Евгений Сапач
Алёна
– К тебе или ко мне?
Помнишь айсберг, который погубил Титаник. В отличие от всем известной истории, сейчас крушение терпит ледяная глыба. Глыба моей непоколебимости и известной моим близким способности выкручиваться из любой ситуации. Пиздеть – не мешки ворочать. Так я всегда думал. До этого момента. Язык связали морским узлом тысячи матросов. Вокруг полный штиль. Ни одного спасательного круга. Я почти погиб. Как вдруг вселяющие надежду на спасение огни “Пьяной вишни”.
– Может выпьем? – изо всех сил стараюсь казаться невозмутимым.
Кто-то мне сказал, что девушки не любят лишних вопросов. Верный способ получить желаемое – незамедлительный переход к действию. Никогда не разделял этот подход: хочется ведь блюсти демократию, выяснить, чего хочет женщина. Здесь ситуация была патовая. Решил прислушаться к себе другому. Не дожидаясь ответа, беру её за руку и уверенно двигаюсь по направлению к “Вишне”. Ни одного упрека. Работает. В глубине души понимаю, что это не последняя вишня. Будет ещё одна, которую предстоит положить… на торт. Берём по бокалу. Заказываю “на месте”. Тяну время.
– Как дела?
– Какая разница? Разве это важно? – отрывисто барабанит Алёна.
Улавливаю нотку грусти в голосе. Начинаю понимать истинную причину её активности.
– Зачем ты здесь?
– По работе.
– Нет, не в Варшаве. Здесь, со мной? Помнится, ты не упускала ни одной возможности меня унизить. Показать, что я не такой. Что я неправильный – как грёбаный психоаналитик – а скорее психопат, – наседаю я.
Мне кажется, что даже ком подкатил к горлу. Господи, неужели это до сих пор меня трогает? Такая мелочь. Какая-то явно неуверенная в себе женщина, пользуясь своим служебным положением, срывается на тебе. Таких историй на каждом углу.
Алёна молчит. Выдерживает не академически долгую мхатовскую паузу. Делает глоток. Достает красный мальборо – ещё одна деталь, которая свидетельствует о не мужских даже – о нечеловеческих яйцах!
– Куришь?
– Вообще нет. Но сигаретку выкурил бы.
Алёна вкусно затягивается. Бумага хрустит так оглушительно, будто мне в капюшон подкинули с десяток петард. Куда менее привлекательно с сигаретой выгляжу я. Никотина в ней больше, чем тестерона в моём организме. Чуть сдерживаюсь, чтобы не закашлять.
– Он изменил мне. Обвинил в произошедшем. Якобы я слишком часто пила. Сижу на стакане – так он это называл. Ревновал к вину, к моей работе. Переспал со своей “ученицей”. Пресной, но подтянутой дурой. Инстаграм помнит сотни тысяч таких.
Снова затягивается.
– Думаю, это был заведомо неудачный союз. У него в семье никто не курит, не пьёт.
Здесь Алёна одним глотком приканчивает оставшиеся полстакана.
– Он весь такой на фитнесе. Фитоняшка, её богу. Невинно-девственная груда мышц. И рядом я. Тяжелее бокала ничего не поднимала в своей жизни. Мне казалось, что рядом с ним изменюсь. Стану лучше. Начну заниматься. ПП. Трезвый бранч по воскресеньям. И ведь всё так и было. Вначале.
Я очень люблю искренность, люблю, когда можно с человеком вот так, без обиняков. Но здесь я стал переживать. Алёна очевидно начала раскрываться. Я боялся, что не смогу закрыть этот ящик пандоры.
– Дальше я начала испытывать легкий дискомфорт. Мне хотелось пропустить бокальчик, другой. Позволить себе гастрономический оргазм (к сожалению, я не могла с ним позволить другого, но ведь женщины часто готовы отказаться от “себя” в пользу любимого). Я уже стала забывать язык вина. Он специфичен. Человеку непосвященному разговор сомелье покажется странным, двусмысленным и даже комичным. Именно так и воспринимал его мой экс. “Тело” существовало только в границах качалки. А танины он воспринимал как вещи, забытые некой Татьяной.