Евгений Щепетнов
1972
– Вы не знаете, сэр? Поплавски держал у нас ювелирный магазин, а потом решил уехать в Канаду, к родне. Дом он тут построил, так этот дом долго не могли продать – очень дорогой, кирпичный. Поляки любят кирпичные дома, вот и построил так, как любит. А продать не мог! А русский взял и купил! Говорят, он сбежал от своего правительства – его хотели сжечь!
– Сжечь?! – искренне удивился я. – Зачем сжечь, если он писатель?! Почему сжечь?!
– Потому, что в России так принято! – с видом знатока важно кивнула продавщица. – Вот написал писатель что-то такое, что не понравилось их правителям-коммунистам, его арестовали, приговорили, собрали все книги и сожгли! А писателя живьем сжигают – на костре из его книг! Такой обычай! Да, да, мисс, не смейтесь! Я точно знаю – сжигают! Привязывают к большой железной палке и вертят над костром! Мне человек рассказывал, которому верить можно, – все так и есть! Ну, так вот этот писатель убежал из своей страны и стал жить здесь. Дом отремонтировал – теперь этот дом блестит как елочная игрушка! А сам писатель – отшельник, никуда не выходит, если только на машине куда-то выезжает, но окна всегда закрыты. А за продуктами ездит его прислуга – привратник Пабло или его жена Лаура. Только к ним и подойти страшно – Пабло весь в татуировках. Настоящий бандит! Как глянет – аж мороз по коже! А Лаура – красавица, как с картинки. Вот! Вот такой у нас знаменитый город! А вы проездом или живете тут?
– Живу тут. – Я улыбнулся и предложил: – Давайте все-таки вернемся к тому, зачем мы сюда пришли. Мне нужно одеть мою девушку – начиная с нижнего белья и заканчивая… в общем – с ног до головы. И не стесняйтесь что-то предлагать. Деньги не имеют значения.
Продавщица просто просияла! Слова «деньги не имеют значения» действуют на продавцов просто-таки магически. Особенно на американцев, которые прекрасно знают, что деньги имеют значение, и ох какое значение!
Мне тут же предложили посидеть на кожаном диване возле аквариума с морскими рыбами (хороший, кстати, аквариум! Интересно, кто им занимается? Не продавщица же), попить кофе, пока они с Ниночкой занимаются подбором одежды. От кофе я отказался. (Задрали этим кофе – везде: кофе! Кофе! Кофе! На фиг кофе! Чай! И лучше – зеленый! С лимоном! Тьфу на ваш кофе!)
Заняло это дело около полутора часов. Но скучно не было. Каждый наряд, который надевали на Ниночку, она мне демонстрировала, как на подиуме, прохаживаясь мимо меня походкой манекенщицы.
Примерно половину нарядов я забраковал – оставил только самые элегантные, без намеков на «кислотность», присущую нарядам современных модниц. Из вызывающих облачений оставил только короткие шортики с топиками – ну не могу с собой ничего поделать! Девушка в коротких шортиках и топике, обтягивающем грудь, вызывает у меня вполне естественное для мужчины желание… хмм… желание. Вот.
Обувь на «манной каше» и на широченных «копытах» отверг сразу и бесповоротно, сказав продавщице предлагать или туфли на шпильках, или вообще без каблуков. Нет, мода 70-х не для меня.
Можно упрекнуть меня в том, что вообще-то эту одежду будет носить Ниночка, а не я, и какое мне дело, что она носит? Но я не буду говорить о том, что вообще-то это барахло оплачиваю своими деньгами. И не буду говорить о том, что считаю «кислотные» моды 70-х верхом безвкусицы и глупости. Не буду по одной простой причине – кислотная мода не для богатых. Это выбор бедняков, которые желают выглядеть ярко и вычурно, желают, чтобы их все-таки заметили. Богатые люди одеваются элегантно, и, как ни странно, стиль их одежды не так уж и сильно меняется. Ну… если строго к этому делу не подходить. Вечернее платье – оно всегда вечернее платье и никогда не бывает «кислотного» цвета. Смокинг – он всегда смокинг. Ну и так далее.
Я лично вообще предпочитаю стиль а-ля Хемингуэй: джинсы, свитер. Ну – или клетчатая рубашка. Даже представить не могу себя в смокинге и уж тем более во фраке. Солдафон, что еще сказать.
К самому завершению нашего дефиле появилась еще одна продавщица, скорее всего, куда-то отходившая по делам. Эта была постарше, дама лет сорока пяти – холеная, хорошо одетая. Она поздоровалась с нами, спросила у «нашей» продавщицы, почему та повесила на двери табличку «Закрыто», и, с первых слов поняв, что именно происходит, стала помогать подбирать искомое барахло.
Наконец мы утонули в пакетах и коробках, и я решил – хватит. Хорошего понемножку! А то у Ниночки от счастья совсем голова кругом пойдет. Спятит, проще сказать.
– Я могу расплатиться чеком? – спросил я, не очень ожидая, что мне позволят это сделать. Ну, кто я такой для них? Мужик в джинсе, реднек реднеком! А вдруг мои чеки не обеспечены? А я усядусь в свой кабриолет, и… вжжжик! Ищи-свищи!
– Конечно, сэр Карпофф! (Продавщица, которая нас встретила, придушенно охнула.) Конечно! Никаких проблем! Заходите еще! И вот что – я хозяйка магазина и сделаю вам скидку десять процентов. Можно я вывешу плакатик, что известный писатель Карпофф покупает одежду в этом магазине?
– Почему бы и нет? – ухмыльнулся я. – Можете даже мою фотографию повесить. Автограф дать?
– Конечно! Сейчас! Сейчас!
Женщина убежала куда-то в дальний угол, видимо, там был ее кабинет, а молодая продавщица, стоявшая рядом и не спускавшая глаз с меня и Ниночки, упавшим голосом сказала:
– Вот это вы меня разыграли, сэр Карпофф! А я-то распинаюсь, рассказываю вам про ваш дом! Ну и шутник же вы! И хоть бы словом показали, что вы – это вы! Сэр Карпофф, а можно… я вас поцелую?
Я смешался, не зная что сказать, – уж очень неожиданно! Потом поглядел на Ниночку, взгляд которой блуждал где-то в астрале, собрался отказаться, но продавщица шагнула ко мне, подпрыгнула и чмокнула в щеку:
– Теперь все подружки обзавидуются! Я с самим Карпофф целовалась!
И уже обращаясь к Ниночке, странным, вроде как тоскующим голосом сказала:
– Мисс, вы такая счастливая! Вы подруга самого Карпофф! Господи, как я вам завидую! Я бы для него… я бы для него… все бы сделала для него! (И внимательно посмотрела на меня – понял ли?)
Ниночка удивленно воззрилась на девушку, будто только сейчас ее заметила, поняла, что ей было сказано, и щеки Нины вдруг покрылись румянцем (к моему вящему удовольствию и смеху – не разучилась краснеть!). Но справилась с собой – улыбнулась и пожала плечами, ничего по этому поводу не говоря. Мол, что вышло, то вышло, о чем еще говорить?
Покупки нам до машины донести помогли. Не тяжело, но слишком много пакетов, да и дверцу открывать неудобно. И багажник. Да, пакеты загрузил в багажник, и место еще осталось. Это не машина, это какая-то шаланда!
Ниночка тут же порскнула на сиденье, а когда я сел за руль, грустно сказала:
– Ты знаешь, я, когда сюда ехала, думала – одета, как с картинки. Пусть знают, что советские не щи лаптем хлебают! И мы понимаем, как надо одеваться! А теперь чувствую себя… неловко. Мне кажется, что все на меня смотрят и говорят: смотри, какая смешная девушка! Вон что на себя напялила! И откуда такие берутся?! Из глубинки, наверное!
– А ты наплюй! – рассеянно посоветовал я, занятый совсем другими мыслями. – Меньше обращай внимания на условности. Кстати, если чем и отличаются от нас американцы, что сразу бросается в глаза, – им плевать на то, во что они одеты. Лишь бы было удобно. А страшное барахло, которое рекламируют в модных журналах, – это для особо продвинутых. Ну, типа как у нас – стиляги. Так не одевайся смешно, как стиляги, и все будет нормально!
До окраины, где стоял мой дом, мы добрались за пять минут. Машин мало, людей не особо много, о пробках тут и не ведают. Тем более что это место для миллионеров.
Да, тут нет ни бедняков, ни тем более чернокожих. Даже если чернокожие богаты. Это в двухтысячных черные будут селиться где угодно, лишь бы денег хватало, и не дай бог соседи скажут, что им не нравится соседство с черным рэпером, бывшим бандитом (или не бывшим), – их заплюют в газетах, карьера рухнет в глубокую пропасть. Плоды толерантности, ага. Здесь пока еще такого нет. Черные не селятся в кварталах белых богачей. И не потому, что это официально запрещено и ку-клукс-клан начнет жечь у их дома кресты (хотя в принципе и такое возможно), просто потому, что жить в поселке, где тебя не принимают, можно сказать, ненавидят, – это не всякому под силу. А скорее всего – никому. Каждый должен жить там, где ему комфортнее, там, где общество состоит из таких, как он сам. Это аксиома.
Кстати, мне никогда не нравились охраняемые поселки, в которых в двухтысячных начали селиться всех рангов и калибров нувориши, нахапавшие денег при разграблении государственного имущества, стыдливо именуемом приватизацией. Более бесстыжих, более наглых и снобских тварей представить на самом деле невозможно, и когда эти твари еще объединяются в определенных местах, в поселках – получается что-то вроде кубла змей. Они ревниво следят за тем, какую новую машину купил сосед, какое платье и драгоценности надела соседка, и люто завидуют, поливая соседей у них за спиной грязью и помоями.
Помню, в новостях 2018 года прошла информация о скандале и судебных делах в охраняемом поселке одного из «нефтяных» сибирских городов, где поселились те, кто плотно уселся задницей на нефтяные и газовые трубы, волей судьбы и беспредельной наглостью захватив себе один из небольших «краников», приделанных к большой нефтяной Трубе, питающей новую Россию. Ну, так вот: каким-то образом в этот поселок попала пара семей преподавателей университета. И случилось так, что местные нувориши стали сживать их со свету, пакостя всеми возможными способами, начиная от принятых на общем собрании финансовых вливаний в поселок, которые преподаватели не могли потянуть (денег-то таких нет), и заканчивая перекрытием им въезда в поселок и отрезанием коммуникаций.
Я оставляю в стороне то, как и зачем эти самые преподаватели втиснулись в поселок с «дерьмоэлитой», ну вот попали туда, и все тут. Знаю одно – ничем хорошим все это не закончится. Или они продадут за копейки свои дома и оттуда уйдут, или вообще бросят свою недвижимость, не в силах ее продать (кому нужно заселяться в такой гадюшник-поселок?!). Или какой-нибудь из отчаявшихся преподов возьмет и перестреляет обидчиков из своей «сайги». Впрочем, последний вариант, скорее всего, не пройдет. Слабенький народ интеллигенция!
За глухим забором моей резиденции не видно ничего на территории поместья – от слова «совсем». Поляки, хоть мы их и шибко не любим, – близки нам по менталитету. Возвести гигантский кирпичный забор, «штобы ни одна сволочь!», – это по-нашему. Американцы, те все больше строят дома на крохотных участках, и никакого забора – газончик, и больше ничего. В плане безопасности – абсолютный ноль, особенно учитывая тот факт, что стены и перегородки не то что простреливаются навылет даже из легкого стрелкового оружия, их даже кулаком можно пробить. Если, конечно, не жаль этого самого кулака. А вот мой дом из «калашникова» не расчехвостишь, три кирпича толщины – это вам… не это! И кирпич керамический, красный, а не всякая там чушь из прессованного песка и известки. Хороший дом. Дорогой дом. В какие деньги он мне обошелся вместе с его ремонтом и переделкой – лучше промолчу.
Кстати, насчет денег – я насчет них как-то и не «парюсь». Денег у меня полно, как говорится – куры не клюют. После того как заключил договор напрямую с издательством Страуса, деньги на мой счет текут рекой. Мою серию «Нед», переведенную на английский язык, издают и переиздают. Мой первый роман из серии «Гарри Голдмен» не успевает сойти с ленты, как его хватают книготорговцы и отправляют на встречу с читателями, среди которых просто началась истерия «гарримании». Я читал газеты, в которых описывали, как люди дрались в магазине из-за последней книги «Гарри Голдмена», как у женщины стало плохо с сердцем, когда кто-то выхватил у нее из-под руки последний экземпляр моей книги.
Честно сказать – сам не понимаю, как такое случилось. Нет, не инфаркт несчастной женщины – вот эта самая истерия по моим книгам. Нет, ну так-то я просчитывал ситуацию, знал, что мои книги будут популярны – если они популярны в СССР, почему им не быть популярными и в США? Хотя и не факт… Но чтобы вот ТАК?! Чтобы, как на концертах Пресли, кидались трусиками и лифчиками?! Условно, конечно, хотя… судя по поведению сегодняшней продавщицы…
В общем, я богат и буду еще богаче. Гораздо богаче. Во-первых, я умудрился вывезти из Союза редкие старинные драгоценности, например бриллиантовый орден Андрея Первозванного. И сдал эти драгоценности на аукцион «Кристис». В ноябре их выставят на торги. И это принесет мне как минимум десяток миллионов долларов.
А еще моего «Гарри» будут экранизировать. Впрочем, как и «Неда». По «Неду» договоренности достигнуты и уже актеры подобраны. Скоро, кстати, я посмотрю, что за актеров подобрали. В том числе посмотрю и на тех, которых я подбирал сам. На роль Неда – Стивена Сигала. Он сейчас молод, интересно будет на него посмотреть…
А вот по «Гарри»… По «Гарри» я встречался с руководством «Уолт Дисней», с самим ее директором. По большому счету, все условия мы уже заранее оговорили со Страусом, который выступал в качестве моего агента, но, как это было уже не раз, потребовался лично я – руководству «Уолт Дисней Компани» нужно было посмотреть на меня и определить, стоит ли делать фильм по моей книге.
Вот до сих пор не могу понять – какого черта смотреть на МЕНЯ?! Ты что, не можешь прочитать или хотя бы просмотреть материал, по которому собираешься ставить картину? Ну ЧТО такого можно увидеть во мне, чего разглядеть, чтобы стало ясно – да, это та книга или тот фильм, который будет пользоваться спросом?! Загадка! Однако что есть, то есть.
Заехал за мной Рон, который уже и не секретарь мне, но как бы так «по привычке» решает мои дела. То, что он связан со спецслужбами США, я понял с первого дня нашего общения. Что, впрочем, никак не повлияло на наши отношения, которых, по большому счету, не было и быть не могло. Вот с Пабло у нас что-то вроде дружбы – пока осторожной, недоверчивой, но дружбы. С Роном – просто деловые отношения, как если бы мы работали в одном офисе и делали одно дело – вполне доброжелательно относясь друг к другу. Честности ради могу сказать, что Рон пытался перейти границу «офисного приятельства» – приглашал меня в гости, звал выпивать и говорить по душам. Но я мягко и неуклонно пресекал эти попытки. Почему? Потому, что я не верю Рону. Он меня уже подставлял – дважды. Один раз подставил на соревнованиях по рестлингу, вынудив помимо моей воли участвовать в представлении, и второй раз, самое главное – устроил встречу с представителями американской спецслужбы, вынудившими меня взять у них деньги за сотрудничество. Иначе бы мне просто не дали жить и работать в США. Те явно засняли факт передачи на пленку и теперь спокойно могут меня шантажировать, требуя… чего-то. Чего именно – я пока не знаю. К секретам не допущен, в КГБ не работаю. И не секретный инженер. Сдается, завербовали меня так, на всякий случай, впрок. Всегда хорошо иметь в загашнике вербовку какой-нибудь большой «звезды», мало ли зачем это пригодится. Опять же – можно сказать, что ты провел вербовку русского писателя, так чем это плохо? Палочку в ведомости можно поставить! Ей-ей, наша спецура и американская в этом плане мало чем отличаются. Показушники и «палочная» система.
Глава великой компании «Уолт Дисней» ждал нас в своем кабинете и даже вышел навстречу, демонстрируя свое величайшее уважение к такому большому писателю, как я. Впрочем, «даже» здесь неуместно. Американцы за редким исключением ради дела будут пожимать руки, изображать радость от встречи, даже если перед ними будет стоять сатана. Это потом они протрут руки спиртом и скажут, какой отвратительный говнюк к ним приходил, но сейчас, во время переговоров, друг и брат, и никак иначе.
Мы расселись вокруг столика в углу огромного кабинета под какими-то экзотическими растениями, и я вдруг с ностальгией вспомнил уголок кабинета Махрова, то, как мы с ним пикировались, обсуждая наши дела, и у меня защемило сердце – а ведь навлек я на него неприятности! Обещал, что никаких проблем не будет, а ведь будут, точно будут! Или я не знаю наших спецслужб. Ты поручался за человека? Ты писал на него характеристику, обещал, что он вернется в страну? Вот и огребай теперь за свои обещания! В следующий раз будешь умнее и научишься разбираться в людях! Если он будет, этот следующий раз.
Нет, Махрова не расстреляют и не станут поджаривать над костром, как это предположили бы простые американцы. Ему просто прижмут карьеру. Дальше главного редактора издательства он теперь никуда не двинется, и хорошо, если вообще удержится на своем редакторстве.
Жив буду – я ему компенсирую принесенные проблемы. Если бы не он – я бы не добился таких результатов. Я бы не выехал в Штаты и не заработал таких денег.
Кстати, свалить бы отсюда, из Штатов… куда-нибудь на Корфу! Туда, где жили Дарреллы, туда, где рай на Земле. Вот закончу с фильмами, с книгами серии «Гарри», может, и рвану на Корфу. Кто мне мешает?
А сейчас там хорошо… Даррелл в 1956 году издал свою книгу «Моя семья и другие звери», после чего на Корфу начался туристический бум, но пока что туристов не такое количество, как стало потом, в 2018 году. Сейчас на острове сравнительно тихо и спокойно. И… очень хорошо.
Рою Диснею 41 год. Он родился в 1930 году и возглавил компанию после смерти своего отца, можно сказать – недавно, четыре года назад. Я читал про него и знаю о нем достаточно, чтобы понимать, с кем вообще-то говорю. Рой начинал с помощника режиссера в этой же компании и знает работу лучше, чем кто-либо здесь работающий. А может, и вообще – лучше всех служащих кинокомпаний Голливуда. Он один из немногих, кто сумел удержать компанию от крупных провалов, Рой чувствует, что надо делать, и требует, чтобы продукция, выданная компанией, была только самого высшего качества.
Еще я помню, что Рой страстный поклонник парусного спорта, яхтсмен, но увы – в этом отношении мне лично похвастаться нечем. Моряк из меня никакой. Максимум, о чем я могу поговорить, – это о моторных лодках и катерах, ведь мое детство прошло на Волге и я прекрасно знаю эту тему. Даже своя лодка была – «Казанка2М» с мотором «Ямаха-40 Эндуро». Замечательная редкая лодка, сделанная по финским лекалам и держащая волну до 80 сантиметров высотой. Ее чертежи фактически украли у финнов, и они через суд заставили СССР прекратить выпуск этой лодки. И очень жаль: «Казанка-2М» – лодка класса река-море, а таких у нас практически не выпускали.
А вообще мне всегда нравились яхты. Парусные яхты! Представляю, как должно быть хорошо: свист ветра в снастях, плеск волн и нос яхты, вспарывающий прозрачную морскую воду! Ей-ей, когда-нибудь научусь управляться с парусами и куплю себе яхту!
Рой Дисней мягкий, интеллигентный человек, что в обществе кинодеятелей, можно сказать, редкое явление. Эти акулы кинобизнеса отличаются бессовестностью и наглостью, смешанными с презрением к хорошим манерам и всему человечеству. Этот человек совсем другой. Но что он хочет от меня? Ведь он в Нью-Йорк приехал ради встречи со мной, а, на минуточку, – штаб-квартира «Уолт Дисней» находится в Бербанке, округ Лос-Анджелес! Рою пришлось лететь сюда на самолете несколько часов!
Начал разговор Страус, который пришел сюда со своей неизменной секретаршей Пегги Миллер, которую незнающие люди принимали за его жену. Да и немудрено – где Страус, там и Пегги, где Пегги – там и Страус. Пегги не раз прозрачно, едва не впрямую предлагала мне с ней переспать (явно с разрешения Страуса – вот такие у них нравы, да!). Но я мягко и неуклонно ускользал из ее раскрывшихся объятий. К черту их перекрестное опыление! Ладно еще со Сьюзен переспать, без женщины трудно жить молодому здоровому мужику, но чтобы еще и Пегги? И чтобы Страус радостно наблюдал за нашими «упражнениями»… тьфу.
Но и Сьюзен меня уже достала. После того как она стала предлагать пригласить в нашу постель еще какую-нибудь парочку или мужика поздоровее и погрубее – типа моего Пабло, – мне резко расхотелось с ней кувыркаться. Не потому, что я такой весь из себя «облико моралес», хотя свою женщину точно никому не отдам, – просто существует шанс что-нибудь подцепить от любвеобильной Сьюзен, и ладно бы какой-нибудь «гусарский насморк» – ВИЧ появился не вдруг и не в 90-е годы. И сдохнуть от СПИДа мне никак не улыбается.
– Итак, господа, познакомьтесь – это Майкл Карпофф, по книгам которого предполагается снять сериал, а это Рой Дисней, великий глава компании «Уолт Дисней». Майкл, чтобы не было лишних вопросов и чтобы не отнимать время ни у тебя, ни у Роя – все вы очень занятые люди, – сразу поясню: мы пришли к некому предварительному соглашению, в котором учтены все твои пожелания. Но прежде чем подписать договор, Рой хочет поговорить с тобой, выяснить твои намерения и вообще познакомиться с тобой гораздо плотнее. Ради этого он оставил свои дела и прилетел в Нью-Йорк. Итак, Рой, вот тебе автор – давай, доставай из него информацию!
Рой усмехнулся, и его некрасивое лицо стало даже симпатичным. Странное дело – улыбка почти всегда делает человека красивее, чем он есть на самом деле. Почему так – я не знаю. Но видел, и не раз, как некрасивые женщины становились вполне себе миленькими, стоило им начать улыбаться. Особенно если перед этим ты выпил и не был с женщиной не менее месяца…
– Если быть совсем откровенным, в Нью-Йорк я прилетел не только ради встречи с Майклом. – Глаза Роя смеялись. – Тут у меня кое-какие финансовые дела. Но почему нельзя совместить несколько дел? Майкл, я предлагаю отбросить условности и говорить, как два давних, хороших приятеля. Это ускорило бы дело. Итак, Майкл, сколько книг из этой серии ты собираешься написать?
– Семь. Семь книг. И… приквелы. Если захочу.
– То есть? – Рой улыбнулся. – Как это: «если захочу»?
– Герои надоедают. Серию можно тянуть и дольше – десять, двадцать, тридцать книг! Но после седьмой-восьмой книги начинаешь ненавидеть героя. Тебе надоедает этот сюжет, и тебе хочется чего-то нового, свежего. Потому я не знаю, смогу ли написать еще и приквелы. Я уже знаю, чем закончится седьмая книга моего «Гарри», так что… пока на седьмой книге все завершится.
– Майкл, ты уверен в успехе твоих последующих книг по этой серии? И как ты думаешь, фильм будет иметь успех? И еще – кого ты видишь режиссером своего фильма?
– Начну с последнего вопроса. Лукас. Я хочу Лукаса! Я думаю – он сможет. Даже не так: я уверен, что Лукас сможет. И вообще, вы присмотритесь к нему. У него великое будущее.
– Я слышал, что ты что-то вроде колдуна-предсказателя, – усмехнулся Рой. – Волшебник! Ты правда можешь предсказывать будущее?
– Иногда, – тоже улыбнулся я. – Только тем, кто мне интересен. Друзьям.
– Вот как? – Дисней откровенно забавлялся. – Надеюсь, ты держишь меня в числе своих друзей. Можешь предсказать мне мое будущее? Например – сколько я проживу? Когда умру и от чего?
Я серьезно смотрел в глаза этому человеку, с лица которого медленно сползла улыбка, и думал о том, стоит ли ему что-то рассказывать? Самим своим рассказом я изменю будущее, и оно уже не будет тем, которое я знаю. Впрочем – а ради чего я сюда послан? Не для того ли, чтобы менять будущее? Вот только вопрос в том, будет ли это МНВ правильным? Ведь каков главный принцип врача? «Не навреди!»
– Рой, а ты в самом деле хочешь знать, когда умрешь? И от чего? Представь: я тебе сказал, и ты знаешь. Не будешь ли ты потом каждый день считать оставшиеся до смерти дни? Не сойдешь ли от этого с ума?
– Ты серьезно? – криво ухмыльнулся Рой. – Ты говоришь серьезно? Ты можешь предсказать мне дату смерти?
– Могу, – пожал плечами я, продолжая глядеть в глаза Диснею. – Но не хочу. Это было бы с моей стороны слишком жестоко.
Рой вдруг захохотал, вытирая глаза запястьем, смеялся секунд двадцать, потом извинился за свою несдержанность и сокрушенно помотал головой.
– Да, Майкл, ты умеешь заинтриговать! А раз ты все знаешь, скажи, что сейчас беспокоит меня больше всего в жизни?
– Работа, конечно, – без паузы ответил я. – Ты скучаешь. Вначале ты был рад встать во главе компании, считал, что тут же ее подымешь на самый верх, но потом убедился, что с тем коллективом, который сложился в компании, сделать это очень трудно, а может, и невозможно. Вот только уволить их ты пока что никак не решаешься. Ведь эти люди проработали в компании много, очень много лет. А еще – кое-кто из них твои родственники…
Рой смотрел на меня широко раскрыв глаза, а когда я закончил, недоверчиво помотал головой:
– У тебя шпион в нашей компании? Где ты раскопал эту информацию?
– Я же колдун, Рой! – Теперь рассмеялся я, косясь на Страуса. Похоже, что происходящее Страусу нравится. Точно, нравится – он мне даже незаметно подмигнул, мол, действуй в том же духе.
– Рой, я тебе гарантирую – ты не пожалеешь, что с нами связался! – вмешался Страус, наклонился вперед и посмотрел в глаза собеседнику. – Это будет суперхит! Мы заработаем на нем огромные деньги! А компания будет обеспечена на годы вперед! Поднимется выше всех!
– Ты, случайно, не увлекаешься парусным спортом? – внезапно спросил Рой, не обратив внимания на слова Страуса. – Я слышал, ты стрелок и боец, даже в боях рестлинга участвовал?
– В рестлинге – случайно, – ответил я, досадливо морщаясь и покосившись на Страуса, – да, стрелок и боец. Парусным спортом… нет, увы… никогда не занимался. Но мечтаю об этом! Вот разбогатею с вашей помощью, куплю себе большую океанскую яхту и буду на ней ходить по морям, под парусами! Это моя мечта.
– Вот как? Хорошая мечта! – Рой открыто улыбнулся, кивнул: – У меня есть очень хорошая яхта. Не хочешь как-нибудь приехать, прокатиться со мной вдоль побережья?
– Почему бы и нет? Когда скажешь! – Я довольно кивнул. Идея и правда мне понравилась – покататься на яхте мне хотелось. – Только вот, наверное, не сезон…
– Октябрь – самый лучший месяц для прогулок. Тепло, солнце – я тебе позвоню, приезжай в гости. Можешь прихватить какую-нибудь подружку. Или один приезжай. Я тебе покажу, что такое настоящая яхта!
– Буду ждать звонка, – улыбнулся я.
– Хорошо. Но вернемся к нашим делам. Итак, Майкл, я готов подписать договор при одном условии.
– Каком? – Я сразу насторожился.
– Ты сыграешь в этом фильме Сириуса Блэка.
Бам! Как подушкой по башке! Вот этого только мне не хватало! Страус! Точно, это он!
– Роджер, твоя работа? – укоризненно помотал я головой. – Откуда Рой знает про Блэка?
– Ну… моя! – не смутился Страус, довольный, как свинья, нашедшая грязную лужу. – Почему бы и нет?! Писатель, который сыграл роль в фильме, сделанном по его книге, – да что может быть лучшей рекламой?! Тем более что ты похож на своего героя как две капли воды! Тебе и денег заплатят! Сколько дашь ему за роль в фильме, Рой?
– Пятьсот тысяч, – усмехнулся Рой. – Очень достойная оплата! Ведь мы еще не знаем, как Майкл сможет сыграть. Соглашайся, Майкл. Ты убьешь одним выстрелом двух фазанов – и книгу экранизируем, и денег на актерстве заработаешь. Разве ты не хочешь стать актером?
– Честно сказать, и президентом США тоже никогда не думал становиться, – искренне признался я, – как и актером. И не знаю, что у меня получится. Потому – вы рискуете.
– Да не очень-то и рискуем, – «успокоил» Рой. – Если ты совсем уж бездарь в актерской игре – заменим на профессионального актера. А если у тебя есть хоть какая-то искра актерского таланта – хороший режиссер раздует ее до пламени, и глядишь – станешь настоящим актером! А если фильм пойдет в прокате… если ты сыграешь как следует… сумма гонорара может быть увеличена.
– Я согласен. Но только потом не тычьте меня мордой в стол, мол, актер из тебя, как из дерьма пуля! Сделаю все что смогу.
– Вот и хорошо, – мягко сказал Дисней и, встав из кресла, протянул мне руку. – Я рад знакомству. Ты интересный человек, Майкл. Думаю, у нас все получится.
* * *
– ЭТО твой дом?! – Нина смотрела сквозь открытые ворота на мое двухэтажное чудо открыв рот, от чего ее пухлые губки выглядели невероятно соблазнительно. Так и захотелось впиться в них, прижаться всем телом к ее телу и…
Вчера позвонил Сьюзен и сообщил, что наши сексуальные игрища закончились. Что приезжает моя девушка, и… ну, понятно. Сьюзен отреагировала на удивление спокойно, без ругани и упреков. Но в своем репертуаре. Сообщила, что надеется – мы с ней остались друзьями. А еще – если нам понадобится в постели третья – она готова к нам присоединиться. Я даже едва не хихикнул – с трудом сдержался. Эту женщину не переделать!
– Это тот… бандит? – Ниночка смотрела на Пабло, который вдруг вырядился как настоящий мачо – только сомбреро не хватает. Видать, решил встретить подругу босса, так сказать, во всеоружии.
– Он не бандит, Нина, – фыркнул я. – Он бывший боксер. А вон его жена Лаура… правда, красивая?
– Ух ты… какая она красавица! Она красивее меня! – последнее Ниночка произнесла упавшим голосом и покосилась на меня, будто подозревая в связи с этой красоткой. Дурочка! У меня с самой юности есть одно важное табу: девушки, жены друзей неприкосновенны! Я даже в мыслях не позволяю себе думать о той же Лауре как о сексуальном объекте. Только жена друга, только моя работница – и никак иначе.
– Хай, Нина! – почти без акцента сказал Пабло, и губы его (ух ты!) раздвинулись в улыбке: – Ты такая же красивая, как моя жена!
Я захохотал, и Ниночка с Пабло недоуменно уставились на меня. А я давился смехом и только секунд через двадцать смог остановиться и сказать:
– Ниночка, это самый лучший, самый крутой комплимент, который Пабло может сказать женщине! «Ты красивая, как моя жена!» И на моей памяти он впервые такое сказал!
Ниночка тоже засмеялась, и голос ее походил на колокольчик – звонкий, красивый… Прибежала Лаура – она вначале трясла руку Ниночки, потом не выдержала и бросилась ей на шею.
– Наконец-то! А то босс тут в одиночестве звереет от тоски! Мужчине обязательно нужна рядом женщина, иначе он становится зверем!
Мы вытащили наши покупки из машины и понесли в дом. А потом был праздничный ужин, и мы вчетвером сидели в гостиной – ели, смеялись, что-то рассказывали. Лаура изображала, как я учил ее готовить борщ, Пабло рассказал, как он сажал какие-то редкие цветы в зимнем саду (теплицу мы сделали за беседкой) и что они должны расцвести к Новому году.
И мне было хорошо. Давно не было так хорошо! Жаль, что хорошее никогда не бывает навсегда.
