Фарид Джасим
Вторжение в Мидгард

Полная версия

Глава тринадцатая

Стояла глубокая ночь, но в Эоворгарте никто не спал. Лица людей были омрачены волнением и тревогой. С тех пор как ильвинги и хордлинги, а также несколько дружин из окрестных селений прибыли в этот гарт, никто и не помышлял об отдыхе. Мужчины стояли полностью вооруженные; женщины, дети и престарелые находились в княжьем чертоге, готовые грузиться на повозки при первом признаке опасности. На закате в гарт вернулись разведчики князя эоворлингов Хлёддвара Златоусого и принесли с собой дурные вести: с севера к гарту приближается крупный отряд турсов. Они насчитали в нем около пяти тысяч троллей и пятьсот пятьдесят хримтурсов. Никто не сомневался – враги будут в землях эоворлингов к полудню следующего дня. Теперь князья спорили, как быть: следует ли уходить или необходимо готовиться к обороне? Хлёддвар, понятное дело, настаивал на том, чтобы дать турсам бой. Ему вовсе не хотелось оставлять свой дом и свою землю троллям, он был полон решимости защищаться. Фолькхари и некоторые другие твердили о том, что необходимо собрать больше сил, прежде чем вступать в серьезное сражение, и предлагали уходить на восток. А Хигелак и Сигни находились в смятении, затрудняясь принять решение: они считали, что Фолькхари прав и следует отступать, но в то же время они не могли уйти, не дождавшись Вульфа. Ночь и целый день миновали с того момента, как Сигурд, Хродгар и Гундхари прибыли в Эоворгарт вместе с вызволенными пленниками. На пути в Вестфольд им пришлось столкнуться с большой бандой троллей, которая пустилась их преследовать. Людям удалось оторваться от нее лишь на подходах к Эоворгарту. О судьбе князя ильвингов они не имели никакого представления. Вульф мог быть сейчас мертв или находиться в плену. Но не исключено, что ему удалось неким образом спастись и теперь он торопился в Вестфольд.

Размышляя об этом, Хигелак шел к скамье у стены одного из домов. На ней сидел Хельги. Хигелак опустился рядом и прислонился спиной к влажным от прошедшего дождя бревнам. Воздух бодрил ночной прохладой и свежестью, отовсюду слышался стрекот кузнечиков.

– Что говорит мать? – спросил колдун, взглянув на усталого ильвинга.

Хигелак дернул плечами в ответ, а потом принялся размышлять вслух:

– Мы обязаны дождаться Вульфа. Но с севера приближаются тролли, их очень много. Если он жив и придет сюда, как и обещал, а людей здесь не окажется, он нарвется на засаду турсов… – Но миг спустя Хигелак возразил сам себе: – Хотя Вульф мог бы пойти по следам и нагнать нас в пути. Опять-таки если он жив…

– Вульф жив, – твердо заявил Хельги.

Хигелак удивленно уставился на вардлока.

– Я хотел бы надеяться, что это так. Но откуда тебе знать?

Колдун ничего не ответил. Он посмотрел в черное небо, плотно затянутое тучами, и ему показалось, что в небесной тьме отражаются земля и бегущий по холмам зверь. Хельги опустил глаза и промолвил:

– Вульф жив. Скоро он будет здесь.

Ильвинг смотрел некоторое время на старика, прежде чем сказать:

– Что ж, я верю тебе, Хельги.

Они услышали шаги и обернулись. Из-за угла дома появилась Хильдрун. Закутанная в льняную шаль, она подошла и встала перед ними. Холодный ночной ветер шевелил ее локоны, они отливали янтарем в свете горящих неподалеку костров.

– Не спится? – улыбнулся ей Хигелак.

– Куда уж там! – вздохнула девушка. – Можно, я тут присяду?

– Конечно!

Хельги подвинулся к Хигелаку, и Хильдрун села у края скамьи. Старый колдун заглянул ей в глаза – блестящие, встревоженные, озабоченные. Ему показалось, что он увидел в них далекий огонек надежды.

– Нет ли вестей от Вульфа? – осведомилась девушка.

Воин и колдун помотали головами.

– Не грусти, – произнес Хельги, взяв ее руку в свою, – он скоро вернется.

Девушка смущенно отвернулась и осторожно высвободила свою кисть.

– Если б он был здесь, мы бы знали, что делать, – тихо сказала она, будто этими словами пыталась оправдать свое смущение.

Хельги хотел было что-то ответить, но замер с открытым ртом. Хильдрун и Хигелак проследили за его взглядом и вздрогнули, увидев в десятке локтей от себя сидящего и тяжело дышащего волка, чьи глаза жутко сверкали в темноте. Хильдрун вскрикнула и вскочила на ноги, выхватив из-за пояса кинжал, а Хигелак достал меч.

– Остыньте! – велел им Хельги. Он встал и подошел к волку. Хигелак и Хильдрун медленно двинулись следом, держа оружие наготове.

Высунув длинный язык, зверь шумно дышал. Его белая шерсть пестрела кровавыми пятнами и комками грязи.

– Гляди-ка! – воскликнул Хигелак, указывая на меч и шлем у волчьих лап. – Откуда это у него?

– Спрячьте свое оружие, – велел Хельги. – Хигелак, ты же не собираешься убивать своего брата!

– Что?!

Разинув рты, Хигелак и Хильдрун смотрели на волка, который встал и подошел вплотную к Хельги. Он взглянул на колдуна, и в его хищных глазах засветилась мольба.

Хельги вздохнул и повернулся к девушке.

– Хильдрун, сходи-ка за одеждой.

– Одеждой? – не поняла она.

Хельги ничего не ответил и посмотрел на волка. Когда девушка ушла, колдун огляделся и убедился, что рядом нет никого из посторонних, а затем начертил в воздухе руну «Манназ» и забормотал что-то слишком тихо даже для острого волчьего слуха.

Словно завороженный, Вульф не сводил глаз с магических линий, которые сияли алым перед его взором. Их свет, казалось, проникал в самое естество оборотня, оживляя те священные капли крови, что текли по его венам, сохраняя хрупкую, как весенний лед, связь с древнейшим предком, которая протянулась сквозь десятки минувших поколений. Таинственная сила пробудилась от многовекового сна и заработала, заставляя волчью щетину втягиваться в кожу, а кости возвращаться к человеческим размерам. Это превращение оказалось дольше и болезненнее предыдущего. Многих трудов стоило Вульфу не закричать от адской боли, которая сжала раскаленными тисками голову и все тело, заставляя стонать и корчиться в судорогах.

Вскоре все закончилось. Когда Вульф открыл глаза, он обнаружил, что лежит на земле нагой. Он приподнялся на локтях и различил в полумраке мутные образы стоявших рядом брата и вардлока.

– Ты меня слышишь? – донесся до Вульфа хриплый голос колдуна.

Вульф кивнул и вдруг почувствовал приступ тошноты. Он резко отвернулся, желудок забился в конвульсиях, изрыгая содержимое на траву. Наконец он поднялся на ноги и, слегка пошатываясь, шагнул к колдуну. Хельги обнял Вульфа и похлопал по спине.

– Слава богам! – засмеялся колдун. – Ты все-таки выжил!

Вульф слабо улыбнулся в ответ и повернулся к брату, который до сих пор не пришел в себя от изумления. Теперь и они заключили друг друга в объятия.

– О Вульф, я так рад твоему возвращению! – воскликнул Хигелак, отпуская брата. – Но каким образом…

– Слава Воданазу, что вы дошли до Вестфольда, – перебил его Вульф и поморщился от боли в горле.

Тут вернулась Хильдрун с одеждой в руках. Она замерла, увидев нагого князя, и покраснела. Глядя в землю, протянула ему штаны с рубахой и отвернулась в сторону.

Поблагодарив девушку, Вульф торопливо оделся и повесил меч за спину, затем взял шлем в руки и сказал:

– Спасибо вам всем! А теперь пойдемте, я хочу видеть мать и братьев, славных хордлингов и всех, кто сейчас с нами.

* * *

Появление Вульфа вызвало великую радость среди людей; они ликовали, хлопали его по плечу и поздравляли с благополучным возвращением. Сигни и Вальхтеов вместе с Хродгаром и Сигурдом обняли его и долго не отпускали под радостные выкрики толпы, славящей имя молодого ильвинга. Когда он наконец освободился от объятий, к нему подошли двое мужчин и молодая женщина.

– Хочу поблагодарить тебя, Вульф, – торжественно произнес один из них. – Я – Виги, из рода крумалингов… рода, которого больше нет. Я и мои товарищи обязаны тебе жизнью.

– Если бы не ты и твои люди, эти твари принесли бы нас в жертву своему богу Трюму, – с отвращением добавил второй воин. – Меня зовут Айви, сын Храфна из рода хундингов, а это моя помолвленная Сванхильд, дочь Фроди из рода хнифлунгов. Мы все благодарны тебе за помощь. Тебе и твоим людям. Отныне наши кланы будут в вечном союзе.

– Именно так! – уверенно кивнула Сванхильд. Расшитая зеленой нитью лента стягивала прямые светло-русые волосы, скрывающие янтарной дымкой узкие девичьи плечи. – Я ручаюсь за своего отца. Сейчас наш гонец уже наверняка прибыл в гарт, и Фроди спешит в Вестфольд со своей дружиной и всеми жителями.

– Замечательно! – воскликнул Вульф, искренне обрадованный подкреплением. Он мысленно похвалил себя: его расчет оказался верен. Новые союзники – как можно больше и любыми способами! Вслух он добавил: – С великой радостью принимаю союз с вашими кланами от имени ильвингов и всех, кто следует за мной!

Толпа откликнулась воплем ликования. Когда шум стих, Вульф взобрался на телегу и осмотрел столпившихся внизу людей – мужчин, женщин, детей, которые взирали на молодого князя, готовые внимать его словам.

– Мне сказали, что с севера в Вестфольд движется отряд троллей и хримтурсов, – заговорил он. – Это недобрые вести, но, к моему огорчению, у меня есть новость еще более удручающая.

Люди взволнованно затаили дыхание, ожидая услышать то, о чем многие догадывались.

– С востока идет целая армия троллей – их многие тысячи, а с ними больше ста великанов. Они уже недалеко отсюда и, мне думается, достигнут Вестфольда не позднее завтрашнего полудня. Никаких сомнений, эти две армии без труда уничтожат Эоворгарт несмотря на то, что нас стало гораздо больше. Поэтому не вижу иного выхода, кроме как уходить на восток, пока мы еще можем разминуться с турсами.

Толпа заворчала, среди эоворлингов послышались недовольные выкрики. Выдержав недолгую паузу, Вульф продолжил:

– Запомните, мы сильны, пока едины! Все народы, населяющие эти земли, должны сплотиться в один кулак. Когда придет время, он ударит по полчищам нелюди, заполонившим наш мир. Если мы начнем разделяться на кланы или станем вспоминать былые раздоры и обиды, тролли не просто победят, они победят с легкостью и уничтожат все человеческое, что красит эту землю и небо над ней. Тролли не берут пленных, разве что для своих страшных приношений. Им не нужны даже рабы: они пришли сюда убивать! Единственный выход спастись – это объединиться в одну армию, достаточно сильную, чтобы дать отпор врагу.

Вульф сжал правую руку в кулак и воздел ее над головой, глядя исподлобья на толпу. После короткой паузы продолжил:

– Я знаю, что многие кланы прожили десятки лет в вечной вражде, убивая и, следовательно, ослабляя друг друга. Но пришло время положить конец распрям и научиться протягивать руку помощи и дружбы тому, кого с детства привык считать кровным врагом. Неправы те, кто скажут, будто это невозможно или будто духи наших предков обернутся против своих потомков, мстя за предательство. Нет! Те, кто покинули этот мир, мудры. Пируя еженощно в сияющем Чертоге, вкушая медовое молоко Хейдрун,¹⁶ они сознают, что принесет добро их потомкам. Так что будьте уверены, их благословение всегда с нами. Хотите убедиться? Посмотрите на нас, ильвингов и хордлингов.

Вульф указал в толпу, где стоял Фолькхари с родней и людьми из своей дружины.

– Многие десятилетия наши кланы враждовали, немало славных героев полегло в распрях с обеих сторон. Еще до праздника Эстерблота я считал хордлингов своим злейшим врагом. Но времена изменились: и они, и мы поняли, что дальше так жить нельзя!

– Это правда! – подтвердил Фолькхари, обращаясь к людям. – Вульф лично спас мне жизнь, когда он и его дружина пришли нам на выручку.

В толпе зашептали. Вслушиваясь в голоса людей, Вульф почувствовал поддержку и одобрение тех, кто соглашался с его словами, одновременно с недоумением и растерянностью тех, кому было трудно привыкнуть к мысли, что давний враг может стать лучшим другом. Он поднял руку, призывая народ к тишине.

– А сейчас я предлагаю всем князьям, что собрались здесь, в этом гостеприимном гарте, дать клятву братства друг другу. Тогда мы станем одним народом, одним кланом, одной армией, сильнее которой не будет нигде в северных землях! Все князья и отпрыски славных родов, кто согласны смешать свою кровь с моей и с кровью друг друга, встаньте здесь, рядом со мной!

Без всяких раздумий Виги протиснулся к телеге, расталкивая людей локтями, и поднялся к Вульфу.

– Я обязан тебе жизнью, – провозгласил он, – для меня честь стать кровным братом великого Вульфа, сына Хрейтмара.

Они обменялись рукопожатием. Тотчас на телегу взобрались Айви и Сванхильд. Айви заговорил:

– Одно лишь добавлю к словам Виги: отныне хундинги будут преданными союзниками ильвингов и всех, кто присягнет на верность нашему союзу.

– То же самое я могу сказать от имени моего отца, князя хнифлунгов, – гордо объявила Сванхильд. – Я – его единственная наследница. Ты можешь рассчитывать на мою верность и дружбу!

Следом за ними на телегу взобрался широкоплечий воин средних лет, чья длинная рыжая борода опускалась на грудь тремя тонко завитыми косичками. Синие глаза, грозно смотревшие из-под низко надвинутого шлема, горели безумным огнем, который порой заметен во взоре берсеркера¹⁷.

– Я – Асгейрер, сын Виггейрера из рода аганлунгов. Я повелеваю тремя гартами на южном побережье, где проживает наш народ. Многочисленна моя рать, силен мой клан, но я стою здесь, чтобы дать клятву верности тебе, Вульф, ибо ведаю я, что только в единстве завоюют сыны Манназа победу. Сбираясь в поход, скликают смелых витязей со всей округи – чтобы разбить недруга, сила надобна!

Толпа восторженно закричала, воины зазвенели оружием и доспехами, выражая похвалу князю за красивые слова.

– Славно сказано! – искренне признал Вульф. – Буду рад иметь рядом с собой такого могучего воина, искусного скальда и верного друга, как ты!

Тут послышались ругань и проклятья, и на телегу поднялась женщина. Черная косынка скрывала волосы, стянутые в тугой узел на затылке; темно-серый плащ, казавшийся черным в неярком свете факелов, висел на ее мощных плечах, пристегнутый к платью круглой золотой брошью. Женщина злобно зыркнула на вставших тесной кучкой князей, а потом уставилась, сощурив светлые глаза, на Вульфа.

– Ты собрал вокруг себя славных героев, юный конунг, – тихо произнесла она, но голос ее услышали все, – и, видно, желаешь, чтобы фисклинги, чьей княгиней я являюсь, присоединились к тебе?

Вульф хотел было ответить, но женщина продолжила свою речь, пряча правую руку под плащом:

– Не прошло трех лун с того дня, как я справила тризну по моим погибшим сыновьям, которых убили трусливые хундинги во главе с этим щенком!

Последние слова прозвучали, как яростный вопль орлицы, хватающей жертву и взмывающей в воздух. Ненависть сверкнула в ее глазах и на мгновение осветила ночь ярче, чем пламя факелов.

– Как могу я быть с тобой в союзе, когда ходит по земле эта падаль! – вскричала она, выхватывая секиру.

Среди людей послышались проклятия, сверкнули обнаженные клинки, дружина фисклингов встала в ряд, готовая следовать приказу своей княгини. Хундинги также приготовились к схватке, наблюдая за Айви, который, однако, своего оружия не обнажил, а лишь стоял, держа ладонь на рукояти меча. Желваки на щеках шевельнулись, когда его глаза встретили исполненный ненависти взор женщины.

Вульф шагнул вперед, поднимая руку.

– Остыньте! Негоже затевать распрю в гарте того, кто признал тебя своим гостем. Асгерд, ты пришла сюда мстить?

– Нет, мы покинули наш гарт, когда узнали, что приближаются тролли, – резко ответила женщина, – но, придя сюда, я увидела этих… лжецов и трусов, проклятых хундингов, и…

– Закрой рот, карга, а не то отведаешь моего меча! – не выдержал Айви. – Мой отец погиб, сражаясь с твоими отпрысками!

Зарычав, словно зверь, Асгерд шагнула к хундингу, но Вульф преградил дорогу и схватил ее руку.

– Замолчи, Айви, – бросил через плечо Вульф, не сводя глаз с разъяренного лица княгини, и добавил: – Я не позволю раздоров в моей армии.

– Кто сказал, что здесь твоя армия? – возмущенно воскликнула Асгерд, вырывая руку из цепкой хватки ильвинга.

– Вот эти вот князья, – Вульф указал на стоящих поблизости вождей, которые только что взошли сюда, чтобы принести клятву верности, – а также их дружины и жители их земель, что пришли этой ночью сюда, чтобы объединить силы в борьбе против нашего общего врага! Поклявшись в верности и заключив узы кровного братства со мной и друг с другом, они назовут меня ирмин-конунгом. Если хочешь быть с нами, будешь жить по нашим законам, а если нет – убирайся прочь и сражайся с троллями одна!

Асгерд медленно опустила секиру, ее глаза наполнились слезами, которые мог видеть только Вульф. Стараясь подавить дрожь в голосе, она проговорила:

– Ты хочешь, чтобы я простила им смерть моих сыновей?

– Сердце северян не знает слово «прощение», – твердо произнес Вульф. – Назови цену, и тебе заплатят виру¹⁸.

– Виру? – раздался возмущенный возглас Айви. – Ты сказал «виру»?! Я не стану платить никакой виры, пока она не заплатит за смерть моего отца!

– Будь проклят ваш род! – вскричала Асгерд и с этими словами бросилась на хундинга. Айви выхватил меч, готовый встретить удар воинственной женщины.

Но удара не последовало. Встав между противниками, Вульф схватил обоих за руки и силой заставил опустить оружие.

– Стоять! – рявкнул он воинам обеих дружин, которые начали медленно сближаться. – Никто не двигается с места! А вы успокойтесь и спрячьте оружие, – велел он Айви и Асгерд.

Оба неохотно отступили в стороны, но смертоносное железо по-прежнему сверкало в их руках.

– Значит так, – Вульф глубоко вздохнул, – обе стороны получат виру…

– Она не заплатит мне! – воскликнул Айви.

– Он не станет платить! – откликнулась Асгерд.

Вульф закрыл глаза, пытаясь унять закипающую злость, и через мгновение открыл.

– Виру заплачу я! – отчеканил он. – Обоим! Я заплачу, когда мы победим троллей. Если согласны, назовите вашу цену, помиритесь, и мы заключим братский союз. Но предупреждаю: если после этого кто-то опять начнет чинить раздор в моей армии, то клянусь всеми богами, я собственноручно зарублю этого человека.

Чтобы придать веса своим словам, Вульф вытащил Кормителя Воронов и воздел высоко над головой. Огромное лезвие, отполированное плотью и вымытое кровью убитых врагов, гордо засверкало во тьме, отражая свет костров и устремляя острие ввысь к темному ночному небу.

Не долго длилось молчание. Успокоившись и все тщательно обдумав, Асгерд громко объявила:

– Я согласна.

И спрятала секиру за пояс.

– Согласен, – буркнул Айви и вложил меч в ножны.

– Рад, что ваше благоразумие победило, – сказал Вульф. Теперь пришел его черед прятать оружие. – Когда решите с ценой, приходите ко мне. А теперь, кто еще желает связать себя узами братства?

На повозку вскарабкался Хлёддвар Златоусый.

– Славно, что страсти улеглись, – произнес он. – Великая честь поклясться в верности этому ильвингу, чья мудрость и сила примирила столько племен.

– Благодарю! – громко ответил Вульф.

На телеге стало тесно, но Фолькхари все же удалось взобраться на нее, и он встал плечом к плечу с Вульфом.

– Наши кланы долго враждовали, – прокричал хордлинг людям, – но пришло время заключить клятву братства. Мы все – один народ.

– Верно! – сказал на это Вульф. – Все князья здесь, все желают сплотиться в одну армию. Хельги, готовь, что нужно, начинаем обряд.

* * *

Некоторое время спустя семь человек – пятеро мужчин и две женщины – стояли в центре гарта у алтаря эоворлингов, который представлял собой плоскую каменную плиту, установленную на четыре круглых валуна. На алтаре были вырезаны руны, значение которых Вульф не совсем понимал. Между рунами Хельги и Хамдир – вардлок князя Хлёддвара – возложили золотое кольцо, достаточно широкое, чтобы взрослый мужчина мог носить его на шее, а также молот, рог и кувшинчик, наполненный элем. Рядом из земли вырезали длинный слой дерна и приподняли, образовав высокую арку, которую подперли посохом Хельги. Вардлоки повернулись к семерым вождям и дружинам, что стояли поодаль, Хельги взял в руки молот и начертил в воздухе священный знак.

Вульф с изумлением наблюдал за золотистыми линиями, неторопливо плывущими в воздухе, чувствовал прикосновение священной энергии, которая струилась в Мидгарт сквозь окно, открытое волшебным символом. С каждым вздохом сияние, видимое лишь Вульфу и Хельги, становилось ярче, заполняя собой небо и землю. Огненный хоровод пронесся перед глазами молодого ильвинга и закружил голову.

Хельги махнул князьям, и они шагнули к алтарю. Положив руки на кольцо, посмотрели на колдуна. Он запел:

– Взываю к Тивазу, высочайшему богу; зову я Тонараза, грозного стража; и Вульдора¹⁹, хранителя клятвенной тверди! Хвала всем богам и священным богиням!

Князья уступили место двум женщинам, которые встали у алтаря, опустив ладони на артефакт. Хельги продолжил заклинание:

– Взываю к Фрийе, великой богине, коей ведомы судьбы богов и людей; зову я Хольду, прекрасную княжну любви; и многомудрую Вар, кто слушает клятвы людей. Хвала всем богиням и священным богам!

Вульф и остальные князья присоединились к женщинам, взявшись за кольцо. Вульф закрыл глаза, но идущее отовсюду сияние все равно слепило взор. Он ощутил присутствие чего-то безгранично сильного, всевидящего; оно явилось в этот мир, чтобы засвидетельствовать человеческую клятву и наложить суровую кару на того, кто ее нарушит. Золотистые лучи преломлялись, превращаясь в копье, молот и лук. Напротив них в сияющем ночном небе повисли прялка, радужное ожерелье и кольцо. Эти символы явились в мир людей, призванные услышать клятву.

Все князья и княгини заговорили вместе, сплетая голоса в благоговейном хоре.

– Стоя пред взором великих Асов и мудрых Ванов, я… – тут каждый назвал свое имя, – …даю клятву верности тем, кто сейчас держит длань свою на священном кольце. Клянусь вечно хранить верность этим людям и их родне и мстить за них так, как мщу за свой род, ибо мой клан станет их кланом, а мать моя и отец мой станут их родителями, а сами они станут моими братьями и сестрами. А ежели кто нарушит узы братства, не миновать тому смерти лютой, и кровь его будет долго поить змей, а от плоти вкусят стервятники. Изгоем станет клятвопреступник, и пожрут его тролли! Да будет так!

Семеро отпустили кольцо и встали бок о бок. Хельги взял рог, наполнил его элем и подошел к ним. Вульф вынул из-за пояса кинжал и осторожно надрезал себе предплечье. Остальные последовали его примеру, и когда кровь потекла по их коже, они прижались руками друг к другу – рана к ране. Стараясь не обращать внимания на острую боль, Вульф смотрел, как их кровь, слившись в единый поток, стекает в рог с элем, наполняя его до краев. Затем Вульф пригнулся и прошел под земляной аркой. С другой стороны его встретил Хельги и протянул ему рог.

– Клятва дана, и я буду верен ей, пока жив! – сказал Вульф и с этими словами отпил глоток. Терпкий вкус крови, смешанный с элем, заставил его слегка поморщиться, но этого никто не заметил.

Когда каждый из тех, кто дал клятву, прошел под дерном и глотнул из рога, Хельги вылил остатки священного напитка на землю в то место, где был срезан верхний слой. Затем выдернул посох и уложил полоску дерна на место, похоронив под ней то, что принадлежало земле. Хельги завершил ритуал, начертив в воздухе еще один знак Молота, который закрыл окно в Мидгарт, восстанавливая в мире прежнее равновесие.

Люди расслабились, лица осветились улыбками, благоговейный шепот быстро перерос в веселый гам. Многие воины из разных кланов жали друг другу руки и обнимались, радуясь тому, что теперь они все в одной дружине, сплоченные кровью своих вождей.

– Всем пива! – распорядился Хлёддвар.

Вульф позволил Вальхтеов перевязать себе руку, а потом подошел к матери. Старая женщина протянула ему рог с элем и сказала:

– Все правильно, сын. Я горжусь тобой. – Затем она приблизилась и, встав на цыпочки, зашептала Вульфу в ухо: – Победим мы троллей или нет, но сейчас ты стал вождем почти всех племен Западных Побережий и Йеддера. Отец был бы очень горд тобою: ведь ты осуществил его мечту.

Она лукаво улыбнулась и отошла в сторону, давая возможность Вальхтеов обнять и поцеловать брата.

– Если бы мы могли присоединить еще несколько народов, можно было бы выступить против турсов, правда ведь? – спросила она, глядя на Вульфа в надежде услышать положительный ответ.

– Всему свое время, – туманно ответил молодой ильвинг. – Скоро мы нанесем удар по врагу. Но сейчас нас слишком мало.

– Вульф! – Князь обернулся на голос и увидел Хильдрун, стоявшую за его спиной с рогом в руках. Она улыбнулась и сказала: – Я хотела предложить своему новому родичу питье, но вижу, у него уже есть.

Вульф тремя огромными глотками осушил рог и принял из рук девушки новый.

– После всех дрязг меня мучает жажда, – признался он. – Благодарю, ты очень добра.

Хильдрун улыбнулась шире, ярче, и в ее больших блестящих глазах Вульф увидел нечто такое, что впервые заставило его пожалеть о своем даре Мимиру.