Путь из варяг в греки – Фазиль Искандер

Не так давно, в одной газете, попалась мне на глаза статья, посвященная обаятельному веселому человеку – Фазилю Искандеру. Среди прочего, в статье говорилось, что Искандер считается русским Марком Твеном. Именно русским, потому что свои произведения этот великий представитель абхазского народа создавал по-русски.

Я в свое время не один раз перечел «Детство Чика». И о книге этой у меня остались самые приятные воспоминания. Кроме того – я очень люблю творчество Марка Твена. Так что то газетное сравнение было для меня явно в пользу абхазца. И вот я раскопал семитомник Искандера издательства «Время» и принялся за чтение первого тома.

Он называется «Путь из варяг в греки», по названию одного из составляющих его рассказов. Да-да, это – сборник рассказов. Причем рассказов достаточно разноплановых. Здесь и рассказы о мальчишках, живущих в южном городе у моря, и о мальчишках, гостящих в у родственников в горных деревушках, и о молодых людях, покупающих себе велосипед на первый приличный гонорар, и о вполне успешных, перебравшихся на жительство в Москву, мужчинах. А, порой рассказы не об этих мальчиках – молодых людях – мужчинах, а об их знакомых – соседях, земляках, согражданах.

Полагаю, что рассказы эти автобиографичны. Такое просто нельзя придумать! И, при этом, рассказы эти написаны человеком очень наблюдательным и неравнодушным. Чувствуется, что автор любит тех людей, о которых пишет. И любит жизнь. И любит русский язык, которым владеет виртуозно. Вроде бы о простых (преимущественно) вещах пишет автор. А читаешь, и понимаешь – да, и сам ты такое видел, и сам ты так чувствовал. Только вот забыл давно, или и вовсе – не сумел сказать, не сумел выразить своих чувств. А вот Искандер – сумел и сказал. За что ему большое человеческое спасибо и светлая память. Ну а нам – нам остается читать и завидовать. Легкий и светлый писатель был. Думаю, что и человек такой же. Но – чего не знаю, того не знаю, и врать не буду.

Чтение сборника рассказов почти всегда означает, что что-то понравится, а что-то – нет. Но в хороших сборниках понравившееся перевешивает.Этот сборник с довольно разными произведениями: тут и истории из детства и уже из взрослой жизни, некоторые рассказы – про других. Тут разные места, и разные временные метки. Тут местный колорит, Абхазия, вино, кони, рыбалка, озера, море, но и Ленинград и снег. Тут иногда смешно, иногда грустно. И разные персонажи, вереница лиц. Писать про сборники рассказов очень сложно. Либо писать про каждый рассказ, либо пытаться как-то сшить слишком уж разнородную ткань. Часть рассказов меня задела, как, например, про сумасшедшего дядю и про Ремзика, ни в чем неповинного мальчика, который думал, что во всем его вина, часть показалось любопытными, а часть оставила равнодушными. Точно не стоило читать параллельно Довлатова, его юмор мне чуть ближе, видимо.Зато было очень ценное:

Всю жизнь он был занят тем, что полосовал стены и так же молча, надо полагать, делал детей. И чем больше он делал детей, тем больше приходилось ему полосовать стены, и тут уж не до разговоров – только успевай краски разводить да гашеную известь с белилами доставать. Да и о чем было говорить! Я думаю, будь на то его воля, он всем этим чересчур воинственным политикам и горлодерам замазал бы рты, уши и глаза, да и вообще закрасил бы их с ног до головы, чтобы стояли они, немые, глухие и слепые, как гипсовые статуи в парках. А то и вовсе вмуровал бы их в какую-нибудь стену и, уж будь спокоен, так закрасил бы ее, что хоть целый век колупай, не доколупаешься до них. Потому что этим сукиным сынам, сколько ни делай детей, все мало для их сволочной мясорубки, сколько ни крась стены, все напрасно, потому что одна бомбежка уничтожит столько стен вместе с окраской и всеми отделочными работами, что потом тысячи строителей за год не восстановят.

– Что страсти? – ведь рано иль поздно их сладкий недуг Исчезнет при слове рассудка; И жизнь, как посмотришь с холодным вниманьем вокруг, – Такая пустая и глупая шутка…

Цитатой из стихотворения «И скучно, и грустно» Михаила Лермонтова можно бы охарактеризовать почти все творчество Фазиля Искандера. Остается только прибавить много любви к своим героям, а к кому любовь не особенно «прилагается»(есть и такие герои)-тогда подмешаем еще больше внимания и чуточку- щемящей нежности.

Ремзик

В «Ремзике» речь пойдет о 12-летнем пареньке, взрослеющим на фоне войны , юга и моря. Патефон играет «Брызги шампанского», а над деревней «зудит „мессершмитт“, прожекторные лучи шарахаются по небу и раздаются еле слышные звуки разрывов, похожие на звук, который издают губы человека, когда он пускает изо рта кольца табачного дыма: пуф, пуф, пуф». Такая вот романтика военного детства. А жизнь идет, и дядя Баграт женится на тете Люсе и подвыпивший жених лезет за огромным цветком магнолии на вершину дерева, и гости смеются его чудачеству ,подзадоривают его, и только мама, побледнев, повторяет одно и то же:– Баграт, ты же выпивший… А потом и Ремзик, примерно раз в неделю, влезает на дерево, чтобы сорвать тете Люсе цветок магнолии, а Люся, оказывается, изменяет дяде с директором драматического кружка:– « Люся плохо пела, а директор расхваливал ее голос, чтобы склонить к предательству».

Мама Ремзика сказала, что Люся-«нечистоплотная», а Ремзик не понимал, причем нечистоплотность, раз тетя Люся делает такие вкусные пирожки? Теперь, оказывается, взрослые это слово могут употреблять совсем в другом смысле. И потом, дядя сам писал тете Люсе, чтобы она не скучала и немножко повеселилась…

–Что бы н случилось, Ремзик, Баграт ничего не должен знать. Он каждую минуту рискует жизнью,– сказала мама.

И Ремзик решает сложнейший вопрос жизни: -«Ведь если ничего не сказать, значит, и я предатель, а мне было сказано, что я остаюсь за мужчину. И раз я знаю и ничего не делаю-значит, предаю тоже.» И как поступить 12-летнему мужчине в такой сложной взрослой ситуации?

А когда-то в их доме всегда пахло праздником, если дядя не ссорился со своей юной женой. Правда, ругались они всегда недолго и тетя Люся всегда уступала, если Баграт говорил:– Я таких, как ты, имел на бреющем… Люся всегда ,смеясь, подходила тогда к дяде и начинала целовать его и чего-то мурлыкать в ухо… И еще Ремзик помнит, что когда болел маленький, Баграт поймал огромного орла и привязал веревкой к дому. Взрослые говорят, что орел был не такой большой. Но взрослые часто забывают про многое. И вообще, лучше не думать про некоторые вещи, о которых забывают взрослые…

Хотя вот тетка Софичка-помнит. Она дала обет Богу на каждого из близких, чтобы вернулись живыми с фронта. Два дня в неделю ничего не ест. И Ремзик вдруг понял, что это не глупость и «если кого-нибудь любишь, то ради этой любви должен что-то трудное сделать, и тогда будет ясно, настоящая это любовь или не настоящая»… А пока Ремзик решил, что будет жить в деревне у родственников, «а когда окончится война, дядя обо всем узнает и тогда взрослые сами решат, как им быть». Но опять все это было не очень честно с его стороны: ведь предательство продолжается…

«Из варяг в греки»

Здесь скрупулезно –серьезно исследуется будоражащая всех мужчин села тема:– Почему это 9-летнй мальчик не пьет вина, как и его сумасшедший дядюшка?Нет ли тут дурной наследственности? А ведь в нашем доме все «любили выпить, умели выпить, и просто говоря, пили». Меня вынудили сказать, что «я вообще не пью, потому что мне от этого неприятно»!

–Так я смутно угадал и выразил тоску женщин по новому типу непьющего мужчины…Постепенно я вошел во вкус и стал разыгрывать из себя мальчика, организм которого обладает добродетельной странностью отталкивать алкогольные напитки.

Интересно, что как только мальчик утвердился в этой роли и все поверили в такое забавное свойство детского организма., мальчик вдруг почувствовал «жгучую, раздраженно нарастающую страсть к алкоголю…Я вспоминаю себя в кухне, когда гости уже вышли.., в страшной спешке допивающего из бутылок последние капли…Это было истинное состояние алкоголика. Те места на языке и горле, которые удавалось увлажнить винной влагой. Приходили в состояние физиологического оживления и еще больше увеличивали жажду, как бы давая местные образцы ее утоления».

– Сейчас в это трудно поверить, но лет с 10 до 14 я был теоретическим алкоголиком, испытывал пламенное желание напиться и ни разу не удовлетворил его.

Прочитав рассказ далее, можно узнать об «одном счастливом случае, который вывел» будущего большого писателя Фазиля Искандера из «этого опасного состояния». Ему поручили принести к ужину чайник вина, набрав его из кувшина , зарытого в землю на старой усадьбе…И вот Искандер пошел «на свидание с вином». И есть целый кувшин и черпак, похожий на черепок карлика, хранителя клада!!! Вы бы выстояли???

– В сущности, кто я такой? Я маленький египетский звездочет, тайно мечтавший о рябой дочери феллаха, похожей на печальную верблюдицу, и внезапно получивший любовную записку от Клеопатры с просьбой, близкой приказу явиться ровно в полночь. О ,зачем? Может, верблюдица лучше?

Но нужно наполнить чайник. И есть почти полный огромный кувшин вина. И мальчик. чувствующий, что он-скрытый, тайный алкоголик. И…

–Я выдул весь черпак, чувствуя, как в горле и внутри меня твердеет серебристая полоса онемения…Иногда, не долив из черпака в чайник, я сам допивал, а иногда, вытащив полный черпак, делал несколько пробных глотков, а остальное доливал в чайник. Потом просто так доставал вино из кувшина и снова выливал в кувшин, глядя на тяжелый изгиб струи…Как всякий человек, получивший над чем-нибудь власть, я первым делом стал проверять степень ее полноты и наслаждался, убеждаясь в ее истинности.

И стало почему-то жалко оставлять здесь кувшин, придавленный тяжелым камнем, и почему-то вспомнились строки:-Лежит на нем камень тяжелый, Чтоб встать он из гроба не мог..

И стало до того жалко императора Наполеона, что хоть ревмя реви. Мало того, что он вынужден вставать из гроба и искать любимого сына, так вероломные враги еще и камень на могилу положили. Камнем давить на мертвеца-тоже подлое занятие.

Когда тетка приняла чайник у мальчика, глубоко заглянула в глаза и вдруг улыбнулась.

–Немножко есть?-спросила она понимающе.

–Есть! Есть! -ответил я почему-то восторженно.

– Если хочешь, полежи,-посоветовала она…

И все слышит мальчик. И как смеются над ним дети(– Мама! Он опять смеялся!), и как скрипит снег, и как моют ноги в тазу, и щенячью возню ребятишек, и как дети объясняют дяде , что вот ТОТ-напился, и улыбку дяди, и как тетушка поливает ему воду и рассказывает о нем.

–Не это ли божественное любопытство совести заставляет людей при жизни поступать так, словно им потом из могилы дано с улыбкой прислушиваться к тому, что о них говорят живые?

А потом дети любуются его странностью за ужином, а странность их утолить так легко-стоит потянуться за стаканом, как они заливаются смехом…и собака во дворе, когда нагибаешься ее погладить, отскакивает, испуганная неточностью движений малчика.

–На следующее утро я перестал быть алкоголиком. Страсть, порожденная собственным запретом, была утолена. Теперь я пил вино, как и все деревенские дети….Сколько дадут, столько и пил. А если не давали-и не вспоминал о нем. То первое опьянение осталось в памяти как чудесный сон. Вспоминаю тетю, дядю, братика и сестричку в каком-то ТОМ золотистом освещении…это помогает сохранить теплоту давней к ним привязанности. Так случайно мне открылся великий объединяющий смысл вина, и другого смысла, достаточно высокого, я в нем не нахожу…

В конце концов автор предлагает «не противопоставлять свободную пьянку сухому закону, а наметить дорогу от сухого закона к сухому вину, как путь из варяг в греки».

– И если мы в дружеской компании сдвигаем стаканы с победными, сияющими лицами, мне кажется, мы только что зачерпнули из собственных душ,– и вот ,смотрите, как полны стаканы, как наши души глубоки друг для друга!Не потому ли недоливший себе воспринимается как изменник?

И надо помнить о добрых встречах, и если я буду в другой раз злословить, ты не забывай, что помнишь меня и другим, что я гораздо богаче и еще могу зазеленеть, потому что однажды цвел, раскрываясь тебе. Нужно помнить о добрых встречах,(когда и выпивали),потому что они помогут сохранить уважение к людям и наградить каждый день единственно достойной наградой- смыслом. Потому что каждый день будет подготовкой к празднику нашей встречи.