Федор Галич
Путинбург
– Да, я уверен, что стать для кого-то настоящей звездой, несравнимо лучше, чем стать фальшивой звездой киноэкрана. Вечно сиять на небе и освещать путь одному, единственному на Земле, любимому человеку намного круче, чем светить миллионам людей полтора часа с киноэкрана и погаснуть одновременно с финальными титрами.
– А какая польза от того, что я встречу свою половинку? Ну, допустим, ему будет нравиться в сексе и в быту то же самое, что и мне; он будет не только идеальным любовником, но и интересным собеседником, с которым будет о чём поговорить; он будет радовать меня сюрпризами, заботиться обо мне, когда я буду недомогать… И что дальше? – обратилась Венера к Владимиру, вопросительно кивнув ему головой и, не дожидаясь ответа, тут же сама ответила на свой вопрос: – А дальше, нас ждёт многолетнее, ежедневное однообразие, сопровождающееся неизбежным угасанием той искры, от которой и вспыхнули наши чувства. И всё это «семейное дежавю» будет продолжаться до тех пор, пока постепенно не перерастёт во взаимную ненависть и мучительное отвращение друг к другу. А вот в звёздной карьере киноактрисы одни только плюсы, – мечтательно «прощебетала» Венера и, сладостно улыбнувшись, даже немного прикрыла глаза, видимо, для того, чтобы лучше представить себе эти плюсы. – Тебя обожают миллионы поклонников, все хотят добиться твоей благосклонности, дарят тебе дорогие подарки и цветы, лучшие режиссёры бегают за тобой, предлагая главные роли в своих фильмах, ты путешествуешь по всему свету, твоя искрящаяся жизнь насыщена многочисленными яркими событиями, разнообразна и эффектна. В общем, лучше я буду свободной плавать среди поклонников как сыр в масле, чем стану замужним плавленым сырком, – подытожила Венера, открыв глаза.
– А что ты будешь делать, когда тебя «надкусят» все желающие, «пережуют», «выплюнут», и ты превратишься из нежного, аппетитного и вкусного «сыра» – в ненужный, использованный заплесневелый чёрствый «огрызок»? На чьё плечо ты обопрёшься, и на груди кого ты будешь горестно рыдать о былой славе?
– Так вот зачем нужна вторая половина? – притворно удивилась Венера, нарочито округлив глаза. – Чтоб было об кого сопли вытереть, когда под рукой нет носового платка?
– В том числе и для этого, – ехидно подтвердил Владимир.
– Ну, уж, нет! Живая «тряпка» мне в доме не нужна. Лучше я буду жить одна, а плакаться в жилетку подружкам. К тому же, для решения подобных проблем существуют более профессиональные люди. Например, психологи.
– Ты считаешь, что совершенно посторонние профессионалы смогут заменить одного единственного, родного и любимого человека и сделать твою жизнь счастливее?
– Думаю, что да, – уверенно предположила Венера.
– Не комфортнее, а счастливее, – уточнил Владимир.
– Да, – твёрдо ответила Венера. – Профессиональный повар гораздо вкуснее приготовит еду, дипломированный врач окажет более квалифицированную помощь, подтянутый незнакомый стриптизёр сильнее возбудит и доставит истинное удовольствие, а не механически выполнит супружеский долг. Ну, и так далее.
– А если у тебя не будет достаточно средств на всю эту обслугу? Мы ведь рассматриваем вариант, когда ты уже никому не нужная, погасшая «звезда». Что будешь делать? Влачить бедное существование в одиночестве?
– Вернусь на «Ассоль» и буду подрабатывать, катая туристов по городу, – быстро нашла выход из положения Венера и кивнула головой в сторону привязанного к пирсу катера.
– А не скучно тебе будет, на протяжении многих лет, ежедневно катать туристов? «Туристическое дежавю» тебя не напрягает, как семейное? – язвительно намекнул Владимир на утомительное однообразие, о котором ранее упоминала Венера, критикуя семейную жизнь.
– Скучно прожить всю жизнь с одним человеком. А здесь вот такие странные типы, как ты, мне скучать не дают, – парировала на намёк Венера, игриво ткнув пальцем в грудь Владимира.
– Но ведь это всего лишь «типы». Сегодня они есть, а завтра их нет. А когда ты знаешь о том, что дома тебя всегда ждёт твоя вторая половина, которая с тобой разделит и радость и горе, жить становится намного легче.
– Если «плясать» от этого, то жить втроём или вчетвером ещё легче. Один готовит, другой посуду моет, третий – мусор выносит, четвёртый делает массаж… Почему же тогда люди живут именно парами, а не тройками, четвёрками или, вообще, группами? – возразила Венера и, показывая всем своим видом, что не видит заметных преимуществ в семейном тандеме, развела руки в стороны.
– Но ведь испокон веков люди почему-то жили именно парами? Значит, что-то в этом есть, помимо закона природы? В конце концов, мои и твои родители тоже живут парами, и, надеюсь, проживут ещё долго вместе. Почему бы и нам не последовать их примеру?
– Тоже мне образец для подражания, – фыркнула Венера. – Родители живут, как древние предки, по старинке. А продвинутая молодёжь давно задумывается о новых форматах семейных отношений.
– А-а-а, так вот почему тебе не нужна «половинка», – шутливо погрозил девушке пальцем, Владимир. – Потому что тебе нужны «две трети» или «три четверти»?
– Не-е-ет, – стала отмахиваться Венера. – Зачем мне столько? Нам с карьерой и вдвоём хорошо. Я, наверное, просто ещё молода для семейных отношений, да и на карьеру «половинки» плохо влияют: то в откровенных сценах играть запрещают, то к поклонникам ревнуют. А мне зачем эти постоянные разборки? Поэтому, уж лучше я буду жить одна со своей «ЗВЁЗДНОЙ СЛАВОЙ», чем в паре с каким-нибудь звездонутым «ВЯЧЕСЛАВОМ».
– Что ж, может ты и права, – сдался Владимир. – Ведь есть же люди-карьеристы, которые живут ради любимого дела, а не ради любимого человека. И ты, возможно, одна из них. Хотя мне, почему-то, всю жизнь казалось, что все без исключения девочки мечтают о большой, крепкой и чистой любви, а не о хрупком и грязном шоу-бизнесе.
– А мне кажется, что ты неспроста любовью пудришь мне мозги, – подозрительно взглянув на Владимира, задумчиво произнесла Венера. – Для чего ты это делаешь? Ты «запал» на меня и хочешь заняться со мной виртуальным киберсексом?
– Виртуальным? – переспросил Владимир. – Не-е-ет! Виртуальным не хочу. Вот если бы ты мне предложила заняться натуральным сексом, то я бы точно не отказался.
– Ты что, маньяк? – громко выкрикнула Венера и, озираясь испуганно по сторонам, перешла на шёпот. – Как твой язык посмел такое произнести вслух? Ты же знаешь, что по закону за физический половой контакт грозит стерилизация и кастрация? Ты совсем чокнутый или изображаешь из себя рискового бесстрашного крутого парня, чтобы произвести на меня впечатление?
– Скорее, чокнутый, – так же тихо прошептал в ответ Владимир. – Посмотри на меня, ну какой я гангстер? Кого может напугать умный, очкастый хлюпик? А сойти с ума от твоей красоты я мог запросто. Ты мне так сильно понравилась, что я ещё вчера от тебя потерял голову. Ты так похожа на мой идеал женской красоты, что я подумал: вот с ней бы я рискнул заняться настоящей, а не виртуальной любовью.
– А ты не боишься во время физического контакта подцепить какую-нибудь инфекцию? – продолжая шептать, прошипела Венера и покрутила пальцем у своего виска.
– Когда человек теряет голову, ему бояться нечем, – улыбнулся Владимир.
– А я, боюсь! Вдруг ты меня чем-нибудь заразишь, и я умру?
– Я абсолютно здоров и счастлив. И если, вдруг, когда-нибудь, ты заболеешь мной, то умереть ты сможешь только лишь от счастья, – попытался успокоить девушку Владимир, показывая всем своим видом, что не собирается настаивать на интиме, «форсировать» события и брать девушку на «абордаж».
В разговоре между молодыми людьми возникла неловкая пауза.
– Странно, но ты только что вызвал во мне противоречивые чувства, – первой нарушила тишину Венера, продолжая будто бы прислушиваться к своему внутреннему голосу. – С одной стороны, ты сильно напугал меня своим откровенным предложением и, по идее, я должна была как-то бурно отреагировать: заорать на всю набережную, ударить тебя по лицу или, как минимум, позвать на помощь. А с другой стороны, у меня, почему-то, не возникло желания врезать тебе пощёчину и заявлять на тебя в полицию за домогательства. Моя интуиция подсказывает мне, что ты не маньяк и тебя опасаться не стоит, но это не значит, что я тоже готова терять голову и совершать глупости. Я тебе, естественно, не дам, но твои речи о «запретном плоде» меня сильно взволновали. В один момент, я даже поймала себя на мысли: «А не поддаться ли мне искушению и не согласиться ли мне на твои уговоры?», но потом, я опомнилась, взяла себя в руки, и мне удалось усмирить в себе это возникшее, мимолётное, спонтанное желание. Но впредь, я прошу тебя, не бросать меня в пучину страсти так резко и неожиданно, без подготовки. А то я в этих делах совсем неопытная и легко могу в них утонуть.
– Прости меня, Венера, за то, что выплеснул на тебя все свои чувства. Но я ни в коем случае не хотел волновать твоё либидо и, уж тем более, подвергать тебя растлению. Давай успокоимся, не будем нервничать, сменим тему и вернёмся лучше к твоим волосам. Раз уж моя плоть не может быть удовлетворена, то удовлетвори хотя бы моё любопытство и скажи, ты их раскрасила в соответствии с твоими чёрно-белыми днями, или на это есть какие-то другие, более серьёзные причины? Меня раздирает любопытство: ты родилась блондинкой или брюнеткой? Каким был твой натуральный цвет? Какую часть головы ты перекрасила, правую или левую? Соответственно, какое полушарие головного мозга было подвержено химическому воздействию? Ведь если ты натуральная блондинка, то твоё желание стать «звездой» вполне объяснимо. А вот если ты генетическая брюнетка, то решение стать актрисой могло «созреть» в противоположном полушарии, которое и подверглось химическому воздействию во время окрашивания.
– Ни фига себе, какой ты шустрый! Я от предыдущей-то темы ещё не пришла в себя, а ты мне уже новую научно обосновал, – опешила от столь мудрёного, аналитического вопроса Венера и начала игриво накручивать на пальцы кончики чёрного и белого хвостов. – Ну, что ж, давай поговорим про волосы, раз тебе это так интересно, но с одним условием, что потом ты не потребуешь от меня пошлых подтверждений моих слов и не будешь устраивать соответствующих проверок, – нехотя согласилась девушка, посчитав, что второй раз уходить от одного и того же вопроса, как минимум, некрасиво.
– Клянусь верить «на слово» и не требовать никаких доказательств, путём сверки цветовой идентичности волосяных покровов с другими частями тела, – отрапортовал Владимир и показушно сконцентрировал всё своё внимание исключительно на голове девушки.
Та, слегка покраснев от смущения, усмехнулась над шутливой клятвой Владимира и, сделав небольшую паузу, приступила к развитию заданной темы:
– Каждый мужчина на этой планете считает, что в женщине обязательно должна быть загадка. И в моей голове, как ты видишь, она тоже есть. Мало того, во мне спрятана масса других, невидимых глазу, «загадок», автоматически превращающих моё тело в анатомический «квест». А вот плохо это или хорошо, я не знаю. Производители штучных товаров говорят, что количество негативно влияет на качество. Но мне кажется, что чем больше в женщине загадок, тем она становится интереснее для мужчин и ценнее. Представителям сильного пола, как настоящим искателям приключений, каждый раз нравится находить в избраннице что-то новое, доселе неизведанное, девственно дикое и необузданное. Готова поспорить, что в данный момент ты мучительно продолжаешь гадать: кто я на самом деле, брюнетка или блондинка? И тебя это интересует гораздо больше, чем, например, футбол… Только ты не подумай, что я выкрасила волосы исключительно для того, чтобы сводить мужчин с ума своим цветовым «раздвоением» личности. Это, скорее, дополнительная «функция». Приятный «бонус». А на самом деле загадочное «хамелеонство» мне помогает выжить в большом городе. Прикинувшись блондинкой, я могу совершать ветреные, необдуманные и глупые поступки. А выдав себя за натуральную брюнетку, мне будет проще акклиматизироваться в деловых кругах и стать для кого-то, в первую очередь, деловым, а не сексуальным партнёром. Как показывает статистика, с мнением брюнеток считаются больше. К нему прислушиваются и, намного чаще, с ним соглашаются. Да и во время бизнес-ланча с брюнеткой хочется говорить о деле, а не о теле. Чего не скажешь о светловолосой, сексапильной бестии, общение с которой может привести скорее к денежным тратам, нежели к прибыли.
– Судя по этим взвешенным философским рассуждениям, ты точно не блондинка, – констатировал очевидный факт Владимир, делая качающие движения указательным пальцем. – Ты излагаешь свои мысли, как интеллектуально развитая бывалая тридцатилетняя бизнес-леди, а не как глупенькая, наивная восемнадцатилетняя студентка, – довольно подметил Владимир, думая про себя о том, что одну загадку он уже с лёгкостью разгадал. Но, тут же процитировав в голове предыдущие «тезисы» девушки о жизненных приоритетах, заметно погрустнел. – Хотя, опять же, по твоему неначитанному прошлому и неудержимому желанию стать «звездой» киноэкрана, расхаживающей по красной ковровой дорожке, как павлин, украшенный стразами, ты полностью соответствуешь светловолосым признакам. Короче, ты меня совсем запутала. Я никак не пойму, кто же ты на самом деле, брюнетка или блондинка?
– Ну, вот, видишь? Ты продолжаешь гадать, – обрадовалась Венера от того, что её подозрения оказались верны. – И пока твоё желание узнать мой натуральный цвет окончательно не угасло, я сообщу тебе об основной причине столь кардинального цветового разделения моей причёски. Так вот… Жизнь каждого человека делится на чёрную полосу и белую, но я не придаю такого уж серьёзного значения этому процессу и не стала бы перекрашивать волосы в честь этого факта. Кроме того, я не являюсь одержимым поклонником философии Инь-Ян и размалёванным городским мимом или фриком. На самом деле, причина покраски очень проста. Дело в том, что одним нравятся брюнетки, а другим – блондинки. Одним режиссёрам нужна главная героиня со светлыми волосами, другим – с тёмными. А глядя на меня, у них есть возможность не включать своё художественное воображение, а увидеть сразу оба образа в реальности и выбрать, какой им подходит больше. Для этого, им достаточно всего лишь посмотреть на меня со стороны: с одной, и с другой. На первых порах, в период становления меня как актрисы, быть универсальной очень удобно. Вот когда я буду популярной дивой и меня будут все знать в лицо, то я, конечно, уже определюсь с основным цветом и буду придерживаться того образа, который и сделает меня популярной. А вот каким он будет, белым или чёрным, покажет время.
– А я, всё-таки, думаю, что время тебе покажет не цвет волос, а твоё истинное призвание. А вот цвет волос ты будешь выбирать по-прежнему сама, и красить голову на свой вкус, а не на потребу толпы или режиссёра. В конце концов, ты должна помнить о том, что не волосы красят человека, а человек – волосы! – изрёк спонтанную фразу Владимир, изображая из себя мудрого философа-«афоризматика».
– Постой. А ты часом не «интеллектуальный киллер», нанятый моими родителями для того, чтобы убить мою мечту, мешающую воплощению их планов? Сознавайся. Тебя подослал ко мне мой отец? Сколько он тебе заплатил? – решила вывести своего собеседника на «чистую воду» Венера и стала внимательно следить за реакцией Владимира.
– Никто меня к тебе не подсылал, и я не собираюсь в тебе ничего убивать. Но я очень хочу в тебе «зачать» новую, живую, настоящую и только твою мечту, а не чью-то модную, кем-то придуманную, фальшивую и виртуальную.
– Вот этого мне ещё и не хватало, – всплеснула руками Венера. – Вместо «интеллектуального киллера» ко мне подослали «интеллектуального ёбаря». А я-то думаю, откуда ты так профессионально умеешь «трахать» мозги? – сделала неутешительный вывод Венера и глубоко задумалась. – Ну, хорошо, допустим, ты навешал мне лапшу на уши и я, мысленно, позволила тебе поиметь моё доверчивое сознание. Но с чего ты взял, что я сразу «забеременею» твоей идеей и с радостью брошусь «вынашивать» мысли о новой мечте? И как я пойму, что та новая мечта, которая во мне «зародится», окажется настоящей, а не такой же фальшивой подделкой, как и предыдущая?
– Тебе подскажет твоё сердце. Если, конечно, ты будешь слушать его, а не радио и телевидение, – объяснил Владимир и, сложив из пальцев фигурку сердца, прислушался к нему.
– Слушать сердце скучно. Его «музыка» однообразна и монотонна: тук-тук, тук-тук. Что там слушать-то? – махнула рукой Венера.
– Музыка сердца прекрасна и неповторима, – настаивал на своём Владимир, не обращая внимания на пессимистически настроенную собеседницу. – Тебе просто нужно научиться слушать не только его ритм, но и «скрипки».
– Это каким нужно быть слухачом, чтобы услышать в сердце «скрипки», ежели я, со своим абсолютным музыкальным слухом, их не слышу? – предъявила веский аргумент Венера и горделиво задрала кверху свой острый носик.
– А для этого слух не нужен. Да и сами уши даны человеку для восприятия внешних звуков, а чтобы услышать внутренние, нужны другие рецепторы. Чтобы тебе было понятнее, объясню «на пальцах». Вот смотри, – обратился к Венере Владимир и, развернув своё тело к девушке, стал показывать на себе, как на экспонате, то, о чём шла речь. – Организм человека как симфонический оркестр, который сверхточно передаёт его эмоциональное состояние в зависимости от настроения в данную секунду. Например, если человек влюблён, в нём звучат лирические нотки. Если человек взволнован, то тревожные. Грустит – печальные. Радуется – весёлые. Эта живая музыка никогда не звучит фальшиво и длится вечно. «Музыканты» этого «оркестра» не лажают и, ни в коем случае, не станут играть под записанную кем-то «фонограмму», тем более, «плясать под чужую дудку». В этом слаженном «коллективе» каждый выполняет свою функцию: сердце аккомпанирует; душа поёт; а мозг, как микшерский «пульт» всё это красиво перемешивает и заполняет этой музыкой характер человека. Иногда, пообщавшись с человеком в течение пяти минут, можно услышать и понять, как настроены струны его души: гармонично или же какофонично.
– Ну, если у меня скрипки начнут скрипеть не только наяву, но ещё и в сердце, то я точно свихнусь, – хихикнула Венера и отрешённо поиграла на воображаемой скрипке.
– Не бойся. Не свихнёшься. У каждого человека в «оркестре» свои инструменты. У кого-то скрипичные, у кого – духовые, а у некоторых, и вовсе, электронные. Только человек, на правах «дирижёра», решает, кому солировать в его сердце. Поэтому, ты смело можешь заменить «первую скрипку» на «первую флейту» или вообще, на АРФУ.
– Арфа, это красиво, – согласилась Венера. – Но только мой «оркестр» почему-то всегда молчит. Может, мой «микшер» убавляет громкость до такой степени, что я ничего не слышу? – грустно спросила Венера, изо всех сил стараясь прислушиваться к своему сердцу.
– Ну, это ты зря. Даже я слышал, как в твоём сердце звучали фанфары, когда ты мне рассказывала про «красную ковровую дорожку» и своё звёздное будущее.
– Точно! Фанфары! – обрадовалась Венера, припомнив детали мечтательной «церемонии». – Надо же, и вправду звучат! А я никогда и не прислушивалась к звукам во время грёз. Мне всегда было достаточно только визуальной картинки.
– Ну, вот! Поздравляю! Теперь у твоей немой мечты прорезался и голос, – официозно заявил Владимир и, символически, пожал Венере руку.
– Круто! Немое кино стало звуковым! Теперь я смогу не только видеть по ночам свою мечту, но и слушать её. Спасибо тебе, Владимир, за то, что ты не отобрал её у меня, а научил её «говорить». И за то, что не «изнасиловал» меня своей новой мечтой. С такой большой харизмой, ты мог это сделать запросто, – искренне поблагодарила Владимира Венера и, смутившись от того, что последняя фраза получилась пошловатой, опять слегка покраснела и «выскользнув» из руки Владимира, отвела глаза в сторону.
Так Владимир и Венера могли бы болтать ногами в воде, и языками во ртах, аж до заката, но, ближе к обеду, в лодке Венеры скопились любознательные туристы, жаждущие обплыть окрестности Путинбурга, да и Владимира дома уже поджидали обещанные новой мамой горячие пельмени и гороховый суп с фрикадельками.
Глава шестая
Впервые за последние два дня Владимир, наконец-то, поел привычной, нормальной, горячей пищи и громко отрыгнув, отвалился от стола, облокотившись на спинку кухонного кресла.
– Ох, нажрался, как дурак на поминках, – тяжело вздохнул Владимир и ласково посмотрел на маму, словно преданный пёс на щедрого хозяина. – Правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок. Бьюсь об заклад, что отец сделал тебе предложение после подобного обеда.
– Да, сынок. К сожалению, это правда.Мужчину может увести за собой любая женщина, если у неё в руке торчит аппетитная котлета. Еда творит чудеса и вьёт из мужчин «верёвки». Благодаря еде мужчина легко поддаётся «дрессировке», и его можно легко приручить. Ты даже не представляешь, как быстро килограмм пельменей может превратить самого свирепого и строптивого «тигра» в послушного мурлыкающего «котёнка».
– А почему, тогда, к сожалению?
– Потому, что этим секретным безотказным «приёмом» активно пользуются не только замужние домашние «кошечки», но и одинокие хищные «тигрицы». Именно поэтому опытные взрослые и особенно пожилые женщины всегда пытаются досыта накормить своих мужчин, будь то мужья, сыновья или внуки.
– А я всегда думал, что женщина «привязывает» к себе мужчину сексом? – немного стесняясь говорить на эту тему с мамой, поделился своими соображениями Владимир.
– Сынок, послушай мудрый совет: никогда не женись на титьках. Если перед тобой будет стоять выбор между самой красивой в мире жрицей любви и самой искусной в мире жирной поварихой, не раздумывая хватай повариху. С ней ты будешь намного счастливее. Уж, поверь мне. Мама плохого не посоветует. К сожалению, наша жизнь устроена так, что заниматься любовью мы хотим намного реже, чем кушать. Хорошего секса взрослому человеку может хватить и на неделю. А вот хорошего обеда хватит только на пару часов. Как видишь, математика простая. Ты же умный мальчик и быстро можешь просчитать свою выгоду? – хитро подмигнув, спросила у сына мать и принялась убирать со стола грязные тарелки.
– Мам, не мой посуду, я сам сейчас всё вымою. Вот только пузо немного сдуется, – вежливо предложил Владимир и демонстративно погладил округлившийся живот.
– Да мне не трудно. Ты лучше расскажи, что у тебя нового на актёрских курсах? Нашёл свою одежду? – поинтересовалась мать, активно плескаясь в раковине.
– Да. Но… я…, – начал на ходу выдумывать новую причину отсутствия несуществующих вещей Владимир, коря себя за то, что заранее не подготовил ответ на этот ожидаемый вопрос.
– Что ты там мычишь? Ничего не слышу. Вода сильно шумит. Говори громче, – попросила мать и немного убавила напор струи в кране.
– Я говорю, что оставил их в вёсельной таксолодке, – как бы повторил Владимир, громко выкрикивая каждое слово.
– А-а-а. Ну, понятно, – покивала головой мать и, сделав вид, что забыла про свой вопрос, будто, между прочим, сообщила: – Утром, после того, как ты ушёл, приходил твой друг Димка.
– Нет у меня никакого друга Димки, – машинально отверг какую-либо связь с упомянутым человеком Владимир, на миг позабыв, что находится в будущем.
– Если вы поссорились, то это не повод сжигать мосты двадцатилетней дружбы. Я не хочу лезть в ваши пацанские дела, но уверена, что бы там между вами ни произошло, вы уладите это недоразумение и опять помиритесь. Кстати, он приходил не просто так, а по делу. Он принёс твою одежду. Как она оказалась у него? Он что, устроился работать в лодочное такси? Или открыл актёрские курсы при «Ленфильме»? – с иронией спросила мать и, чтобы видеть глаза сына в момент объяснений, выключила воду и развернулась лицом к Владимиру.
– А вот это уже серьёзно, – подумал Владимир и, вспомнив о том, что лучшая защита это нападение, строго ответил вопросом на вопрос: – Что за допросы, мама? Я сам разберусь со своими друзьями и решу: мириться мне с ними или нет. Хорошо, что ты испортила мне настроение не перед обедом, а после. Я хоть поел с аппетитом.
– Не надо дуться. Димка – отличный парень и я не хочу, чтобы ты с такой лёгкостью разбрасывался верными друзьями, словно они старая поношенная одежда.
– А я не хочу, чтобы ты лезла в дела сына и рылась в его грязных вещах. В конце концов, у меня могут быть маленькие тайны? Благодарю за вкусный обед и отвратительный «десерт», – фыркнул на мать Владимир и, громко задвинув за собой стул, ушёл в свою комнату.
Закрыв за собой дверь, он заблокировал электронный замок, врубил на полную громкость комнатную аудиосистему и «упал» на кровать, чтобы немного успокоиться, а главное, подкорректировать план дальнейших действий в связи со сложившейся непредвиденной ситуацией. Громыхающая на весь дом органная музыка Баха вмиг превратила маленькую комнатку в огромный храм и вместо того, чтобы думать над проблемой, у Владимира возникало только одно желание: встать на колени и молиться Богу, чтобы всё обошлось.
Решив, что в такой атмосфере он ничего не придумает, Владимир вырубил музыку и переместился в просторную гостиную. Растянувшись в уютном диване, он уставился на плывущие по голубому потолку белоснежные облака, и его мысли сразу начали двигаться в нужном направлении.
– Итак, что мы имеем? Друга Димку и найденные им мои вещи. А точнее, не мои, а моего «двойника». Теперь, вопрос: а где сам «двойник»? Почему он до сих пор не объявился? Почему сюда пришёл не он, а его друг? А если, не дай Бог, с ним что-нибудь случилось и мне придётся что-то объяснять не только моим новым родителям, но и полиции? А те, в мои «басни» про нападение и актёрские курсы, вряд ли поверят, пока не проверят. Не говоря о том, что я из прошлого… В принципе, а чего мне бояться? Если надо, я могу полиции сказать и чистую правду. А на следственном эксперименте смогу ещё и доказать правоту своих слов, приведя прибор телепортации в действие. Представляю их удивлённые рожи, когда я «испарюсь» прямо на их глазах, – усмехнулся Владимир и, поднеся руку с браслетом к лицу, на всякий случай, проверил, функционирует ли прибор. Тот, нежно пикнув, высветил дисплей и приготовился к введению даты для перемещения. – Пока эта штука со мной, мне бояться нечего. Нужно жить, как ни в чём не бывало. Заново подружиться с Димкой, чтобы узнать о «себе» побольше, и обязательно помириться с мамой. А то она перестанет меня баловать пельменями и начнёт назло потчевать протеиновыми сюрпризами с насекомыми. К тому же, моё нервное и дёрганое состояние скорее вызовет подозрение, нежели хладнокровное и «олимпийское» спокойствие. Кстати, мой друг Димка – это, наверняка, тот темноволосый парень, с которым я по-дружески обнимаюсь на фотографии, висящей на стене в моей комнате, – вдруг осенило Владимира, вспомнившего о небольшом портрете, расположенном над письменным столом.
Пытаясь мысленно оживить фотографию и представить, что происходило в момент фотографирования, о чём они разговаривали со своим другом, и какой мог быть голос у Димки, Владимир заснул.
Проснулся он поздно вечером от негромкого и невнятного бормотания, доносившегося из кухни. По голосам было понятно, что говорят родители, а вот о чём они говорят, было не разобрать.
– Наверное, отец вернулся с работы и мать с ним делится своими подозрениями насчёт меня, а может, даже и жалуется ему на моё хамское поведение, – подумал Владимир и хотел было пойти на кухню, чтобы извиниться перед мамой за грубость, но чёрное ночное небо на потолке, сменившее «дневное» голубое, заворожило его и магнетически придавило к дивану. Яркие звёзды плавно переливались на потолке, поочерёдно принимая форму разных созвездий. Большая и Малая медведицы, Орион, Кассиопея, Андромеда таинственно светили на Владимира и влекли его своими, геометрически выверенными контурами. В какой-то момент он даже увидел в одном из незнакомых созвездий знакомые черты лица Венеры и ахнул от неожиданности. Кромешная темнота вокруг и мягкий диван создавали эффект невесомости и Владимир ощутил себя астронавтом, вышедшим в открытый космос. К сожалению, его полёт длился недолго, и вскоре в коридоре «космического корабля» раздались приближающиеся к нему шаги.
– Владимир, ты спишь? – раздался строгий голос отца.
– Нет, не сплю. Заходи, – отозвался Владимир.
Отец вошёл в гостиную, включил стоявшую на журнальном столике круглую настольную лампу в виде Луны и присел к Владимиру на диван.
– Сынок, я хочу серьёзно с тобой поговорить. Мать, в последнее время, не может тебя узнать и говорит, что тебя будто подменили. Она считает, что ты от нас что-то скрываешь. Давай обсудим возникшие у тебя проблемы по-мужски, прямо, честно, конкретно, без всех этих «телячьих» нежностей и увиливаний. Скажи мне, что тебя беспокоит, и я уверен, что мы найдём из создавшегося положения наиболее оптимальный выход.
– Пап, я сегодня сорвался на маму и больше не хочу повторять подобных ошибок в общении с тобой. Позволь мне со своим другом разобраться самому? А вот если у меня не получится, то я обещаю, что непременно обращусь за советом именно к тебе, а не к незнакомому «дяде». Поверь мне, серьёзных причин для волнения нет. И мамина паранойя поднимает «бурю в стакане». У меня нет проблем с законом, я не наркоман и я не проиграл крупную сумму денег в карты. Просто, у меня, наверное, переходный возраст и в голове образовался небольшой бардак.
– А может, у тебя «бардак» не в голове, а в паху? – осторожно и очень тактично поинтересовался отец, намекая на отсутствие интимных отношений сына с женщинами. – У тебя был когда-нибудь секс с девушкой?
– Пап, ты хочешь сказать, что я могу быть таким нервным из-за того, что я не веду активную половую жизнь? – усмехнулся Владимир, поражаясь наивности отца.
– А что в этом смешного? В твоём возрасте у юношей очень часто проявляется подобная агрессия именно по этим причинам. Ты только не стесняйся и скажи мне правду. В том, что у тебя ещё не было секса, нет ничего зазорного. Я не собираюсь над тобой смеяться и, тем более, стыдить тебя этим. Я прекрасно понимаю, что есть темы, на которые не поговоришь с мамой. Но со мной ты можешь смело делиться своими сомнениями и задавать мне любые вопросы на эту тему. Представь, что в данный момент я не твой настоящий отец, а духовный. «Исповедуйся» мне, и я обещаю, что сохраню тайну твоей «исповеди» и не стану говорить, что заниматься сексом грешно.
