Ф. А. Абрамов. Сборник – Федор Абрамов

– Люди, про пряслины кто-нибудь читал? Быстро скажите, о чём там, а то я ни в зуб ногой. Всё что знаю, что пряслами какую-то ерунду для пряжи называлиИ смешно, и грустно от подобных фразочек, и всё-таки приходилось мне это слышать, приходилось. И быть свидетелем лёгкого ступора студентки, которой «быстренько», как она сама просила, пытались рассказать краткое содержание всей тетралогии. Всей! Подумаешь, четыре не худых книжки общим объёмом с «Войну и мир»! Ей ведь экзамен надо было сдавать! И сдала ведь! Правда, насколько помню, вопрос по «Пряслинам» ей не достался. Вопрос был по другим книгам. Которые она, как мне кажется, тоже не читала. Поэтому и сдавала по шпаргалкам да за счёт профессорской лояльности. Считаю, что девушка много потеряла, не прочитав хотя бы один роман из четырёх. А лучше бы читала все. «Братья и сёстры» – первый роман этой тетралогии, написанный в полном соответствии канонам социалистического реализма. «Фу-у-у, совоок», – кто-то зашипит на этом месте, и будет не прав. В книге нет той «совковости», которая присутствует в канонических произведениях, отмеченных Партией и Правительством на каком-нибудь …надцатом съезде КПСС, вознесённых до небес Союзом Советских Писателей, отмеченных Государственной премией, и по многочисленным просьбам трудящихся перепечатанных в двадцати изданиях по двадцать тысяч экземпляров в каждом. Этот роман Абрамова написан на удивление просто. Простым языком, о жизни простых людей. Правда, в непростое время. 1942 год. Северное село Пекашино. Колхоз. В колхозе одни бабы, старики да малолетки. Мужики все на фронте. А колхоз должен кормить и фронт, и город. И от задач, поставленных сверху не укроешься, как бы ни захотелось. Да и не всегда от них нужно уклоняться. Разве можно уклоняться от весенней пахоты? От сева? От сенокоса? Не вспашешь, не посеешь, не выкосишь – сам останешься и без хлеба, и без кормов – считай, без скотины. И вся эта морока, повторюсь, на плечах баб, стариков и малолеток. О том само название романа, которое поясняется только в самом конце слегка путаной, и немного наивной фразой партийного секретаря:Дальше…Вот, говорят, война инстинкты разные пробуждает в человеке. Приходилось, наверно, и тебе читывать. А я смотрю – у нас совсем наоборот. Люди из последнего помогают друг другу. И такая совесть в народе пробудилась – душа у каждого насквозь просвечивает. И заметь: ссоры, дрязги там – ведь почти нет. Ну как бы тебе сказать? Понимаешь, братья и сестры… Ну, понимаешь, о чем я думаю?

Можно, кстати, усмотреть в названии намёк на сталинскую речь от 3 июля 1941 года, начинающуюся со слова «Братья и сестры» (Солженицын, правда, утверждал, что сказал это Сталин по старой и почти уже забытой привычке, появившейся у него благодаря учёбе в духовной семинарии). Можно. Правда, сам Сталин упоминается в романе всего трижды, да и то постольку-поскольку, да как-бы между делом. Про партию говорится чаще, но вот о её руководящей роли опять размыто. Повествование с намёком – партия была, надо о ней упоминать. Хотя бы потому, что приходится говорить про райкомы-обкомы как руководящих органах, да о необходимости состоять в этой самой партии председателями колхозов. Но всё-таки роман о народе, его крайне напряжённой, почти нечеловеческой жизни. О простых людях в их бедах и горестях. Как то язык не поворачивается сказать «о бедах и радостях», потому что радостей в книге очень мало. Именно поэтому и верится, что вся эта книга, написанная по канонам социалистического реализма – совершенно правдивая.Вот пекашинский мужик Степан Андреянович Ставров, на редкость хозяйственный и деятельный человек. Про таких, как он говорят, что им сноса нет. Но оказывается, есть – пришедшая похоронка на сына сразу же старит этого человека, который прежде и возраста своего не чувствовал. А всё потому, что теперь не видит ом смысла своей жизни.Вот Анфиса Минина, которую как-то нежданно-негаданно для её самой выбрали председателем колхоза взамен предыдущего, напрочь потерявшего доверие селян. И без того перегруженная работой, женщина вынуждена теперь успевать везде, за весь колхоз, за всех, кто норовит отлынуть от работы. А над ней, над Мининой, райком, который постоянно подстёгивает планами – пахоты, сева, уборки. Далеко не в первой главе появляется семья, чьей фамилией названа вся тетралогия «Пряслины». Спустя полвека после написания романа студентка-филолог удивляется – оказывается, «какая-то там ерунда для пряжи» к содержанию отношения не имеет. Оказывается, тут фамилия такая – Пряслины. И главных Пряслиных пока что двое – 14-летний пацан Мишка, да его мать Анна, у которой шестеро детей, мал-мала меньше. Сама она работница так себе, но кормить такую ораву надо. Ищет, бьётся женщина, и доходит до того, что пытается украсть немного колхозного зерна, прекрасно зная, что за это есть расстрельная статья. В её дом тоже приходит похоронка, и теперь главным мужиком становится Мишка. Первое впечатление он производит так-себе: немного высокомерен, много дерзок. После гибели отца, понимая, что теперь всё зависит от него, даже отчасти важничает. Что называется, «выставляется». Впрочем, спесь быстро проходит, и скоро мы видим его работающим и в поле, и в кузне. И становиться он первым мужиком во всей деревне. Много их там, в книге, похоронивших мужей и сыновей, и ожидающих возвращения с фронта. Некоторые, впрочем, не очень ожидают – кое-кому муж совершенно не мил. И вот показана жизнь с другой стороны. «Всё для фронта, всё для победы», а бабам ещё и пожить хочется. Одним не хватает простой ласки, сочувствия и любви, другие не скрывают желания покувыркаться с мужиком в кровати (что-ж, ведь и от физиологии никуда не убежишь)! Вот почему приехавший в колхоз новый человек от райкома Иван Лукашин сразу обращает на себя бабское внимание. А сам он обращает внимание на одну, да и то замужнюю, у которой мужик на фронте.Что-то я уже спойлерить начал. И зря – для отзыва на хорошую книгу это непозволительно. Лучше вспомню про то, как Абрамов где-то высказался на тему, что советская баба открыла второй фронт. Фронты считать не будем, фронтов в тылу те годы много было. Но сколько в нашей литературе описано героических подвигов о подъёме целины, строительстве железных дорог, индустриализации… А всё это в большей степени было уделом мирного времени. А уж когда писали о военных года, на первом плане были солдатские подвиги. Абрамовский роман тем и делает пекашинских женщин героинями, что совершенно не героизирует их. Я уже сказал – роман очень прост. В целом повествование – это простое описание, иногда даже скуповатое. Как публицистика – где-то констатация фактов, где-то суховатые факты. А именно в этом и заключаются истоки подвига. Потому что настоящие подвиги совершаются, как правило, не с намерением их совершить. В данном случае подвиг творят те, кто смертельно устал, кто не высыпается ночами, кто болен, а то и покалечен, кому негде помыться и нечего пожрать, кому хочется любви или, в крайнем случае, просто покувыркаться… Их объединяет одно – необходимость пережить войну. Абрамову спасибо огромное за то, что всё это засвидетельствовал и честно рассказал. Из критики 60-х годов следует, что роман был очень популярен. Полагаю, так было потому, что его читали очевидцы тех лет. Думаю, сейчас бы он был очень полезен современному поколению, которое про фронтовые-то дрязги мало знает. Чего уж там про тыл говорить?

Вот ещё одно писательское имя, одновременно знакомое (на слуху) и не знакомое (ничего не читал).

Архангельские края, Таёжные, лесистые, не шибко богатые на урожай (как говорится, зона рискованного земледелия). А вот поди ж ты, живут люди. Наверное поселились в давние ещё времена по берегам речки, речка объединила людей и нанизала как на стержень деревню Пекашино.Мы приходим в эту северную деревню в не самые богатые и счастливые её времена – 1942 год, война, мужики на фронтах, а в деревне одни жёнки (сиречь бабы) да дети. А раз времена военные, то никто никаких планов колхозу не снижал, а наоборот, накручивал да повышал – время такое было. Вот и изламываются деревенские колхозные люди в немыслимом труде.Абрамов очень верно поступил, что не стал расписывать реалии того времени отстранённо и как бы партийно-хозяйствующим взглядом. Наоборот, мы всё время видим всю деревенскую жизнь как бы изнутри, как бы сами находясь в этой самой деревеньке и вместе с той или другой семьёй (однако чаще всего всё-таки с семейством Пряслиных – отсюда и второе название этой эпопеи «Пряслины») крутимся и вертимся в круговерти деревенских дел и забот.В первых двух романах трилогии (а на самом деле тетралогии) время идёт неспешно, потому что Абрамов не просто прогоняет перед читательским взором основные вехи тех военных лет, а наоборот, прослеживает жизнь пекашинцев день за днём, а порой и час за часом. Да ещё при этом умудряется то и дело погрузить нас во внутренний мир разных персонажей, да ещё и покрутить их мысли и чувства туда-сюда, поскольку ведь нечасто мы мыслим однозначно категорично, зачастую мы колеблемся и страшимся и совершаем ошибки, и как написать правдиво без того, чтобы не показать все эти внутренние метания разных людей.Третий роман переносит нас уже в первые послевоенные годы – отгремела война, потихоньку возвращаются в деревню немногочисленные выжившие солдаты, казалось бы, живи да радуйся. Но ведь вся страна в разрухе, и эту разорённую страну восстанавливать надо и кормить, а кто это сделает, как не простой колхозник. И потому опять – надо! надо! надо! давай-давай-давай!!! В общем, читаешь, и даже не верится, что наши родители и деды всё это пережили и через всё это прошли. Но вспоминаешь рассказ матери, как у них умер её годовалый младший брат, объевшись с голодухи картофельной шелухи, как батрачили за еду, как в рогожное одевались – было, прожили и выжили…Наверное хотя бы один раз в жизни каждый из нас должен прочитать какую-то такую вот настоящую деревенскую книгу. Чтобы прикоснуться, и узнать, и попытаться понять и принять, и осознать и отдать должное им, нашим родичам. И вот эта книга, эта эпопея как раз очень подходит для такого чтения.А чтобы подтвердить написанное выше, скажу, что сразу, как закончил чтение вот этой трилогии, закинул в букридер книгу четвёртую «Дом», и не просто закинул, а немедля распаковал архив и стал читать…

Роман в четырех книгах: «Братья и сестры» «Две зимы и три лета» «Пути-перепутья» и «Дом» создавался автором в течении двадцати лет и по своей глубине и правдивости народных характеров считается одним из самых значительных произведений автора."Братья и сестры" первая книга одноимённой тетралогии. В ней рассказана жизнь русской деревни Пекашино в годы Великой Отечественной войны.Весна 1942 года. В результате тяжелых поражений армия продолжает отступать, оставляя хлебородные районы страны. Тяжкий труд по снабжению армии и тыла хлебом ложится на плечи женщин, стариков и подростков в отдаленных от фронта районах.Во главе колхоза «Новый путь» становится Анфиса Минина, простая крестьянка и бывший бригадир. В помощь ей назначается переведенный из блокадного Ленинграда раненый фронтовик Иван Лукашин. Непосильный труд и долг перед страной наполняют жизнь героев.После гибели отца 14-летний Миша Пряслин становится старшим в доме, единственной надеждой на выживание для своей матери и младших братьев и сестер. Он работает в колхозе наравне со взрослыми, хотя сам ещё, по сути, ребёнок.Трагедия войны, единение народа перед общей бедой пробудили в людях невиданные духовные силы, терпение, сострадание, способность к великому самопожертвованию.Между Анфисой и Лукашиным происходят взаимные чувства. Только из-за неправильно понятой ситуации пути их расходятся. Иван уходит на фронт. Так заканчивается первая книга."Две зимы и три лета". Вторая книга из тетралогии. Она охватывает промежуток с 1945-го по 1947-й. История жителей небольшой северной деревни Пекашино на фоне истории большой страны.На протяжении этих лет герои несут тяжелую ношу лишений военных и послевоенных лет, деля с односельчанами труд, нужду и горе.Условия жизни и трудовое напряжение колхозников остаются почти такими же, как в годы войны. Людям с окончанием войны становится не легче, а даже тяжелее: из ушедших на фронт пекашинцев немногие вернулись домой. А многолетние нагрузки подорвали силы тружеников, на плечи которых легла тяжесть тыловой жизни. На женщин, стариков, подростков.В романе присутствуют черты хроники. В повествовании чувствуются документальные мотивы. Основная сюжетная линия – социальная. На первом плане острые вопросы колхозной жизни.