Евгений Вальс
Ялиоль и озеро Лиммы

– Пока я ничего не могу, – он обвёл жестом камеру. – Но как только меня отсюда выпустят, мы поговорим с тобой снова. А теперь уходи, ко мне с минуты на минуту должен явиться королевский дознаватель. Я жду его с нетерпением, он человек мудрый и поймёт, что я невиновен.

– И кто же тогда сделал всё это?

– Я надеюсь, он мне и скажет, – Талас отошёл от двери, показывая, что не намерен продолжать беседу.

Хельге ничего не оставалось, как уйти и отправиться слоняться по городу.

***

От былого веселья не осталось и следа. На недавно нарядно украшенных улицах холодный ветер гонял обрывки бумажных фигурок морских обитателей, брошенных убегающей толпой. Серый свет, едва пробивающийся сквозь плотный купол, погрузил город в полумрак и глухую, тревожную тишину. Хельга шла по пустой улице, оглядываясь по сторонам, всматриваясь в занавешенные окна домов, в дрожащие на ледяном ветру листья деревьев, зябко ёжилась от холода. Она не знала, куда идёт, просто брела вперёд, пока не услышала голоса где-то впереди и прибавила шагу. Дорога вывела её туда, где всё начиналось, – на главную площадь с амфитеатром и обрывом. В центре площади, где ещё недавно жрецы разливали воду и ждали появления богини, горело несколько костров. Вокруг них жались напуганные горожане, закутанные в несколько слоёв одежды и от этого напомнившие Хельге бездомных. Сильно пахло гарью и водорослями. Подойдя ближе к одному из костров, Хельга услышала обрывки разговоров и поняла: горожане ждут принца Мшантиса и того, что он им скажет.

Хельга встала рядом с костром и стала ждать. Она устала и мечтала вернуться на постоялый двор, но надеялась, что принц скажет что-то по делу, потому оставалась на площади. Наконец послышался стук копыт о мостовую и показалась позолоченная карета. Она остановилась. Вооружённые стражники, ехавшие впереди неё, спешились, рассыпались по площади, оттеснили толпу, и только тогда принц вышел наружу.

Хельга впилась в него внимательным взглядом, не упуская ничего: ни осунувшегося лица, ни испуганного взгляда, ни добротного костюма из шерсти и тяжёлого плаща, в которые он переоделся. Мшантис в компании Кантры и Фелискатуса остановился на верхней ступени амфитеатра, поглядел на толпу и прокашлялся. Люди затаили дыхание, ожидая слов принца.

– Жители Доринфии! – выкрикнул он, и голос разнёсся над площадью. – Настали трудные времена. Все мы стали свидетелями случившейся трагедии и испытываем одинаковую боль и страх перед будущим. – Он сделал паузу. Обвёл людей в толпе взглядом, не задерживаясь ни на ком, и продолжил: – Никто из нас не мог себе представить, что где-то существует зло, способное совершить то, что мы видели! Наша богиня исчезла, и каждый стоящий тут хочет знать, кто отнял её у нас!

Волна одобрительных возгласов пробежала по рядам людей.

– В Доринфии никто не сможет скрыть своего преступления, – продолжил наследник престола, – так было и так будет!

Толпа расступилась, пропуская карету, запряжённую парой лошадей. Экипаж подъехал к амфитеатру, прошло едва ли больше пяти секунд, прежде чем открылась дверь, но людям, охваченным общим волнением, показалось, что прошла вечность. Хельга тоже нервничала, ожидая появления дознавателя, она не меньше, чем другие, хотела знать правду.

Из кареты вышел человек с лысой головой и невероятно большим животом, выступающим сквозь складки длинного плаща, доходящего ему до колен. Он выглядел несуразно, поддерживая тяжёлый живот, и, широко шагая на длинных тонких ногах, направился в центр площади.

– Приступим, – сказал дознаватель и распахнул плащ.

На месте его округлого живота оказался аквариум, прикреплённый ремнями к торсу. Хельга стояла далеко и не смогла разглядеть того, кто обитал внутри, но он был крупным. Стремительно темнело, видно, за пределами купола садилось солнце, здесь же почти мгновенно наступила ночь, и теперь Хельга заметила, что существо в аквариуме светился зелёными огоньками.

– Открой нам истину, Вилингрон, и дай ответы на мучительные вопросы, – сказал дознаватель, обращаясь к тому, кто плескался в искусственном водоёме у него на животе.

Вилингрон зацепился передними лапками за край аквариума и высунул из воды округлую голову. Теперь Хельга смогла разглядеть его. Существо походило на тритона размером с кота, у него не было задних лап, и гибкое тело переходило в длинный хвост, а на темечке оно имело нечто вроде шипа. Дитя богини Тутрапан окинуло людей чёрными щёлочками глаз и, внезапно расширив их, издало резкую трель, заставившую всех вздрогнуть.

– Ну же, Вилингрон, покажи нам, что здесь произошло на самом деле, – вновь обратился к существу дознаватель, – и открой нам лицо истинного преступника!

Светящееся подобие тритона окунулось в аквариум, а затем резко выпрыгнуло и оказалось на голове дознавателя. Существо обвило хвостом шею человека, а лапками, цепляясь то за нос, то за лоб, подтянуло своё тело к нему на лысую макушку. Заняв удобное положение, Вилингрон гордо вытянулся и вновь издал пронзительную трель. Внезапно шип на его темени начал расти и, достигнув длины футов девять, засиял и раскрылся веером. Сквозь тонкую перепонку веера была видна арка и то место, где стоял ледяной трон. Люди увидели богиню Тутрапан, подносящую кружаль к своим губам.

– Это видели все, – сказал принц. – Покажи то, чего никто не заметил.

От головы светящегося тритона по вееру разошлось сияние, и перед глазами людей предстал артефакт, увеличенный во много раз, будто его разглядывали под увеличительным стеклом. Вилингрон указал на то, что тогда заметила только Хельга. Странное белое вещество в кружале вызвало мгновенный шквал возгласов. Доринфийцы указывали на изображение священного сосуда и задавали друг другу одни и те же вопросы, которые громко озвучил принц. Он спросил Вилингрона:

– Как это попало в кружаль? Покажи нам!

Дитя богини Тутрапан сложило веер и, шепнув что-то на ухо держателю аквариума, погрузилось под воду.

– Вилингрон говорит, что ответ мы получим в храме.

По велению маленького существа поток людей направился в святилище, где утром побывала Хельга. Рыжая воительница, расталкивая других, пробилась в первые ряды, успевшие войти в храм богини Тутрапан, остальные доринфийцы вынуждены были дожидаться на улице возле бассейна, кишащего злобными тварями.

В главном зале Вилингрон вновь забрался на лысую голову дознавателя и раскрыл свой огромный веер, показывающий события прошлого. Тонкая мерцающая перепонка, сквозь которую просматривалось место, где спиной к артефакту стояли жрецы, засияла, и люди увидели облако, кружащее над священным сосудом. Оно пыталось приблизиться к сверкающему кружалю, но возникающее вокруг него мерцание воздуха не позволяло этого. Невидимая защита не дала бы и Хельге прикоснуться к артефакту, а значит, её план похищения был изначально обречён на провал. Но Вилингрон, продолжая воспроизводить сцены прошлого, показал, как священный сосуд оказался незащищённым. К стоящему на ледяном возвышении кружалю подошла девушка с белоснежными волосами и протянула к нему ладони, в которых полыхало ядовито-зелёное пламя. В сердце Хельги словно кто-то вонзил иглу, когда она узнала свою дочь! Но одновременно с этим она испытала облегчение. Если она видит Ялиоль в привычном виде, значит, та нашла способ вернуться в своё тело и выбраться из долины эллолианов. Но как?! Как это возможно?!

– Это же та самая бантолианка! – вырвалось из толпы.

– Это бывшая невеста нашего принца! – в один голос заявили доринфийцы.

– Да, это она, – с презрением бросил Фелискатус и взглянул на принца.

Лицо Мшантиса Крустозуса закаменело, и жестом он приказал продолжить дознание. От головы Вилингрона по вееру вновь пробежала волна сияния, и собравшиеся в храме увидели, как Ялиоль, обходя вокруг артефакта, чуть опустила ладони и огонь начал стекать вниз, окружая ледяной постамент. В какой-то момент зелёное пламя взметнулось вверх, разрушая невидимую защиту. Затем веер Вилингрона начал демонстрировать то, в чём Хельга сама принимала участие. Облако не смогло сразу пролиться дождём в кружаль, потому что появились жрецы, которых вскоре усыпила предводительница бандитов. События, случившиеся после, яркими картинками запечатлелись в памяти рыжей воительницы. Она и так помнила всё, что случилось после, и не хотела снова видеть собственную неудачу, потому попятилась и скрылась в толпе.

***

Хельга не без труда выбралась из святилища и, оказавшись на улице, постаралась найти уединённое место.

– Дети богини Тутрапан не ошиблись! – воскликнула она, не в силах сдержать эмоций. – Она вернулась, моя дочь жива и где-то в городе!

Она испуганно огляделась по сторонам, точно ждала увидеть Ялиоль, но, конечно, никого не увидела.

– Но как она смогла? – шептала Хельга себе под нос, всё дальше отходя от храма. – И почему не пришла ко мне?

Она собственными глазами видела Ялиоль и в то же время отказывалась верить, что та виновна в исчезновении богини.

«Она же стала бестелесным духом! – рассуждала Хельга. – Когда она успела обрести тело? Может, это всё-таки не она? Но Ялиоль узнала не только я… А если это и она, то почему совершила такое? Зачем? Нет, это невозможно!»

Она застонала и обхватила голову руками. От тягостных раздумий ныло в затылке. Она не могла найти объяснения тому, что увидела сейчас: Ялиоль жива, но она совершила страшное зло. Разве могла её добрая, справедливая дочь пойти на такое преступление? Может, она и не знала её с рождения, но успела понять: Ялиоль не способна творить зло.

В своей жизни она повидала множество отъявленных негодяев, бездушных и беспринципных, и поэтому не могла ошибаться насчёт дочери. Должно быть какое-то объяснение произошедшему, объяснение, которое не позволит очернить невиновную.

«Нет, она не могла последовать примеру матери!» – отгоняла ненавистную мысль Хельга.

Но как же она оказалась тут? Как превратилась в жемчужного монстра и вступила в схватку с кучкой бандитов? При этом как она не заметила свою мать? Или предпочла не замечать её? Мысли переплелись в тяжёлый комок в голове Хельги и ноющей болью заставляли искать путь избавления от них.

«О, если бы существовал артефакт, дающий ответ на любой вопрос!» – мысленно воскликнула рыжая воительница и влилась в толпу людей, разбредающихся в разные стороны от храма богини Тутрапан.

Доринфийцы с горечью вспоминали события прошедшего дня, люди на улицах останавливались, чтобы обсудить увиденное. Проходя мимо, Хельга слышала оскорбления в адрес Ялиоль. Ей припомнили всё: и то, что она бросила принца, и её вздорный нрав, и разрушение Нимфизалии. О ней говорили как о самом чудовищном существе, когда-либо жившем на земле.

Хельге было больно слышать всё это, но она продолжала прислушиваться к разговорам, чтобы узнать больше. За годы, проведённые в банде, она усвоила: если хочешь что-то узнать, иди к людям и слушай сплетни. Чаще всего где-то среди них обнаружишь истину. Так она и поступила.

Группа встревоженных женщин, одетых в серые платья и похожих на полевых мышек, шептались о чём-то, прижавшись к стене дома. До слуха Хельги донеслось знакомое имя «Талас», она остановилась поблизости и навострила уши. Тут она и узнала, что Таласа полностью оправдали и выпустили из башни, а префект города принёс ему извинения за случившееся. Хмыкнув, Хельга пошла дальше. Новость была интересная, но она искала других новостей.

Чуть дальше воинственно настроенные мужчины кричали о том, что нужно бежать из города, пока не поздно. Она замедлила шаг, чтобы узнать, как именно они собираются это сделать.

– Надо брать кирки, лопаты, собрать всех мужиков и рыть ближе к границе! – сказал один из мужчин, и остальные одобрительно загудели, как потревоженный улей. – Я не собираюсь погибать тут, пока власти бездействуют!

– Да! Верно! Дело говоришь! – донеслось в ответ.

Хельга удовлетворённо покивала, она и сама думала об этом, но не смогла бы осуществить в одиночку. Нужно было следовать за этими мужчинами, может, у них получится осуществить свой план.

Подслушав, где будут рыть, Хельга сбегала на постоялый двор, схватила суму с вещами и направилась к границе купола. Здесь уже столпились люди, в основном крепкие мужчины, вооружённые лопатами, кирками и садовыми инструментами. Масляные светильники, расставленные вокруг, освещали пространство пляшущим красноватым светом. Мужики уже начали копать землю, и вокруг них росли горы щебня и песка. Было и несколько женщин, но они стояли поодаль, не влезая в мужские дела. Некоторое время Хельга глядела на то, как неумело работают некоторые юнцы, и не выдержала.

– Эй, ты, – крикнула она, подойдя к краю ямы. – Ты что вообще творишь? Если так копать, то земля осядет и тебя же под ней и похоронят, болван!

Тот, к кому она обращалась, оглянулся, и в свете масляного светильника Хельга разглядела его лицо: прыщавый парнишка с едва начинавшими расти усами.

– А ты вообще кто такая? Иди отсюда, мамаша! – огрызнулся он. – Вари похлёбку да за детьми приглядывай, а в мужскую работу нос не суй!

– Похлёбку варить?! – гневно выкрикнула Хельга. На неё стали оборачиваться другие мужчины. – Жёваный ты хвост, да ты ещё не родился, когда я в шахте руду добывала!

Бросив суму, она спрыгнула в яму, отобрала у растерянного парня лопату и стала копать сама.

– Вот как надо! – приговаривала она, ловко отшвыривая комья земли вперемешку с корнями. – Смотри и учись, личинка трайса!

Мужчины, увидев, как ловко она орудует лопатой, одобрительно заулюлюкали и вскоре присоединились к ней. Прыщавому пареньку дали другую лопату, и он стал копать рядом.

Работали споро – людей собралось несколько сотен. Кто-то рыл землю, кто-то носил деревянные подпорки, которые удерживали тоннель от обрушения. Хельга потеряла счёт времени, но к тому моменту, когда первые лучи солнца окрасили ледяной купол золотом, откуда-то из глубины тоннеля послышался радостный крик.

– Получилось, идите все сюда! Тащите больше подпорок. Помогайте, у меня получилось!

На зов бросились люди, в тёмную дыру поволокли обломки досок, палки. Хельга протиснулась в узкий коридор, расталкивая всех плечами, и увидела впереди спасительный свет. Лаз вывел их наружу, за пределы купола, а значит, все спасены. Она была среди тех, кто расширял тоннель, и потому первой вышла наружу, в летний день, звенящий трелями птиц и пронизанный ярким солнечным светом.

Она оглянулась на гладкий ледяной купол, сковавший Доринфол, и перевела взгляд на людей, выбирающихся на эту сторону, слушая радостный смех и одобрительные возгласы, а потом подхватила суму и пошла прочь.

Глава 4. Новая Бантолия

Тёплый ночной воздух приятно обдувал лицо. Ноги будто сами несли вперёд, выбирая путь. Хельга взобралась на вершину горы, за которой виднелись окрестности Лонжинона и чуть дальше изгиб реки Вилейки. Оглянувшись, она с высоты посмотрела на покинутый город. Ледяной купол загадочно блестел в лунном свете, сквозь него просматривались огоньки, крыши домов и вершины башен. Клетка, сотворённая руками божества, станет бедой для местных жителей и чудом для тех, кто будет приходить или приезжать сюда, чтобы собственными глазами увидеть волшебство!

Хельгу не покидало странное ощущение, возникшее перед тем, как она спустилась в лаз. Ей показалось, что кто-то рядом с ней проделал тот же путь, а затем пошёл следом. Кто мог преследовать её, держась на расстоянии и оставаясь незамеченным?

Она смогла бы постоять за себя, не испугавшись и дюжины нападающих, но её с непреодолимой силой клонило в сон, а во сне, как известно, мы беззащитны. Возможно, так подействовало тепло, встретившее Хельгу за границей ледяного купола, и теперь ей предстояла борьба с собственным желанием свернуться калачиком где-нибудь под вековым деревом и закрыть глаза. Ей удалось чуток вздремнуть, но не на земле, а в повозке, которая нагнала её по пути из Доринфола. Люди узнали про выкопанный лаз и начали покидать город. Шумное семейство доринфийцев подвезло её до Лонжинона, а оттуда и до границы с Бантолией было рукой подать.

Вновь оказавшись на ногах, Хельга к вечеру добралась до Либилина – маленького городка на востоке Бантолии. Периодически хлеща себя по лицу, она отыскала постоялый двор. Не торгуясь в цене за комнату, она буквально рухнула на кровать.

Хельгу разбудил ночной кошмар, ей приснилось, будто бы дети богини Тутрапан поймали её и, выпив из неё всю воду, превратили в мумию. Со сдавленным криком Хельга проснулась. Яркие лучи утреннего солнца пробирались в комнату сквозь незашторенное окно, пятнами ложились на деревянный пол и грубое одеяло, которым она укрывалась. При взгляде на комнату, купающуюся в игривом свете, в её сердце всколыхнулась почти детская радость, чувство, что всё в мире правильно и нет повода для волнений, но стоило подняться и оглядеться вокруг, как оно растворилось, точно и не было. Её вещи – сумка и плащ, – которые она бросила на стул вчера ночью, исчезли. Хельга кинулась их искать, но безуспешно.

Отчаявшись найти вещи в комнате, Хельга спустилась вниз, клокоча от гнева. Хозяин постоялого двора, щербатый мужик с лихо закрученными усами и глазами отъявленного плута, нашёлся на заднем дворе. Хельга схватила его за грудки и, хорошенько тряхнув, сказала:

– Ты совсем страх потерял, папаша?!

– Эй, мать, ты чего? – он попытался вырваться, но Хельга держала крепко. – Клопы, что ли, покусали? Так ты не серчай, я скидку сделаю.

– Какие, к фиренам, клопы? – рыкнула она. – Где мои вещи, скотина? Ты обокрал меня, пока я спала!

– Чего?! – он всё же смог отцепить её пальцы от рубахи и отступил на пару шагов. – Ты в своём уме?

– И не прикидывайся, что удивлён!

Пару долгих секунд он глядел на неё с недоверием, а потом спросил уже спокойным тоном:

– Обокрали? Ты не шутишь?

– Какие уж тут шутки, – Хельга сплела руки на груди. – Говори, где мои вещи!

– А ты дверь на ночь запирала? – он запустил грязную руку в седые волосы и задумчиво поскрёб голову.

– А то! – Она видела, что хозяин растерян и, скорее всего, не виновен в краже. Гнев постепенно утихал, уступая место жгучей досаде. Хельга солгала, она не помнила, запирала ли дверь на ночь. Она вообще мало что помнила из вчерашней ночи, так что, может, и правда оставила вход открытым.

– Да, дела… – хозяин тяжело вздохнул. – Значит, и до меня добралось, а я уж надеялся, что обойдёт.

– Кто добрался? Назови имя, и я сама с ними разберусь.

– Имя, – он усмехнулся. – Если бы у этого было имя, всем нам стало бы проще.

– Чего этого?

– Хаоса, что охватил Бантолию.

– Что за бред? Я была в Бантолии не так давно, и это процветающая страна.

– Именно что была, – хозяин сплюнул сквозь щель в зубах. – Теперь Бантолия не самое лучшее место на Алории. Ты, наверное, очень удивишься.

– Но что случилось? Разве был неурожай или мор какой?

– Свобода, задери её спеклан, – отозвался он и махнул рукой. – Боюсь, не видать тебе своих вещей, уж не обессудь.

– Ну, это мы ещё посмотрим, – Хельга всучила хозяину ключ от комнаты и пошла прочь с постоялого двора.

Топая вдоль по улице, Хельга сердито сжимала кулаки. Было очень жалко украденного. В суме, кроме сменных штанов и рубахи, лежала часть её барыша, того, что они с бандой выручили в последнем нападении. Хельга намеревалась продать всё на ближайшем рынке в Доринфии, но из-за случившегося так и не успела, а теперь драгоценности пропали. Да и тёплого плаща из добротной шерсти ей явно будет недоставать сырыми вечерами. Одно хорошо: деньги остались при ней, она носила их в потайном кармане, пришитом к брюкам. Ей не придётся голодать или ночевать на улице.

Хозяин постоялого двора оказался прав, и Хельга вскоре почувствовала, что Бантолия изменилась. Все люди, что встречались ей по дороге, смотрели волком, и, казалось, хотели наброситься, но, заметив нож на бедре Хельги и её зелёные перчатки с когтями, заткнутые за пояс, пугливо отводили глаза. В Либилине и Тилине она увидела пепелища на месте храмов Архиса. Прошёл год с тех пор, как они были сожжены, а места, где стояли храмы, оставались не убраны, более того – превратились в свалку, со стороны которой воняло гарью и гнилью. Несколько раз она стучалась в дома, стоявшие у дороги, попросить воды, но ей не открыли, хотя она слышала лай собак, доносившийся из-за запертых дверей, и видела, как дрожат занавески на окнах. Люди с неохотой соглашались подвезти её, только деньги, оружие и угрожающий взгляд делали их более сговорчивыми.

Вблизи столицы Хельга спрыгнула с очередной повозки, заметив богато украшенный дом. За ним виднелись хозяйственные постройки: хлев, курятник, сарай для сена. Решив, что здесь можно купить немного яиц и мяса, она постучалась в калитку, но вместо людей к ней выбежали три озлобленных лохматых пса и надрывно лаяли, просовывая зубастые морды в щели забора, пока она не убралась прочь.

Голодная и уставшая, Хельга направлялась в Архаил – столицу Доринфии, город, некогда славившийся самым богато украшенным храмом, воздвигнутым во славу Архиса, там она надеялась отыскать Женевьеву. Хельга никогда не любила эту высокомерную старуху, и в здравом уме ни за что не обратилась бы к той за помощью, но сейчас у неё не осталось выхода. Талас, хотя и собирался найти её в Доринфии, пропал без следа после того, как его отпустили из крепости, а Женевьева могла пролить свет на множество тайн, что в последнее время занимали мысли Хельги. Значит, придётся переступить через гордость и поговорить с той, кто надоумил Таласа разлучить ребёнка с матерью.

На подходе к столице Хельгу остановил кисло-сладкий запах гниющего мяса, принесённый дуновением ветра.

– Проклятье, какая вонь! – она закрыла нос рукавом рубахи, с трудом сдерживая рвоту. – Откуда у них взялось мясо, они же его не едят?!!

Ни в одном из пяти государств материка Хельга не видела такой угнетающей картины, как здесь, вблизи родного города. На опушке хвощового леса бантолианцы расположили аллею виселиц. Трупы, изуродованные падальщиками, раскачивались на верёвках, и грудь каждого украшала табличка с надписью. На одних можно было прочитать «вор», на прочих «убийца». Позже, болтая с людьми в трактире, Хельга узнала, что власти в последние месяцы объявили войну разбойникам и ворам, надеясь хоть так припугнуть шайки бандитов, заполонивших город после падения культа Архиса.

Но это были не все потрясения. Попросив у трактирщика горячей похлёбки, она получила миску, полную мяса, и с удивлением уставилась на подавальщицу.

– Это вообще что? – есть хотелось страшно, но один вид мясной пищи, приготовленной людьми, раньше почитавшими жизнь животных наравне со своей, напрочь отбивал аппетит.

– Наше лучшее блюдо, госпожа, – горделиво ответила девчонка. – Рагу из паломы.

– Что?! – Хельга даже ложку обронила от изумления.

– Да вы не бойтесь, это не змея какая, а птица, вкусная очень. Лучше курицы.

– Вы сошли с ума?! – она оттолкнула от себя миску. – Палома – священное животное. Её нельзя убивать и уж тем более есть!

– Ну и что? – девчонка пожала плечами. – Это не делает её мясо хуже.

– Вы дикари! – Хельга вскочила и бросилась прочь.

– Мы свободные люди, – крикнула подавальщица вслед, – и глупые запреты прошлого нам больше не указ!

Хельга так и не смогла нигде утолить голод – ей везде первым делом предлагали главный деликатес – мясо паломы, называя блюдо то «божественная пташка», то «божественный прыгун».

«Неужели есть какая-то связь между отречением бантолианцев от Архиса и тем кошмаром, который я вижу?» – спросила себя Хельга и пожалела, что так и не поговорила с Таласом.

Санторий главного храма отвергнутого божества наверняка слишком долго гуляет по миру и не знает о происходящем тут. Но воительнице сейчас было не до размышлений, она наняла повозку и отправилась к жилищу Матери рода. Она надеялась, что Женевьева не станет утверждать, что Ялиоль не выполнила своего предназначения. Если дочь вернула себе человеческий облик, Мать рода должна знать подробности. Ей одной известны тайны воплощения живого света! Хельга не сомневалась, что Женевьева следит за Ялиоль.

Впереди показалась башня с барельефами, а вскоре и всё сооружение, сохранившее в своей архитектуре элементы храма Архиса. Повозка остановилась у главного входа с вытянутыми треугольными дверьми, и Хельга обнаружила, что вокруг всё оцеплено стражниками. Она шагнула к лестнице, чтобы подняться наверх, но её остановили.

– Мне нужно видеть Женевьеву! Доложите обо мне немедленно!

– Это невозможно, госпожа, – сухо ответил высокий стражник, облачённый в металлические доспехи. – Вам следует уйти.

– Она примет меня, – настаивала Хельга. – Передайте, что с ней хочет поговорить мать Ялиоль!

В ответ стражник лишь повторил свои слова.

– Женевьева! – во всё горло закричала Хельга. – Спускайся со своего пьедестала и поговори со мною!

Но вредная старуха даже не выглянула в окно, а стражники наставили на смутьянку острые алебарды и потребовали немедленно уйти. Хельга вновь прокричала имя Женевьевы и приготовилась вступить в схватку с охраной.

– Какая ты шумная! – услышала она голос Таласа.

Санторий осторожно спустился с бантолианского прыгуна и подошёл к матери Ялиоль.

– Идём, нужно поговорить, – Талас взял Хельгу под локоть. – Долго же я за тобой гонялся.

Под внимательными взглядами стражников они отошли подальше от жилища Женевьевы и остановились в тени раскидистых ветвей хирсы.

– Удивлена? – Талас ухмыльнулся в бороду.

– Не особо, – ответила Хельга. – Я чувствовала, что кто-то следит за мной, и подозревала, что это ты. Значит, не растеряла былое чутьё.

– Зачем я стал бы преследовать кого-то? – пожал плечами Талас, выслушав её. – Я нашёл бы тебя по зелёным перчаткам! Ты ведь не забыла, что я обладаю способностью находить любую вещь в нашем мире, а вместе с ней и хозяина.

Хельга недоверчиво хмыкнула и спросила:

– Значит, ты искал меня. Зачем?

– Если ты решила, что мне плевать на дочь, – то заблуждаешься! – Талас зло сверкнул глазами. – Я всегда заботился о ней, и мне важно знать, что с ней происходит!

– Хотелось бы верить, – окинула его подозрительным взглядом Хельга.

– Сейчас не важно, что мы думаем друг о друге. Если наша дочь нуждается в помощи – мы должны действовать сообща.

– Может, начнём прямо сейчас?! – скрывая удивление под маской иронии, спросила Хельга. – Только вот у нас маленькое недоразумение, – она обернулась и поглядела на стражу. – Сам видел, меня не пускают к Женевьеве. Можешь что-нибудь сделать с этими стражниками?

– Это в моих силах, – сверкнул зубами Талас и уверенным шагом направился ко входу в хранилище бантолианской культуры.

Санторий подошёл к стражникам, уважительно поклонившимся при его приближении. Хельга не слышала, о чём он с ними говорил, но в итоге дверь гостеприимно распахнулась. Талас жестом указал матери Ялиоль следовать за ним.

– Тебя не пускали потому, что Женевьевы тут нет, – сразу сказал Талас, едва они вошли внутрь сооружения. – Никому не известно, что здесь произошло, но мы можем сделать свои предположения.

Оказавшись в покоях Матери рода, Хельга увидела перевёрнутую мебель, разбитую посуду. Всё, что можно было сбросить с полок, лежало на полу, там же валялись вещи, выброшенные из сундуков и ящиков. Тут явно кто-то что-то искал, а выжженные полосы на стенах указывали на магическое сражение. Хельга невольно предположила, что трагедия, произошедшая в Доринфии, связана с тем, что случилось здесь.

– Тот, кто уничтожил богиню Тутрапан, вначале побывал в этой комнате, – подтвердил её предположения Талас. – Женевьева неподвластна магии, и если она похищена или… убита, это сделал не человек!

– Не думаешь ли ты, что Ялиоль позволила бы причинить вред хранительнице?!

– А почему ты решила, что она была тут?

– Дознаватель в храме использовал Вилингрона, и в его веере отражалось прошлое.

– Я знаю, потому меня и отпустили, – кивнул Талас. – Но при чём тут наша дочь?

– Неужели не слышал, что говорили в Доринфоле? – Хельга посмотрела на Таласа, но тот лишь покачал головой. – В храме Тутрапан была Ялиоль, она помогала существу, что обратилось облаком и отравило богиню.

– Сложно поверить, – нахмурился Талас. – А какое отношение к этому имеет Женевьева? Сама же знаешь, Доринфия отсюда в нескольких днях пути.

Предположения казались противоречивыми и не добавляли ясности произошедшему.

– Почему ты так странно смотришь на меня? – возмущённо спросил Талас.

– Пытаюсь найти настоящую причину, по которой ты здесь.

– Я уже сказал и повторять не стану…

– Ты взаправду готов помочь нашей дочери или обеспокоен тем, что ей удалось вернуть человеческий облик, не выполнив предназначения?

Санторий ответил не сразу, он сдержал порыв гнева, и, когда взглянул на Хельгу, в его глазах было мудрое спокойствие.

– Твоими устами говорит обида – отпусти её. Не всегда нужно оглядываться на прошлое… Увиденное на доринфийской площади изменило мои намерения. Я действительно хочу помочь Ялиоль и предлагаю объединить наши усилия. Для тебя это сложно?

– Ради нашей дочери я даже пришла к Женевьеве!

Талас ничего не ответил, лишь едва заметная улыбка оживила уголок его губ. Санторий продолжил осматривать следы погрома, а Хельга направила задумчивый взгляд ему в спину.

– А ведь мы можем увидеть, что тут произошло? – произнесла Хельга.

– О чём ты? – Талас поднял с пола вазу и поставил на полку, а потом вдруг широко улыбнулся. – А ведь ты права! Вилингрон! Мы можем вызвать сюда дознавателей!

– Думаешь, принц вот так даст нам это существо?

– Я отправлю гонца с официальным письмом. Я – санторий Бантолии! Он не станет ссориться с соседней страной.

– Уверена, что советники Мшантиса придумают предлог, начнутся долгие переговоры. Я сама сделаю это быстрее!

– Хорошо, – Талас окинул её беглым взглядом и добавил: – Но только утром, а то ты неважно выглядишь, боюсь, выпадешь из седла…

Хельга не стала возражать – от жажды у неё язык словно покрылся шершавой корой, а песни её желудка наверняка слышали даже охранники за дверью.

***

Талас распорядился, чтоб ей приготовили купальню и накрыли стол. Хельга с наслаждением окунулась в горячую воду и съела всё угощения, а едва просветлело небо, отправилась в путь. Она не сомневалась, что следует поторопиться, после того, что ей рассказал Талас. По его словам, Мшантис Крустозус объявил ледяной купол последним даром богини, решившей таким образом защитить своих детей. Он приказал вырыть несколько более крупных выходов из Доринфола и у каждого поставить патруль, чтобы никто не смог выйти или войти в город без его ведома. Помня недавнее нападение на королевский замок, принц был убеждён, что принятые меры оградят Доринфол от врагов!