Евгений Щепетнов
Инь-ян. Красные крылья
Сергей хихикнул про себя, захотелось сказать: «Невежливо тыкать пальцем в старших! Кто тебя так воспитывал?!», но сдержался и тут же выругал себя за излишнее легкомыслие, видимо, сказался литр выпитого пива, оказавшегося довольно крепким, несмотря на приятный легкий вкус. Оно отдавало какой-то травой и немного фруктами. По большому счету, и пивом-то никаким не было. «Эль» – было бы правильнее назвать напиток именно так.
Палуба судна представляла жалкое зрелище. Снесено было все, что торчало, кроме надстроек, вероятно, способных выдержать даже выстрел из гранатомета. Вместо мачт – расщепленные пеньки, вместо канатов – обрывки, перерубленные топором. Не давала покоя мысль о том, выжили ли те, кто рубил канаты, кто спас корабль. В том аду, что творился вокруг, спасти их могло только чудо. Или опыт.
Оглянулся по сторонам – позади, как Ресонг и говорил, темная гряда рифов, через которую корабль перескочил на огромной волне. Можно сказать – судну и людям в его нутре крепко повезло. И вот что интересно – как только оно «перепрыгнуло» камни, ветер начал стихать, волнение постепенно успокаивалось, и теперь корабль несло к берегу легким бризом, лениво шевелившим прозрачные зеленые волны. До берега оставалось несколько сот метров, и при таком ветерке дрейфующий корабль достигнет острова часа за два, если, конечно, ветер не переменится и если капитан не задумает бросить якорь – Сергей, скорее всего, так бы и сделал.
Впрочем, было видно, что команда оказалась не глупее своего пассажира, и матросы развили бурную деятельность, бегая по палубе, разматывая канаты и с криками и руганью вытаскивая из трюма гигантскую стальную корягу, в которой Сергей легко узнал обычный морской якорь с откидными лапами, почти не отличавшийся от земных аналогов.
Телохранителей капитана на месте не было. То ли он думал, что теперь в безопасности, после того, как отказался от идеи угробить своих пассажиров, то ли решил отправить парней туда, где их могучие мышцы нужны больше, чем для охраны капитанского тела.
Сергей постучал, подождал и, не дождавшись ответа, вошел, открыв дверь. Морна – следом, настороженная, собранная, ступающая мягко, тихо и так грациозно, как слон, пробирающийся сквозь африканские джунгли. Именно как слон – в отличие от того, что думает простой обыватель про посудную лавку и орудующих там слонов, настоящий слон двигается бесшумно, так, что под его широкими столбами-ногами не хрустнет ни одна веточка – тень, исчезающая в полумраке дикого леса. Но стоит кому-то покуситься на жизнь гиганта – страшен его гнев! Перевернутые автомобили, растоптанные люди, поднятые на бивни тигры и львы – вот расплата за нападение. Не стойте на дороге у атакующего слона, если у вас в руках нет крупнокалиберного штуцера «Голанд-Голанд», сажающего слона на зад ударом своей «противотанковой» пули.
Штуцеров в этом мире пока что не было, так что остановить Морну было бы очень трудно, потому Сергей чувствовал себя в безопасности, когда эта женщина прикрывала ему спину. Хорошо иметь надежного напарника! Как в той песне: «На медведя выйду без испуга, если с другом буду я, а медведь – без друга!»
«Медведь» сидел за столом, рядом с «друзьями». Потому Сергей насторожился, спиной чувствуя, как напряглась Морна.
В каюте были и двое помощников капитана, которых Серг видел на мостике, но близко не подходил, не общался. Еще тогда они оставили о себе впечатление крутых парней, способных и на драку, и на что угодно – за хорошие деньги. Типичные пираты с холодным взглядом и без налета исключительности, присущей капитану, любителю стихоплетства.
Сергей прошел к столу, выбрал свободный табурет, как и вся мебель корабля приделанный к полу, сел, положив руки на стол, и внимательно осмотрел присутствующих, будто разглядывал неведомых зверушек. Лица мореходов ему не понравились – очень пасмурные, даже похоронные лица, и появление двух женщин никак не разрядило обстановку.
Капитан поднял взгляд от стола, повернул голову к Серг и, всмотревшись в лицо пассажирки, спокойно спросил:
– У вас все живы?
– Все, – пожал плечами Сергей, – а у вас?
– Нет, не все. И покойников будет еще больше. В ближайшее время. Я вызвал тебя, чтобы известить – мы попали в очень, очень нехорошую ситуацию, и вы, как пассажиры и как бойцы, должны об этом знать и готовиться к худшему. Мы рассчитываем на вашу помощь. Каждая из вас двоих, насколько я знаю, стоит десятка, а то и больше обычных бойцов. Мне дорог каждый человек, способный держать оружие. Вы будете драться вместе с нами? Если наступит такой момент, конечно.
– Обрисуй состояние дел, – не ответив на вопрос, попросил Сергей. – К чему нам нужно быть готовыми?
– К бою, – холодно ответил капитан, от которого не ускользнуло то обстоятельство, что Серг не ответил на его вопрос. – На нас может быть совершено нападение.
– Какое нападение? – терпеливо переспросил Сергей. – Насколько я помню, опасность грозит нам, если мы высадимся на берег. Но мы в море. Здесь тоже могут достать?
– Это внутреннее море Киссоса, считай – территория острова. Остров похож на серп, и мы где-то с краю этого серпа, в самой безлюдной его части, судя по моим картам, наблюдениям и расчетам. Пока нас не заметили, но заметят обязательно. И тогда…
– Что тогда? – подтолкнул Сергей. – Что будет?
– Да что, что будет?! – раздраженно рявкнул один из помощников. – Конец нам будет! Приплывут и перережут глотки, корабль заберут! А может, не перережут, а заколдуют, наденут ошейники, и будем мы до конца жизни лизать зады проклятым фанатикам!
– Фанатикам? – задумчиво переспросил Сергей. – Что, так истово верят?
– Еще как, – буркнул второй помощник. – Встречался с этими ребятами, это не люди, это… это… демоны какие-то. Не дай боги усомниться в истинности их веры – порвут на кусочки! Я так-то верю в Создателя, в богов стихий, но эти… Они ни во что не верят, кроме как в своего рогатого идола, любителя жертвоприношений.
– Что, людей режут на алтарях? Или это россказни? – Сергей недоверчиво поднял брови. – Мне говорили, что они очень уважают боевые искусства и что их осталось немного, жителей Киссоса, всего несколько тысяч, не больше. Чего мы боимся? Нас несколько десятков, мы тоже не простые ребята, нас всех так просто не возьмешь. Чего нам бояться? Поставите ремонтные мачты, поднимете паруса, и свалим отсюда, пока не очухались! В чем дело-то? Оружия у вас полно, бойцы – самые лучшие. Чего боитесь?
– И режут, и боимся, и не так нас много. А каждый из жителей Киссоса сам по себе оружие. И еще – колдун. И рабов у них полно – на каждого не меньше трех рабов. Так что бойцов у них хватает. И эти бойцы не знают страха, не знают сомнений. Убивают, не задумываясь, как едят, как пьют, как спят. Для них жизнь – убийство, и нет высшей чести, как пасть во славу Бога Войны. Ну ладно, главное мы выяснили – вы будете биться вместе с нами. Я вас предупредил, так что будете настороже. Вам все выдали? Еду, питье? Я распорядился достать самый лучший пенный друнг, все равно, если сдохнем, он нам не понадобится. В общем, так, объясняю – вокруг острова непроходимая каменная стена рифов. Сегодня мы преодолели ее на гребне волны, просто чудом, за что благодарить должны морского бога на веки вечные. Лежали бы сейчас в желудках морских чудовищ… Из внутренних вод острова только один выход, и напротив этого выхода порт и город, имя которому Кисс. Очень старый город, старее всех городов, что мы знаем, – даже старее Города. Говорят, что Кисс заложили боги, сошедшие с небес. Жители Киссоса, Свободные, являются потомками тех, кто когда-то был слугой богов. Всех, кто не их крови, жители Киссоса считают низшими. Впрочем, это знает даже ребенок. Помните пословицу: «Нос задрал, как киссан»? Вот оттуда она и пошла, пословица эта. Ну вот вроде и все. Идите к себе, будьте наготове. К вечеру мы поставим мачты, оснастим их, а ночью попробуем проскочить Ворота. Если боги даруют нам удачу – выживем. Если нет… тогда нет.
– Хорошо сказал, капитан! – криво ухмыльнулся один из помощников. – Если нет, то нет! Судьба, однако! Все примем свою судьбу, все когда-нибудь кончается. Морна, помнишь меня? Я тогда был моложе…
– Был, – сухо усмехнулась женщина, – и хорош собой. Куда все делось?
– В море, куда же еще, – вздохнул помощник. – Хотел ведь осесть на берегу, думал, последний поход. И что? Нет, нужно было остаться, не ходить с вами…
– Ты так говорил уже раз сто, – фыркнул второй мореход. – Да и какой берег после того, как Гекель устроил там рабский загон? Нет уж, море есть море. Надеюсь, оно нас не подведет…
Глава 3
– Тише ты! Задушу, тварь! – Помощник капитана жарко выдохнул в ухо слуге, неловко повернувшемуся и уронившему пустую кружку на палубу со стуком, разнесшимся в тишине теплой ночи. Слуга испуганно попятился, едва не свалившись с мостика, с трудом удержался на ногах и скрылся в темноте, спасаясь от гнева командира. Капитан недовольно покосился на помощника:
– Не нужно нервничать. Ты сам себя накручиваешь и всех вокруг. Парень не выронил бы кружку, если бы ты на него не шипел. Успокойся, расслабься. Пока что все идет хорошо. Скоро будем у выхода из бухты, а там… уйдем. Ветер хороший!
– Ветер-то хороший, вот только эти твари плохие. Не верю я, что нас не видели. Они видят все! Вот увидишь, какая-нибудь пакость, да случится. В последнее время нас и правда преследуют неудачи, тебе не кажется? Боги на нас прогневались!
– Когда это ты стал таким богобоязненным? Не замечал за тобой склонности тратить свое время на поклоны в храмах!
– Да. Не было такого. И я жалею об этом. Возможно, тогда все было бы по-другому.
Моряк тяжело вздохнул, выдохнув в лицо капитану смесь запаха перегара и жеваного наркотика.
– Ты всегда был удачлив. Видимо, настало время за это платить. И зря ты хотел ограбить пассажиров – боги этого не любят. Я всегда был за то, чтобы выполнять договор. Море не терпит клятвопреступников и наказывает негодяев. Мы – негодяи. Ведь если бы это не была Серг, у которой репутация страшной убийцы, и не Морна, которая спокойно перебьет половину экипажа между двумя выпитыми кружками пива, ты бы их ограбил, уверен. Я знаю тебя с самой юности. Это ведь я тебя учил мореходному делу, фехтованию, всему, что может понадобиться капитану. Учил, как правильно вести дела в море. И ты стал самостоятелен, ты нашел денег на корабль. Я не спрашиваю, откуда ты их взял, хотя ходили слухи, что твой дядя как-то странно помер – сделался синим, покрылся нарывами… Странная болезнь. И ты пригласил меня первым помощником. Я долго думал – помнишь, целую неделю? А потом решился. И все эти годы, что мы вместе, я пытался направлять тебя, советовать правильные вещи, я думал, что все изменится. Но ничего не менялось. Тебя уже не привлекает торговля, тебе хочется лишь грабить, убивать, а еще – писать свои стихи, ты ведь мнишь себя завзятым поэтом! Я хотел тебе сказать по возвращении из Эорна, что это мой последний рейс. Что я ухожу от тебя и хочу, чтобы ты выделил мне мою долю.
– Почему раньше не говорил? – Голос капитана был холоден, как лед.
– Время, видимо, не пришло. Теперь, когда мы можем больше друг друга не увидеть, – решился, друг.
– Друг? Друг… странно звучит, да. Отвык я как-то от этого слова. Ты учил меня, да, вот только не научил, как выжить, если весь мир против тебя, а от твоих действий зависит жизнь десятков людей. Ты высказался, да? Закончил? Так и я тебе скажу. Твой пай? Да, если выберемся, ты его получишь. Но скажи по совести, был бы он таким большим, если бы не я? Если бы не мои приказы, не мои идеи, если бы я не был бесчестным с чужими и честным со своими? Когда ты брал деньги, тебя не очень-то интересовало, что у меня на душе и как мне дались эти решения. А теперь, когда пошла полоса неудач, ты тут же начал меня упрекать? Друг… Не друг ты мне, похоже. Никто. Подчиненный. И если мы выберемся, ты не останешься на моем корабле больше, чем это необходимо. Мне не нужны те, на кого я не могу положиться. Ты стал много пить, ты допускаешь огрехи в работе. Я спускал тебе ошибки, за которые другой получил бы у меня плетей. Но тебе, старому другу, все сходило с рук. И ты меня упрекаешь? Молчи. Ты все сказал. Этого достаточно.
На мостике стало тихо. Дыхание двух людей, плеск, шум рассекаемой кораблем воды, ветер, посвистывающий в снастях.
Капитан, который сам вел свой корабль, посмотрел на берег, темнеющий слева, потом перевел взгляд на небо и нахмурился – небо, затянутое тучами, стало очищаться, и между облаками выглянула ясная, сочная луна, будто огромный факел осветившая и бухту, и массивную крепость белого камня, нависшую над причалами порта.
– Не успели, – досадливо выдохнул капитан и, недолго помолчав, приказал: – Готовь людей к бою. Придется уходить с шумом, мы сейчас как на ладони.
Помощник молча кивнул и быстро слетел по лесенке вниз, почти не касаясь ступеней ногами. Капитан проводил его мрачным взглядом и подумал о том, что, когда человек поднимается наверх, достигает успеха, все меньше у него остается друзей и все более тяжелые, неприятные решения он должен принимать. Особенно в отношении тех, кто его предал. Хуже предательства нет ничего – если предают тебя, конечно.
Капитан грустно усмехнулся, и вдруг перед его глазами встало лицо дяди – тот задыхался, держась за горло, и, с трудом преодолевая паралич, хрипло выговорил: «Тыии?! Подлец! Я ведь тебя любил! Как ты мог?!»
«Как, как… Есть обстоятельства, которые выше нас», – мог сказать ему капитан. Но не сказал. Зачем? И так все ясно. Дядя никак не хотел покинуть этот мир, а племянник не мог больше ждать. Ведь несправедливо, когда старик сидит на деньгах, жирует, а племянник вынужден наниматься на чужие корабли, чтобы заработать на кусок лепешки! Старый жадина…
Короткие мачты с неширокими парусами худо-бедно толкали судно вперед, не поврежденный на рифах рулевой механизм работал исправно, и корпус, на который капитан не пожалел огромных денег, не дал течи. Лети, «Черный цветок», лети! Уноси хозяина из западни! Еще немного, еще чуть-чуть, и свобода! Если удача все-таки осталась с ним…
У причалов мирно спали суда, которые, выходя в море, обвешиваются красно-полосатыми парусами – отличием кораблей Киссоса. Впрочем – не только это их отличало: флаг на мачте, изображающий глаз с расходящимися от него лучами, косые паруса и корпус – узкий, длинный, покрашенный в красный, цвет крови, цвет огня.
Изредка мореходы пробовали захватить один из таких кораблей – это случалось примерно раз в десять лет, – самый отчаянный, безумный из моряков решал попробовать на крепость этих спесивцев, по слухам, обладающих огромными богатствами. Кончалось все это плохо.
Что происходило с нападавшим судном и с его экипажем – никто не знал. Случайные свидетели, оказавшиеся в этот момент рядом, рассказывали все по-разному. Одни видели, как пиратский корабль горел ярким голубым пламенем. Другие видели, как корабль уходит в сторону Киссоса без боя, будто послушный щенок, которого позвал хозяин.
Сами мореплаватели с Киссоса никогда не рассказывали о таких случаях. Впрочем – они вообще ничего не рассказывали, будто считали, что общение с жителями Острова сродни общению с насекомыми, безмозглыми и отвратительными. Их каменные лица не выражали никаких чувств, будто они были не людьми, а статуями, изваянными из глины и обожженными в пламени печи.
Впрочем, шлюхи в портовых борделях рассказывали, что ничто человеческое этим людям не чуждо и что под одеждой у них все так же, как и у обычных моряков. Только почище. В отличие от местных, моряки Киссоса были патологически чистоплотны и заставляли шлюх тщательно мыться перед тем, как ложились с ними в постель. Колдуны, одно слово! Только колдун боится грязи и насекомых, будто они его загрызут или заберут кошель с монетами.
Корабль медленно, черной тенью скользнул к выходу из бухты, и капитан замер, затаив дыхание, – что сейчас будет? Уйдут, или их все-таки заметят и пошлют вслед свои быстроходные корабли? Тех было с десяток, достаточно, чтобы окружить и захватить еле ползущего раненого чужака.
Ветер вдруг наддал, ускоряя ход корабля. Капитан наметил курс в просвет между темными каменными грядами. Уже недалеко… еще чуть-чуть… еще…
Удар!
Капитан едва не слетел с мостика, успев удержаться, схватившись за штурвал. Судно с ходу врезалось в невидимую преграду, спружинившую, отбросившую его назад.
Под воздействием ветра, наполнявшего паруса, корабль продолжил двигаться и, развернувшись боком к преграде, пополз в сторону рифа, с каждой секундой набирая ход.
И тут на башенках по обеим сторонам прохода вспыхнул яркий свет. Белые шары слепили, заставляя щуриться, выдавливали слезы из глаз, притерпевшихся к ночной тьме.
Капитан заслонился рукой, присмотрелся и в этом колдовском свете увидел серебристую нить цепи, протянувшейся от башни к башне. Почему он не видел ее раньше? Теперь уже не узнать. Видимо, цепь была погружена в воду, и те, кто находился в башнях, подняли ее во время приближения чужого корабля.
Но все это было теперь не важно. Результат один – корабль в западне, и выбраться нет никакой возможности.
Капитан зарычал, застонал от бессильной ярости, от невозможности что-либо изменить и начал быстро крутить штурвал, уберегая судно от удара в камни. Теперь оставалось лишь принять то, что приготовила ему судьба. Ему и всем тем, кто сейчас с ужасом и удивлением смотрел на сияющие над морем колдовские шары.
* * *
– Ай! Что это?! – Занда вцепилась в плечо Сергея так, что он с нервным смешком подумал: «Синяк будет на моем нежном девичьем теле! Откуда силы-то такие берутся?!» А потом забыл обо всем, вытаращив глаза, – с башни снялась огромная птица или летучая мышь. Она скользнула сквозь ночную тьму, блеснула золотыми крыльями в свете «прожекторов» и через мгновение зависла над мачтами корабля, хлопая крыльями на месте. И только тогда стало видно – это не летучая мышь, это человек, заключенный в костюм, или скелет, из которого торчали полупрозрачные крылья.
Еще через мгновение летун раскинул крылья и поплыл по воздуху, описывая над кораблем широкие круги, с каждой секундой снижаясь все ниже и ниже.
Один из бойцов на палубе поднял арбалет, прицелился и, прежде чем капитан успел остановить его, выстрелил, видимо от ужаса, как та собака, которая, будучи загнанной в угол, кусает всех подряд, повинуясь инстинкту самосохранения, требующему: «Убей! Загрызи! Застрели! Уничтожь все опасное, непонятное, всех чужих, всех, кто оказался в поле зрения!»
Болт врезался в крыло и, видимо, повредил в нем что-то важное, потому что летун тут же сорвался вниз, сделал оборот вокруг оси, беспомощно маша раненым крылом, и со всего маху врезался в воду, подняв фонтанчик брызг, блеснувший радужной россыпью в свете магических фонарей.
С башен тут же поднялись еще три фигуры, похожие на первую. Три летуна взмыли вверх, на такую высоту, куда не могли добить ни луки, ни арбалеты, и через секунды на корабль посыпались смертоносные дротики.
Эти небольшие, в пядь длиной, стальные стержни, «украшенные» чем-то вроде небольших пропеллеров на конце, вреза́лись в палубу с такой силой, что это было сравнимо с выстрелом из пистолета. Высота плюс сильные руки – и дротик вонзается в ключицу, в шею, в спину так, что достает до самого сердца.
Пробитые головы, простреленные руки, ноги – через несколько минут палуба покрылась ранеными и убитыми, их было человек двадцать, не меньше. Дротики летели как из пулемета, это было похоже на стальной дождь, и невольно вспоминались легендарные птицы-стимфалиды, которые едва не изрешетили великого Геракла. Может, оттуда и пошла эта легенда? И вообще, может, этот мир совсем не параллельный, а далекое прошлое Земли?
Предвидение о стрелах прошибло Сергея, как только он увидел застывших в вышине летунов. Ему, человеку из будущего, знающему о бомбардировках с воздуха, предположить, что сейчас начнется, можно было и без магического таланта.
– В каюту! Быстро, в каюту! – срывающимся от напряжения голосом крикнул Сергей и бросился в дверной проход, таща за собой Занду. Он швырнул ее на кровать – онемевшую от удивления, непонимающую, испуганную, бросился назад и буквально вырвал из лап смерти Лорану, которой стальной снаряд пробил бы макушку, войдя до самого оперения (Он «видел» это!). Сергей дернул ее к себе, и снаряд врезался в палубу, вонзившись в железное дерево с силой крупнокалиберной пули.
Морна сообразила быстро. Быстрее, чем Ресонг, с растерянной ухмылкой наблюдавший за летунами, выписывающими в небе красивые круги. Они успели скрыться до стального дождя и теперь стояли под спасительным укрытием потолка каюты, задержавшим убийственные стрелы.
Сколько продолжалась бомбардировка – неизвестно. Может, минуты, а может, секунды. Но только они показались вечностью тем, кто пытался избежать смерти, бегая по палубе и пытаясь избежать смертоносной стрелы. Из шестидесяти человек экипажа, оставшихся после бури, на месте погибли двенадцать и ранены еще столько же. Из раненых половина получила смертельные раны, остальные могли бы выжить, если бы им оказали своевременную помощь. Но оказать ее было некому. Лекарь, он же колдун, он же предсказатель погоды, лежал под мостиком с удивленным выражением лица, глядя в звездное небо широко открытыми темными глазами, в уголках которых застыли слезы, будто под конец жизни он оплакал тот день, когда решил пойти служить на «Черный цветок» к самому удачливому капитану Острова.
– Идиот! Зачем он стрелял?! – прорычал капитан, осторожно выглядывая из каюты и глядя вверх, откуда могла прилететь смерть. – Кто дал команду стрелять?! Я башку ему оторву, скоту!
– Бесполезно. Он уже мертв, – устало вздохнул помощник, успевший заскочить в каюту вслед за капитаном. – И многие мертвы. И теперь все, нам тоже конец.
Капитан хотел ответить грубостью, сказать, чтобы старый дурак не ныл, но не успел. С неба послышался голос – звучный, спокойный и холодный, как дыхание горных вершин:
– Чужаки! Встать на якорь и ждать дня. Если попробуете двинуться с места – будете сожжены.
* * *
– А корабль-то не движется, – заметил Сергей, выглянув наружу. – Ветра нет. Интересно, это они так наколдовали или случайно?
– Какая разница, – пожал плечами Ресонг. – Вот это мы влипли! Морна, душа моя, давай напоследок с тобой…
– Ресонг, ты дурак! – поморщилась женщина. – Все-таки у вас, мужчин, есть некий сдвиг на этом деле! Какие тут, к демонам, ласки, когда на палубе трупы, раненые стонут, а завтра, возможно, нас бросят на корм морским чудовищам? Ну как ты можешь в такое время предлагать мне заниматься ЭТИМ? Да еще и при всех? У тебя вообще есть какие-то моральные принципы? Или только ингам, который ты суешь куда ни попадя?
– Милая, ну не сердись! – Ресонг примирительно поднял ладони вверх. – Ну, мертвые, ну, раненые – сегодня они, а мы завтра! Что касается моральных принципов – есть они у меня, есть! Ты же знаешь, рыбка моя! А что наши друзья? Они все видели, все знают, кстати, не больно-то нас стесняются. Вон Занда с Серг трепыхались под одеялом, я что, не видел, что ли? Им можно, а мы что, хуже? Ну все, все, не делай такое лицо, будто хочешь меня сожрать! О! И колдовские огни потухли! Ты знаешь пословицу: «Темнота – друг возлюбленных»? У нас так в селе говорили! Когда отправлялись в кустики со своими дружками и подружками. Люблю тебя, моя птичка!
– Вот болван! – фыркнула Морна. – Вот не могу на него долго сердиться, и все тут! Пойдем, придурочный, поможем раненым. Серг, пойдешь? Лорана?
– Пойдем, конечно, – кивнул Сергей. – Только от нас толку мало… Интересно, лекарь у них выжил или нет? Ну зачем было стрелять по летуну? Дураки… А здорово летают, правда? Красиво выглядит полет! За борт упал… Похоже, слопали его морские твари. И как, интересно, эти люди летают? Вы что-нибудь слышали об этом деле?
– Потом поговорим, – бросила Морна, перешагивая высокий порог, – не до того. Вкратце – ходили слухи, что они это умеют делать, но я настолько в это не верила, что даже не стала упоминать эти сказки. Как вижу – зря. Хорошо, ты догадался, что они будут бросать дротики, если бы не ты… Ладно, потом поговорим. Мертвых надо за борт – жарко, за ночь вздуются, нам только заразы не хватало. Интересно, капитан жив?
– Дерьмо не тонет, – задумчиво произнес Сергей, погрузившись в свои мысли. – Что ему сделается? Бегает небось, пинает своих дураков-матросов.
* * *
– Солнце встает! – Занда потянулась и заторопилась натянуть сапожки. – Лора! Лора, пойдем с тобой… Лора!
– Ну чего ты, неугомонная? – заспанная Лорана недовольно вынырнула из-под одеяла. – Какого демона?
– Пойдем! Я в туалет хочу!
– Ну и иди! Я что, на руках тебя подержать должна?
– Я боюсь, Лора! Не будь такой злой! Там мертвецы! Кровь! Я боюсь! А сама-то не хочешь, что ли? Пошли вместе! Я как подумаю, что они там… лежат… или лежали… у меня все сжимается!
– Дура ты! – фыркнула Лорана и оглядела каюту. Сергей спал на своей кровати. Ночью он решительно выпроводил Занду из своей постели, объявив, что сейчас уже не холодно, она может и в своей кровати поспать, и теперь тихо сопел, отвернувшись к стене.
Морна и Ресонг тоже спали, только Занда вскочила спозаранок и сейчас приплясывала на месте, страдальчески скривив свою смазливую физиономию с пухлыми красными губами.
Честно сказать, Лорана немного завидовала ее внешности. Занда была настоящей красоткой – пухлогубая, с огромными, просто нереально огромными глазами, с упругой большой грудью, вызывающе торчащей вперед и притягивающей взгляды всех мужчин вокруг.
В этом отношении похожей на мальчишку Лоране было до нее далеко, и не зря Сергей, мужчина в женском теле, тискался именно с ней, а не с Лораной, что было обидно, досадно и горько. Когда привыкаешь быть первой во всем и вдруг обнаруживаешь, что кто-то превосходит тебя хоть в чем-то, возникает чувство досады, злости и зависти.
Лоране хватало ума понять, что она злится на Занду совсем не потому, что та раздражающая придурковатая простушка, не очень искушенная в жизни и совсем даже не гениальная. А потому, что внешность Занды настолько идеальна с точки зрения людей, что совершеннее быть не может – если, конечно, это не бог или богиня.
Обидно, да, когда с какой-то стати боги дают одному больше, чем другим. А особенно – некоторым…
Впрочем, Лорану утешала мысль, что, если она пожелает, может порвать Занду на мелкие кусочки, и та не сможет даже сопротивляться, настолько не приспособлена к тяжкому труду бойца. Одно слово – домашняя девочка. Потому Лорана не упускала возможности показать, кто тут главнее, родовитее и вообще – хозяйка ситуации.
Так было и сейчас. Ей даже польстило, что Занда разбудила ее, чтобы сходить по своим делишкам на корму корабля. Не Серг разбудила, не Морну, а именно ее, видимо считая, что с Лораной будет в большей безопасности.
Лора вскочила с кровати, быстро натянула на себя штаны и рубаху – она спала обнаженной – жарко! – обула сапоги, и через минуту они с Зандой пробирались по палубе, осматриваясь по сторонам.
От ночного побоища остались лишь темные пятна засохшей крови, на которую слетелись мухи, непонятно откуда взявшиеся посреди бухты, а еще – вонзившиеся в палубу стальные дротики, усыпавшие все пространство так, что казалось, на палубе выросли экзотические цветы. Лорана попробовала вытащить один из дротиков, уцепилась за него, подергала изо всех сил, но так и не смогла достать снаряд. Он сидел в дереве палубы так, будто его забили тяжелым молотком.
Лорана нахмурилась и подумала о том, что, скорее всего, что будет, наконечник дротика зазубрен, потому-то его так трудно достать. Лора даже передернулась, представив, если он попадет в тело. Вытаскивать такую штуку из кости очень трудно… и больно.
Команда спала, и лишь на мостике стоял одинокий вахтенный матрос, с трудом продирающий глаза после бессонной ночи. Ему сегодня не повезло – капитан оставил дежурить, хотя особого смысла в этом и не было. Судно стояло на якоре, а если киссане соберутся подняться на корабль – кто им помешает? Они уже ясно продемонстрировали, что будет с теми, кто осмелится сопротивляться.
Трупы сбросили в море, накормив морских чудовищ, раненых же перенесли в каюты офицеров, где матросы и бойцы абордажной группы тихо стонали, впадая в забытье и молясь о том, чтобы боги забрали их как можно быстрее и безболезненнее. Кому хотелось гнить несколько дней без помощи лекаря? Лучше уж сразу.
Пять раненых так и поступили, капитан прикончил их своим узким кинжалом «милосердия», который носил именно для таких случаев. Матросы умерли быстро, коротко вздохнув, когда стальной клинок рассек их сердца. Это был их выбор, и капитан не мог отказать своим соратникам в последней просьбе, что было одной из его обязанностей.
Занда с ходу влетела в «заведение» на корме, Лорана осталась сторожить, зорко поглядывая по сторонам и готовясь пресечь попытки добраться до сочного девичьего тела. Рука ее привычно держала рукоять меча, и это придавало уверенности, которой так не хватало в последнее время.
Занда вышла, настала очередь Лораны, и через несколько минут они обе спешили назад, в каюту, стараясь не наступить на торчащие из палубы дротики.
Внезапно Занда остановилась – резко, так, что Лорана едва не врезалась ей в спину, повернулась и, похлопав своими нереально длинными ресницами, тихо спросила:
– Мы умрем, как ты думаешь?
– Кхммм… – Лорана поперхнулась, сглотнула и слегка упавшим голосом спросила: – Почему ты так решила?
– Не знаю… Мне кажется, я умру. Так жалко себя, аж плакать хочется. Не родила ребенка, не завела семью, умру, и никто обо мне не вспомнит. Лора, пообещай мне, когда родишь девочку, назови ее Зандой, ладно? Так я останусь на свете… хоть именем. Расскажи ей обо мне, хорошо? Я ведь совсем не плохая, просто мне немножко не повезло. Ты тоже хорошая. И у тебя есть шанс выжить. У меня нет. Я ведь неумеха… Дерусь я плохо, меня любой мальчишка убьет, не то что эти, убийцы. А ты выживешь, и Серг выживет. Она станет мужчиной, и вы родите девочку, Занду. Обещаешь мне?
– Ты чего… дурочка? – Лорана вдруг почувствовала, как у нее в горле встал комок и защипало глаза. – Ты выживешь! Все мы выживем! Серг – он ловкий, сильный, он колдун! Он всех нас вытащит из беды! А девочку… девочку ты сама родишь! И назовешь ее Лорана! Обещаешь?
– Обещаю… – грустно улыбнулась Занда. – Если выживу. Ты любишь Серг?
– Хм… люблю ли я Серг?! – слегка опешила Лорана, потом подумала и натужно выдавила из себя, не поднимая глаз: – Не знаю. Честно – не знаю. Странно это все! Я знаю, что она на самом деле мужчина, меня тянуло к ней, когда она была мужчиной. И Серг знал, что я его хочу. Но не стал со мной спать. Я и сейчас его хочу, но… он теперь не мужчина. А я никогда не была с женщинами, и, честно сказать, меня к ним никогда не тянуло. Ну… на постельные игры с ними не тянуло. А теперь захотелось попробовать. Как это будет – мужчина в женском теле, что я почувствую? Раньше я никогда не думала, что буду хотеть женской ласки, а теперь… В общем – не знаю. Все запутано, все странно, и как распутается этот клубок – не знаю. Вот что, милая, по поводу боя – помнишь, что рассказывала Серг? Чему ее учил Гекель? Главное оружие девушки – неожиданность и… подлые удары исподтишка! При твоей невинной внешности мужчина не ждет от тебя никакой пакости. Ты хлопаешь ресницами, таращишь глаза, а в руке у тебя нож, и… рраз! В пах! Рраз! И он уже кастрат! И тогда ему будет не до тебя, тогда он будет думать только о своем потерянном ингаме, валяющемся под ногами! Запомни это! Пользуйся своей внешностью как оружием и думай, думай, прежде чем что-то делать. Запомни – в бою нельзя колебаться, нельзя медлить. Удар! Еще удар! Мгновенный, страшный, подлый – и ты победительница. Фехтовать так, как это делаю я, или Серг, или тем более Морна, ты не умеешь и, возможно, никогда не научишься. Не для того ты создана, но защитить себя сумеешь. Если захочешь. Ладно, пойдем-ка в каюту. Наши небось уже встали, надо обсудить, что будем делать дальше.
