Евгений Норин
Молот Урала
Глава 6. Холодные воды. Форсирование Одера
Черный день. Первая атака на Штейнау
Дерзость и стремление всегда держать темп операции принесли пермякам массу успехов на поле боя. Однако эти качества имели свою обратную сторону.
24 января Молотовская бригада начала атаку на немецкие рубежи по Одеру. Форсировать Одер решили у города Штейнау. Этот городок – нынешняя Сьцинава в Польше – находится на северо-запад от Бреслау. В конкретных обстоятельствах января 1945 года главное его достоинство составлял автомобильный мост через Одер. Утром пермяки атаковали немецкие позиции перед мостом. После полудня комбриг полковник Денисов вызвал лейтенанта Волошина и велел на предельной скорости прорываться в Штейнау. Волошин возглавил передовой отряд – 8 тридцатьчетверок и взвод автоматчиков. В час пополудни началась кульминация драмы. Отряд Волошина ворвался в Штейнау по мосту через Одер. Вслед за ним тут же пошли саперы, которые начали разминировать мост. Однако танкисты въехали прямо в осиное гнездо. Штейнау оказался плотно набит войсками и хорошо укреплен. В городе занимали позиции учебный батальон, местные части фольксштурма, тыловые подразделения пехотной дивизии и несколько противотанковых и артиллерийских дивизионов,[64] объединенных в «боевую группу «Штейнау» под командованием полковника Ханса Рейхардта. Отряд лейтенанта Волошина вел бой, пока у танков не закончились снаряды, и начал отступать. Однако сделать это было не так-то просто: мост обстреливали, немцы вели огонь не только с берега, но и с бронекатеров. К тому же, на уральцев обрушилась авиация: за 4 часа летной погоды бригада зафиксировала 250(!) самолетовылетов против своих позиций. Во время боя был смертельно ранен майор Шотин, непосредственно командовавший боем за Штейнау и уже прибывший на западный берег Одера. Управление оказалось сильно затруднено. В этом хаосе, как можно судить по документам, часть отряда Волошина все же отошла на восточный берег Одера. Однако из-за огня противника саперы не могли работать быстро и качественно, и один подрывной заряд остался не обнаруженным. Мост был взорван. Отрезанные в Штейнау остатки отряда Волошина вели безнадежный бой в городе в течение дня. Несмотря на бешеный артобстрел с восточной стороны Одера, немцы уничтожили его. В некоторых воспоминаниях солдат Молотовской бригады отрезанную группу спасают, но к сожалению, это даже не выдача желаемого за действительное, а смешение разных эпизодов боев за этот город. Правда состоит в том, что Волошин погиб на улицах вместе со своей группой. От некоторых солдат передового отряда не осталось даже тел. Лейтенант Николай Пчелинцев и сержанты Башин, Орлов и Погадаев до сих пор числятся пропавшими без вести в несчастный день 24 января 1945 года в Штейнау[65].
Майор Шотин за несколько месяцев до гибели
Правда, встречающиеся в литературе утверждения о полном уничтожении отряда, прорвавшегося в город, тоже не соответствуют действительности. Гибель отряда пермяков в Штейнау упоминается в книге Владимира Дайнеса «Танковые войска СССР»,[66] а также в работе Алексея Исаева «Берлин 1945»,[67] однако судя по имеющимся документам и воспоминаниям участников, там он отображен не совсем точно. Первый бой в Штейнау упоминается также в книге Василия Зайцева, посвященной Свердловской 61-й гв. танковой бригаде[68]. По данным Василия Ивановича, в городе остались три танка пермяков, экипажи которых вели бой, пока оставалось чем стрелять, а затем бились в пешем строю, пока не погибли. Судя по всему, эта картина наиболее полно соответствует реальности. Всего пермская бригада потеряла за сутки 18 человек погибшими, 4 танка числятся утраченными безвозвратно (еще 8 боевых машин получили повреждения)[69]. Согласно оперативной сводке штаба корпуса, в Штейнау было потеряно 5 танков, 2 вернулись обратно[70]. Это серьезные потери по меркам 1945 года. К тому же, осталась не выполненной главная задача – форсирование Одера.
Неудача в Штейнау была достаточно громкой. Командующий 4-й танковой армии Д.Д. Лелюшенко счел необходимым отдельно остановиться на причинах трагедии. По мнению командарма, командир корпуса полковник Чупров не проконтролировал выполнение своего приказа, а комбриг молотовцев полковник Денисов запоздал с выдвижением главных сил бригады к мосту. Две другие танковые бригады вообще находились далеко от поля боя и не могли поддержать пермяков. В результате закреплять первый успех оказалось некому.
Впрочем, сами немцы оценивают события в Штейнау без малейшего воодушевления. Солдат, воевавший в Штейнау в конце января, утверждал, что отражать удар пытались курсанты унтер-офицерской школы, которые понесли тяжелейшие потери. Фрагмент воспоминаний этого немецкого пехотинца, посвященный Штейнау, состоит главным образом из проклятий по адресу руководства Германии, гауляйтеров и командования вермахта. К сожалению, из-за обилия эмоций автор несколько пренебрегает конкретикой, но общий смысл однозначен: немцы понесли в Штейнау очень тяжелые потери[71].
На острие. Мотострелки штурмуют ДОТы
Провал первого штурма не обескуражил командование Уральского корпуса. 62-я гвардейская бригада провела следующий день на восточном берегу Одера и вела бой с немцами с места. Танки и орудия перестреливались с немцами через Одер, подавляли огневые точки и старались отогнать противника от разрушенного моста. За день пермская бригада понесла умеренные потери (трое погибших), но и успехи не назовешь сногсшибательными. Удалось подавить несколько десятков огневых точек, утопить два речных катера, но продвижения молотовцы не имели. Немецкая авиация постоянно бомбила позиции бригады.
В это время 29-я гв. мотострелковая бригада вторично пыталась форсировать Одер. 25 января попытка мотострелков ворваться в Штейнау по прямой также потерпела фиаско. Западный берег Одера защищала система долговременных укреплений. ДОТы размещались с интервалами всего в 150–200 метров. Это были капитальные железобетонные сооружения со стальными дверями и амбразурами, хорошо обустроенные, оснащенные пулеметами и фаустпатронами. Для тяжелой артиллерии они были бы не настолько серьезной преградой. Однако общей проблемой Красной армии было слабое артиллерийское звено в танковых и механизированных корпусах. По техническим причинам мобильные соединения оснащались только легкой артиллерией, для которой бетонный бункер был крепким орешком.
Однако уральцы не увязли в боях на Одере. Там, где не сыграла ставка на скорость и силу удара, сработал обходной маневр. Уже на следующий день, 26 января, 29-я гв. мсбр, имея в авангарде молотовский 3-й батальон капитана Дозорцева при поддержке 299-го минометного полка и мотобата Молотовской танковой бригады – форсировали Одер в нескольких километрах южнее Штейнау, уничтожили несколько бункеров и отвоевали небольшой плацдарм у Тарксдорфа. Форсирование реки тщательно готовили – даже бревна для штурмового моста заворачивали в белые простыни, чтобы скрыть от наблюдения с воздуха. Благо, разведчикам удалось найти участок с держащимся льдом, а Одер в этом месте неширок. Еще одним достоинством этого участка были берега – пологие, поросшие лесом, они позволяли незаметно собрать ударную группу и сосредоточить минполк для поддержки.
Переправу вели прямо по льдинам, забрасывая разводья фашинами и досками. Пройти предстояло буквально пару сот метров – но пройти их требовалось под огнем, не свалившись в полынью, а главное – мелкими группами: большую толпу лед просто не выдержал бы. По льду протаскивали даже 76-мм пушки. Пермская танковая бригада выделила для этой операции 5 танков, и ее машины вели огонь с места, оказывая огневую поддержку. Танковые орудия не могли уничтожить бетонные бункеры, но они, по крайней мере, могли подавлять огонь немцев стрельбой по амбразурам. К тому же, танки стрельбой с восточного берега Одера блокировали контратаки немцев. Поддержка была совершенно не лишней. В воспоминаниях и документах об этом эпизоде фигурирует немецкая бронетехника, и на подступах к Штейнау действительно действовал немецкий 300-й батальон САУ. Так что цели для Т-34 молотовцев действительно находились в изобилии.
Командир минометчиков Василий Зыль (бородатый мужчина со снарядом в руке)
ДОТы же уничтожались штурмовыми действиями пехоты. Мотострелки захватывали бункеры испытанным приемом. Создавались штурмовые группы из мотострелкового взвода, орудия и отделения саперов. Под прикрытием огня с другого берега стрелки подбирались к огневым сооружениям и затыкали их, подрывая амбразуры, систему вентиляции или двери. Благо, танки и особенно минометы очень успешно выбивали полевое заполнение вокруг ДОТов. Характерно, что командир пермского минполка подполковник Василий Зыль получил звание Героя Советского Союза именно за этот прорыв. Сам командир минометчиков перебрался на плацдарм почти сразу за авангардами, вместе с подчиненными, проваливаясь в ледяную воду.
Тарксдорф был одним из первых устойчивых плацдармов за Одером, так что эти бои вообще дали много новых кавалеров «Золотых звезд»: кроме Зыля Героями Союза стали старший лейтенант Денисов из молотовского мотострелкового батальона (однофамилец комбрига пермских танкистов), первым зацепившийся за западный берег Одера, командир того же батальона капитан Федор Дозорцев и командир танка Г.З. Клишин, поддерживавший атаку огнем с восточного берега и подбивший несколько боевых машин немцев.
На острие-2. К Штейнау через Кебен
После того, как мотострелки и минометчики проделывали дыру в «одерском фронте» южнее Штейнау, пермские танкисты передислоцировались на более перспективный участок. Севернее другие части уже захватили плацдарм у Кебена. Немцы смогли задержать советские части и не позволить сходу вырваться за Одер на широком фронте, однако к восточному берегу Одера непрерывно прибывали новые части. Уральцы были первыми у реки, но 25 января из-за их спин вырвался 6-й гвардейский мехкорпус, который и захватил плацдарм севернее Штейнау. Лелюшенко быстро сориентировался, и распорядился о переброске молотовцев на новый плацдарм 29 января. Такая перетасовка была обычным делом для маневренных операций. Переброска прошла стремительно: в 13:50 командир 10-го гв. танкового корпуса полковник Чупров распорядился о переброске 62-й гв. танковой бригады к Кебену, а в 19 часов бригада уже перешла на новое место. Туда же направились челябинцы из 63-й бригады. К этому моменту немцы перебросили на Одер дополнительную танковую дивизию, но из тылов советских войск плавно выходила громада 13-й общевойсковой армии с ее многочисленной пехотой и тяжелыми орудиями, так что баланс сил менялся только в пользу РККА.
Следует помнить вот о чем. Плацдармы у Штейнау и Кебена были первыми позициями РККА за Одером. Одер течет на северо-запад, в Силезии река протекает восточнее, чем в районе Берлина. Поэтому войска 1-го Украинского фронта вообще и уральцы в частности оказались первыми в гонке к реке и захватили плацдармы раньше, чем 1-й Белорусский фронт Жукова. Позиции напротив Берлина будут захвачены только через несколько дней, 31 января. В 20-е же числа новость «русские танки пересекли Одер» произвела на высшее руководство Третьего Рейха эффект удара током. В сводке Верховного командования вермахта за 28 января прямо указывалось: «Самым опасным является плацдарм в районе Штейнау и Кёбена». От РККА ожидали дальнейшего прорыва на северо-запад к Глогау и атаки на сам Берлин. С немецкой стороны это вызвало лихорадочную деятельность по сбору резервов под Штейнау. Контратаки на плацдарм мотострелков 29-й бригады южнее города сыпались каждый день по несколько раз. В это время у Кебена разведчики Молотовской бригады прощупывали окрестности для новой атаки. В этот момент бригада имела в строю 35 танков[72] – лишь чуть более половины от штатной численности, но еще вполне достаточно для решительного наступления. Правда, часть этих сил оставалась на плацдарме мотострелков. Те медленно и упорно расширяли позиции за Одером, и поддержка бронетехникой была совершенно не лишней.
Схема операции по окружению Штейнау. Виден маленький плацдарм южнее города – и более крупный, вытянувшийся с севера на юг в тыл немцам
30 января небольшой отряд пермской бригады поддержал атаку пехоты на Любен с северо-востока. Этот город находится строго к западу от Штейнау, то есть, город обходили, гарнизон Штейнау получал удар в тыл. Это наступление оказалось для немцев совершенно неожиданным. К этому моменту танкистов догнала пехота, и соотношение сил делало бой безнадежным для немцев. Любен был достигнут в ночном бою, и по сообщениям с мест, даже окружен. Однако кольцо было неплотным, и вскоре немцам удалось разблокировать городок, либо, что вернее, рапорты изначально были слишком оптимистичными. Тем не менее, важен был сам факт: пермские танки и пехота 117-й дивизии действовали в глубоком тылу у гарнизона Штейнау. Тем временем другая часть пермской бригады помогала окружать Ламперсдорф – напротив плацдарма мотострелков южнее Штейнау. Бригада оказалась разбросана на широком фронте, можно даже говорить о некотором перемешивании ее частей. Однако для вермахта все эти новости означали полную катастрофу. Ловушка захлопнулась. Нужно отдать должное гарнизону Штейнау, он сопротивлялся отчаянно, однако теперь немцам оставалось только бросить полотенце на ринг. Атаку в свой тыл они прозаически прозевали, противодействовать танковым бригадам и стрелковым дивизиям в своем тылу им было нечем. К концу января немецкие части в районе Штейнау (до 10 тысяч человек) были полностью окружены. Началась агония частей вермахта вокруг Штейнау.
Удар милосердия
После окружения оборона остатков гарнизона Штейнау и соседних частей не была ни долгой, ни бурной. Немецкие силы попали в ловушку в двух тактических окружениях: в самом Штейнау и Ламперсдорфе (создано мотострелками 29-й бригады и частью сил пермяков). Однако срок жизни всех этих мини-котлов исчислялся буквально часами. К 1 февраля организованное сопротивление крупных отрядов уже было сломлено, и только гарнизон Любена держался еще некоторое время. Командовавший боевой группой «Штейнау» полковник Рейхардт был убит в первых числах февраля, город после короткой схватки перешел под контроль советских войск. Правда, это произошло уже без участия пермских подразделений: они находились на внешнем фронте окружения. Город взяли стрелки 147-й дивизии совместно со свердловской 61-й и челябинской 63-й бригадами. Зачистка шла еще несколько дней, поскольку множество перелесков и небольших оврагов давало укрытие небольшим группам немецких солдат. Последние подразделения вермахта в окрестностях Штейнау сдались 4 февраля. Последним призом стала немецкая колонна снабжения, ухитрившаяся проскочить в Штейнау ночью – только чтобы обнаружить, что везти топливо и боеприпасы уже некому. Неудачливых снабженцев остановили и разоружили, когда те пытались вернуться назад.
1 февраля почти все силы Молотовской 62-й гв. танковой бригады собрались в районе Шварцау и Цедлитца, к юго-западу и западу от Штейнау. Главной задачей всего 10-го гв. танкового корпуса на этот момент стала оборона от контратак с запада. К этому моменту плацдармы за Одером удалось консолидировать, и образовать единый фронт в 30 километров шириной. Опасения по поводу контрударов немцев не были зряшными. Утром 1 февраля пермяки захватили пленного из состава танковой части. Буквально через час начались активные удары немцев по Шварцау. В документах молотовской бригады повторяются упоминания 12-й танковой дивизии немцев, однако та находилась в Курляндии. С кем в реальности пришлось столкнуться пермякам, точно сказать затруднительно, но судя по называемым номерам, противником молотовской бригады было нетипичное формирование – 103-я танковая бригада немцев. Она была сформирована летом 1944 года из набранных с бору по сосенке подразделений разных дивизий, что и вызвало некоторую путаницу в штабе пермяков, захватывавших пленных сразу из нескольких подразделений. Формально немецкая 103-я бригада обладала внушительной боевой мощью (116 танков и САУ, включая 48 «Пантер» и 14 88-мм истребителей танков «Ягдпантера»)[73]. Однако ее контратаки велись без малейшего воодушевления и быстро разбились о заранее подготовленную оборону уральцев при небольших потерях у обеих сторон. Судя по развитию событий, немцы скорее вели силовую разведку, чем действительно пытались прорваться на восток через позиции молотовцев. Гораздо более интенсивными были атаки немцев севернее, против позиций 121-й стрелковой дивизии, но кризис был быстро преодолен. По мнению штаба пермской бригады, именно своевременная переброска на плацдарм крупных танковых сил сорвала планы немцев по уничтожению советских войск в районе Штейнау. Здесь можно только согласиться: стрелков туша бригады в 116 боевых машин могла просто раздавить. Однако русский танковый корпус на западном берегу Одера делал атаки на плацдарм малоосмысленным делом.
Однако речи о том, чтобы упасть на лавры и на них почить, не шло: практически без паузы 4-я гвардейская танковая армия вместе с Уральским корпусом разворачивалась для наступления на Силезию.
Штейнау, ныне Сцинава в Польше, наши дни
Битва за Одер оказалась намного более упорной, чем прорыв через всю Польшу после разгрома немецкого фронта по Висле. Для пермяков большое зимнее наступление закончилось тяжелыми боями вокруг Штейнау и в самом городе. Однако этот марш имел значение в масштабах всего Советско-Германского фронта. Появление плацдарма перед Одером вызвало нервную реакцию непосредственно в Берлине, а у РККА появился крупный плацдарм, с которого можно было развивать наступление и на север, в сторону Берлина, и на юг, в направлении на Бреслау. Позиция у Штейнау пригодилась в самые ближайшие дни. Красной армии предстояло распечатать плацдарм без малейшей паузы.
Глава 7. «Крепость Силезия». Заодерская операция
В конце января РККА захватила плацдармы за Одером. Столица Третьего Рейха находилась, казалось бы, на расстоянии вытянутой руки. Фронту Жукова оставалось до Берлина каких-то 70 километров – пара дней наступления в хорошем темпе. Фронту Конева и входившим в него уральцам понадобилось бы идти дольше, но и здесь речь шла о глубине одной крупной операции. В конце концов, только что за пару недель два фронта прорвались на 500 километров в глубину – можно было подумать, что еще один такой удар – и Третий Рейх просто развалится. Впоследствии не только журналисты, но и некоторые советские генералы утверждали, что был упущен шанс окончить войну раньше, и поднести фюреру заветный пистолет с одним патроном еще в феврале.
Однако все было не так просто. Советские войска вырвались очень далеко вперед. В территорию, занятую нацистами был вбит клин, и края этого клина находились под угрозой. Рейх еще сохранял достаточно боеспособных сил, чтобы создать крупные проблемы наступающим. Настоящую опасность вермахт представлял не тогда, когда его солдаты сидели на чердаках, стискивая фаустпатроны, а в момент, когда танковые и моторизованные дивизии сами вели наступления, пытаясь захватывать в котлы советские и союзные части. Эти челюсти конвульсивно сжимались до самого конца апреля 1945 года, и недооценивать угрозу было глупо и опасно. Поэтому февраль и март советские войска на главном направлении провели в жестоких сражениях на флангах. С одной стороны, им требовалось расчистить фланги 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов и взять под контроль территорию, с другой – уничтожить немецкие войска, на которые немцы могли бы рассчитывать в битве за Берлин.
На немецкой стороне прекрасно понимали, что речь идет о скором и полном развале Рейха. На излете Висло-Одерской операции начальник генерального штаба сухопутных сил Рейха Хайнц Гудериан прямо заявил Риббентропу и Гитлеру, что война проиграна. Несколько дней спустя рейхсминистр вооружений Альберт Шпеер подал Гитлеру докладную записку, где этот же тезис раскрывался через конкретные цифры военного производства[74]. Однако нацисты до последнего планировали оттягивать финал драмы. 1944 год был пиковым для Германии по масштабам военного производства, 1945 – по темпам мобилизации, и на остатках накопленных запасов немцы могли продолжать войну в полную силу еще несколько месяцев. Поэтому сражения февраля и марта 1945 года не потеряли в ожесточенности.
Нижняя Силезия
В ночь на 5 февраля 10-й гв. танковый корпус сдал свой участок фронта под Штейнау, и вышел в новый район для участия в операции, которая в послевоенной литературе именовалась Нижне-Силезской. В оперативных документах фронта ее объединяли с последующей Верхне-Силезской в единую Заодерскую операцию. Общая задача состояла в том, чтобы прикрыть южный фланг фронта маршала Конева, выбить немцев из района Лигница и Глогау, продвинуться в сторону Коттбуса и в итоге – встать перед Берлином вровень с 1-м Белорусским фронтом Жукова. В рамках этой же операции войска полностью блокировали Бреслау, но столица Силезии осталась далеко на юго-востоке, и к нашему повествованию события вокруг этого города не относятся. Конева манил Берлин, и первоначальные планы маршала вообще предусматривали прорыв непосредственно в неприятельскую столицу. Этот план был очевидно нереалистичным, но задача 4-й танковой армии все равно была поставлена на большую глубину – как минимум, до Коттбуса. Уральцы в рамках этого наступления наступали на города Форст и Зорау[75]. То есть, от них требовался прорыв на запад-северо-запад, такого же стиля, как в Висло-Одерскую операцию. Уральцам предстояло сначала наступать бок о бок с пехотой, а затем переходить к самостоятельным действиям. Корпус сосредоточился строго к востоку от Любена, который до сих пор оставался у советских войск в этом секторе бельмом на глазу.
Бои под Штейнау, как уже сказано, привлекли внимание Берлина. Если в конце января немцы полагались на рыхлую смесь из запасных частей, тыловиков, отдельных дивизионов артиллерии, а также ополчения тех, кто еще мог ходить и тех, кто уже мог ходить, то теперь разведка доносила о солидной группировке вокруг Любена в составе подразделений дивизий «Герман Геринг» и «Бранденбург», моторизованных частей и регулярной пехоты. Взлом этих позиций должен был стать серьезным вызовом. Вдобавок, скверная февральская погода приковала к земле авиацию.
Немцы сами несколько облегчили работу русским. В частности, дивизия «Герман Геринг», пожалуй, самое мощное формирование в рядах немецких войск в этом секторе – даже в день наступления продолжала безуспешные, но старательные атаки на плацдарм.
8 февраля 1945 года началась наступление на Силезию. Пермская 62-я гв. танковая бригада к этому моменту имела приличный танковый кулак – 39 боевых машин – и всего 120 штыков в мотострелковом батальоне. Классическая проблема РККА последней кампании войны состояла в том, что техникой части были укомплектованы очень неплохо, но людей в пехотных частях недоставало. По сути, батальон мотострелков пермской бригады тянул на хорошо укомплектованную роту.
Силезия, подбитый немецкий БТР
Как бы то ни было, наступление стартовало. Первые сутки не принесли серьезного успеха Молотовской бригаде и всему корпусу. Немцы крупными силами оборонялись на хорошо обустроенных позициях. Наступление шло трудно и медленно. Началась оттепель, и на плохую проходимость жаловались даже уральцы с их тридцатьчетверками. 9 числа пермяки очистили Обер. Однако все это были довольно ограниченные результаты. Скромные успехи уральцев в новом наступлении привели к смене направления удара. Корпус сманеврировал и вышел на маршрут 6-го корпуса, наступавшего по соседству. Уральцы обошли Любен с юга. Кроме того, общее недовольство командования темпами наступления привело к кадровым перестановкам. Полковник Чупров был отстранен от командования, на корпус вернулся его старый командир, генерал Евтихий Белов. Однако маневр принес успех: пермская и челябинская бригады резко сместились влево, а затем ударили на север, на соединение с бригадами 6-го гв. мехкорпуса. В результате части «Бранденбурга», «Германа Геринга» и 20-й танко-гренадерской дивизий противника оказались в локальном котле.
10 февраля пермская бригада вела очень ожесточенные бои. За день было потеряно 6 танков сгоревшими. Однако за первые два дня немцы оказались вымотаны, а смена направления удара принесла результат: пермяки обошли наиболее прочный узел сопротивления, и теперь речь шла об уничтожении прорывающихся из котла отрядов. Избиением прорывающихся на запад окруженцев занимались главным образом челябинцы. Впрочем, заслоны на дороге были тонкими, и значительная часть немцев вырвалась из окружения. «Значительная часть» не значит «все»: среди прочего на растерзание Молотовской бригаде досталась инженерная рота, застигнутая при отходе и уничтоженная в полном составе.
Пермская бригада вместе с мотострелками составила передовой отряд, и вела наступление на северо-запад, к Шпротау – по дороге к реке Бобер. Некоторая ирония момента состояла в том, что недавно окруженные части немцев по почти параллельному маршруту стремились успеть к тому же самому Шпротау.
Общая схема действий 4-й танковой армии в начале операции в Силезии
В последующие дни бригада маневрировала, обходя узлы сопротивления немцев и пытаясь нащупать слабые места в их редутах. Идеальной атаки, как это было на Висле, в Силезии не получилось: немцы заставляли буквально продираться через свои позиции, щедро осыпая русских контратаками. К 14 февраля Молотовская бригада опасно сточилась в боях: в строю оставалось только 17 танков, а мотострелковый батальон просел всего до 19 активных штыков[76]. Для танков осталось по 0,5 боекомплекта. Другие части корпуса и армии также были основательно потрепаны. Однако Лелюшенко продолжал наступление. Это не было пустой блажью: вермахт в свою очередь находился в критическом положении. К тому же, бои шли в промышленном регионе. Возможность дотянуться хотя бы пальцами до заводов провоцировала на дальнейшие атаки. 14 февраля Молотовская бригада захватила завод «Фокке-Вульф» с разнообразным оборудованием, 60 ценнейшими станками и 23 самолетами в сборке[77]. Также неподалеку удалось захватить аэродром. Немцы до последнего пытались увести оттуда хотя бы часть авиации, но взлетная полоса еще до подхода танков была взята под обстрел минометчиками 299-го полка Василия Зыля, так что улететь у немецких авиаторов не получилось.
С точки зрения стратегических соображений это уже само по себе окупало усилия. В тот же день 6 танков пермской бригады с автоматчиками на броне вырвались к реке Нейсе – последнему крупному природному рубежу перед Берлином. За день до этого пал и один из ключевых городов по дороге – Зорау. Еще один городок, Теплитц, был взят отдельной ротой при штабе Уральского корпуса. Город взяли исключительно дерзкой атакой: 4 танка и 3 БТР с мотострелками уральцев внезапно ворвались в город, где как раз шла разгрузка эшелона. Первыми выстрелами подбили паровоз, после чего перестреляли или пленили всех, кто пытался оказывать сопротивление. Окончательно Теплитц был зачищен подошедшим батальоном пермской танковой бригады.
Сражение достигло кульминации.
Однако в последнее усилие 4-я танковая армия вложила слишком много энергии. Армия буквально пальцами дотянулась до реки, при том, что на флангах армии накапливались отброшенные части немцев. Пермская бригада дошла до Нейсе, но форсировать реку ей было уже почти некем. В документах бригады активные штыки пехоты и танки за эти дни учитываются в буквальном смысле поштучно, а нехватка боеприпасов дошла до критического уровня.
Хуже всего было то, что 4-я танковая армия оторвалась от пехоты 13-й армии, совместно с которой начала наступление. Возникший зазор использовал противник. 14 февраля немцы нанесли удар по сходящимся направлениям с целью отрезать вышедшие за Бобер части 4-й танковой армии. В тот самый день, когда пермяки обживались на захваченном авиазаводе и в бинокли рассматривали противоположный берег Нейсе, у них за спиной сомкнулись клинья немецких ударных группировок. Коммуникации Уральского корпуса и вообще основных сил армии были перерезаны восточнее Зорау.
Хаоса и паники, однако, не началось. РККА 1945 года серьезно отличалась по уровню боеспособности от себя же прежних лет. Костяк двух немецких корпусов, замкнувших кольцо, сам состоял из побитых всего несколько дней назад дивизий, включая окруженцев, пробиравшихся лесами из котла. Пермская бригада просто заняла оборону в районе Теплитца, вела разведку и перестреливалась с немцами через Нейсе. За 16–18 февраля пермяки не имели потерь. Однако боевые возможности Молотовской бригады опустились до низшей точки: 7 исправных танков и 21 человек в мотострелковом батальоне. Чуть-чуть смягчали нехватку людей освобожденные пленные: уже 18 февраля только что получивших свободу солдат поставили под ружье и отправили в дозор.
Вероятно, именно из-за такой слабости пермская бригада и размещавшиеся рядом мотострелки 29-й гв. мсбр, по сути, пропустили бои по деблокированию собственной танковой армии. В штабах бушевали бури, Лелюшенко предложил развернуть вообще все силы армии, чтобы прочно занять район Зорау. Однако это предложение не встретило одобрения у Ставки. Основную работу по расчистке тылов армии выполнили 6-й мехкорпус и свердловская 61-я гв. тбр уральцев. Молотовцы провели эти дни в глухой обороне, только два танка, возвращавшихся из ремонта, были подбиты под Зорау.
На этом участие пермских частей в Нижне-Силезской операции фактически окончилось. 22 февраля 6-й гв. мехкорпус и Уральский танковый сдали позиции стрелкам 13-й армии.
Схема операции из «Сражения в логове зверя» А.В. Исаева
Итог этого наступления выглядел двойственно. С одной стороны, задачи, изначально поставленные маршалом Коневым, не были выполнены и близко. Не был достигнут не то что Берлин, но и Эльба, к которой изначально стремились, или хотя бы Коттбус, промежуточная цель наступления. Для пермской танковой бригады это наступление далось тяжело. 56 солдат и офицеров погибли, 131 человек был ранен, бригада потеряла 21 танк.[78] Это высокие потери, если вспомнить, что в начале наступления она располагала 29 танками, а ее общая численность после вывода из боя составила 887 человек[79]. Наиболее тяжелые потери понесли автоматчики бригады, которых к концу сражения можно было называть батальоном разве что в виде злой иронии. Однако войска вышли к Нейсе на широком фронте, а сама по себе Силезия – экономически значимый район. Если для РККА эта операция обернулась скромным продвижением при чувствительных потерях, немцам не в чем было приискать утешения. Пермская бригада взяла 267 пленных, претендовала на уничтожение 1710 немецких солдат, и вдобавок подтвердила старую истину, что танк в чужом тылу – лучшее средство противовоздушной обороны: на аэродромах и заводах было захвачено 38 боевых самолетов[80].