Ф. К. Каст
Богиня по выбору
Глава 3
– Она в таком состоянии уже больше двух семидневок, – произнесла Аланна, и по ее тону было ясно, что она очень встревожена. Я посмотрела на нее с укоризной, но это не остановило подругу. – Однако раньше ее никогда не рвало, тем более прилюдно.
– Мне уже лучше, просто надо немного полежать. – Как стыдно, что все это произошло на глазах гостей и моих друзей, я так перепугала мужа, что он подхватил меня и в буквальном смысле галопом понесся в спальню, а Каролан и Аланна бежали следом. Я застонала. – Ужасно, что я испортила праздник. – Подруга открыла рот, но я ее перебила. – Аланна, вернись в зал и успокой всех, скажи, что у меня… например… – Я повернулась к Каролану, надеясь, что он мне подскажет, однако целитель молчал. – Что это случилось на нервной почве, но теперь, когда мой муж и Каролан дома, все наладится.
Аланна собиралась мне возразить, но я выложила козырь:
– Я прошу тебя сделать это ради меня. Ведь люди будут волноваться.
– Да, конечно. – Она вздохнула и улыбнулась, моя тактика была ей хорошо известна. – Но я вернусь сразу же, как только всех успокою. – Аланна коснулась губами моего покрытого испариной лба, материнским жестом провела по руке Кланфинтана и поцеловала мужа, успев шепнуть: – Умоляю, выясни, что с ней.
– Я все слышу! – слабым голосом пробормотала я, но на это никто не обратил внимания.
Я осталась одна с мужчинами, не сводившими с меня глаз, будто я была ценным яйцом, из которого вот-вот должен кто-то вылупиться.
– Почему ты не сообщила о своей болезни? – нарушил тишину Кланфинтан.
Я попыталась возражать, защищаться, объяснять, что, в общем, со мной все в порядке, однако выражение его лица подсказывало, что так легко мне не отделаться.
– Не хотела тебя волновать. И еще я думала, если не обращать внимания на болезнь, она пройдет сама собой.
Муж фыркнул и скривился, будто считал мое объяснение величайшей глупостью в мире.
– Мне надо тебя осмотреть, Риа. – Ровные интонации Каролана меня успокоили.
– Х-хорошо, – неуверенно кивнула я.
– Кланфинтан, я позову тебя, когда закончу. – Теперь роль генерала, отдававшего приказы, перешла к целителю.
– Нет, я останусь с Риа. – Надо признать, мой муж умеет быть настойчивым.
Не давая мне возможности вмешаться, Каролан заявил:
– И ей, и мне будет удобнее, если мы останемся без свидетелей. Доверься мне, дорогой друг. – Он сжал плечо Кланфинтана и многозначительно посмотрел ему в глаза.
Первым отвел взгляд мой муж. Он склонился и поцеловал меня в лоб.
– Я буду рядом. Зови сразу же, если понадоблюсь.
Он быстро удалился, а я беспомощно посмотрела на целителя:
– Спасибо. Я люблю его, но ты прав, сейчас нам лучше поговорить наедине.
Каролан улыбнулся в ответ и сел на толстый пуховый матрас рядом со мной.
– Какое интересное у тебя ложе. – Он жестом указал на огромный матрас, лежащий прямо на полу моей просторной спальни.
– Когда твой муж наполовину, извини, жеребец, приходится находить нестандартные решения некоторых вопросов. Скажи на милость, как коню разместиться на обычной кровати? Да и мне, воплощению богини полагается нечто большее, чем кучка соломы или опилок. – Я похлопала по матрасу. – Нас это устраивает.
– Аланна говорила, ты придумала для него специальное название.
– Зефир, – усмехнулась я. – Это такая воздушная сладость белого цвета из моего прежнего мира. – Хорошо, что Каролан, Аланна и Кланфинтан знали, кто я на самом деле. Мне было очень приятно, что хотя бы в кругу близких я могу делиться воспоминаниями о прошлом, не боясь себе навредить. Внезапно меня осенило, что Каролан нарочно подталкивает меня к приятным воспоминаниям, чтобы я расслабилась и болтала не переставая. Этот ход был, определенно, новым для него, и мне не хотелось испытывать его на себе. – Итак, меня уже не тошнит, что дальше?
– Ничего особенного, – успокоил меня Каролан. – Сначала я попрошу тебя ответить на несколько вопросов, потом осмотрю тебя. – Все же он отлично владеет своим голосом и умеет успокаивать. – Скажи, как давно ты испытываешь неприятные симптомы?
Я была готова ответить, однако он поднял руку:
– Риа, ты должна ответить честно. Если ты не будешь до конца откровенной, мне будет сложно распознать болезнь и помочь тебе.
Ох-ох-ох…
– Почти три недели, или, как говорит Аланна, три семидневки. Просто последние две недели мне было так плохо, что скрывать от нее я уже не могла. – Я посмотрела ему прямо в глаза. – Ты же знаешь, как она переживает за меня.
Каролан закатил глаза и принялся ощупывать лимфоузлы на моей шее.
– Мне хорошо известно, какой может быть Аланна, когда дело касается благополучия тех, кого она любит. – Пальцы его легли на запястье, и он принялся измерять пульс. – Как давно началось это самоочищение?
– Очищение? – Я вскинула брови. Булимия никогда не была моей проблемой. Я из тех девушек, которые «едят все, что видят, и еда сгорает в них, словно в топке».
– Ты давно освобождаешься от того, что съела?
– Ну, рвоту я точно не сама спровоцировала.
– Разумеется, нет! – Он прервал осмотр и посмотрел так, будто был шокирован моим заявлением.
Я с трудом сдержала улыбку. Наш главный целитель в ужасе от того, что стало почти нормой среди моих сверстниц в двадцать первом веке. Откровенно говоря, порой я забываю, что нахожусь не в том мире, где эталонами красоты являются анорексичные модели, имеющие приличный бюст лишь благодаря мастерству пластических хирургов.
– Ну, э-э-э… только последнюю неделю, но все три присутствует желание очиститься. – Чтобы не запутать целителя, я добавила: – Точнее сказать, я постоянно испытываю ощущение, что меня вот-вот вырвет.
– Вырвет… – повторил Каролан. – Интересное обозначение. – Он открыл огромный кожаный саквояж, который носил с собой постоянно.
Мы обменялись улыбками.
– Какие еще неприятные симптомы ты испытываешь, помимо тошноты?
Я задумалась.
– Я стала нервной, подавленной. Может, у меня начинается депрессия? – Я решила, что имеются в виду все испытываемые мной эмоции, включая галлюцинации прошлым вечером.
Каролан успокаивающе похлопал меня по руке и достал из саквояжа длинную воронку, сделанную из картона.
– Пожалуйста, сядь и дыши глубоко, – велел он, и я поняла, что воронка является чем-то вроде местного стетоскопа.
Похоже, то, что он услышал, его удовлетворило, поскольку он отложил инструмент и продолжил осматривать мое тело: ощупывать, надавливать, постукивать и попутно задавать вопросы. Каролан расспросил обо всем, что со мной происходило, вдаваясь в мельчайшие подробности, начиная от того, какие цветы служанки срезали в саду для моей спальни, заканчивая тем, как часто я ходила в туалет. Наконец, утомительный осмотр закончился. Целитель положил ладонь на мои нервно трясущиеся руки и заявил:
– Я абсолютно уверен…
– Что у меня опухоль мозга! – Ладони мгновенно вспотели, и меня опять стало мутить.
Каролан усмехнулся:
– У тебя нет опухоли, Риа, однако в твоем теле, несомненно, есть то, чего не было несколько месяцев назад. – Глаза его сверкнули, и мне захотелось наброситься на него и душить, пока они не вылезут из орбит.
– Значит, все же аневризма. Я так и знала. Видимо, я получила какую-то дозу облучения, когда эта стерва Рианнон меняла нас местами. – Я упала на подушки, изо всех сил стараясь сдержать слезы.
– О, богиня, помоги мне! Риа, ты можешь меня выслушать? – В голосе целителя звучала усмешка. – Ты не умираешь и не больна, Риа. Напротив, богиня благословила тебя, ты беременна.
– Я… я… я…
– Полагаю, ребенок родится в середине весны.
– Ребенок? – Я понимала, что выгляжу очень глупо, но в голове у меня в тот момент была полная каша.
– Да. Таков мой диагноз. – Он улыбнулся и принялся складывать инструменты в свой безразмерный саквояж. – Это будет девочка, – добавил он между делом.
– Девочка? Откуда тебе известно? – Я сложила руки на еще совершенно плоском животе.
– Первый ребенок Возлюбленной Эпоны всегда девочка. Это дар от богини тебе и твоему народу.
Я застыла, глядя на него во все глаза. У меня действительно сбился цикл, но я не придала этому значения, списав на стресс, на перемещение в другой мир, где правят законы магии, на то, что стала воплощением богини. А еще на борьбу с демонами. Все вышеперечисленное может изменить гораздо большее, чем цикл.
Очнувшись, я заметила, что Каролан спешно собирается уходить.
– Ты куда-то торопишься? – визгливо крикнула я. Теперь, по крайней мере, ясно, что с моим настроением – гормоны.
– Аланна непременно захочет сообщить эту прекрасную новость гостям. Пусть празднуют всю ночь! – Я побледнела, а Каролан рассмеялся. – Не пугайся, тебе не надо будет присутствовать, но мы поднимем немало тостов за твое здоровье и ребенка. – Открыв дверь, он повернулся ко мне: – Поздравляю, Риа. Позволь мне одному из первых пожелать твоей дочери благоденствия и счастья!
Я слышала, как, пробежав мимо моего взволнованного мужа, он бросил на ходу, что тот может войти. Кентавр появился в комнате и, сложив ноги, опустился на пол около ложа. Он внимательно вглядывался, пытаясь понять по застывшему выражению моего лица и распахнутым глазам, сделавшим меня похожей на Барби, что же здесь произошло.
– Что с тобой, любимая?
– Не со мной! – Я нервно рассмеялась. – С нами.
Кланфинтан коснулся моей щеки.
– С нами? Я в чем-то виноват перед тобой? – Он побледнел и растерянно моргнул, затем лицо его просияло, озаренное догадкой. – Ребенок! – воскликнул он. – У нас будет ребенок!
– Да… – Я понимала, что со стороны моя столь сдержанная реакция кажется странной, но, поймите, мне было непросто всего за несколько минут отказаться от мысли об опухоли и свыкнуться с новым диагнозом.
Муж взял в ладони мои руки и нежно поцеловал в губы.
– Ой, – отпрянула я. – От меня плохо пахнет.
– Не важно.
– А для меня важно.
Кланфинтан склонил голову и прищурился.
– Новость тебя не обрадовала, Риа?
– Я боюсь, – выпалила я, не успев подумать.
Взгляд его потеплел, и он нежно привлек меня к себе.
– Ничего не бойся. Эпона во всем тебе поможет.
Я прижалась щекой к мягкой коже его жилета и, вздохнув, позволила себе высказать вслух свои опасения:
– Милый, я не хочу тебя обидеть, но… скажи, кто же у меня родится?
Не услышав в ответ ни слова, я закусила губу. Конечно, я любила мужа и очень не хотела ранить его чувства, но все же отец моего ребенка лишь наполовину человек. Меня не мог не волновать вопрос, как будет выглядеть плод такого смешения генов и как я произведу на свет дитя в мире, где понятия не имеют о кесаревом сечении и эпидуральной анестезии.
– Она будет похожа на тебя, Риа.
– А что же у нее будет от тебя? – прошептала я, уткнувшись ему в грудь.
Поразмыслив несколько секунд, Кланфинтан уверенно произнес:
– Душа. Дорогая, у нее будет частичка моей души.
– Большего и желать нельзя.
Его теплые губы коснулись моего лба. Обняв меня крепче, он одним легким движением встал на ноги и направился к выходу.
– О, прошу тебя, только не заставляй меня возвращаться в зал, к этим людям и столам с едой. – Я нервно потерла мокрое пятно на платье.
– Нет, любимая, я отнесу тебя в купальню. Позволь мне сегодня позаботиться о тебе и о нашей дочери.
Свет его глаз успокоил меня, и я позволила пронести себя по личному коридору моих покоев до самой купальни. Стражники расступались перед нами, открывая путь, и салютовали:
– Да благословит богиня тебя и твою дочь, леди Рианнон!
Меня всегда удивляло, как в мире, где нет телевидения и Интернета, столь быстро распространяются новости? Я улыбнулась им через плечо Кланфинтана и подмигнула.
– Спасибо, ребята. – В отличие от настоящей леди Рианнон я не знала своих охранников в библейском смысле, но была способна оценить то, что видела.
– Не стоит их поощрять, – добродушно пробурчал Кланфинтан.
– Скоро я буду толстой и безобразной, и они не станут одаривать меня восторженными взглядами.
– Хм, – только и изрек он, опуская меня на край бассейна.
Одним из преимуществ положения Возлюбленной богини было наличие вокруг меня целого сонма прислужниц, считавших долгом и, разумеется, честью обеспечивать мне роскошную жизнь. Это означает, что у меня было лучшее вино, еда, одежда и украшения, лошади, воины и прочее и прочее, однако не было телевизора, телефона, компьютера и машины. Взамен я была обязана заботиться о душевном благополучии народа: проводить церемонии (кстати, с обнаженной грудью, что также требовало определенных усилий, особенно когда наступили холода) и исполнять роль главной персоны, короче говоря, делать все, что велит Эпона, по мере возможностей учительницы английского языка. Я не сомневалась, что выиграла из-за перестановок Рианнон, и в очередной раз убедилась в этом, оглядев дивной красоты купальню, всегда готовую к моему визиту.
– Я тебе помогу. – Кланфинтан потянулся к моему плечу. – Новая брошь? – Он замер, разглядывая миниатюрную копию себя самого.
– Да, сегодня я надела ее впервые. Тебе нравится?
– Мне больше по вкусу то, что она находится рядом с твоей грудью.
– Благодаря твоему сладкоречию я и оказалась в таком положении. – Я кокетливо улыбнулась и ткнула его кулачком в плечо.
– Я подозревал, что твой прежний мир не такой развитый, как наш, и если ты думаешь, что дети появляются в результате разговоров, то…
– Ах ты… – Я подняла руку, чтобы нанести второй удар, шелковая ткань скользнула вниз и обнажила грудь, о которой он только что говорил.
Выражение лица моего мужа мгновенно изменилось, и он потянулся ко мне.
– Твое тело уже изменилось. Грудь налилась, стала еще прекраснее. – Его голос действовал на меня гипнотически, я была не в силах сопротивляться его прикосновениям к моим соскам.
Даже после нескольких месяцев замужества меня не переставало удивлять, каким жарким было его тело, впрочем, я говорила, что температура у кентавров выше, чем у людей. Прикосновения мужа всегда были теплыми и возбуждающими, умом я понимала, что это лишь особенности его физиологии, но они были для меня лучшим афродизиаком.
Я дрожала от прилива желания, довольная тем, что тошнота немного улеглась.
– Ты замерзла… – Словно невзначай он потянул ткань, чтобы она упала на пол. – Полезай в воду.
– Звучит не очень романтично, – фыркнула я, но последовала совету, стараясь при этом выглядеть соблазнительно.
Но муж уже отвернулся к полке, на которой стояли ряды баночек и пузырьков. Он принялся открывать их по очереди, рассматривая и принюхиваясь.
– Золотой пузырек с ароматом ванили и миндаля, – отдала я распоряжение через плечо и стала медленно погружаться в теплую минеральную воду.
Кланфинтан поднял руку с флаконом и довольно улыбнулся.
– Отличный запах. Мне нравится.
– Знаю, поэтому и пользуюсь им.
Мы обменялись нежными взглядами.
Стук копыт о мрамор разносился по залу, когда он шел к тому месту, где я устроилась на своем любимом выступе. Поставив бутылочку с мылом на край бассейна, он скинул жилет.
– Надеюсь, тебе не надо напоминать, что сейчас лучше помолчать?
– О! – Я заморгала. – Нет, но… я, нет, не надо…
– Ш-ш-ш… – Он приложил палец к губам.
Я сжала губы, ожидая того, что должно произойти – Превращение. Будучи Верховным шаманом, Кланфинтан имел возможность менять облик. Я уверена, всегда буду наблюдать за этим с восхищением. И страхом. Интимные отношения были доступны нам, лишь когда он принимал облик человека. Надо сказать, что оставаться полностью в человеческом теле он мог не более восьми часов, к тому же ему было не вполне комфортно в нем. Сам процесс Превращения доставлял немалую боль, а став опять кентавром, муж довольно продолжительное время испытывал слабость.
Каждый раз, проходя через Превращение, Кланфинтан доказывал свою любовь и преданность мне.
Ритуальный гимн звучал все громче, я невольно ощутила магию в каждом звуке произносимых им заклинаний. Руки взлетели вверх, голова откинулась назад, волосы разметались по спине. Мне было отчетливо видно, как напряжена каждая его мышца. Кожа его начала искриться и переливаться, будто его пронзили лучи транспортера из «Звездного пути», а потом покрылась рябью, словно была жидкой. Я знала, что сейчас надо закрыть глаза, чтобы защититься от яркого света, но оторвать взгляд от действа было невозможно. Лицо мужа исказилось от невыносимой боли, затем он превратился в пылающий шар света, и, не выдержав, я все же закрыла глаза, утирая навернувшиеся слезы. Я слышала его тяжелое дыхание и сквозь полумрак, казавшийся после вспышки света непроглядной тьмой, пыталась рассмотреть его лицо.
– Кланфинтан? – дрожа от страха, позвала я.
Меня пугал не сам процесс Превращения и не творящееся на моих глазах волшебство, а муки, которые он при этом испытывал, я боялась, что однажды он просто не справится с этой болью.
– Я же просил, – задыхаясь, произнес он, – просил тебя так не волноваться.
Я потерла глаза, чтобы лучше его видеть.
– Помню, но мне так тяжело видеть, как ты страдаешь.
– За все надо платить, но знай, я ни о чем не жалею.
Ко мне вернулось нормальное зрение, и я увидела, что он так и стоит на коленях в том месте, где произошло Превращение. Убрав одной рукой волосы с мокрого от пота лица, другой он оттолкнулся от пола, чтобы встать. Поднявшись на ноги, он несколько минут стоял не двигаясь. Я знала, что он привыкает к новой форме, к менее сильной и прочной конструкции. Мой муж был большим человеком, во всех смыслах. У него было красивое, пропорциональное мужское тело, в этом облике он сохранил широкий торс и плечи, бедра стали узкими, а ноги длинными и безупречной формы. Как и все остальное, что я могла разглядеть благодаря наготе. Однако я не заметила в нем воодушевления, если вы понимаете, о чем я.
Муж вскинул бровь и стал похож на обнаженного Спока[1]. Только представьте!
– Что-то… – он оглядел себя с ног до головы, – не там, где должно быть?
У меня перехватило дыхание.
– Хочешь сказать, что части тела во время Превращения могут меняться местами?
– Нет, конечно.
Я немного успокоилась, услышав его смех и уверенные шаги к краю бассейна.
– Я просто, как ты говоришь, стебусь с тобой, – сообщил он, весьма комично копируя мой южный акцент.
– Над тобой, дубина. – Я зачерпнула немного воды и брызнула прямо в мужа, когда он склонился, чтобы взять флакон с мылом.
Кланфинтан сбежал по каменным ступеням и оказался рядом со мной.
– Тебе хорошо известно, как я старалась привыкнуть говорить по-другому.
К счастью, образ Любимицы Эпоны предполагал некоторую эксцентричность, поэтому в Партолоне быстро привыкли к моей манере говорить. Однажды, расслабившись и забыв о необходимости контролировать свою речь, я услышала перешептывание слуг: «Как она стала похожа на Эпону».
– Не надо избавляться от акцента. Мне нравится твоя манера растягивать слова.
– Все будет так, как пожелаешь, милый, – пропела я. Кстати, это не шутка. Месяц – долгий срок, и я очень соскучилась по мужу. К тому же мой желудок совсем успокоился, и теперь мои мысли приняли совсем другое направление.
– Отлично. – Потянувшись, он взял пухлую губку, налил на нее щедрую порцию мыла и поставил пузырек на пол. – Тогда я пожелаю, чтобы ты расслабилась и позволила мне подарить тебе наслаждение. – Взгляд его скользнул по водной глади, скрывающей половину моего тела. – Вам обеим.
Его слова напомнили о моем «положении», о котором я успела забыть. Молчание Кланфинтан воспринял как позволение начинать и принялся водить губкой по моим плечам. Я же принялась размышлять о том, что во мне зародилась новая жизнь.
Губка двигалась вниз, смывая остатки риса с моих рук. Мягкие прикосновения успокаивали, удаляли вместе с кусочками пищи и следы напряжения. Описав круг, губка оказалась на моей груди.
– Скажи, если тебе будет неприятно.
– Все, что ты делаешь, волшебно, – с наслаждением выдохнула я.
– Хорошо. Тогда не буду останавливаться. – Губка скользнула по бедру и ноге, потом исчезла под водой, и сильные пальцы принялись массировать мою ступню.
От удовольствия я застонала.
– А я и забыл, как тебе это нравится. – Он с воодушевлением взялся за вторую ногу.
– Благодарю тебя, богиня, – прошептала я совершенно искренне. Конечно, есть вещи, которые способны порадовать учителя больше, например прибавка к зарплате, но массаж ног получить легче, по крайней мере в Оклахоме.
Неожиданно массаж закончился, и я опять ощутила, что по моей коже скользит губка. К этому моменту я уже казалась себе слишком чистой для женщины, одолеваемой грязными мыслями. Тряхнув головой, я приподнялась и села, Кланфинтан жадно разглядывал мою грудь.
– Ты очень красивая, Риа.
– И чистая до скрипа. – Я подалась вперед и обвила его руками за шею. Соски коснулись гладкой кожи, и я потерлась ими о его торс. – Аланне надо быть внимательнее. Ты можешь вытеснить ее с должности главной помощницы в купальне.
В ответ он накрыл мои губы поцелуем, жадным и страстным. Я с наслаждением прижала его к себе, положив руки на рельефную спину. Знакомые ощущения околдовывали меня, тело охватил жар, и вскоре мне уже казалось, что мы стали единым целым.
– Я скучал по тебе, любимая, – раздался над ухом его голос, резкий и грубоватый от страстного желания.
Внизу моего живота разгорелся огонь.
– Мне не хватало твоего тепла, – простонала я, сжимая пальцами его плечо.
– О, богиня! Я должен быть осторожен с тобой, но я…
– Не надо. Обещаю, что не рассыплюсь на кусочки.
Утробно застонав, он подхватил меня под ягодицы, рванул на себя, и мы соединились по-настоящему. Я прижалась к нему, нашла его жаркие губы и язык. Мы наслаждались друг другом, измученные голодом разлуки, будто провели врозь не месяц, а вечность. Темп стремительно нарастал, оргазм охватил меня быстрее, чем обычно приходит в голову пугающая мысль о неоплаченных налогах или решение простой математической задачки. В ту же секунду я ощутила разливающееся внутри моего тела тепло семени.
По-прежнему тяжело дыша, Кланфинтан поменялся со мной местами, положил голову на мой любимый выступ, а меня посадил сверху. Я легла на его грудь и закрыла глаза от удовольствия. Наверное, мы оба думали сейчас о том, как хорошо нам вместе.
– Я думал, это случится после того, как я вымою тебя, разотру полотенцем и верну в спальню на наш зефирчик. – При каждом слове грудь его вибрировала.
– Ты так интересно произносишь это слово, будто говоришь о волшебном ковре, о чем-то загадочном, таинственном.
– Так и есть. – Он коснулся пальцем кончика моего носа. – Я ведь никогда не видел зефир.
– Надо будет попытаться где-то найти рецепт и объяснить кондитеру, как его приготовить. Знаешь, как здорово жарить его на костре.
– Но для этого придется развести огромный костер.
Я не выдержала и рассмеялась.
– Обычный зефир не больше моего кулака, а вовсе не такой огромный, как наш матрас. – Смех застрял у меня в горле, и я зажала рот ладонью. – Ой! Прости, я не… – С трудом сдерживая рвоту, я покачала головой.
– Тошнит?
Волнение на его лице несколько примирило меня с неприятной ситуацией.
– Думаю, мне надо выпить чай, который готовила для меня Аланна. – Меня опять замутило, и я сглотнула.
Кланфинтан легко выбрался из бассейна, увлекая меня за собой. Взяв приготовленное полотенце, он принялся яростно тереть мое тело.
– Эй, осторожнее! Так можно содрать кожу! – Я выхватила полотенце из его рук.
– Мне казалось, тебе холодно после ванны.
– Мне отлично, вытирайся сам. – Что-то я очень чувствительная, словно кожа стала тоньше. Да, гормоны – странная штука.
– Высохну во время Превращения, – усмехнулся муж, а я обрадовалась, что моя резкость его не обидела. Надеюсь, он сможет сохранить такое же терпение все девять месяцев. Кто знает, какое еще испытание подкинет мне мое тело?
– Спасибо, я…
– Тсс…
Я не заметила, как он сделал несколько шагов в сторону и принялся напевать заклинание.
Я захлопнула рот, прежде чем с губ слетели извинения.
Готовясь закрыть глаза полотенцем, я наблюдала за Превращением. Обратный процесс проходил быстрее, возвращение в привычное тело не доставляло столько проблем. Кожный покров опять засветился, появилась рябь, и вспыхнул свет. Тут я и натянула на лицо полотенце, которое убрала лишь тогда, когда было безопасно смотреть (и говорить).
– Я очень по тебе скучала, – произнесла я, разглядывая волшебной красоты творение природы, являвшееся моим мужем.
– И я люблю тебя. Я родился для того, чтобы любить тебя. – Он подошел ближе и улыбнулся, заключая меня в объятия. Рядом с ним я всегда чувствовала себя крошечной. Не выпуская меня из своих сильных рук, он заглянул мне в глаза и произнес: – Когда тебя нет рядом, мне будто чего-то не хватает. Хорошо, что я вернулся домой.
Я не раз становилась свидетелем чудесного волшебства в этом мире, и все же меня до сих пор удивляло, что богиня создала мою вторую половинку и поместила сюда еще до того, как я здесь оказалась.
– Да. Приятно быть дома.
– Пойдем! – Он подхватил меня так легко, словно я была ребенком. (Хотя, поверьте, я вешу гораздо больше.)
– Знаешь, вообще, я умею ходить. – Мое недовольство было притворным. Мне нравилось ощущать нежную силу его объятий.
– Не противься, прошу, ведь мы так давно не виделись.
Он пнул копытом массивную дубовую дверь, раздался звук, похожий на стук дверного молоточка. Стражники мгновенно распахнули перед нами двери, и я заметила, как старательно они отводят глаза от моего тела, прикрытого одним полотенцем. Вне всяких сомнений, они боялись вызвать недовольство мужа, однако я хитро улыбнулась и помахала им через плечо.
– Ты их избалуешь.
– Они великолепны. Кроме того, тебе не о чем беспокоиться. Я не та Рианнон, которая спала со всеми стражниками и еще бог знает с кем.
– Думаю, она как раз мало времени тратила на сон.
– Ты все понял. – Я хлопнула его по плечу. – У тебя была возможность убедиться в том, что я верная жена. Считай, что Верность – мое второе имя!
– Да? А я-то полагал, что твое второе имя Мерло. – Он расхохотался, довольный своей шуткой.
Я побледнела:
– Не произноси больше при мне это слово.
Полагаю, Эпона намеренно вызвала во мне отвращение к вину, чтобы я не навредила дочери. Видимо, я должна быть ей благодарна – так и будет, когда я избавлюсь от этой тошнотворной тошноты. (Простите за каламбур и тавтологию.)
За время нашего отсутствия в спальне навели порядок: матрас, служивший нам ложем, был взбит и застелен, на столике, расположенном в алькове у стеклянных дверей за бархатным занавесом, откуда можно было выйти в сад, накрыт легкий ужин. Я с опаской принюхалась, ведь пока неизвестно, какие ароматы теперь отвергает мой организм. Не уловив ничего, что вызвало бы тошноту, я решительно прошла к столу. Сдавленный смех мужа заставил меня повернуться.
– Что тебя развеселило?
– Не ожидал, что настанет день, когда ты будешь с такой осторожностью приближаться к еде.
Мой завидный аппетит был предметом нескончаемых шуток Кланфинтана. Он любил повторять, что ему позавидовала бы и главная охотница Виктория. При этом добавлял, что ничего не имеет против. В отличие от него мне любовь к еде доставляла больше хлопот, чем радости, поскольку заставляла регулярно и упорно тренироваться.
– Очень смешно, – фыркнула я. – Не забудь, что от порции одного кентавра я сегодня уже избавилась.
Оглядев стол, я вздохнула с облегчением. Несомненно, о нашем ужине позаботилась предупредительная Аланна. Я увидела супницу с дымящимся бульоном, почти прозрачным и источавшим легкий аромат курицы; в плетеной корзинке, прикрытой льняной салфеткой, лежали золотистые тосты и тонко нарезанные бананы, рядом стоял большой чайник с горячим травяным чаем. Для Кланфинтана было приготовлено блюдо с сыром и холодной курицей. К счастью, здесь не было ни риса, ни жареной пищи, пропитанной маслом, вызывавшей у меня отвращение.
– Аланна просто умница, – похвалил Кланфинтан и принялся раздирать свою курицу.
Я налила немного бульона и откусила крошечный кусок тоста.
– Зная ее, с уверенностью могу сказать, что она уже шьет детскую одежду.
Мы переглянулись и нежно улыбнулись друг другу.
Я сделала глоток и прислушалась к себе, желая понять, как организм отреагирует на эту еду.
– Значит, твоя поездка была успешной, – заключила я, наливая ароматный чай.
– В замке Ларагон перед нашим отъездом все было отлично. Уверен, весной на его полях, как и прежде, будут расти чудесные травы и распустятся цветы. После переселения женщин в Сторожевом замке тоже все наладилось. Оставшиеся там воины будут бдительны. – Он откашлялся, и мне показалось, что положение в замках все еще его тревожит. – Ведь прежние, как нам удалось выяснить, не лучшим образом исполняли свои обязанности.
Для всех стало огромным потрясением, что давние враги Партолона фоморианцы проникли в этот мир через неприступный Сторожевой замок, защищавший единственный путь через горы. О том, как это случилось, ходило немало слухов. Я повернулась к мужу и вскинула брови, давая понять, что жду продолжения.
– Их оружие было ржавым, поломанным, совершенно непригодным для борьбы. Поля для турниров заросли сорняками, подтверждая, что воины давно не практиковались. Одним словом, они совершенно не были готовы защищаться и дать отпор. – Кланфинтан нахмурился и помрачнел. – Однако кладовые были заполнены элем и провизией. Даже без учета того, что мы привезли с собой, было ясно, что продуктов здесь более чем достаточно.
– Получается, они только ели, пили и развлекались?
– Мы обнаружили много картин, на которых… – Он неожиданно замолчал.
Во мне проснулось любопытство. В моем храме было немало фресок, на которых я изображена едва прикрытой, да и то лишь ниже пояса. Не говоря уже о полчищах служанок, одетых примерно так же, которые любили в свободное время резвиться на лугу у стен храма. (На картинах было немало подобных сцен.) Даже сложно представить, что было изображено на фресках, шокировавших кентавра, привычного к виду полуобнаженного тела и открытым проявлениям сексуальности этого матриархального мира.
– Ладно, рассказывай. Что было на картинах?
– Им нравилось причинять боль друг другу. – На моем лице не отразилось, видимо, ожидаемое им удивление. Ведь он никогда, к сожалению, в отличие от меня, не смотрел МТВ. – Во время близости. Еще нам стало известно, что они были связаны с темным богом.
У меня появилось ощущение, что вопрос о них я задала Аланне в тот день неслучайно. Я сглотнула, боясь подумать о том, куда это может меня завести, но уверенная, что инстинктам, которыми наделила меня богиня, надо доверять.
– Темный бог? Кто он?
Кланфинтан поморщился и с отвращением произнес:
– Помимо мерзких извращений я видел изображения трехликого зла.
– Подожди, я ничего не понимаю. Что за трехликое зло?
Кланфинтан понизил голос, чем еще больше напугал меня, поскольку в спальне мы были одни. К чему такая секретность?
