Феликс Бабочкин
Луна-16
–А ты не пил накануне?– спросила Алиса.– Я тебе всегда говорила, что много алкоголя тебе вредно.
И вдруг перестала ерничать:
–Кто же украл камень Анны Петровны, или, может, она врет? Ты правда спал с ней сегодня, я угадала?
Ну женщины, ухмыльнулся про себя Феликс,– никогда не отделяют личное от общественного. Весь мир для них умещается в одном флаконе.
Алиса подошла к нему, поставила банку на стол, взъерошила его колючие, непослушные волосы.
–Иди в ванну, я тебя помою.
–Что?-выкатил глаза Бабочкин, а сам подумал: «Еще одна женщина утром? Это интересно, будет с чем сравнить. А ведь Алиса не успокоится, она как агрессивная львица теперь будет доказывать, что я её собственность и только её». Почувствовал необыкновенный прилив сил, как будто и не отдал последние Анне Петровне. Послушно встал, направился в ванну. Через некоторое время к нему пришла Алиса. «Будешь знать, как изменять мне со старой бабкой»,– приговаривала она, страстно лаская поцарапанное в некоторых местах соперницей, тело Феликса. Потом уже лежа в постели: «Правда, я лучше?» «Правда»,– ответил сквозь дрему Бабочкин.
А утром нашел на кухне записку: « Камни лучше проверить в Геохи РАН. Скворцов Максим, научный сотрудник, тел…8495…Спасибо. Пока». Чёрт, что за манера у Алисы исчезать не объяснив причины. Зачем приходила- только ли рассказать про свой камень от Миловидова или просто для секса? С неё станется. Да нет, вероятно Бурцевой тоже интересна эта история.
Бабочкин заметил на холодильнике рядом с хлебницей Алисину коробочку с черным камушком. Доверяет ему или ей просто на всё наплевать? Путаница, просто какая-то путаница. Итак, что вырисовывается? Профессор Миловидов почти всю жизнь хранил у себя осколок лунного камня, который оказался у него в 1970 году благодаря инженеру Керну. Инженер и его супруга умерли почти сразу после того как другой осколок ильменита оказался у них. Перед этим они поругались и женщина сказала: «Пропади ты пропадом со своим камнем». «Если пропаду, сразу последуешь за мной,– ответил супруг,– одной веревочкой по жизни связаны». Случайное совпадение? Миловидов перед смертью попросил выкупить этот осколок Кернов у их дочери, якобы для того чтобы камень где-то не всплыл и не опорочил его честное имя. Камень у Анны Петровны пропал, если конечно не обманывает. Но самое главное не это, а то, что профессор, оказывается, «подарил» осколок «Луны-16» и Алисе, которая стала заниматься научной журналистикой и ему.
«Чепуха какая-то!– воскликнул Феликс на всю квартиру, пытаясь разобраться в этой путанице.– Значит, один из камней Миловидова поддельный. А может оба? Возможно, вообще инженер Керн ничего не крал из капсулы аппарата, а Миловидов всё придумал? Но для чего? Старческий маразм? Нет, камень ведь оказался у инженера Керна давно, Анна Петровна слышала разговор родителей. Может, конечно, и украденный у нее осколок был липовым. Ладно, Алиса права, для начала нужно проверить камень на его лунную принадлежность».
Бабочкин взял записку Алисы. Скворцов? Хм, не помню такого, хотя в Геохи был пару раз. Впрочем, не удивительно, там много отделов.
Максим Скворцов оказался младшим научным сотрудником лаборатории метеоритики института Геохимии и Аналитической химии на улице Косыгина. Он сразу спросил- не из-под Челябинска ли метеорит, а то в последнее время сотрудников лаборатории замучили черные старатели, которые несут в институт всякий чебаркульский хлам. «Впрочем, в этом для нас некая польза. Мы стали брать с метеоритных старателей денежку. За проверку их кирпичей. Ха-ха»,– расхохотался в трубку Скворцов. – Но для журналиста проведем анализ, разумеется, бесплатно, в надежде попасть на телеэкран. Ха-ха».
Феликс быстро собрался и поехал на улицу Косыгина. По дороге думал что бы соврать Максиму. Не говорить же правду о Миловидове! Уже на Фрунзенской придумал- эти камушки попросил исследовать один известный космонавт из Звездного городка, которому их якобы подарил американский ученый, астронавт Харрисон Шмитт, член последнего экипажа Аполлона -17, побывавшего в декабре 1972 года на Луне. Имя нашего космонавта Феликс по известным причинам раскрыть не может. Именно поэтому космонавт сам не обратился в лабораторию Геохи, а попросил это сделать журналиста Бабочкина, который недавно брал у него интервью.
Максим оказался очень общительным, кудрявым парнем лет 25. Он был сделан словно из каучука: казалось, шевелил даже ушами. Оливковые глаза его, острые как гвозди, все время над чем-то смеялись. Но на собеседника не смотрел, даже когда к нему обращался. Он сходу начал рассказывать Феликсу чем занимается его лаборатория. Это изучение эволюции вещества в солнечной небуле, то есть туманности. Метаморфизм, аккреция и экзогенная история космических тел. Геохимия, петрология ударных процессов. И, конечно, исследование рассеянного космического вещества, метеоритов и лунного грунта.
–Стоп! – поднял руку Бабочкин, не желающий больше слушать непонятные космические термины, кроме двух последних. Он обычно так и поступал, когда брал интервью у всяких академиков. Давал им немного высказаться, продемонстрировать свою научную осведомленность и значимость, а потом резко прерывал- «а теперь давайте на обычном человеческом языке». Академики снисходительно улыбались и переходили на понятную простому смертному лексику.
Максим рассмеялся, видимо, ему уже приходилось не раз общаться с журналистами, понял, что им нужна ясная конкретика. Взяв в руки две коробочки с черными осколками, он повертел их перед малюсенькими очками, какие носят ювелиры или продвинутые преподаватели лицеев, изобразил кислую гримасу:
–Могу сразу сказать, что скорее всего это не лунные камушки.
–Как?-вырвалось у Бабочкина.
–А вы были уверены, что они с Луны? Тогда зачем же приехали сюда?
–Видите ли…
–Извините, господин…
–Феликс Николаевич.
–Извините, Феликс Николаевич, за резкость,– кивнул учтиво Скворцов.-Не исключено, что это кусочки обычного кузбасского антрацита, вырезанные по одному лекалу. Напоминает Скандинавский полуостров без Финляндии.
Ах, вырезанные,– подумал Бабочкин, вспомнив слова Миловидова, что теперь у него в жизни осталась одна радость-резьба по дереву. То есть, всё это липа. Значит, и у Керн тоже была подделка, только непонятно кто и зачем тогда её украл? И все же ерунда какая-то, Анна Петровна в детстве слышала, как родители ругались из-за камня, получается он был настоящий. Для чего же тогда профессор Миловидов подсунул ему и Алисе эти куски угля?
–Да, без Финляндии,– повторил эхом Феликс.– Вы уверены в своем вердикте? Все же уважаемому космонавту нужен убедительный ответ.
–Не спрашиваю кто он, но догадываюсь, ха-ха. Конечно, сейчас проведем физико-химический, нейтронный и спектральный анализ камушков на новейшем квантовом анализаторе. Наша лаборатория веников не вяжет. Ха-ха. У нас тут аппаратура высшего класса, успели купить в Штатах, пока с ними не поругались. Ковбои, конечно, странные люди, порой непредсказуемые, но мы с ними во многом похожи. И у нас и у них- невероятный набор генов от многих народов, поэтому за нами будущее.
Максим велел ждать Феликсу в гостевом зале под широкими фикусами с маленьким прудиком, в котором плавали золотые хвостатые рыбки. А неплохо нынче живут космогеологи,– отметил Феликс. Стал опять думать кто украл у Анны Петровны осколок. После некоторых сомнений набрал номер Керн. Она ответила сразу и радостно:
–Здравствуй, мой хороший! Как ты?
Бабочкина передернуло. Ну все бабы одинаковые. В отличии от мужчин, для них секс то, что связывает железными канатами. Не всех конечно, но почти. Сразу начинают лезть тебе в душу. Какое ей дело до того, как я?
–Спасибо, хорошо,-сдержанно ответил Бабочки.– Анна Петровна, потрудитесь, пожалуйста, вспомнить когда в последний раз вы видели на месте свой…ну осколок.
–Я уже говорила тебе…вам, что боюсь его и проверяла редко. Месяц назад он был как всегда в греческой вазе на серванте.
–То есть, не в банковской ячейке?
–А-а, это вам Алиса Бурцева рассказала. Да, я ей соврала, так, на всякий случай.
–Когда она была у вас?
–Три недели назад. Вы что же, хотите сказать…
–Пока ничего, Анна Петровна.
–Мне было с тобой невероятно хорошо, Феликс,– произнесла она вдруг приглушенным голосом.– Я живу вчерашним днем, вернее, утром. Жду тебя и надеюсь.
–Надейтесь,– сказал Феликс. И после паузы,– Мне тоже было хорошо.
Ну за что обижать женщину, которая доставила тебе невероятное наслаждение? Она ведь ничем его не обидела, чтобы был повод издеваться над ней. Но почему опять сбежала Алиса? И зачем украла у Анны Петровны её камень? То что это сделала она, никаких сомнений.
Младшего научного сотрудника Скворцова не было минут тридцать. Он вышел из лаборатории, вытирая руки о несвежий белый халат, несколько расстроенный. Положил на журнальный столик пластмассовые коробочки с осколками. Сел рядом, стал мять подбородок. Наконец всё же заговорил:
–Видите ли, как я и предполагал, исследуемый образец- уголь вполне земного происхождения.
–Что и требовалось доказать,-вздохнул Бабочкин и собирался протянуть для рукопожатия руку. Больше в лаборатории ему делать было нечего. Но ученый явно не собирался заканчивать беседу.
– Подождите. Один образец- антрацит, а вот второй, ваш, под номером «15»
–Пятнадцать?– удивился Феликс.
–Да, снизу осколки помечены фиолетовыми чернилами- «15» и «7». А вы и не заметили?
–Нет,– честно признался Бабочкин. Ему и в голову не приходило вынимать камни из коробки.
–Так вот,-продолжал Максим.– Квантовый анализатор показал, что образец №«15»– настоящий лунный ильменит. Сомнений нет. На нём присутствуют наночастицы гелия-3. Это самый легкий из стабильных изотопов гелия. Состоит из двух протонов и одного нейтрона. Он, конечно, есть и на Земле, в мантии, проникает в атмосферу, но из нее быстро улетучивается в космос. Его производят искусственно при распаде искусственного трития для атомных бомб. А вот на Луне другая история. Он накапливается в грунте-реголите под действием солнечной радиации.
–Стоп!– опять резко перебил ученого журналист. – Вы хотите сказать, что американец подсунул нашему космонавту наряду с оригиналом и липу? Но зачем?
– Не знаю,– пожал плечами Максим, – это нужно спросить у астронавта Харрисона Шмитта. Возможно, как вы говорите, липу, он рассматривал лишь как сувенир, чтобы наш космонавт мог его кому-нибудь подарить и забыл об этом предупредить. А может космонавт об этом просто забыл забыл. Не молодой ведь уже, а? Ха-ха. Ох, уж эти янки! Непонятно каким образом настоящий ильменит вообще оказался у Шмитта. Насколько нам известно, весь лунный грунт, до грамма, находится в Америке в специальном хранилище в Неваде. Впрочем, это не так и важно. Можете обрадовать своего космонавта- один из образцов, под номером «15», подлинный. Кстати, а вы не могли бы подарить…хм нашей лаборатории дубликат, ну второй осколок. У нас здесь огромная коллекция. На оригинал, разумеется, не претендуем, а подделка…
– Я спрошу у космонавта.
–Будьте так любезны. Надеюсь, на понимание. Всегда рады помочь, заходите.
–Непременно.
Выйдя из института, Бабочкин сел в ближайшем сквере. Закурил, хотя уже несколько месяцев вроде как бросил. Носил с собой пачку сигарет на всякий случай и закуривал только когда что-то выводило из равновесия. На этот раз было чего «обкурить». Что за номера на камушках? Почему один осколок подлинный, а другой фальшивый.
Бабочкин открыл одну из коробочек, высвободил кусок из зажима, перевернул. На нем стоял номер «15». Значит, это «изотопный» ильменит. Но для чего Миловидов всучил Алисе подделку?
После сомнений набрал номер Бурцевой. Она, кажется, ехала в метро или машине, в трубке что-то гремело. Феликс задал прямой вопрос:
–Зачем ты украла у Анны Петровны её камень и почему ничего не сказала мне об этом?
–Сообразил. Молодец. Просто решила её освободить от ужаса. Она мне долго рассказывала как его боится и потому держит в банковской ячейке. Но меня не проведешь. У любого человека рефлекторная реакция- говоря о каком-то предмете, он хочет видеть его. Когда она вышла из комнаты, я подсмотрела за ней. Она направилась к серванту и заглянула в большую греческую вазу. А потом, когда Керн вышла во двор, я просто взяла коробку из вазы.
–Но это же воровство!
–Ох, как ты распереживался за свою престарелую любовницу, Бабочкин. Не иначе мечтаешь снова оказаться в её потных объятиях. Но я ведь лучше, правда? Лучше, да?
–Лучше, – сквозь губу процедил Феликс.– Так куда ты дела ее камень?
–Как куда? Совсем ослеп? Подарок Миловидова я оставила на холодильнике у хлебницы, а ту что…ну, взяла у Керн на твоем письменном столе у компьютера.
–А вместе не могла положить?!– закричал на всю улицу Феликс, вспугнув двух игравших рядом девочек, которые тут же бросились к матерям.-Что за дурацкая логика!
–Ты же знаешь, у женщин нет логики. Не кричи. Так получилось. Ты торопишься в Геохи?
Бабочкин ничего не сказал про посещение института. Рулил до дома так, что наверное собрал все штрафные квитанции ГИБДД. Лифт как назло не работал, котом взлетел по черной лестнице на десятый этаж. Открыв квартиру, даже не закрыл за собой дверь, бросился к рабочему столу.
Действительно, у клавиатуры под монитором лежала точно такая же пластмассовая коробочка из-под запонок, в ней пришпиленный к подушечке черный осколок. Вернее, не совсем черный. Феликс, поднеся его к свету, сразу заметил, что в отличии от тех двух, этот, в виде Финляндии, имеет зелено-голубой оттенок.
День клонился к вечеру, в городе скоро должны были начаться пробки, поэтому вновь машину заводить не стал, поехал на метро, а от Ленинского проспекта до института Геохимии на автобусе. Максима Скворцова застал в дверях, когда тот выходил из института.
–Вот,– протянул он коробку с осколком.– Нужно срочно установить принадлежность к Луне.
–Как?! Еще один американский подарок известному космонавту? Не могу сейчас, тороплюсь, может завтра, а лучше на следующей неделе.
–Нельзя на следующей неделе,– схватил за лацкан пиджака Максима журналист, приблизил свое раскрасневшееся лицо к носу младшего научного сотрудника.-Дело чести национального космического героя.
–А-а,– снял очки Максим.– Теперь я не сомневаюсь кто этот таинственный космонавт. Алексей Архипович?
–Он,– соврал Бабочкин.-Его личная к вам просьба. Сказал, что будет безмерно вам благодарен.
–Не знаю, право…Лабораторию с квантовым анализатором могли уже закрыть.
И все же она оказалась открытой. Максим опять усадил Бабочкина под фикусами, а сам удалился в лабораторию с каким-то лысым коллегой. Процедура на этот раз заняла не больше пятнадцати минут.
Камень оказался подлинным лунным ильменитом. Лысый сотрудник лаборатории даже определил точное месторождение этого осколка- «Море Изобилия, возраст- 3,5 миллиарда лет. По окислам на поверхности- пребывание на Земле- около 45 лет».
Феликс попросил написать официальное заключение на бланке института. Передавая его Бабочкину, Максим сказал:
–Очень рад были помочь Алексею Архиповичу. Надеюсь…об этом…ну, анализе… не станет широко известно? Заключение только для него.
–Нет, конечно,-заверил Феликс.-Это не в интересах, доверившегося мне и вам лица.
Он положил в нагрудный карман Максима тысячную купюру и, крепко пожав руку, почти выбежал из института.
А дома выпил бокал красного вина, положил перед собой коробочки, стал внимательно их рассматривать. И вдруг наконец заметил, что они несколько отличаются. На донышке оказались разные названия производителей запонок. Та, в которой лежал его ильменит, помеченный цифрой «15»– Рязанская фабрика «Рассвет», а две другие от «Paul Hewitt gold”. Интересно, откуда у Миловидова могла оказаться коробка из-под дорогущих немецких запонок. Ну предположим, ему подарили внуки, они вроде как работают за границей. Но как могла оказаться точно такая же коробка, от той же фирмы у Керн? Стоп…
Феликс начал о чем-то смутно догадываться, но пока еще четко не оформил свои мысли. И как Максим Скворцов вдруг понял, что осколок с номером «15» принадлежал ему, когда он не говорил где какой и чей осколок? Странно.
Бабочкин открыл все три коробки, стал прислушиваться. Все они молчали. И вдруг в донышке «своей» заметил маленькую квадратную рамку. Надавил на неё. Рамка тут же отскочила от дна и Бабочкин увидел внутри коробки круглую батарейку, какие обычно вставляют в часы. Он выковырял ее ножницами, положил на ладонь. Так вот разгадка странного писка…Кажется, где-то читал, что импульсы на определенной частоте могут воздействовать на мозг. Это что, фокусы Миловидова? Возможно, но для чего? Тут же позвонил своему старому приятелю со школы Юре Афанасьеву, который теперь преподавал физику в МВТУ им. Баумана. Спросил что он знает про влияние комбинации высоких частот на разум. Юра долго сопел в трубку, потом сказал, что подобные эксперименты над людьми запрещены, но военные их несомненно проводят. Это называется- ретрансляция собственной интуиции. Под влиянием определенных частотных колебаний мини-резонаторов, головной мозг начинает просчитывать возможные варианты событий на основе своих скрытых и явных желаний и выдавать ответы. Но эти опыты пока, насколько он знает, успехом не увенчались.
–Но для чего они вообще нужны?-спросил Феликс.
–Как для чего?-удивился Юра.– Человек всегда хочет знать что с ним будет и какая карта ему выпадет.
–Кто конкретно этими исследованиями занимался?
–Не могу сказать.
–В королёвском Технологическом университете могли?
–Ну там многие на космос завязаны и на оборонку, так что не исключено.
–Ты знал профессора Миловидова?
–Не встречался лично, но слышал о нём много, разумеется. Он недавно умер. Кстати, он ведь разрабатывал, кажется, что-то для лунных аппаратов.
–Да, бурильные установки в НПО имени Лавочкина.
–Ага. Оттуда все лунники. Кстати, там же была секретная в свое время лаборатория высокочастотных датчиков навигации и ориентации кораблей в пространстве. Проект «1124 – «Амёба». Возможно, оттуда ветер дует, который тебя…потревожил. Ха-ха.
–Почему амеба? Чудное название.
–Вероятно, что-то аморфное, неопределенное, постоянно меняющее свою суть.
Странно, все это очень странно.
Вечером Алиса не пришла, но он не очень и удивился. Ночью почти не спал, ворочался с боку на бок. А утром, около десяти, нашел в интернете номер ученого секретаря института Геохимии РАН. Ответила помощница. Феликс представился журналистом, который пишет о новых методах изучения метеоритов. Хотел бы узнать подробности о новой квантовом анализаторе внеземных камней и взять интервью у сотрудника метеоритной лаборатории Максима Скворцова. Помощница секретаря, слушая Феликса, громко сопела в трубку, а потом сказала, что такого анализатора в институте нет, а младший научный сотрудник Скворцов уволился еще месяц назад. «Как же так?-озадачился Бабочкин,– я же только вчера у вас с ним». «Не знаю с кем вы общались, молодой человек. Каждый видит, что хочет видеть, а потом выдают свои иллюзии за истину и морочит людям головы,-философски заключила помощница ученого секретаря.
Та-ак, потер лоб, ставший потным Феликс. Совсем интересно. Значит, ответ напрашивается один и совершенно простой. Всё подстроила Бурцева. Это она украла камень у Анны Петровны, а теперь захотела завладеть частью ильменита, который есть у Феликса. Для того и разыграла спектакль. Несомненно, Максим с ней в сговоре. Решили продать на Западе образец лунного камня, который доставила на Землю автоматическая станция «Луна-16». Если найти задвинутого коллекционера, то на пару миллионов долларов можно вполне рассчитывать. Этого, кстати, и опасался Поликарп Матвеевич. Ну, Алиса… Потому и прибежала. Да, все бабы одинаковые, ради достижения своих меркантильных целей, ни перед чем не остановятся, даже перед железной стеной.
Однако Алиса, выслушав по телефону обвинения Феликса, сразу сказала, что Бабочкин потерял остатки разума. «Да пойми же ты, ильменитовая голова, я не дура, чтобы вести за границу украденный профессором камень, чтобы засыпаться самой и опорочить его имя, чего Миловидов очень боялся. Я, конечно, стерва, но не до такой же степени». «Рад наконец-то услышать от тебя самокритику. Но это же ты посоветовала мне обратиться к Скворцову!» «Не кричи, на Луне услышат. Его телефон мне дал сам Миловидов. Сказал- мол, если я захочу вдруг проверить подлинность камня, могу обратиться в Геохи РАН к научному сотруднику лаборатории метеоритов Максиму Скворцову. Он сын его приятеля, будет держать рот на замке. Мне это уже тогда показалось странным. Якобы хранил всё в глубокой тайне, и вдруг выясняется, что оказывается доверился еще какому-то Скворцову. Мне было как-то недосуг звонить Скворцову. Только когда выяснилось что точно такой же осколок и у тебя, дала тебе его телефон. Только и всего. А чего уж он тебе там наплел… «Ты и вправду украла осколок у Керн?» «Я была у Анны Петровны и видела как она проверяла содержимое греческой вазы. Заглянула внутрь,когда она вышла. Да, он был там. Но я его не брала. Никогда не была подлой, Бабочкин. Неужели не успел заметить? Рассказала эту байку, чтобы тебя позлить. А еще придать тебе куражу для «поиска истины». Ха-ха. Мне кажется, профессор Миловидов именно этого и добивался, чтобы завести нас, журналистов, и с небес посмеяться над нами. Хотя, глупость, конечно».
На это Феликс только промычал что-то неопределенное. Вообще-то Алиса права, она никогда не была подлой. Вредной, неуправляемой, взбалмошной, неадекватной, какой угодно, но только не подлой. Ему стало стыдно, что так нехорошо подумал о ней. Значит, Скворцов…Но откуда он вчера взялся в институте? На это Алиса громко крикнула в трубку: «Не знаю! Разбирайся с ним сам». «Ты сегодня придешь?»-спросил после некоторой паузы Феликс. «А ты хочешь?» «А ты?» «Детский сад. Посмотрю по настроению».
Дозвонился до Максима только с третьей попытки. Скворцов сказал, что занемог и лежит дома с головной болью. Тогда Феликс использовал старый, проверенный годами прием. Сказал, что нужна срочная консультация Максима, как эксперта, по одному вопросу, за которую Бабочкин хорошо заплатит. «Это не связано…ну с теми камушками, что вы приносили?»-осторожно спросил Скворцов. «Нет»,– твердо ответил Феликс. Это, скорее, касается этической проблемы». «Этической?» «Не более».
Договорились встретиться через час на Краснопресненской. Феликс тут же завёл действительно бледного, больного на вид Максима за угол здания метро в заросли сирени, схватил за ворот рубахи в горошек.
–Ты каким образом в институт ходишь, когда месяц назад из него уволился?
Скворцов попытался высвободиться из крепких рук Феликса, но безуспешно, только затрещали швы на его рубашке. Поняв, что сопротивление бесполезно, признался:
–Удостоверение не сдал. Да и институт не секретный. Охрана все время спит, сами видели.
