Феликс Анатольевич Светин
Наверное, будет концерт
Федор оставался стоять на лавочке, люди бежали мимо него, он ничего не понимал, ему было отчетливо видно, что солдаты стоят неподвижно с поднятыми вверх стволами автоматов, а мужчины и женщины падают, несколько человек уже лежат, под ними образовываются лужи крови, кто-то кричит от боли. Сквер и площадь быстро опустели, Федор быстрым шагом пошел в сторону дома. Но не успел он дойти до угла сквера к нему подошли два человека. Пройдемте с нами! Сказал один из них, быстро показав красную корочку удостоверения сотрудника КГБ.
–Куда, зачем? Я домой иду! Возразил Федор.
–Разберемся! Сказал второй.
Оба сотрудников КГБ выглядели как обычные работяги, когда они вели Федора к управлению КГБ по Новочеркасску было похоже со стороны что приятели идут «соображать на троих», после работы.
Завели Федора в здание и подвели по коридору к кабинету, приказали сидеть и ждать, и пропали… В кабинет по очереди заводили людей – мужчин, женщин кто-то из кабинета выходил и быстрым шагом шел в сторону выхода, кого-то куда-то выводили всегда разные конвоиры, Федор сидел и невольно наблюдал за происходящим уже более девяти часов. Он очень устал! Как же волнуется Люба, ежеминутно думал Федор. Наконец, один из «сопровождающих» зашел в кабинет: Товарищ полковник! Разрешите… Через секунду он вышел: Заходи теперь ты! Приказал он Федору.
В кабинете стоял массивный стол, несколько плотно закрытых шкафов и стул перед столом, окна были плотно завешаны. За столом сидел человек лет сорока пяти с абсолютно непримечательной внешностью, Федору показалось что он даже несколько раз видел его на НЭВЗе.
– Садись. Предложил он Федору.
– Будешь отвечать на мои вопросы честно и откровенно пойдешь домой я следователь КГБ полковник Карелов. Ты все понял? Продолжал неприметный человек.
– Все понял! Спокойно сказал Федор!
– Фамилия, Имя, место работы, что делал на площади? На одой интонации спросил следователь.
– Федор Гущин, токарный цех НЭВЗа имени Буденного, стало интересно никогда такого не было у нас в городе вот и пошел на площадь посмотреть. Честно отвечал Федор.
– Интересно?! Зачем на лавочку вставал? И быстро показал Федору фото, на котором он стоял на лавочке и внимательно смотрел в сторону горкома.
– Говорю же интересно, сзади вообще ничего не видно. Опять честно сказал Федор.
– Послушай любопытный, что хотел увидеть? Я вижу, что ты парень хороший, и говоришь правду. Отпустим тебя хотя за меньшее людям лет пять-семь лагерей предстоит. Кстати, что видел когда на лавочке стоял? Отечески говорил Карелов.
– Товарищ следователь я ничего не видел, далеко стоял. Солдаты в верх стреляли, вот и все. Федор еще перед кабинетом понял, что про убитых и раненых людей говорить не кому не стоит.
– Так вот запомни, ты нечего не видел и ничего не слышал сегодня, и никогда в жизни не пойдешь больше на мероприятие, которое не организовано властями! Понял? Сейчас ты подпишешь подписку о неразглашении и считай второй день рождения у тебя. Жестко на по-доброму сказал следователь.
– Все понял товарищ следователь, ничего не видел и не слышал, только на демонстрацию теперь. Уже веселее ответил Карелову Федор.
– Вот и молодец, все-таки хороший ты парень! Немного повеселев, сказал опытный, но очень усталый следователь.
Всё можете быть свободным товарищ Гущин, подпишите только здесь, следователь протянул Фёдору подписку о неразглашении и ручку.
Подписывая, Фёдор в свойственной ему манере с улыбкой спросил следователя:
– А концерт когда будет?
– Какой концерт? Настороженно переспросил следователь.
– Ну вчера вечером приехали музыканты я видел их у памятника Ленина, инструментов много привезли. Военные музыканты, как получается у них и стрелять и играть? Мне всегда было интересно. Но когда играть будут станет сразу понятно, что они лучше делают. Фёдор продолжал балагурить.
Лицо следователя в это мгновенье стало другим, с невероятной жалость он посмотрел на Федора. Придётся задержаться товарищ Гущин, сказал через силу он Фёдору. Смирнов!
