Фаргат Закиров
Андрюшка

Глава 1

Андрюшка был весьма замкнутым в себе подростком: тщедушный, бледный, с болезненного цвета худым лицом, усыпанным веснушками, большим неулыбчивым ртом с тонкими губами и отсутствующим взглядом. Оттопыренные его уши просвечивало солнце, что являлось предметом насмешек и обидных прозвищ со стороны одноклассников.

Ко всему прочему, одиннадцатилетний школьник был весьма рассеянным и медлительным. По мнению его классной руководительницы Светланы Григорьевны, он: «Ворон считает», а его мать, Ольга, называла сына мечтателем и часто раздраженно окрикивала его: «Хватит в облаках витать! Вернись уже с небес на землю!» – и плакала. Она часто плакала, тихо, не в голос.

Андрюшка, в такие моменты, молча, стоял поодаль, виновато понурив голову и мысли его тогда бывали где-то далеко-далеко, за пределами серой реальности. Он не переносил слез матери, но будучи не в силах уйти, оставив мать одну наедине с ее переживаниями, он в своих мыслях убегал в те далекие сказочные страны, описанные в приключенческих книгах. В страны, где нет слез.

Читал Андрюшка жадно и много. Он представлял себя путешествующим вместе с героями, о которых читал, был их другом и соратником, хотел быть похожим на них. Своими размышлениями, мечтами подросток ни с кем не делился, он хранил их в своем сердце, это было его сокровенной тайной.

Ольга переставала плакать и, вытирая ладонями слезы с покрасневших глаз, обнимала сына. «Горе ты мое луковое!» – произносила она, силясь улыбнуться и Андрюшка, вернувшись к реальности, обнимал мать в ответ. Он думал: «Почему я горе? И почему именно луковое?». Затем Ольга, наконец, выпускала сына из объятий и он, вздохнув, уходил к себе в комнату делать уроки.

Глава 2

Воскресенье выдалось солнечное, был сентябрь, стояло бабье лето. Андрюшка любил выходные, когда не было вокруг ненавистных ему одноклассников, учителей, школы. Утром приходила баба Маня, соседка жившая этажом выше и Ольга, мать Андрюшки, уезжала с ней в собор. Андрюшка оставался дома один, предоставленный самому себе.

Проводив мать и закрыв за ней дверь, он спешно завтракал и забирался снова к себе под одеяло, читал книги. Иногда он откладывал книгу и подолгу, уставив взгляд в одну точку на потолке, видимую лишь ему одному, предавался размышлениям.

Он думал о маме, о том, почему она такая несчастная и часто плачет; он думал о том, почему ушел от них отец и куда? У мамы он об этом больше не спрашивал, так как, спросив однажды, ему уже пришлось пожалеть об этом: мама рассердилась на него, кричала, называла неблагодарным ребенком, упрекала что он, Андрюшка, весь в отца своего и велела больше не упоминать о нем. А затем мама снова долго плакала.

Впрочем, отца Андрюшка не любил и очень боялся. Он был рад, когда отец ушел от них. Отец часто пропадал раньше месяцами, а когда появлялся, то беспробудно пил и бил маму и его. Андрюшка вспоминал, как отец отправлял его за водкой в магазин, а напившись, обязательно находил причину, чтобы отвесить звонкую оплеуху сыну. Он орал какие-то невнятные вещи и лупил Андрюшку, но тот не слышал его слов. Он тихо стоял, втянув голову в плечи, потупив взор, и плакал. Каждый подзатыльник отзывался глухим звоном в голове и на ум почему-то приходил звук резинового мячика ударяющегося об асфальт. В его памяти всплывали строчки из детского стишка: «Мой веселый звонкий мяч…». Строчки, из его далекого детсадовского детства. Затем отец уставал «воспитывать» сына. Он уходил к себе в комнату и засыпал, а Андрюшка, успокоившись, потихоньку выбирался на улицу и гулял там дотемна, пока с работы не возвращалась его мама.