Евгений Сатановский
Котел с неприятностями. Россия и новая Большая Игра на Ближнем Востоке
Тут нужно вербовать боевиков на джихад против Дамаска, подтягивать союзников в арабском мире. Нужно намертво изолировать цивилизованное сообщество от информации о том, что на самом деле представляют собой отряды, воюющие против Асада, и о всех тех зверствах, которые они творят. Западные СМИ давным-давно прикормлены и работают на салафитский тандем – Катар и Саудовскую Аравию, выдавая на потоке сплошную дезинформацию. Но с русскими это не проходит. Тем более что они ещё в Ливии поймали на этом за руку и западников, и арабов. И много чего на эту тему миру рассказали – пока рассказывали. Выход из сложившейся ситуации самый что ни на есть простой, по Леониду Гайдаю. Как там у него в его последнем фильме «На Дерибасовской…»? Если врага нельзя купить, значит, нужно его убить. Вот это самое с мягкой силой Российской Федерации в арабском мире в виде телеканала «Руссия аль-Яум» сделано и было. И даже с некоторым изяществом, руками его собственного руководства и «в интересах дела». Чистая «Тысяча и одна ночь». В рамках модернизации, оптимизации, экономии бюджетных средств и популяризации на Западе передовых отечественных достижений. Кастрация есть обрезание, доведённое до окончательного результата. Вот и с русскоязычным телеиновещанием так, оказывается, можно было сделать. Добровольно и с песнями.
Автор столкнулся с этим, когда ветераны канала его попросили поинтересоваться у начальства, что происходит с израильским корпунктом. Происходило странное. По-русски это называлось наездом при особо отягчающих обстоятельствах. Требование заменить съёмочную группу на людей ХАМАС было особенно пикантным, с учётом того, что во главе Палестинской национальной администрации находился (и находится до сих пор) заклятый враг ХАМАСа – ФАТХ. Однако нападение на операторов и попытка их физической ликвидации были уже за рамками шуток, хотя для внутрипалестинских отношений выглядело оно нормально. Москва по этому поводу не сказала ни слова. Попытка главы израильского представительства телеканала пообщаться с центральным начальством ни к каким результатам не привела. Начальство оказалось недоступно, как британская королева в критические дни. И это был плохой сигнал.
Ещё хуже было то, что проинформированные об экстренной ситуации Большие Парни в самом начале пути к уху Самого Главного были отсечены и пресечены его ближайшим окружением. С формулировками, категоричность которых исключала возможность повтора попыток довести информацию до верха властной вертикали. И вскоре стало понятно, почему. На канале прошли массовые увольнения, в рамках которых ушли почти все профессионалы – и арабы-старожилы, и русские. Злые языки говорили о 200 журналистах и технических работниках. Заменили их чёрт-те кем, включая студентов. Начальство тоже сменилось. Благо отстроивший канал мидовец-арабист уже работал на ответственном загранпосту, а уволить оставленную им за себя даму было проще.
В итоге во главе канала встала блондинка русско-иорданского происхождения, которая и принимала Самого, когда тот канал посетил, сказав ей добрые слова, приличествующие случаю. После чего стало понятно, почему сведения о происходящих безобразиях наверх не прошли. Хотя сигналили многие, в том числе из тех, кого уволили – а там были оч-чень непростые люди с прелюбопытнейшими биографиями. Большие Парни затеяли «Большую игру», в итоге которой отечественная система иновещания была перелопачена, агентство РИА «Новости» исчезло как самостоятельный игрок, а его руководство покинуло информационно-политический Олимп. Большая власть, большие деньги… Какой-такой павлин-мавлин, зачем шуметь, э? Деньги любят тишину.
Ну, дальше было много чего. Бренд умники-экспериментаторы попутно прикончили, переназвав канал так, что ни одного арабского слова в его названии не осталось. В эфире перестроенного кадавра наспех собранные с бору по сосенке корреспонденты уходили в отставку «в знак протеста против политики России в Сирии». Там пошла информация «Аль-Джазиры», направленная против России и Сирии. Причём происходило всё это на российском телеканале, работавшем на арабском языке. И было много чего ещё.
Автор с тех пор на этот канал не ходок. Когда его туда зовут, он честно отвечает, что полагает даму-южанку, с которой всё началось, предателем родины и в подведомственный ей эфир пойдёт после того, как её уволят или посадят. Чего, понятно, никогда не произойдёт. Поскольку на дворе демократия и смягчение нравов. В сталинские времена её за всё описанное, прости Г-ди, не просто посадили – расстреляли бы… По подозрительности своего характера автор уверен, что наблюдал успешную операцию эмирата Катар по ликвидации противника в лице телеканала «Руссия аль-Яум». Причём куда более тонкую, чем нападение на посла России в Катаре Владимира Титаренко в аэропорту города Дохи, в результате которого он едва не потерял зрение и вполне мог быть убит. Ибо в Аммане у русско-иорданской блондинки, которая была поставлена на разгромленный канал, в информационной сфере нашёлся родной дядя, который, судя по всему, и лоббировал замену израильской съёмочной группы на людей ХАМАСа. Что напрямую отправляет нас к Катару, который в тот период времени ХАМАС курировал и финансировал. Да и в Иордании контролировал много кого и чего…
Внимание, вопрос. Есть у России в рамках мягкой силы после всех описанных событий рычаги влияния в арабском мире, помимо личных договорённостей президента Путина с местными первыми лицами? Чёрта с два они у неё есть. Телеканал есть. Кто его использует и для чего, причём за русские деньги – большой вопрос. Судя по результатам «оптимизации» отечественного иновещания, в Катаре внимательно читали Дюма. Бриллианты королевы за деньги кардинала… Опять-таки, ломать не строить. Люди уволены и вряд ли вернутся. Бренда нет. Канал как таковой погас. Сдох и стух. Врать начальству про то, какие у его любимцев потрясающие результаты и там, и тут, и ещё вон там, всё эти люди могут. Толку что? Была хоть какая-то мягкая сила. Стала мя-а-гонькая. Совсем бессильная. И толку с неё, как с козла молока.
А всё кадровая политика. Не надо бы двоечникам брать на работу провинциальных троечников, даже если те полны энтузиазма и жажды карьерного успеха. Не будет от них прока. Если, конечно, не считать таковым, выражаясь языком императрицы Елизаветы Петровны, «интересную прибыль». Однако при таком раскладе «эффективные менеджеры» всех степеней могут ненароком и родину продать. Или хотя бы сдать в аренду, не понимая, что возвращать её им никто не будет. Причём, что самое обидное, не из дурных побуждений и искренне веря, что ничего плохого вовсе и не делают. Так, немножко шьют… Ибо благими намерениями известно куда дорога вымощена. По крайней мере в России.
Введение в проблему: на кой оно нам надо
В каком соотношении интересы региональных и внешних игроков совпадают с интересами ищущей собственный путь России? Нужно ли России участвовать во всех миссиях, куда её приглашают? С кем, против кого и по каким правилам приходится Москве играть на Ближнем и Среднем Востоке? Кто в регионе для России союзник и партнёр и есть ли у неё на Ближнем и Среднем Востоке союзники и партнёры? На кого в регионе опирался Советский Союз – и кто они для России сегодня: соратники или попутчики, шанс на будущее или гиря на шее?
Россия на протяжении всей своей истории была пограничной территорией между Европой и странами Ближнего и Среднего Востока. Её становление как империи произошло благодаря продвижению на юг и восток. Соседство, соперничество и торговля с миром ислама создали уникальную систему взаимоотношений, сформировав евроазиатскую цивилизацию, в равной мере отличающуюся от обоих её источников. Именно о ней отечественные политики, историки и философы так часто говорят, не слишком задаваясь вопросом, что она представляет собой на самом деле.
Россия включила в свои границы значительную часть территорий, входивших до того, как стать её провинциями, в состав или в сферу влияния исламских империй БСВ. Некоторые из них она поглотила полностью, другие – частично, унаследовав, помимо прочего, исторические конфликты между этими территориальными образованиями и населявшими их народами. Большинство этих народов в итоге оказались по разные стороны государственных границ, в странах, часть которых относится сегодня к исламскому (Турция, Афганистан, Иран, арабские страны), а часть – к неисламскому (Россия, Израиль и Китай) миру.
Российское завоевание Кавказа спровоцировало исход чеченцев и черкесов, образовавших многочисленные военные поселения в арабских провинциях Оттоманской Порты. Распад Российской империи позволил Турции вернуть под свой контроль территории Восточной Анатолии и Причерноморья, находившиеся в составе Российской империи с 1878 года, изгнав и уничтожив составлявших значительную часть их населения армян и греков.
В бывшей турецкой, а затем британской Палестине русские евреи построили Государство Израиль, получившее дополнительный приток населения из СССР после начала «разрядки» в 70-х годах, когда из Советского Союза была разрешена массовая эмиграция. Продолжая эту традицию, после распада СССР в Израиль прибыла более чем миллионная «большая русская алия», около трети которой составляли этнические неевреи.
Бо́льшая часть многочисленных русских эмигрантов в Иране и Турции в период, последовавший после Гражданской войны, ассимилировались, войдя в состав титульных этносов. Небольшие русские общины в Ливане, Палестине, Тунисе и Марокко постигла та же участь. Афганистан и Саудовская Аравия приняли значительные группы населения, бежавшего в ходе подавления басмачества из советизированной Центральной Азии. Часть «совграждан» попали на территории, ставшие вскоре Пакистаном, в процессе формирования армии Андерса из бывших польских граждан, оказавшихся в пределах СССР в результате раздела Польши между Берлином и Москвой в 1939 году.
Отдельно можно говорить о «совжёнах», число которых в странах БСВ составило десятки, а их детей – сотни тысяч. Наконец, с начала 90-х годов появились (на Кипре, в Израиле, Турции, Египте и ОАЭ) группы постоянно живущих в регионе выходцев из России (а также других стран постсоветского пространства, как правило, составляющих с ними за пределами этих стран единый социум), занимающихся частным бизнесом, работающих на местные компании или купивших недвижимость в «стране пребывания».
Особую категорию людей с российским гражданством (и гражданством других постсоветских республик) в странах БСВ составляет исламистская эмиграция: люди, уехавшие из проблемных регионов Северного Кавказа – в первую очередь Чечни, учащиеся исламских университетов и медресе (часто – живущие вместе с семьями), боевики, участвующие в джихаде в Сирии, Ираке и Афганистане. Эта группа замкнута сама на себя и на радикальные исламистские круги региона – в первую очередь монархии Залива и Турцию.
На территории России сегодня живут сотни тысяч выходцев из стран Ближнего и Среднего Востока. Крупнейшей по численности группой являются израильтяне – бизнесмены, представители свободных профессий, учёные и менеджеры отечественных корпораций. Афганская община – наследие 80-х годов и гражданской войны в Афганистане. Арабская (крупнейшее землячество которой составляют сирийцы) сформирована большей частью из бывших студентов, осевших в России после женитьбы и получения российского гражданства, значительно пополнилась после начала в Сирии гражданской войны. Часть курдов и ассирийцев – потомки эмигрантов дореволюционных времён, полностью ассимилировавшихся в СССР, но не получивших советских паспортов. Другие обосновались в стране во второй половине ХX века. Турецкая община сформировалась в 1990–2010-е годы из бизнесменов и сотрудников турецких компаний, работавших в России.
Как правило, все они являются естественным мостом между страной происхождения и Российской Федерацией, играя активную роль в налаживании двусторонних и многосторонних отношений, хотя некоторые представители этих общин играют существенную роль в организации нелегальных финансовых потоков, наркотрафике, контрабанде и торговле живым товаром. В 90-е годы арабских экспатов использовали для организации джихада против России исламисты из стран БСВ – практика, исчерпавшая себя в 2000-е, после налаживания оперативной работы отечественных силовиков.
Составляющая миллионы человек трудовая миграция в Россию из постсоветских государств Закавказья и Центральной Азии имеет к БСВ лишь косвенное отношение. В то же время фактическая прозрачность границ (в первую очередь с Афганистаном и Турцией) и безвизовый режим ближневосточных государств с некоторыми из этих республик позволяют использовать выходцев из них для распространения наркотиков и радикального ислама.
Личные контакты российского руководства с лидерами стран БСВ и наличие общих долгосрочных политических и экономических интересов позволяют купировать часть этих проблем на ранней стадии. Можно отметить, что попытки усиления влияния, которые Иран предпринимает в Армении, Таджикистане и Азербайджане, не конвертируются в укрепление его позиций в России, а в последнем случае скорее ослабляют эти позиции, учитывая значительные разногласия между Баку и Тегераном. Это же касается политики Турции в Азербайджане и Центральной Азии.
Эпоха военной экспансии СССР на БСВ закончилась в конце 80-х годов войной в Афганистане. Сегодня там воюют другие силы. Насколько успешно и какие это создаёт проблемы в самом регионе и у его соседей – особый вопрос. Преимуществом современной России является прагматичность руководства страны и его дистанцированность от непосредственного участия в нарастающих на Ближнем и Среднем Востоке конфликтах. Опыт разрыва отношений с Израилем в 1967 году доказал спорность ставки на одну сторону, вне зависимости от того, какую именно. При этом Сирия с осени 2015 года, а потом и Ливия стали тем местом, где возродилась активная ближневосточная политика Москвы. Посмотрим, к чему она приведёт.
Основным торговым партнером России в регионе является Турция, по крайней мере пока. Она же – основной конкурент. Важнейшим стратегическим партнёром в противостоянии исламистскому терроризму и в модернизации страны – Израиль. Главным союзником в борьбе с распространением афганских наркотиков и салафитского радикализма – Иран. Арабские монархии – основной конкурент России по экспорту нефти и природного газа на европейский рынок (хотя с ними удалось наладить взаимовыгодное партнёрство в этом вопросе) и главный источник организации и финансирования исламистского джихада на Северном Кавказе и в Поволжье, но потенциальный инвестор и рынок сбыта военно-технической продукции. Авторитарные арабские республики – партнёры в противостоянии с исламистами, заинтересованные в военно-техническом сотрудничестве и торговле с Москвой.
Москва поддерживает по мере возможностей отношения с Западом – источником инвестиций (до кризиса 2014 года, спровоцированного поддержкой США и ЕС переворота на Украине) и рынком сбыта российских энергоносителей. Россия стремится дистанцироваться от проблем, которые военно-политические провалы в Ираке, Афганистане, а также поддержка «Арабской весны» навлекли на ЕС и США. Неосмотрительно поддержав Запад в ООН в отношении Ливии, результатом чего стала интервенция, распад этой страны, убийство её лидера Муаммара Каддафи и превращение Ливии в территорию неконтролируемого транзита нелегальных эмигрантов из Африки и стран БСВ в Европу, Россия воздерживается от автоматической поддержки западных инициатив, а в случае Сирии последовательно блокирует их в ООН.
При этом Россия пока не ввязывается в обычное для СССР лобовое противостояние с Западом, которое традиционно инициировалось режимами БСВ, а по таким вопросам, как сирийская химическая или иранская ядерная программа, выступила единым фронтом с «мировым сообществом», расходясь со странами западного блока лишь в частностях. Подписание в июле 2015 года соглашения «Шестёрки» переговорщиков с Ираном без активного участия Москвы не было бы возможным и для возвращения к этому соглашению, из которого президент США Дональд Трамп вывел Соединённые Штаты, Россия сменившему его президенту Джозефу Байдену важна.
Присутствие России в G-8 до украинского кризиса 2014 года, начала по инициативе администрации президента США Барака Обамы новой «холодной войны» и в G-20 позволяло ей координировать ближневосточную политику с государствами развитого мира теснее, чем когда бы то ни было в период после Октябрьской революции. Переориентация отечественной политики на БРИКС и ШОС в рамках «разворота на Восток» стала ответом на антироссийский курс стран НАТО и ЕС. В то же время это именно российская политика и с этим связаны её расхождения с политикой США и ЕС, в основном объективные, хотя иногда имеющие личностную или ведомственную основу.
Дестабилизация и радикальная исламизация арабских стран, победа талибов и рост производства наркотиков в Афганистане, деятельность Саудовской Аравии и Катара как центров обеспечения и координации радикальных исламистов на Северном Кавказе и в других российских регионах, перспективы утечки за пределы Пакистана составляющих его ядерного комплекса относятся к главным ближневосточным угрозам России. Это же можно сказать об опасности радикальной исламизации Центральной Азии и надвигающейся из Афганистана «Центральноазиатской весне».
В то же время отечественные инициативы на Ближнем и Среднем Востоке, как правило, имеют инерционный характер – по крайней мере за пределами непосредственной сферы интересов президента Путина. Часть этих инициатив связаны с традицией внешнеполитических ведомств и международных организаций, не имеющей отношения ни к российским интересам, ни к региональной реальности. Именно к этой категории относятся ближневосточное урегулирование, конференции по правам человека и миротворческие миссии ООН, а также вопрос безъядерной зоны на Ближнем Востоке.
Нужно отметить, что российские интересы в регионе, в том числе в вопросах транзита энергоносителей Прикаспия и Центральной Азии, более или менее вежливо игнорируют не только конкуренты, но и партнёры Москвы, включая Турцию, Азербайджан и Туркменистан. Мировой экономический кризис временно повысил интерес «мирового сообщества» к России как источнику финансов – до введения в её отношении санкций США и ЕС. Успешные попытки втянуть российское руководство в затратные проекты провела Турция – в свою энергетическую инфраструктуру (АЭС «Аккую» и «Турецкий поток»). Эти проекты не стали жертвами обострения отношений Москвы и Анкары ни после уничтожения турецкими ВВС российского самолёта в ноябре 2015-го, ни после Карабахской войны 2020 года.
Лоббирование арабских стран и Ирана включает преимущественно сферу поставок вооружений и военной техники и активно поддерживается профильными отечественными ведомствами. Поставки оружия, запчастей и комплектующих Ливану, Сирии и Ирану, как правило, сопровождаются возражениями Израиля, столь же традиционными, сколь бесполезными – за редкими исключениями. С другой стороны, «ядерная сделка» с Ираном «Шестёрки» позволила реанимировать поставку Тегерану С-300, а угроза воинскому контингенту ВКС РФ в Сирии со стороны Турции привела к поставке в Латакию комплекса С-400 (хотя Турция, несмотря на все возражения США, С-400 тоже получила).
В то же время контакты на высшем и среднем уровнях российского истеблишмента с руководством стран региона создают систему сдержек и противовесов, в достаточной мере напоминающую построенную странами западного мира. Именно эта система наряду с геополитической и экономической реальностью, корпоративными и ведомственными интересами, фобиями, стереотипами, а также личными предпочтениями и наработанными системами связей и создают то, что можно назвать отечественной ближневосточной политикой. Причём в ряде случаев политика эта, при всей её взвешенности, торпедируется волюнтаризмом местных лидеров.
При этом политика России на БСВ мало чем похожа на последовательную советскую – в чём можно найти и положительные и отрицательные стороны. Она не повторяет и не может копировать её по определению. Необходимых для этого резервов – технических, финансовых и кадровых – сегодня не существует не только у Москвы, но и у всех вместе взятых стран Запада, Китая, Индии, государств Юго-Восточной Азии, Кореи и Японии, которых всё, происходящее на Ближнем и Среднем Востоке, так или иначе касается. Новое время – новые песни…
За время, прошедшее с 60–80-х годов – пика региональной активности СССР, произошёл не только распад социалистической системы и нашей страны. Сам регион изменился коренным образом. Численность его населения выросла в разы. Проблемы увеличились на порядок. Элита деградировала. Конфликтный потенциал реализовался в войнах и внутренних столкновениях, последствия которых сопоставимы с проблемами, возникшими в Европе по окончании Второй мировой войны. БСВ, за немногими исключениями, не обладает и в обозримой перспективе вряд ли будет обладать промышленной, интеллектуальной и аграрной базой, которая позволила возродить послевоенную Европу. Скорее следует ждать нескольких десятилетий государственных переворотов, революций, этнических и конфессиональных чисток, гражданских войн, межгосударственных конфликтов там, где отечественные специалисты строили металлургические заводы и плотины…
Поставки отечественной военной и гражданской техники остались памятником активности нашей страны в арабском мире второй половины ХX века. Кстати, эти мегапроекты в значительной мере обанкротили Советский Союз, подготовив его распад. По самым приблизительным подсчётам, страны «социалистической ориентации» и государства «третьего мира», бо́льшая часть которых располагались на Ближнем и Среднем Востоке и в Африке, остались должны Москве более $ 160 млрд – значительно больше, чем весь внешний долг СССР и России. Особая история – долги по военно-техническому сотрудничеству. Не существует ни одной ближневосточной страны, бывшей партнёром СССР, которой российскому руководству не пришлось бы списывать в Новейшее время многомиллиардные долги с тем, чтобы начать с ней сотрудничество «с чистого листа». Трудно сказать, насколько это было оправданно – разве что оправданием служит то, что денег России всё равно никто бы никогда не вернул. Однако бескорыстие такого рода хорошо до определённых пределов, и пределами этими являются стратегические интересы России.
Присутствие на Ближнем и Среднем Востоке «любой ценой» можно было оправдать в период глобального противостояния сверхдержав, когда соперничество возглавляемых ими идеологических систем могло перерасти в военное противостояние. Задача эта перед Российской Федерацией более не стоит. Её безопасность зависит от положения на постсоветском пространстве: в Закавказье, Центральной Азии и на Украине в куда большей мере, чем от ситуации на БСВ. Вопрос вопросов при этом, зачем и по каким именно направлениям расходовать ограниченные ресурсы страны. Вложения Китая окупаются всегда и везде. Европы и США – почти всегда. Да и размеры их ресурсов несравнимы с отечественными. Для того чтобы не проигрывать в соревновании с конкурентами, России нужно научиться считать. Что, разумеется, опечалит появившихся в 90-е годы лоббистов, в том числе работающих в госструктурах, задача которых сводится к реализации малоосмысленных, но хорошо обоснованных перед начальством внешнеэкономических инициатив.
Второй, ещё более важной задачей является умение трезво оценивать происходящее в той или иной стране, просчитывая политические риски не менее тщательно, чем экономические. Хотя пока что и в отношении экономических расчётов у действующего российского руководства плоховато… чтоб не сказать плохо. О чём свидетельствует вся история современных отношений России с той же Турцией – от вышеупомянутой АЭС «Аккую» до «Турецкого потока». То есть отечественная политика вечно забегает вперёд экономики и путается у неё под ногами, отчего обеим плохо… Удастся ли России перебороть указанные минусы – вопрос, осложняемый тем, что для страны характерны высокая коррупционная составляющая, неэффективность бюрократии, засилье неповоротливых и затратных государственных корпораций, непрозрачность финансовых схем и низкая исполнительская дисциплина, недостаточный профессиональный и образовательный уровень менеджмента, включая высшее и среднее звено, а также снижающийся интеллектуальный и технологический потенциал. Это превосходно понимают арабские, турецкие, иранские, израильские, пакистанские и афганские партнёры России, рассматривающие сотрудничество с нашей страной только в ситуациях невозможности работы с Западом или государствами Азиатско-Тихоокеанского региона – как своеобразную приманку для конкурентов Москвы.
СССР на протяжении своей истории опирался в регионе на различные силы. В первой половине прошлого столетия это были коммунистические и «прогрессивные» партии и движения – еврейские и арабские, а также «народы и страны, борющиеся против колониализма и империализма». Так, Турция, Иран и Афганистан в период обновления государственности в ХХ веке получили поддержку Москвы. Как следствие, союзниками СССР оказались – или называли себя таковыми – самые разные, часто борющиеся между собой не на жизнь, а на смерть силы, конкурировавшие за дотации, военную и политическую поддержку советских патронов. Выбор между берберами и арабами, евреями и арабами, курдами и арабами, эфиопами и сомалийцами, коммунистами и буржуазными националистами, в число которых входили иракские и сирийские баасисты, афганскими парчамистами и халькистами составлял головную боль МИДа, Международного отдела ЦК и спецслужб на протяжении всей истории СССР. Как правило, этот кроссворд решался исходя из текущей целесообразности, линии партии на данный момент, интриг партийного и государственного аппарата, склонностей конкретных чиновников и уровня начальственного волюнтаризма. И тут ещё большой вопрос, что именно в первую очередь сказывалось на конечных решениях.
На то, кого именно, как и в какой степени поддерживать, могли влиять и влияли отношения между руководителями и их ведомствами. А мнение профессионалов хоть и запрашивалось, но даже в важнейших вопросах зачастую игнорировалось, как это было в ситуации разрыва дипломатических отношений с Израилем после Шестидневной войны 1967 года или ввода советских войск в Афганистан в 1979-м, против которого дружно возражали все специалисты, имевшие отношение к этой стране. Что ничуть не повлияло на престарелых Брежнева, Андропова и Устинова, принявших судьбоносное для СССР решение, что называется, «на троих». «Союзники» СССР при этом использовали Москву, подставляли её, шантажировали, а иногда и открыто предавали – как Ясир Арафат в ходе ливанской гражданской войны, и непрерывно пытались втянуть в свои междоусобные конфликты или столкнуть с Западом. При необходимости они мгновенно забывали об объявленном ради советской поддержки курсе на «социалистическую ориентацию». Это раз за разом происходило, когда у них возникал шанс с выгодой конвертировать отказ от этой ориентации в отношения с европейскими столицами и Вашингтоном или переориентироваться на Пекин. А то, что ради смены курса им приходилось поголовно уничтожать местные компартии, ни в регионе, ни за его пределами никого особенно не удивляло и не смущало.
Многие из этих стран покинули советскую внешнеполитическую орбиту ещё в период расцвета военно-политической мощи СССР. Ни одно из государств региона, поддержка которых обошлась Советскому Союзу в миллиарды и десятки миллиардов долларов, не поддержало Москву в момент кризиса и распада страны. Алжир, Ливия, Египет, Судан, Сомали, Южный Йемен, Сирия, Ирак, Афганистан, Фронт ПОЛИСАРИО, ООП и множество других движений и фронтов – мартиролог советской военно-политической стратегии на БСВ. Гордиться тем, что СССР сделал для этих стран и «прогрессивных» движений, можно – сделано было на самом деле немало. Толку-то что? Не для них – для них толк был. А для нас? Понимая под этим собирательным «нас» хоть СССР, хоть нынешнюю Россию?
Кстати, сегодня мало кто помнит, что СССР в своё время прагматично поддерживал не только национально-освободительные движения и режимы «социалистической ориентации», но и сторонников «чистого ислама». Присутствие делегации советских мусульман в 1926 году на территории, позднее ставшей Саудовской Аравией, легитимировало претензии Абдель Азиза ибн Сауда на высшую власть в мире ислама. Именно тогда была сформирована структура, на базе которой позднее возникла Организация Исламская конференция (современная Организация исламского сотрудничества). Кто бы за это в современной Саудовской Аравии был Москве хоть на йоту благодарен… В свою очередь Советский Союз использовал ваххабитов (которые, впрочем, не любят это название, восходящее к имени ибн Ваххаба, называя себя салафитами) в борьбе с басмачами на Кавказе и в Центральной Азии. Поскольку салафиты считали и по сей день считают суфиев еретиками, а в этих регионах был распространён именно суфийский ислам, они с готовностью помогали тогдашнему советскому руководству против его врагов из числа мусульман, имея долгосрочные планы – сегодня оправдывающиеся. Салафитские общины растут и множатся на Кавказе и в Центральной Азии, а также на территории современной России как грибы.
Сохранившаяся переписка ибн Сауда со Сталиным представляет собой интереснейший образчик ближневосточного макиавеллизма. Впрочем, в период советской оккупации Афганистана Саудовская Аравия, с 40-х годов ХX века переориентировавшаяся на США, вступила с СССР, при прямой или косвенной поддержке всего исламского мира и Запада, в жёсткую конфронтацию, завершившуюся на рубеже веков поддержкой сепаратистов в российской Чечне и терактами во внутренних российских регионах. Так что считать её партнёром России, на которого можно полагаться, невзирая на налаженную координацию усилий в энергетической сфере, не приходится, хотя в настоящее время террористическая деятельность против России напрямую Эр-Риядом почти не финансируется. Предолимпийские «Волгоградские теракты» 2013 года, которые эксперты расценили как «сигналы», посланные руководству России тогдашним главой саудовского Управления общей разведки принцем Бандаром бин Султаном, исключение из правила. После его отстранения от должности террористическая деятельность группировок, ориентирующихся на Эр-Рияд, в России прекратилась – не исключено, временно.
