Евгений Николаевич Стребков
Когда мы были на войне
От автора
Если кто-то дома в тепле, лежа на диване, похрустывая чипсами и смотря по телевизору боевики, или, сидя в удобном кресле и, играя в компьютерные игры, думает, что вот она такая и есть – ВОЙНА, то он глубоко заблуждается…
Война, это не веселая игра с оружием, после которой ты примешь душ, сытно поужинаешь и спокойно ляжешь спать в теплую постель, зная, что никто и ничто тебе не угрожает, а на утро проснешься живой и здоровый…
Война – это страшное слово! Это – слезы прощания, бессонные ночи матерей и жен, ждущих возвращения своих близких. Это – постоянная грязь, кровь, вонь и пот, чирьи и вши, недосыпание, кубометры вырытой земли, километры пройденных дорог, стертые до кровавых мозолей ноги, обмороженные конечности. Это – трагедия для людей, живущих на территории, где идут боевые действия. Это – чувство животного страха, которое надо преодолеть, чтобы выполнить задачу. Это – громадная ответственность за жизнь подчиненных тебе людей. Это – трусость и героизм. Это – горечь потери своих боевых товарищей. Это – инвалиды; слезы матерей, жен и детей, потерявших своих сыновей, мужей и отцов.
ВОЙНА – это всегда ГОРЕ и СМЕРТЬ! Она оголяет людей, сметая с них все напускное, показывая их истинное лицо. Поэтому самое главное – это остаться ЧЕЛОВЕКОМ. Некоторые, крепкие с виду люди, ломались, не выдержав испытаний, но таких были единицы. Большинство же, собрав волю в кулак, преодолевая трудности и страх, изо дня в день, из недели в неделю, из месяца в месяц выполняли задачу, порой нудную, монотонную, совсем не похожую на ту – лубочно-красочную, которую показывают в большинстве современных фильмов.
Очень много написано художественных произведений и снято фильмов про участие в чеченской войне солдат и офицеров Воздушно-десантных войск, спецназа, МВД. К сожалению, про участие морской пехоты в этой войне художественных произведений написано до обидного мало. А те, что написаны, смахивают на сюжеты американских боевиков, где морпехи показаны какими-то роботами, а не живыми людьми. Художественных фильмов об участии морской пехоты, как в первой, так и во второй чеченской компании я даже не припомню.
Вместе с Группировкой морской пехоты на Северном Кавказе, в состав которой входили части и подразделения Северного флота, Каспийской флотилии и разведывательная рота Черноморского флота, я прошел дорогами Дагестана и Чечни, участвуя в боевых действиях с сентября 1999 по июнь 2000 года. В тяжелейших условиях морские пехотинцы ни разу не отступили, не оставили свои позиции, только смерть могла заставить морского пехотинца выпустить из рук свое оружие. Невзирая на чины и звания никто не кичился, требуя себе каких-то особых условий, все находились в одинаковом положении. Морские пехотинцы всегда вели себя достойно по отношению к мирному населению, оказывали помощь в восстановлении разрушенных водопроводов, разминировании полей, доставки гуманитарной помощи, за что командующего группировкой морской пехоты генерал-майора Отраковского Александра Ивановича офицеры про себя уважительно называли «миротворец». Мирное население Чечни уважало морских пехотинцев, а боевики видели в них достойного противника и старались не вступать в открытую схватку. Это не громкие слова. В морской пехоте, еще со времен Великой Отечественной войны, когда фашисты называли моряков «Черной смертью», из поколения в поколение передается особый, ни с чем несравнимый дух отваги и героизма.
Высокую цену заплатили воины-североморцы за первую и вторую чеченскую войну, восемьдесят два человека сложили свои головы на поле брани, до конца выполнив свой воинский долг! Вечная им память!
Почти две тысячи военнослужащих Северного флота удостоены государственных наград, а десять человек стали Героями России, в том числе трое – посмертно!
Как сказал Командующий Северным флотом адмирал Попов Вячеслав Алексеевич:
"Морская пехота чести Флота не уронила"
Стремясь сохранить память о действиях морской пехоты на Северном Кавказе в 1999 – 2000 годах, я еще в 2004 году благодаря помощи своего друга Белезеко Анатолия Алексеевича, из разрозненных фото и видеоматериалов смонтировал документальный фильм о действиях морской пехоты Северного флота во второй чеченской войне. Кто-то уже выложил его в интернет, где этот фильм можно посмотреть, если набрать в поисковике «876 одшб. Война в Чечне 1999-2000».
Сейчас же по прошествии семнадцати лет после возвращения с той войны, я решил рассказать о некоторых эпизодах второй чеченской войны. Несмотря на то, что все рассказы написаны в художественном стиле, они основаны на реальных событиях, свидетелем и участником которых я был. Некоторые имена и фамилии по этическим соображениям мной изменены. Неизменными оставлены только фамилии и имена офицеров и бойцов, павших смертью храбрых.
Выражаю благодарность своей маме Стребковой Людмиле Николаевне за то, что она благословила меня на написание этих рассказов. Так же хочется сказать большое спасибо майору внутренней службы Швецову Павлу Андреевичу за предоставленные стихи.
Надеюсь, что это произведение послужит воспитанию молодого поколения в духе патриотизма и любви к нашей Родине.
Там где мы – там победа!
27 ноября 2017 года Е.Н. Стребков
Встреча
«Вот так сидели за столом
Отец и сын, вели беседу.
О том, как странно мы живем,
Как стойко переносим беды.
Как широка душа Руси,
Какие чудеса, загадки,
Как офицерский долг нести,
Про вкус Победы…
Горько – сладкий…»
(Швецов Павел Андреевич, 2017 год)
Сегодня у родителей праздник. В гости приехал сын с семьей. Не виделись почти год. Шум и детский смех наполнили дом. Мать накрыла на стол, поставив все самое лучшее.
Разговорам взрослых, казалось, не будет конца…
Но вот ужин закончен. Детей помыли и уложили спать. За столом остались двое – отец и сын. Жена, потушив большой свет, убирает посуду. В углу тихо работает телевизор. На экране, телеведущий на очередном ток-шоу обсуждает отношения с Украиной.
– Как они надоели со своей Украиной! – взяв пульт и выключив телевизор, сказал сын, – лучше бы про свою страну говорили, а еще больше бы делали!
В комнате стало тихо. Затем, сидевший напротив него отец, медленно произнес:
– Я согласен с тобой, Ваня, что «бардака» у нас хватает. И живем мы, мягко сказать, не богато, в стране, которая обладает четвертью мировых запасов природных ресурсов, с населением меньше двух процентов.
Он показал на телевизор и продолжил:
– Но, что творится у ближайших соседей, по-моему, надо знать.
– Пап! Да пусть живут, как хотят! Если им так нравится! Мы должны думать о своей стране! – ответил сын.
– Думать, Ваня, конечно, в первую очередь мы должны о своей стране, но то, что творится на Украине, ни в какие рамки не укладывается.
– Пап! Да это все пропаганда! Вон, приезжают с Украины – рассказывают, что все у них нормально.
– Да я бы согласился с тобой, что может быть это наша пропаганда. Но когда они героями Украины назвали Бандеру* и Шухевича*!!!… Как можно называть героями людей, которые целовали зад Гитлеру, руки которых по локоть в крови?!!! Мой дед, твой прадед после войны, видимо, до конца не добил этих бандеровцев*, вот они сейчас голову и подняли!
– Ну, все, сел на любимого конька! Опять про политику! – раздался голос жены.
– Ну, а как не говорить? Какую тему не возьми, везде политика! – в запальчивости сказал отец, – Перестройку, будь она не ладна, кто поддержал – с молчаливого согласия народ! А в девяносто первом – кто, радостно повизгивая, привел к власти пьяных «демократов»? Такие как мы! А кому от того, что распался Великий и Могучий Союз, лучше стало – народу?!!!
Он сложил из пальцев кукиш:
– Вот что народу от всех этих перестроек и дерьмократии досталось. Растащили «шакалы» Великую страну по кускам! Превратили Россию в сырьевой придаток Запада!
Обращаясь к жене:
– Ты же помнишь, Лена, как мы в девяностые жили? Слава Богу, что как не пытались младореформаторы уничтожить Вооруженные Силы, там хоть какой-то порядок оставался! Поэтому, я бы не хотел возвращения в девяностые!
– А что, в Советском Союзе все было хорошо?! Разве Сталин не уничтожал свой народ?! Ведь если бы все было так замечательно, то почему СССР распался? – скороговоркой спросил сын.
– Нет, не все было хорошо! Но у рабочего человека была стабильность. Бесплатное образование, медицина, да все было для людей.… Каждый знал, что окончит школу, получит специальность, работу, будет обеспечен квартирой, пенсией…
Он немного помолчал:
– Сталин, ну, а что Сталин, как любой руководитель не однозначен. Судить о нем надо по его делам! Взял страну полностью разрушенную, во враждебном окружении, а через двадцать девять лет она стала самой могучей как политически, так и экономически. Победили в самой кровопролитной войне, а потом восстановили все разрушенное. Вот это показатель!!! А что сделали демократы с девяносто первого года? Ни-че-го!!! И даже меньше! Прежде чем осуждать кого-то, надо самому показать, что можешь, а показать нечего! Вот и все, все остальное это вымыслы и, как ты говоришь, пропаганда тех, кто сам не в состоянии управлять этой Великой страной!
В запальчивости продолжил:
– К сожалению, после смерти Сталина не было достойных руководителей, жили только прежними заслугами, страна постепенно скатывалась к распаду, развития не было. Помню, когда я учился в военном училище, у нас в классе разведки висел плакат с высказыванием первого шефа ЦРУ Аллена Даллеса. Я, конечно, дословно не помню, но он, примерно, говорил так, что Советский Союз нельзя победить, его можно уничтожить изнутри, незаметно подменив его ценности на фальшивые, насаждая в культуре самые низменные человеческие чувства, расшатывая, таким образом, поколение за поколением и главную ставку, делая на молодежь, выращивая из них людей, лишенных чувства патриотизма, оторванных от интересов своей Родины, чуждых своему народу, не считающих себя принадлежащими ни к какой национальности! Вот так!
Он закашлял в кулак. Жена налила воды в чашку и подала ему.
– Ну, ты, папа, как на политинформации чешешь!
– А, что ты хочешь, я тридцать три года был в Вооруженных Силах, приходилось и политинформации с бойцами и офицерами проводить! Честно говоря, я, когда вспоминаю этот плакат с высказыванием, возникает чувство, что наши реформаторы конца восьмидесятых, начала девяностых руководствовались им. В начале двухтысячных я думал, что лет через двадцать Россия развалится еще кусков на пять и останется в границах Московского княжества, как в начале царствования Ивана Грозного.
– Ты знаешь, я с тобой не совсем согласен. Ты посмотри, сейчас заводы строятся и сельское хозяйство потихоньку начало возрождаться… – сказал сын.
– Слава Богу, – перебил его отец, – Грамотный руководитель пришел. Россия, как птица Феникс, сейчас, хоть и медленно, но начала возрождаться. А уж когда Крым вернулся к себе на Родину, я окончательно поверил, что Россия будет жить!
– Папа! Но ты же слышишь, что все вокруг воют, что мы аннексировали Крым, что ведем войну в Донбассе! Санкциями из-за этого нас душат!
– Вот ты, Ваня, правильное слово сказал – воют! Не было бы Крыма, придумали бы еще что-нибудь, за что нас душить. Это, какое же государство, назови мне, хочет, чтобы Россия стала могучей и независимой страной? Россия всегда была лакомым куском для всякого рода захватчиков и негодяев! Это только мы -наивные, рады думать, что вокруг нас «дружба народов», «мир, равенство, братство», а кругом «волки» и «шакалы», готовые разорвать слабого. Соединенные штаты после девяносто первого года, победив в холодной войне Советский Союз и уничтожив его, последние лет двадцать пять были хозяевами мира. Захотели и разбомбили Югославию, захотели и уничтожили Ирак, Ливию, развязали войну в Сирии. А здесь какая-то Россия последние годы начала их пододвигать на мировой арене. Как это так, страна, которая экономически оккупирована, экономика которой «разорвана в клочья», как сказал Обама*, начала диктовать им – «властелинам мира» условия? Поэтому и базами американскими обложили нас со всех сторон, и на Украине этот гадюшник развели, и нами пугают, что мы агрессоры, а на кого мы нападали? Может на чистеньких поляков, которые разграбили многие наши города, да царя своего хотели нам посадить?! Может на модных французов, которые дотла сожгли Москву и многие города?! Или мы напали на толерантных немцев с их Гитлером?!!! Надо на Запад каждый день песню транслировать – «Хотят ли русские войны», пусть слушают, думают и помнят историю! Быстро забыли!
Немного успокоившись, продолжил:
– А Крым, что? Крым никогда не был украинским. Хрущев, своим волюнтаристским решением в пятьдесят четвертом году передал его в состав Украинской республики, входящей в состав СССР, но люди как считали, себя русскими, так и потом считали, когда распался Советский Союз. А в две тысячи четырнадцатом, когда к власти на Украине пришли бандеровцы, народ Крыма, подавляющим большинством голосов решил, что хватит, пора домой. Вот так!
– А что же Донбасс домой не вернулся, там ведь тоже русские?
– Я, Ваня, не политик и не обладаю всей информацией! Может быть пока рано! А может быть, мы еще слабы и боимся их принять! Но думаю, что рано или поздно они вернутся домой в Россию! Жалко конечно, что мирные люди гибнут.
– Я, папа, слышал, что украинцы говорят – у них Донбасс как у нас в свое время Чечня.
Отец замолчал. Затем повернулся к жене, которая домывала посуду:
– Лен! Можно мы с твоего разрешения еще по рюмочке с сыном пропустим, а то уж больно разговор у нас сложный! Все равно завтра не на работу.
– Да, чего уж там! В кои веки с сыном встретился! – махнула рукой жена.
Отец налил себе и сыну немного коньяка, спросил, повернув голову:
– Лен! Ты будешь?
– Нет, не хочу. Пейте. Чокнулись.
– Ну, будем здоровы!
Выпили, крякнув. Закусили кусочком сыра. Немного помолчали.
– Когда весь этот «бардак» на киевском майдане* шел, жители Донбасса работали, кормили всю Украину, не вмешивались, может быть и зря. Но это был не первый майдан, поэтому, я думаю, люди просто перестали обращать внимание на эти игрища в Киеве. Но после того как вооруженным путем власть захватили фашисты, и одним из первых законов этой новой власти был закон о запрещении русского языка – родного языка жителей Донбасса, конечно, люди возмутились, вышли на демонстрации! Вот тут-то киевская власть и показали истинную демократию – начала уничтожать своих несогласных, безоружных граждан, расстреливая города и села, применяя авиацию, артиллерию и ракеты. После этого народ поднялся и взял в руки оружие! А Чечня – там другое дело!
Отец опять замолчал.
– Может, хватит? Спать пойдете? – спросила, присаживаясь за стол жена.
– Ну, дай с сыном посидеть! – как-то устало сказал отец.
Он опять немного налил в рюмки коньяка, в том числе и жене.
– Давайте за встречу! Выпили.
– Ты же помнишь, Ваня, как все это началось в Чечне? – спросил отец.
– Пап, но я ведь тогда маленький был, а так что-то слышал, что-то читал…
– Так вот, как я уже говорил, на Донбассе народ поднялся, когда бандеровцы, с которыми боролись их отцы и деды, пришли к власти, когда запретили говорить на родном языке! А в Чечне все было далеко не так!
– Ну как же, насколько я знаю, там тоже народ восстал против новой власти в Москве, когда развалился Советский Союз! – подзадорил сын.
– К сожалению, как я понял, ничего ты не знаешь! – вздохнув, сказал отец, – Так слушай! Еще задолго до развала Советского Союза, с началом перестройки в Чечне националисты, чувствуя слабость Кремлевской власти, подняли голову. Цель у них была – выход из состава СССР и создание независимого государства Ичкерия. В республике начался беспредел, а официально – двоевластие. С одной стороны, Джохар Дудаев*, который возглавил националистов, с другой – Советская власть. Ну, а уж когда в Москве произошли августовские события девяносто первого года, в Чечне начались захваты административных зданий, убийства, грабежи. Осенью этого же года Дудаев объявил себя президентом Чечни. А после распада Советского Союза, новой Российской власти, по-моему, было не до Чечни, своих проблем хватало. Поэтому решили – пусть Дудаев сам наведет у себя в республике порядок, а там посмотрим.
Отец сделал паузу и посмотрел на сына. Тот внимательно слушал.
– Так вот, – продолжил он, – Вывели российские войска, оставив все оружие новой чеченской власти, хотя, честно, большая часть оружия уже была захвачена. Начиная с девяносто первого по декабрь девяносто четвертого года, это, так называемое, непризнанное ни кем, «государство» «развивалось», а по сути дела там процветало похищение людей, работорговля, со всего мира туда стали стекаться отморозки. Одним словом, оно было как чирей на заднице России.
Он замолчал:
– Я еще Вас не утомил своим рассказом?
– Нет, папа, очень интересно! Продолжай! – сказал с интересом сын.
– Тогда давайте еще по капельке, – сказал отец и налил всем немного в рюмки.
– Так вот, – продолжил он, выпив, – Сколько бы чирей не болел, его все равно надо ликвидировать. Так и с этим беспределом в Чечне. Новая Российская власть, бесконечно терпеть такой «бардак» у себя на Кавказе не могла, да к тому же и народ в Чечне устал от этих беспорядков. Летом девяносто четвертого года в республике, по сути дела, началась гражданская война между дудаевцами и несогласными с такой властью. Конечно, Россия поддержала противников Дудаева, и в декабре девяносто четвертого года для наведения порядка в Чечню были введены Российские войска. Я ничего не буду говорить о боевых действиях наших войск, пусть это останется на совести тогдашнего руководства. Офицеры, солдаты и матросы честно выполнили свой долг. Ты же помнишь, Ваня, как вечером седьмого января девяносто пятого года десантно-штурмовой батальон нашей бригады был поднят по тревоге и отправлен в Чечню?
– Я хоть и маленький был, но помню, тогда еще все за праздничными столами сидели, Рождество отмечали!
– Да, много полегло тогда русских ребят в этой войне, я думаю, точно никто не скажет сколько, только в нашей бригаде морской пехоты не вернулось шестьдесят шесть человек.
Отец плеснул себе в рюмку коньяка и молча выпил.
– Войска свою задачу выполнили, – продолжал он, – К лету девяносто пятого установили, хоть и шаткий – контроль над территорией Чечни, боевые действия по сути дела прекратились. Начали восстанавливать города и села. Так нет же, бандиты начали действовать другим путем, стали устраивать теракты, самый громкий в Будённовске, Кизляре, нападали на наши гарнизоны.
Несмотря на то, что в апреле девяносто шестого года был ликвидирован Джохар Дудаев, к лету, когда часть наших войск уже была выведена, бандиты вновь захватили Грозный, Гудермес, Аргун. После этого, в конце августа девяносто шестого года было подписано соглашение в городе Хасавюрт между бандитами и представителями Российской власти, где, по сути дела, все успехи наших войск были уничтожены простым росчерком пера. Одним словом, наши представители подписались под тем, что Россия проиграла эту войну. Это был ПОЗОР!!!
Сказав это, он сжал зубы и слегка ударил кулаком по столу:
– Но пусть с этим разбираются историки, почему так произошло, было это предательство или просто очередная глупость не далеких в нашем правительстве людей. Жалко только простых русских офицеров и солдат, да ни в чем не повинных мирных жителей. Бандиты торжествовали, на долгие три года республика Чечня погрузилась в средневековье, в худшем смысле этого слова. Она стала не просто чирьем на теле России, а гнойным нарывом, который прорвался в августе девяносто девятого года.
Он замолчал. Жена, поставила на стол чашки.
– Попейте чайку, передохните немного, – сказала она, наливая чай, – Вон пирожные на тарелке, никто не дотронулся.
Отец с сыном принялись за чай.
– Ваня, а я тебе рассказывал, какая у меня встреча произошла буквально накануне второй чеченской войны? – спросил отец, ставя кружку на стол.
– Нет, не помню. Но ты мне еще про вторую чеченскую не рассказал!
– Я думаю, что эта встреча предопределила мою дальнейшую судьбу, в том числе и на второй чеченской войне.
– Расскажи!
Отец, не спеша отодвинул недопитый чай и начал рассказ:
– Случилось это в начале июля девяносто девятого года, мы тогда жили, ты помнишь, в поселке Спутник в Заполярье.
Как раз отыграли учения «Запад-99» с высадкой на полуострове Рыбачий, поставили технику в боксы, большинство офицеров было отправлено в отпуска, в том числе и я. Лена, ты помнишь, я еще несколько дней ждал, пока тебя в отпуск отпустят? – спросил он у жены.
Конечно, помню, – подтвердила она.
– Так вот, как-то вечером смотрю, сосед несет пакет. Я его в шутку спрашиваю: «Что, грибы несешь?», так как грибов в это время еще, как правило, нет. Он открывает пакет, а там и на самом деле грибы. Я, конечно, удивился, а сам думаю: «Ну, завтра с утра в сопки поеду, все грибы мои будут!» У меня в то время мотоцикл был «Минск». Утром прикрепил на багажник мотоцикла «майдан», это я так короб трехведерный из фанеры с крышкой называл, положил в него ведро пластмассовое и поехал за грибами. День был солнечный, теплый. Уехал в сопки в сторону полуострова Рыбачий километров на десять-пятнадцать. Рабочий день, вокруг никого. Поставил мотоцикл и пошел пешочком искать грибы. Ходил-ходил, в одном месте, в другом, нет грибов. Солнце уже за полдень перевалило, иду я вдоль бурной горной речки, поднимаюсь вверх, смотрю в сторону, где березка карликовая, да ягель растет, может хоть какой-нибудь завалящий гриб попадется, домой-то без добычи возвращаться стыдно. Вдруг, слышу: «У тебя закурить не найдется?!» Я от неожиданности чуть ведро не выронил. Поворачиваю голову в сторону, откуда раздался голос, и вижу, прямо по центру горной реки на большом плоском камне, вокруг которого белеют водяные буруны, полулежит, опершись на правую руку, согнутую в локте человек. Я понимаю, что в это время здесь не должно быть людей, да и добраться сюда пешком не просто. Но реально вижу, что здесь, сейчас, передо мной на камне лежит живой человек. Одет он был в длинный, выгоревший на солнце до белизны, брезентовый дождевик. На ногах обычные резиновые сапоги. Капюшон дождевика, наброшенный на голову, скрывал лицо почти полностью, за исключением длинной белой бороды. «Табачком не богат?!» – опять задал он вопрос. После того как прошло первое замешательство, я ответил: «Извини, дедушка! Ничем помочь не могу! Недавно бросил!» Я и на самом деле несколько месяцев назад бросил курить. «Что, по грибы пошел?» – опять спросил дед. «Да вот решил посмотреть, может, найду чего. Зря только целый день проходил, ничего нет!» – ответил я. А дед мне: «Рано еще, ты недельки через две приходи!» «Хорошо, дедушка!» – сказал я. Собрался уже попрощаться с ним, но тут меня, как будто, взгляд его из-под капюшона пронзил. Сделался я весь как ватный какой-то. Даже речка шуметь перестала, а я четко так слышу: «Иди с Богом! Все у тебя будет хорошо!» Я только и мог, что непослушными губами вымолвить: «Спасибо, дедушка!» Повернулся и пошел как в тумане вверх по берегу речки. Пройдя полсотни шагов, немного очухался. Смотрю, плоскогорье начинается, и речка здесь уже течет медленнее. Невдалеке брод, через который проходит старая накатанная дорога. Я вышел на дорогу и не поверил своим глазам. По центру дороги, во мху, метрах в пяти от меня, красовался гриб. Не просто гриб, а гриб-великан, красавец, шляпка рыжая, ножка белая. Я подошел, поставил ведро, достал нож, встал перед грибом на колени и залюбовался. Даже резать его жалко. Срезал под самый корешок. Хотел положить его целиком в ведро, а он не входит. Пришлось шляпку от ножки отрезать, да еще пополам ее разрезать, а то в ведро не входила. Посмотрел, и шляпка, и ножка – чистые, не червивые. Ножка – во! – и он, сделав пальцами круг, показал, какой толщины была ножка.
– Ну, ты конечно «загнул»! – улыбнулся сын.
– Если и «загнул», то самую малость! В общем, разрезал я этот гриб и думаю: «Ну, спасибо тебе дед, наверно не обошлось без твоей помощи. Не иначе как наколдовал мне удачу! Надо внимательно вокруг все осмотреть». Посмотрел вокруг, грибы обычно семейками растут. Нет! Нет больше грибов!!! Один гриб вырос, нет других. «Ладно» – думаю, – «И на этом большое спасибо! Пойду, поблагодарю старика!» Настроение, конечно отличное, гриб почти полведра занял. Иду бодро вниз вдоль реки, ищу старика, чтобы спасибо сказать, а его все нет и нет. И камня никакого большого и плоского нет. Река на месте, мелких и чуть больше валунов полно, а вот того камня – нет! Спустился я почти до самого подножия сопки, но ни старика, ни даже камня, на котором он лежал я не нашел! Остановился. Думаю, может, привиделось мне все это? Нет, гриб в ведре, да и я, вроде, не пьяный, и на голову никогда не жаловался! Присел на валун, посидел, умылся. «Ладно! Был или не был старик, мало ли в жизни чертовщины какой случается!» Одним словом, дошел до мотоцикла и благополучно приехал домой. Вечером пришла жена с работы, дети с гулянки вернулись, а я большую сковороду грибов к их приходу нажарил. Сели они кушать, а твоя мама мне и говорит: «Смотри, Женя, как рано грибы пошли, да еще много так!» Я засмеялся и рассказал, как на самом деле все было, что это всего один гриб, да и тот, по сути дела, старик подарил. Удивились они, но думаю, что в эту историю не поверили. Так бы и забылась та история, но у нее, как потом, оказалось, было, продолжение. Он замолчал, глотнул из чашки уже остывший чай.
– Так вот, как я уже сказал, у этой истории было продолжение, – не спеша начал отец, – Погостив у бабушек, в начале августа поехали в Анапу. Ты же помнишь, Ваня, мы тогда еще снимали комнату у Ильиничны?
– Да, это я хорошо помню.
– Погода отличная, Анапа – прекрасная, телевизор у Ильиничны сломан, что творится в мире – не знаем, в общем, все замечательно! Но, прям, как в сказке Аркадия Гайдара о Мальчише-Кибальчише – все хорошо, но что-то не спится мне, ну никак не засыпается. А заснешь, сны какие-то непонятные снятся. Как будто я в горах с оружием, и не на учениях, а идет война настоящая, и на душе так тревожно, что спать не могу. Рассказал я все маме твоей, своей жене. Она мне и говорит: «Выкинь из головы, это все учения твои тебе снятся, расслабься – ты же в отпуске!» Но эти кошмары снились мне несколько ночей, пока однажды, как сейчас помню, было это тринадцатого августа, захожу вечером на кухню, там еще соседи гуляли, смотрю, телевизор работает, наверное, из ремонта принесли. Программу «Время» показывают, а на экране – война! Остановился. «Где это опять такая мясорубка началась?! – подумал я. Стал внимательно смотреть. Вдруг, как сейчас вижу, диктор говорит, что седьмого августа девяносто девятого года с территории Чечни было совершено массированное вторжение боевиков в Дагестан под общим командованием Шамиля Басаева и арабского полевого командира Хаттаба, и сейчас идут жестокие бои в Дагестане между ваххабитами и нашими десантниками за контроль над стратегической высотой Ослиное Ухо, десантники несут большие потери. Меня как током ударило – мать честная, так вот почему мне сны, которую ночь, такие снятся. Уже почти неделю как война идет!!! Оказывается, что случилось! Эти отморозки в Чечне, что к власти пришли, почувствовали безнаказанность, поняли, что Московская власть слабая, да и денежки им давать перестала, вот и решили себе территории урвать, аж до Каспия. Шамиль Басаев, кажется, даже грозился до Москвы дойти. Вот они седьмого августа перешли границу и пошли торжественным маршем по Дагестану, убивая в селах местных милиционеров, активистов, и устанавливая в них свой бандитский порядок. Да нарвались на десантников, они им хорошо по зубам дали, но силы были не равны. Тогда со всех уголков нашей страны, опять начали стягивать в Дагестан более-менее боеспособные войска, которые не успели еще развалить.
Он замолчал.
Жена налила в чашки горячего кипятка, положила чайные пакетики.
– Чайку попейте, пока горячий, – сказала она. Отец, помешивая сахар в кружке, продолжил:
– На следующий день, в обед Ильинична телеграмму принесла – срочно прибыть к месту службы. Делать нечего, надо ехать. Из Анапы билеты взяли только до Вологды. А в Вологде нет билетов на поезд до Мурманска. Я к военному коменданту, так, мол, и так, надо ехать! В общем, помог он с билетами, а напоследок сказал: «Я, думаю, скоро увидимся!» Конечно, он оказался прав, когда через некоторое время эшелоном в Дагестан через Вологду шли – встретились. Приехали домой на Север, а там уже подготовка к отправке в Дагестан полным ходом идет. Восьмого и девятого сентября убыли первые подразделения бортами из Оленегорска, а тринадцатого сентября десантно-штурмовая рота, артиллерия, инженеры и тыловые подразделения – эшелоном.
Да, такое не забудешь, как раз день моего рождения – тринадцатого сентября! – тихо сказала жена, – После того как вы ушли, наш поселок Спутник словно вымер – почти никого не осталось!
Над столом повисла тишина.
– Пап! Ну, рассказывай дальше. Очень интересно! – нарушил молчание сын.
– Ну, а дальше, а дальше эшелоном через всю матушку Россию от Баренцева моря до Каспийского! Разгрузились в городе Каспийске, там уже наши передовые подразделения были. Город почти на осадном положении. Как в кино показывают про войну, кругом блокпосты, все мешками с песком обложено, света практически нет. Население нас встречало как освободителей. Несли лепешки, всякие продукты, говорили: «Только не уходите!
Защитите нас! Ведь мы же свои – русские!» Видимо, очень их бандиты напугали!
Сделав паузу, продолжил:
– Не сразу нас, как в первую войну, в дело бросили, а дали недельку прийти в себя, боевое слаживание провести. Зато потом вместе с Каспийскими и Черноморскими морпехами аж девять месяцев, до самого вывода грязь чеченскую месили. Шестнадцать человек не вернулось домой на Север с этой второй войны. Вот так!
– Папа! А встреча со стариком здесь причем? Отец задумался:
– Понимаешь, у меня все время, пока я был на войне, не покидало чувство, что меня, как будто, ангел хранитель какой-то бережет. Так вот, это было уже через год, после того как вернулись из Чечни. Я даже дату запомнил – двадцать второго июня две тысячи первого года. День, когда шестьдесят лет назад началась Великая Отечественная война. Смотрю телевизор, а там ветераны вспоминают о начале войны. Один, уже старенький ветеран, рассказывает, что перед самой войной служил он в части где-то в Прибалтике. Отправили его и еще несколько человек в лес, дрова заготовлять. Поработали они и сели перекурить. Он, говорит: «Я не курил, поэтому отошел в сторону и стою между деревьев. Вдруг, выходит ко мне старичок. Невысокий, в брезентовом дождевике, только борода седая из-под него торчит. Подходит и спрашивает: «Сынок, закурить у тебя не найдется?» А я ему отвечаю: «Не курю я дедушка, вон там, на бревнах ребята сидят, у них попроси!» Посмотрел он на ребят и тихо так говорит: «Жалко, молодые. Никого не будет». Посмотрел на меня так, что не по себе мне стало. «Иди с богом! – сказал, – Все у тебя будет хорошо!» Повернулся я и пошел, как во сне, к ребятам, а дед растаял, как будто, его и не было. Рассказал товарищам о встрече, подняли они меня на смех, что я комсомолец, всякую чепуху несу. А утром, это было двадцать второго июня, когда дрова уже на нескольких подводах в часть везли, немцы нас бомбили – война началась. Все мои товарищи тогда погибли, один я выжил. Наверное, тогда ко мне Святой Николай являлся, защитил он меня! Вот так для меня война началась». Закончил ветеран свой рассказ, а на меня ступор какой-то напал. Ведь он почти слово в слово рассказал мою встречу с тем дедом перед второй чеченской войной!
