помирить вас с Вивианой. Восстановить ваш брак.
– Еще чего, – с презрением хмыкнул Джордж. – С этой бабой? Нет уж, не нужно. Все, доктор, пора кончать разговор: «Мюнстер Инкорпорейтед» на пороге серьезных перемен, и нам нужно срочно проработать ряд важных стратегических…
– Все дело в другой женщине, мистер Мюнстер? – осведомился доктор Джонс.
– В другой блобельше, если уж на то пошло, – ответил Джордж и повесил трубку.
«Два блобеля лучше, чем ни одного, – рассеянно подумал он. – Ну, а теперь – за дело».
Стоило ему нажать кнопку на столешнице, в кабинет заглянула мисс Нолан.
– Мисс Нолан, свяжите меня с Хэнком Рамарау, – распорядился Джордж. – Мне нужно выяснить…
– Мистер Рамарау ждет на другой линии, – сообщила мисс Нолан. – Говорит, дело срочное.
– Привет, Хэнк, – сказал Джордж, переключившись на вторую линию. – Что стряслось?
– Я только что обнаружил один нюанс, – заговорил его старший юрисконсульт. – Чтобы владеть фабрикой на Ио, вам требуется гражданство Титана.
– Ну, это мы наверняка утрясем, – откликнулся Джордж.
– Но чтобы стать гражданином Титана… – Рамарау слегка запнулся. – Ладно, Джордж, объясняю как можно проще. Чтобы стать гражданином Титана, нужно быть блобелем.
– Проклятие, так я и есть блобель, – напомнил ему Джордж. – По крайней мере, часть жизни… это разве не подойдет?
– Нет, в том и проблема, – пояснил Рамарау. – Зная о вашем недуге, я навел справки и выяснил: блобелем надлежит быть постоянно. Круглые сутки.
– Хм-м-м, – промычал Джордж, – вот это скверно. Но ничего, справимся. Слушай, Хэнк, у меня сейчас встреча с лечащим врачом, Эдди Фуллбрайтом. Перезвоню тебе после, о'кей?
Повесив трубку, он помрачнел, задумчиво потер подбородок.
«Ладно, – решил он, – надо так надо. Факты – всего-навсего факты, и на поводу у них мы не пойдем!»
Придвинув к себе телефон, он набрал номер личного доктора, Эдди Фуллбрайта.
Платиновая монета достоинством в двадцать долларов, скатившись по желобку, замкнула контакт. Приведенный в действие, доктор Джонс встрепенулся, поднял взгляд и увидел перед собой острогрудую, сногсшибательной красоты молодую женщину, в которой, сверившись с встроенными блоками памяти, узнал миссис Джордж Мюнстер, в девичестве – Вивиану Аррасмит.
– Добрый день, Вивиана, – радушно приветствовал ее доктор Джонс, поднявшись и предложив посетительнице кресло, – но что привело вас ко мне? Насколько мне известно, вы переехали на Титан.
Вивиана, всхлипнув, поднесла к огромным карим глазам платок.
– Доктор, вся моя жизнь рушится на глазах. Муж завел отношения с другой женщиной… все, что я знаю, – зовут ее Ниной, и в штаб-квартире ВЧВ только о них двоих и судачат. Терранка, наверное… Мы оба подали на развод, насмерть бьемся в суде из-за детей, а еще я в положении. Четвертого жду, – закончила она, скромно одернув пальто.
– Да-да, знаю, – откликнулся доктор Джонс. – И, если закон Менделя верен, на сей раз у вас должен родиться чистокровный терранин… хотя, кажется, законы Менделя применимы только для выводков.
Миссис Мюнстер в унынии поникла головой.
– На Титане, – жалобно заговорила она, – я беседовала и с юристами, и с медиками, с гинекологами, а особенно с консультантами по вопросам брака. За месяц каких только советов не наслушалась! Теперь я снова на Терре, но никак не могу найти Джорджа… Джордж исчез без следа!
– Увы, Вивиана, тут я вам помочь ничем не могу, – ответил доктор Джонс. – На днях я имел с вашим мужем недолгую беседу, однако в подробности он не вдавался… и, очевидно, стал настолько крупным дельцом, что к нему так, запросто, больше не подступиться.
– И ведь подумать только, – всхлипнула Вивиана, – всего этого он достиг благодаря идее, поданной мной! Блобельской идее!
– Ирония судьбы, – вздохнул доктор Джонс. – Что ж, Вивиана, если вам хочется удержать мужа, сохранить брак…
– Да, доктор, я на все пойду, только бы удержать его! Говоря откровенно, на Титане я прошла курс лечения – новейшего, крайне дорогостоящего, и… и все потому, что люблю Джорджа сильнее собственного народа, сильнее родной планеты!
– Вот как? – слегка опешив, откликнулся доктор Джонс.
– Благодаря последним достижениям медицинской науки, разработкам лучших медиков в Солнечной системе мне удалось стабилизироваться, – объяснила Вивиана. – Теперь я, доктор, остаюсь в человеческом виде не восемнадцать, а все двадцать четыре часа. Поступившись природным обликом ради сохранения брака с Джорджем.
– Величайшая из жертв, – изрядно растроганный, выдохнул доктор Джонс.
– Теперь, доктор, мне бы только отыскать его, и…
На Ио все было готово к торжественному началу строительства. Не без труда выползший вперед Джордж Мюнстер обвил выпущенной псевдоподией черенок церемониальной лопаты и кое-как ухитрился подцепить на штык символическую горстку земли.
– Сегодня великий день, – гулко пробасил он при помощи некоего подобия речевого аппарата, вылепленного из части скользкого, студенистого одноклеточного тела.
– Верно, Джордж, – согласился Хэнк Рамарау, стоявший неподалеку с кипой официальных документов в руках.
Представитель властей Ио – такой же громадный, полупрозрачный ком органического вещества, как и Джордж, – подполз к нему и торжественно принял документы.
– Немедленно передам правительству, мистер Рамарау, – прогремел он. – Уверен, с бумагами все в порядке.
– Ручаюсь, – заверил чиновника Рамарау, – мистер Мюнстер не возвращается в человеческий облик ни на минуту. Благодаря новейшим методикам, разработанным лучшими представителями медицинской науки, его непроизвольное преображение удалось стабилизировать в данной фазе, в фазе одноклеточного существа. У Мюнстера все без обмана!
– Этот исторический момент, – подумал громадный ком студня, одноклеточная ипостась Джорджа Мюнстера, мысленно обращаясь к толпе местных блобелей, собравшихся на церемонию, – означает новую, лучшую жизнь для тех, кто получит работу, процветание всей округи… и не забудьте о гордости за всенародное достижение, запуск в производство местного, насколько мне известно, изобретения, Волшебного Магнитного Пояса Мюнстера!
Толпа блобелей разразилась мысленными овациями.
– Этим днем я буду гордиться до конца жизни! – сообщил им Джордж Мюнстер и неторопливо, шаг за шажком, пополз к ожидавшей его машине с шофером, чтобы вернуться в Ио-Сити, в снятый для постоянного жительства номер отеля.
Однажды этот отель тоже перейдет в его собственность. Прибыль от поясов Джордж уже начал вкладывать в местную недвижимость: оно и патриотично, и, по словам жителей Ио, других блобелей, выгодно.
– Здесь, в этот день, я наконец-то достиг настоящего успеха! – мысленно пояснил Джордж Мюнстер всем, оказавшимся в пределах досягаемости излучения мозга.
Провожаемый исступленными восторженными криками, он вполз на трап и скрылся в кабине автомобиля титанской марки.
Черный ящичек
I
– Мисс Хияши, – заговорил Богарт Крофтс из Государственного департамента, – мы собираемся командировать вас на Кубу с религиозными наставлениями для тамошнего китайского населения. Уверен, непосредственная связь с Востоком послужит в этом хорошим подспорьем.
Джоан Хияши испустила едва слышный стон. Вся ее «непосредственная связь с Востоком» заключалась в том, что она, уроженка Лос-Анджелеса, посещала соответствующие курсы в Университете Санта-Барбары, однако, официально получив востоковедческую подготовку, упомянула о ней в заявлении о приеме на работу, как полагается.
– Возьмем, например, латинское «каритас», – продолжал Крофтс. – Какой смысл, на ваш взгляд, вкладывает в него Джером? «Милосердие»? Вряд ли. Тогда что же имеется в виду? Благожелательность? Любовь?
– Моя специальность – дзен-буддизм, – напомнила Джоан.
– Однако значение этого слова в позднелатинском употреблении известно каждому! – слегка опешив, приподняв убеленные сединой брови, возразил Крофтс. – А означает оно взаимное уважение порядочных, добрых людей! Скажите, мисс Хияши, хочется ли вам у нас работать? Если да, по какой причине?
– Да, мне хотелось бы сеять семена дзен-буддизма среди китайских коммунистов на Кубе, – подтвердила Джоан, – потому что…
Но тут она, призадумавшись, осеклась. По правде сказать, все дело решало хорошее, по ее меркам, жалованье: настолько высокооплачиваемую должность Джоан занимать еще не доводилось. С точки зрения карьеры – просто блеск!
– А-а, дьявол! – выругалась она. – В чем суть Пути? Нет у меня ответа.
Крофтс пожал плечами.
– Вижу, избранная специальность научила вас уклоняться от откровенных ответов, причем весьма изворотливо, – ядовито заметил он. – Однако… возможно, это только подтверждает, что вы неплохо обучены и для данной работы подходите как нельзя лучше. На Кубе вам придется столкнуться с весьма искушенными, образованными и вдобавок состоятельными даже по меркам Соединенных Штатов особами. Надеюсь, вы справитесь с ними так же непринужденно, как и со мной.
– Благодарю вас, мистер Крофтс, – откликнулась Джоан, поднимаясь с кресла. – Тогда… жду от вас известий?
– Да, впечатлить меня вам удалось, – негромко, будто бы про себя, проговорил Крофтс. – В конце концов, вы ведь – та самая юная леди, первой додумавшаяся скормить дзен-буддистские загадки мощнейшим вычислительным машинам Университета Санта-Барбары?
– Я первой проделала это, – поправила его Джоан, – однако идею мне подал друг, Рэй Меритан. Тот самый арфист, серо-зеленый джаз. Слышали?
– Джаз плюс дзен-буддизм, – хмыкнул Крофтс. – Пожалуй, на Кубе вы принесете Госдепартаменту немало пользы.
– Хочешь не хочешь, а из Лос-Анджелеса надо уезжать, и поскорее, – сказала Джоан Рэю Меритану. – Нет, правда. Не вынесу я здешней жизни.
Подойдя к окну гостиной, Джоан выглянула наружу. Вдали сверкала на солнце линия монорельса, по серебристой нити с немыслимой скоростью несся вперед такой же серебристый вагон…
Джоан поспешно отвела взгляд в сторону.
«Страдания… подлинные страдания – вот чего нам всем не хватает, – подумалось ей. – Вот чего мы лишены, поскольку можем уберечься от любых бед на свете. От каких бы ни пожелали».
– Так ты ведь и уезжаешь, – напомнил Рэй. – Едешь на Кубу склонять богатеньких купцов с банкирами к аскезе. И вдобавок – вот настоящий дзен-буддистский парадокс! – за солидное жалованье. Хм-м… пожалуй, подобные мысли натворят немало бед, если заложить их в вычислительную машину. Ладно, по крайней мере, там не придется каждый вечер торчать в Кристал-холле и слушать меня… если, конечно, тебе именно поэтому здесь жить невмоготу.
– Нет, не поэтому, – заверила его Джоан. – Наоборот, я собираюсь слушать тебя по телевизору и, может быть, даже воспользуюсь твоей музыкой для наставлений.
Отойдя в дальний угол гостиной, она извлекла из ларчика розового дерева пистолет калибра 7,65. Прежде он принадлежал второй жене Рэя Меритана, Эдне, застрелившейся из него в минувшем феврале хмурым, дождливым днем.
– Можно, с собой его захвачу?
– Из сентиментальных чувств? – хмыкнул Рэй. – Потому что Эдна покончила с жизнью из-за тебя?
– Вовсе не из-за меня. Эдне я нравилась и никакой вины в самоубийстве твоей жены за собой не чувствую, пусть даже она узнала, что мы… так сказать, видимся.
– И эта самая девчонка, – задумчиво проговорил Рэй, – постоянно втолковывает людям: не сваливайте, не сваливайте собственную вину на внешний мир! Как там зовется твой главный принцип? – с усмешкой спросил он. – Ах да, Принцип Антипаранойи! Патентованное средство доктора Джоан Хияши от всех душевных болезней: признай вину за собой, вини во всем только себя! Странно, что ты до сих пор не обратилась в веру Уилбера Мерсера, – неожиданно закончил он, смерив Джоан пристальным взглядом.
– Этого клоуна? – слегка оскорбилась та.
– В образе, как ты выражаешься, «клоуна» заключена немалая доля его привлекательности. Гляди, сейчас покажу, – сказал Рэй и включил телевизор у противоположной стены – черный, без ножек, в восточном стиле, украшенный орнаментом из знаменитых драконов времен империи Сун.
– Странно, что ты точно знаешь, когда там Мерсера будут показывать, – заметила Джоан.
– Так ведь интересно же, – пожав плечами, пояснил Рэй. – Новая вера, идущая на смену дзен-буддизму, волной захлестнувшая Средний Запад, докатившаяся до Калифорнии… Тебе, кстати, тоже полезно поинтересоваться, раз уж религия – твое ремесло и благодаря ей тебя берут на неплохую работу. Религия, дорогая моя, тебя кормит и поит, так что не торопись хулить руку дающую!
Действительно, на засветившемся телеэкране появился Уилбер Мерсер.
– Почему он молчит? – удивилась Джоан.
– Известно почему: на этой неделе Мерсер принял обет молчания. Полного молчания, – закурив, ответил ей Рэй. – Вообще-то Госдепартаменту следовало отправить на Кубу меня. Ты же самозванка. Неуч!
– Зато, по крайней мере, не клоунесса и не поборница клоунской веры! – парировала Джоан.
– Одна из дзенских поговорок, – негромко напомнил Рэй, – гласит: «Будда есть подтирка для задницы». А в другой сказано: «Будда нередко…»
– Помолчи, – резко оборвала его Джоан, – дай приглядеться к этому Мерсеру.
– Приглядеться? – с немалой насмешкой переспросил Рэй. – Господи, тебе от него только это и нужно? На Мерсера не смотрят, в том вся и суть.
Отшвырнув окурок в камин, он подошел к телевизору. Только теперь Джоан заметила перед телеэкраном небольшой металлический ящичек с парой ручек, подсоединенный к аппарату отрезком двужильного провода. Взявшись за ручки, Рэй тут же скривился от боли.
– Что с тобой? – встревожилась Джоан.
– Н… ничего страшного, – сквозь стиснутые зубы промычал Рэй, не отпуская ручек.
Уилбер Мерсер на экране медленно шел вдоль безлюдного голого каменистого склона холма. Худощавый, осунувшийся, средних лет, смотрел он не под ноги – в небо, и на узком, заостренном лице его не отражалось ничего, кроме безмятежного, бездумного покоя.
С шипением выдохнув, Рэй отпустил ручки.
– На этот раз только сорок пять секунд сумел продержаться, – сказал он, обернувшись к Джоан. – Эта штуковина, дорогая, – «ящик сочувствия». Не могу объяснить, откуда он у меня… честно сказать, сам толком не знаю. Привезли из распространяющей их компании, «Уилсер Инкорпорейтед». Берешься за эти вот ручки, и уже не смотришь на Уилбера Мерсера, а действительно вместе с ним возносишься к славе. Чувствуешь то же самое, что чувствует он, понимаешь?
– По-моему, ощущения не из приятных, – заметила Джоан.
– Верно, – негромко подтвердил Рэй Меритан, – ведь ему предстоит умереть. Идет он прямиком к месту гибели.
Джоан в ужасе отодвинулась от ящичка как можно дальше.
– Ты же сама говорила: именно это нам и нужно, – напомнил Рэй. – Не забывай: я ведь довольно сильный телепат и читаю твои мысли без особых усилий. «Подлинные страдания – вот чего нам всем не хватает»… именно так ты думала всего пару минут назад. Пожалуйста, дорогая, вот тебе шанс. Пользуйся.
– Но это же… какое-то жуткое извращение!
– Твои собственные мысли?
– Да, – отрезала Джоан.
– Последователей Уилбера Мерсера уже двадцать миллионов, – сообщил ей Рэй. – Двадцать миллионов человек со всего света делят страдания с ним, идущим в Пуэбло, штат Колорадо. По крайней мере, так объявлено им… лично у меня на сей счет есть кое-какие сомнения. Но, как бы там ни было, мерсеризм сейчас то же самое, чем когда-то был дзен-буддизм: ты едешь на Кубу проповедовать богатым китайским банкирам устаревшую, отжившую свои дни форму самоуничижения.
Джоан, не ответив ни слова, отвернулась от него и устремила взгляд на бредущего вперед Мерсера.
– Брось. Хмурься не хмурься, ты же знаешь: все так и есть, – негромко сказал Рэй. – Я улавливаю твои чувства. Может, ты и сама о них не подозреваешь, но факты – штука упрямая.
В Мерсера на экране бросили камнем. Увесистый булыжник ударил идущего в плечо.
«И все, вцепившиеся в ящики сочувствия, почувствовали удар вместе с Мерсером», – сообразила Джоан.
– Именно так, – кивнув, подтвердил Рэй.
Джоан невольно вздрогнула.
– А что же случится, когда… когда его в самом деле убьют?
– Тогда и посмотрим, – негромко ответил Рэй. – Пока неизвестно.
