Евгений Мисюрин
Майор Сицкий – друг индейцев
– Ну, может быть, может быть, – милостиво уступил оратор. – Но согласитесь, что моя история гораздо более пикантная.
Он обвёл смеющийся зал немного расфокусированными глазами и запел неожиданно приятным баритоном на мотив «Августина»:
– Aia poppeia, ist das eine Not!
– Wer schenkt mir einen Dreier zu Zucker und Brot? – проревел в ответ зал.
Господин на столе элегантно раскланялся и тут же присосался к кружке.
– Однако… – Заметили в один голос Жора и Олег.
– Джентльмены, идёмте разузнаем о поездах на Даллас, – поторопила Амалия.
Выбраться из вокзала удалось не скоро. Кассира на месте не оказалось. Нашёлся он, что не удивительно, там же, в баре. Правда, к его чести, абсолютно трезвый. За всеми этими перипетиями, на улицу вышли, когда солнце уже почти добралось до финишной черты.
– Джек, мы опоздаем, Джек, – торопила Амалия.
– Что ты волнуешься? – прогудел в ответ Злобный. – Вон он, твой театр. Видишь толпу у входа?
– Ну всё. – Девушка замерла на месте. – Мы уже опоздали. Нам ни за что не пробиться сквозь эту толпу.
Действительно, возле входа сгрудились не меньше сотни человек. Они что-то невнятно скандировали, а некоторые грозили кулаками запертой двери. Друзья подошли без надежды прорваться внутрь, однако, первый же, кого они тронули за плечо, расплылся в улыбке.
– Герр Олег, – почтительно кивнул мужчина и приподнял шляпу. – Прошу вас, проходите. Может, хоть вас они послушают.
Злобный неуверенно улыбнулся и шагнул вперёд в образовывающийся прямо перед ним проход. А за спинами друзей звучало вполголоса:
– Это Олег. Слышал, поди, он сегодня с бородачом Йоханом на руках боролся.
– Это где стол сломали?
– Да ну, не верю!
– Да иди сам посмотри, половинки над входом висят.
– Да я своими глазами, вот как твою недоверчивую рожу!
Злобный постучал в дверь. Ожидаемо никто не ответил. Мужчины оглянулись на толпу.
– Почему не пускают?
– Да!!! – взревели сразу несколько голосов. – Почему не пускаете? А ну откройте!
В створки заколотили кулаки. Наконец одна половина двери со скрипом приоткрылась и оттуда высунулась недовольная физиономия с всклокоченными волосами.
– Дзентльмены, – шепеляво проговорил человек изнутри. – Я боюсь, вы зря собрались.
– Что?!!! – проорала толпа. – А ну давай нам оперу!
– Не уверен, что смогу выполнить вашу без сомнения справедливую просьбу. Видите ли, у нас пропал ведущий актёр. Мы не можем найти его уже три часа.
– Эй! – Злобный одной левой выдернул служителя Мельпомены на улицу и поставил перед собой. – А ты вообще кто?
– Я? – мужчина молниеносными движениями привёл в порядок причёску, приосанился. И вот уже перед толпой стоит уверенный в себе человек. – Я, юноша, всемирный известный маэстро Бонтон.
– Скажите, месье Бонтон, – Амалия с трудом протиснулась к двери. – Это случайно не ваш актёр развлекает публику в вокзальном баре?
– Как он выглядит? – скороговоркой спросил Бонтон.
– Пока ещё почти прилично.
– В фиолетовом сюртуке?
– Совершенно верно.
Толпа, замершая на время диалога, с рёвом двинулась в сторону вокзала. Бонтон мгновенно сориентировался, распахнул дверь и с улыбкой встал на входе.
– Прошу вас, уважаемая публика, – торжественно пропел он. – Вход доллар. С женщин и детей – полдоллара. Негры не допускаются.
Через час друзья возвращались в гостиницу и со смехом обсуждали только что прослушанную оперу.
– Вы зря смеётесь, джентльмены, – Амалия надменно задрала носик, умудряясь смотреть на здоровяка Злобного одновременно снизу-вверх и как бы сверху вниз. – Мне опера очень понравилась. Замечательная музыка, да и постановка не оставляет желать лучшего.
– Ага, – смеясь согласился Кулик. – Особенно, когда Онегин с Ленским пригнали стадо на ранчо к Лариным. Да и сцена дуэли не подкачала. Режиссёр явно изучил не одну схватку настоящих ганфайтеров.
– Я только не пойму, – подхватил Африка, – почему Татьяна в конце бросилась под паровоз.
– Потому что вы, все трое – бесчувственные снобы, джентльмены, – безжалостно резюмировала девушка. – Как можно было не растрогаться во время сцены президентского бала четвёртого июля, не понимаю. Мистер Рэд, а почему вы молчите? Можно подумать, вы в отличие от нас, смотрели не всемирно известную театральную труппу, а лекцию общества трезвости.
– Что вы, мисс Дуглас. Я впечатлён до глубины души. Автор явно имел какие-то сведения об оригинале. И мне жаль, что сведения эти оказались отрывочными.
– Да?! – Амалия подбоченясь посмотрела на самозваного критика. – Так, может, вы поведаете нам, как всё было на самом деле?
– Куда-а, куда-а. Куда вы удалились. Весны моей златые дни-и. – Африка пропел неожиданно мелодичным и отлично поставленным тенором, и девушка заслушалась, несмотря на то, что ни слова не поняла. А Юра продолжал. – Что день грядущий мне готовит? Его мой взор напрасно ловит. В глубокой мгле таится о-он…
– Чи гэпнусь я дрючком пропэртый, – низким баритоном подхватил Злобный. – Чи мымо пролунаэ вин…
Все трое разразились смехом.
– Но позвольте, джентльмены, – очнулась очарованная слушательница. – Ничего этого в опере не было!
– Это у Бонтона не было, Амалия, – пояснил Джек. – А у Пушкина было. И у Чайковского тоже. Но спорить не буду, эти актёры тоже пели хорошо.
Проснулся Джек рано, солнце только-только поднялось из-за горизонта. Натянул штаны, берцы, шляпу и спустился на первый этаж. Остальные путешественники ещё спали. Впрочем, не только они. Портье за стойкой также не оказалось, так что Жора решил сгонять в бар, заказать кофе на всех.
Йохан Белов уже стоял на посту, более того, встретил знакомца с улыбкой и за пару минут организовал небольшой медный чайник, полный напитка, сваренного по-немецки. Как раз нужной концентрации и сладости. Жора не выдержал, стрельнул на стойке чашку чуть больше напёрстка, плеснул себе и с удовольствием сделал первый за день глоток.
– Спасибо, дружище, – кивнул он бармену. – Именно то, что нужно.
– Не забудь вернуть чайник, – прогудел в ответ Йохан.
На обратном пути его остановил незнакомый голос.
– Джек Рэд?
Сицкий оглянулся. Посреди улицы стоял высокий мужчина в насквозь пропылённом плаще и такой же шляпе. Под расстёгнутым плащом виднелись две кобуры.
– Допустим, – неспешно ответил Жора. – Но кто вы и что вам от меня надо?
– Поверь, не пройдёт и минуты, как тебя перестанет беспокоить этот вопрос. Как, впрочем, и любой другой. Но я не стреляю в спину, поэтому держи.
Ганфайтер ловко выдернул револьвер с левого бедра и бросил Джеку. Тот даже не пошевелился, чтобы поймать. Лишь укоризненно глянул на смотрящее на него дуло второго Кольта.
– Ну уж нет, – помотал головой Рэд. – Я не пользуюсь непроверенным оружием. Если хочешь стреляться, то подожди, пока я схожу за своим.
Не дожидаясь ответа, он развернулся и вошёл в дверь гостиницы. В номере оказалось пусто. Ни Злобного, ни Африки в кроватях не было. Рэд сдёрнул с крючка на стене пояс, застегнул его, не заморачиваясь остальными деталями одежды. Вынул Смит-Вессон, резко переломил его, проверяя наличие патронов, и вышел в коридор. Тяжесть сорок четвёртого русского придавала уверенности. Жаль только, что друзей найти так и не удалось.
Стрелок всё ещё стоял посреди улицы, но теперь он был не один. Шагах в двадцати за его спиной уже собиралась толпа. Жора остановился напротив и опустил правую руку. Противник медленно обвёл глазами периметр, затем без какой-либо команды мгновенно рванул кольт и нажал спуск. В этот момент Джек уже летел вперёд и вправо, наставив свой ствол на грудь противника. Выстрелы прогремели одновременно и неестественно громко. Ухо Джека обожгло. Опять левое, только ведь зажило, недовольно подумал Жора.
Его пистолет не подвёл, и тяжёлая пуля сорок четвёртого калибра шарахнула противника в грудь, заставив того сделать пару шагов назад. Раздался глухой металлический звук. Впрочем, никакого другого эффекта выстрел Рэда не произвёл, и незнакомец вновь наводил ствол. В этот раз Джек оказался быстрее. Не желая рисковать, он внимательно смотрел на лоб неизвестного стрелка, стараясь отрешиться от остального мира. Только он, продолжение его руки – револьвер, и цель – тёмная складка прямо под срезом шляпы.
В этот раз всё получилось, как должно быть. Незнакомец картинно раскинул руки и повалился на спину, а Джек в это время уже перекатывался, беря на прицел вход в гостиницу. Если он не ошибся, первый выстрел был не двойным, а даже тройным. И третий стрелял именно с той стороны.
Но через секунду он поднимался, зажимая пальцами кровоточащее ухо. А из открытой двери ему приветливо махал Злобный. Рука друга сжимала цевьё Винчестера.
– Во-он, видишь? – спросил Кулик. – напротив, за углом валяется. Не люблю нечестных поединков, а этот целился как раз тебе в спину.
– Тогда спасибо.
– Да чего там. Свои люди. Пойдём, на твоего посмотрим, что-то мне не понравилось, как он на первый выстрел отреагировал.
– Вот-вот. Точно в бронике.
– Что происходит? Кто стрелял? – к гостинице, поднимая пыль копытами пегой кобылы, подъехал шериф.
– Всё в порядке, герр Конц, – Джек доложился, вытянувшись в струнку. – Закона это не касается. Я стрелял лицом к лицу, и противник был вооружён.
– А вон тот, – Злобный махнул винтовкой, – целился Джеку в спину. И если это не попытка убийства, то можете звать меня папой римским.
– Разберёмся, ваше святейшество, – улыбнулся шериф.
Он прошёл к лежащему посреди улицы покойнику, долго там возился. Зачем-то расстегнул на нём пиджак. Потом положил на лицо отлетевшую в сторону шляпу и ушёл за угол, ко второму.
– Эй! – прокричал с крыши гостиницы Африка. – У вас всё нормально?
– Ты что, только сейчас забрался? – спросил Злобный.
– Нет, конечно. Просто надоело сидеть, когда всё уже кончилось.
– Ещё раз спасибо, – Жора пожал руку другу. – Не ожидал, что вы организуете такую поддержку.
– А чего ты ожидал? Что я тебя брошу? И не надейся!
Шериф подошёл, когда компания уже завтракала. Он тяжело уселся на свободную табуретку и опустил тяжёлый подбородок на ладони. Некоторое время молча смотрел, как друзья едят, затем кивнул.
– Приятного аппетита. – И без перехода продолжил. – Братья Робсоны. Так что в Далласе можете смело требовать ещё три сотни. Две за Эйзу и одну за Мозеса.
– В вашем округе они, как я понимаю, никому не интересны? – уточнил Джек.
– У нас тихий городок, – покачал головой Герхард. – Был. Пока вы не приехали. И изменения многим не нравятся.
– Но, мистер Кунц, – вступила в разговор Амалия. – До поезда на Даллас ещё пять дней.
– Я полон сочувствия, мисс. И тем не менее, спокойствие города для меня важнее. Но я не был бы шерифом, если бы не нашёл выход из этой ситуации.
– Какой? – поднял голову от тарелки Африка.
– Курт Шустер решил представить на ежегодной техасской ярмарке своего лучшего производителя, англичанина по кличке Герцог.
– Англичанина? – удивился Африка.
– Совершенно верно, сэр. Быка английской породы. Так вот. Ранчо Шустера находится в сорока милях на север отсюда. И вчера он приезжал именно для того, чтобы найти пару ковбоев для перегонки стада.
– Опять стадо, – Джек схватился за голову.
– А в чём дело, мистер Рэд? Кажется, в прошлый раз вы неплохо справились с подобным заданием. К тому же по пути разгромили бандитское логово. Я бы, конечно, не хотел, чтобы вы разнесли по кирпичику Даллас. Но отогнать туда стадо вы вполне можете.
Друзья молча и печально собрались в путь. На выезде из города их догнал шериф. Он поманил рукой Джека и указал чуть влево.
– Вон, видите гору, мистер Рэд? Вон ту, с двумя вершинами. Она так и называется – Доппелькопф, или Твинтоп. Держите на ладонь правее и как раз попадёте на ранчо. – он понизил голос и добавил. – Вместе с братьями Робсонами в город приехал ещё один человек. Некто Энтони Хайбиндер. А сразу после вашего поединка он пришёл ко мне. И заявил, что Джек Рэд виновен в смерти отца и матери юного Александера Джонсона, а также в краже скота семьи Джонсонов и сорока пяти тысяч долларов. Требовал, чтобы я вас немедленно задержал.
– Но вы этого не сделали.
– Всё верно. Даже не собирался.
– Почему, мистер Конц?
– Я вижу ваши глаза, Джек. И это вовсе не глаза убийцы женщин. Вы скорее за свою спутницу перегрызёте горло хоть самому чёрту. Но убивать посторонних женщин не станете. Я представляю власть в этом городке уже восемь лет и, поверьте, научился различать людей по глазам. Так что счастливого пути вам и вашим спутникам.
3
Вход в ранчо заметили издалека. Он был обозначен огромной самодельной аркой, собранной прямо посреди степи из сухих стволов, без какого-либо намёка на ворота. С первого взгляда могло показаться, что некий крайне равнодушный ковбой просто сколотил вместе три первых попавшихся под руку высохших дерева. Но присмотревшись, каждый мог понять, что вход оборудован с любовью, кроме того, человек, его изготовивший, не чужд прекрасного. Об этом говорили, во-первых, серая от времени и пыли доска со смутно различимой надписью: «Ранчо Шустера», а во-вторых, прибитый к перекладине огромный, выеденный ветром и солнцем, коровий череп, раскинувший прямые, как стрелы, рога не меньше, чем на два метра в стороны. Спутники несколько минут осматривали вход, но так и не нашли ничего, хоть как-то напоминающего ворота, что, несомненно, сигнализировало о гостеприимстве здешних обитателей. Единственным хоть как-то сдерживающим элементом являлся едва заметный забор из двух ниток колючей проволоки, бегущих в стороны от входной арки.
Солнце клонилось к закату, добавляя в палитру красного цвета, и на фоне огромного оранжевого диска перманентно открытые ворота приобретали в своём облике что-то инфернальное и загадочное. Арка казалась порталом, связывающим два мира – привычный, тот, в котором друзья проехали уже не одну сотню миль, и другой – неведомый, может даже волшебный.
Амалия замерла на облучке фургона, приложив ладонь ко лбу. С минуту девушка постояла неподвижно, затем повернулась к Джеку.
– Может, я вас тут подожду? – с жалостливой ноткой в голосе спросила она.
Джек круто развернулся, подведя свою кобылу прямо к спутнице.
– Эми, не нужно. В прерии ночью могут быть койоты. А то и бандиты. Ты будешь всю ночь бояться и не выспишься. Я тоже буду волноваться за тебя и тоже не высплюсь.
– А ты будешь волноваться? – девушка тут же забыла про страхи и лукаво улыбнулась.
Но появился Африка и всё испортил. Он подъехал с другой стороны фургона и глубокомысленно изрёк:
– Мы в ответе за тех, кого приручили. Антуан де Сент-Экзюпери.
– Что? – Переспросила Амалия. – Кто?
– Лётчик такой французский, – Юра пожал плечами.
– Лётчик?
Жора не выдержал и вмешался. Он покрутил приятелю пальцем у виска, затем глянул на спутницу и спросил:
– Ты видела воздушные шары?
– О, да! – Амалия мгновенно расплылась в улыбке, щёки её порозовели. – К нам в Хиллтаун приезжал цирк-шапито, и у них был воздушный шар. Катали всех желающих за пять долларов. Я тоже хотела, только меня дедушка не пустил.
– Вот те, кто летает, называются лётчиками.
– Хорошо бы сейчас, – мечтательно продолжила девушка. – Сесть всем вместе в корзину и – чух-чух!
– Чух-чух, это поезд, – вмешался Африка.
– Хватит фантазировать, – окликнул их Злобный. – Поехали, а то стемнеет скоро.
Само ранчо полностью соответствовало воротам. Три здания, сложенные из природного камня, с густой травой на крышах, одну из которых старательно объедала белая коза, составляли двор. Посереди двора располагался колодец, тоже сложенный из камней. А прямо перед ним, положив грубые ладони на ложа одинаковых Винчестеров, стояли два бородача.
Они казались абсолютно одинаковыми. У обоих бороды до груди, кустистые брови, и длинные волосы неопределённого цвета из-под серых от пыли шляп. Оба в грубых кожаных передниках поверх нижних рубах. Разница была лишь в росте. Один выглядел на голову выше второго. Наверное, чтобы скрыть эту разницу, второй стоял на наполовину ушедшем в землю бревне. Они неподвижно смотрели на подъезжающую кавалькаду и, без сомнения, готовы были при малейших признаках агрессии выпустить в неприятеля по полному магазину.
Путешественники дружно спешились и, старательно прикрывая девушку, подошли к аборигенам. Несколько секунд две группы молча разглядывали друг друга, затем Злобный приложил пальцы к шляпе.
– Милейший человек, шериф Конц, сообщил нам, что Курт Шустер ищет ковбоев, чтобы перегнать стадо в Даллас.
– Западный Техас полнится слухами о смельчаке, который уничтожил бандитский город Монтемальдидо, ликвидировал семью Леоне, и положил конец вражде двух кланов. – Тот, что повыше, приветливо приподнял шляпу, потревожив таким образом не меньше полусотни мух, нашедших пристанище на её полях. – И сейчас я рад воочию видеть знаменитого Джека Рэда.
– Джек Рэд это он, – прогудел в ответ Злобный и указал на Жору.
– А как вас зовут? – поинтересовался второй. Голос у него оказался неожиданно высоким.
– А мы его друзья. Я – Кулик или Злобный, как вам удобнее. Это Африка. А милую барышню зовут Амалией.
– Добро пожаловать на ранчо, – высокий вновь приложился к шляпе. – Я Курт Шустер.
– Петер Шустер, – эхом откликнулся низкий. – Рад приветствовать.
– Вы братья? – Поинтересовался Африка.
– А разве сразу не видно?
Вопрос был задан таким тоном, что все присутствующие невольно улыбнулись.
– Идёмте, – махнул рукой Курт. – Перекусим, чем бог послал, а после я покажу вам стадо.
– Джентльмены, – подала голос Амалия. – Мистер Конц ничего не говорил о плате за работу. Вам не кажется, что сейчас самое время, чтобы прояснить этот вопрос?
– Мистер Кулик, – Курт обернулся. – Я не знал, что в вашей команде денежными вопросами распоряжается женщина. Насколько мне известно, к западу от озера Хаббард принято наоборот. Мужчина приносит в дом деньги, а женщина довольствуется той суммой, что он ей дал.
– Джентльмены, пусть вас не волнуют отношения, сложившиеся в нашей команде, – включился в разговор Джек. – Но, если вам так удобнее, я задам тот же вопрос. Какую сумму вы намереваетесь заплатить за эту работу?
Братья не сговариваясь уткнулись шляпами друг в друга так поспешно, что казалось, их бороды спутаются вместе. Наконец, они разошлись, и Курт Шустер сказал:
– С учётом того, что мы искали всего двух ковбоев, а вас трое.
– Да ещё и с дамой, – добавил Петер.
– Да. И с дамой. Мы планировали заплатить двоим. Я повторю, двоим ковбоям по две сотни. И то, что вас трое, не значит, что вы получите лишние двести долларов. Это лишь значит, что мне повезло, и я получил троих погонщиков по цене двух. Вас устроят такие условия?
Минуту царило молчание, обе группы переглядывались, то и дело косясь на оппонентов. Никто не хотел ни соглашаться, ни отказываться. Молчание нарушил Африка.
– Мы всё равно собирались в Даллас, – проговорил он.
Это послужило неким триггером. Четверо соискателей дружно подняли головы на потенциальных работодателей.
– Мы согласны, – выразил общее мнение Джек.
– Только кормите в дороге вы, – добавил Злобный.
В целом вечер прошёл продуктивно. К удивлению Амалии, несмотря на неказистый вид ранчо, здесь нашлась и ванна с горячей водой для неё и спутников. И весьма приличный стол, сервированный фарфором и весьма изысканными серебряными приборами. Ну, а то, что основными блюдами на столе была жареная несколькими способами дичь, ничуть не умаляло его достоинства. Как и то, что хозяева изо всех сил старались споить своих новых работников. Впрочем, эта затея кончилась почти поголовным сном головой в собственных тарелках для всех, кроме Джека и Злобного. Первый не любил алкоголь, да девушка уже привыкла к подобной особенности своего спутника. А второй без сомнения мог без посторонней помощи уничтожить всё, чем рачительные хозяева надеялись споить гостей.
Впрочем, всех не вынесших алкогольного марафона разнесли по специально подготовленным комнатам слуги. Оказалось, здесь есть и такие. Девушка прошла в выделенную ей спальню сама. Без посторонней помощи разделась, улеглась на широкую, мягкую кровать и долго ворочалась. Сон не шёл. Вместо него в голову лезли неприятные мысли. Почему-то вспомнился утренний поединок. Какой-то проходимец просто так, безо всякой причины, вызвал Джека, без малейшего сомнения остановив на улице. А что было бы, если бы он его убил? Что тогда было бы с ней, с Амалией?
Ведь и Африка и этот противный Злобный относятся к ней с симпатией лишь потому, что воспринимают её как девушку своего друга. Это не подлежит сомнению. А как воспринимает её сам Джек? За эти дни она увидела в нём много неизвестных ранее черт. Он явно исподволь руководит своей тройкой, хоть и не отдаёт приказы напрямую. И вместе с тем, не старается казаться выше остальных.
А она? Джек включил её в свою команду или воспринимает как временную попутчицу? Сколько хитрости и усилий пришлось приложить Амалии, чтобы не остаться одной в захудалом мексиканском городке Педрас Неграс. И вот, она путешествует с тремя очень неплохими стрелками. С одной стороны, теперь она может не бояться никаких бандитов. Проверено. А с другой…
А с другой стороны, неясно, куда вообще собираются эти трое? Неужели ни одному из них, а главное, этому глупцу мистеру Рэду, не приходит в голову, что не годится для мужчины всю жизнь прожить как перекати-поле, не имея собственного дома, любящей жены и выводка жизнерадостных, беззаботных ребятишек. Девушка твёрдо решила окончательно поговорить с Джеком завтра. С этой мыслью и уснула.
Следующий день оказался до предела насыщен событиями. Сначала в Даллас уехал Шустер младший с англичанином, затем друзья под руководством Курта повели своим ходом стадо. К следующему полудню Курт Шустер с Джеком стояли перед началом достаточно узкого ущелья. Вокруг них на все голоса перемукивалось стадо. Дальше в стороны поднимались достаточно крутые скалы, потихоньку перерастающие в полноценные горы. Нетерпеливые быки то и дело пытались сунуться в ущелье, но останавливались и недовольно орали. Дело в том, что поперёк ущелья были натянуты три ряда колючей проволоки, и каждая скотина, которая пыталась их проигнорировать, тут же ретировалась, уколов кто бок, а кто и нос. Шустер печально оглядел окружающие вершины, деревянные колья, к которым была прибита проволока, одинокого грифа, что сидел на скале и любопытно вертел лысой головой, ничуть не стесняясь ни стада, ни вооружённых людей.
– Ненавижу таких гадов, – прокричал Курт. Говорить среди коровьего многоголосья следовало, повысив голос. – Перегородят единственный проход, и где теперь, спрашивается, быков вести?
– Кар! – громко согласился гриф.
– Вот и я о том же, – скотовод повернул голову и дружелюбно кивнул птице.
– Но ведь у тебя самого вокруг ранчо натянута колючка.
– У меня – это другое дело. Там её обойти можно. А Троттеры, детёныши скунса и ослицы, перекрыли единственное ущелье.
– Кар! – добавил гриф.
– Верно. И плевать, что это их земля. Ну-ка…
Он вынул из седла мачете, подошёл к ближайшему столбу и в три удара лишил его проволоки. Шустро оттащил обрубленный хвост в сторону и добродушно хлопнул ближайшего быка по крупу плоскостью клинка. Тот молча пошёл вперёд, а за ним, грозным рёвом расчищая путь, ведущий бык стада. Примерно через милю или чуть больше ущелье расходилось до пар сотен ярдов. Тогда Шустер старший, залихватски прикрикивая: «Йе-ха!» за минуту остановил стадо, после чего подъехал к Джеку, дожидаться Злобного, Африку, и фургон с Амалией.
Петера Шустера уже с ними не было. Он ещё утром погрузил огромного, раза в два больше, чем любой другой бык, англичанина по кличке «герцог Мальборо» в специально нанятый вагон. Они с потенциальным медалистом ехали железной дорогой. Провожать их вышли все. И слуги с ранчо, и вновь нанятые ковбои.
Утром спутать братьев было бы сложно. Младший в дорогу переоделся и теперь совершенно не походил на себя вчерашнего. Ноги его были скорее украшены, чем одеты в роскошные сапоги из змеиной кожи. Штаны, также кожаные, удерживал широкий ремень, инкрустированный серебряными пластинами. Плечи укрывал невозможный белый в бесформенные чёрные пятна «коровий» пиджак, покрытый коротко стриженой шерстью. Шляпа создавала с ним абсолютный ансамбль, полностью соответствуя по цветам. Даже борода младшего из братьев была аккуратно расчёсана. Сейчас Петер Шустер выглядел так, как по мнению техасцев и должен выглядеть владелец уникального элитного быка.
– Всё, как и говорил шуцман Конц, – Джек указал на вагон. – Этот клоун сваливает. С нами остаётся Курт Шустер, и ведём мы стадо.
– Да и пускай, – пожал плечами Африка. – Главное, чтобы эти зизитопы с нами потом расплатиться не забыли.
– За этим мы проследим, – кивнул Злобный.
И следил. Весь путь до ущелья он то и дело срывался то в авангард, то в боковой дозор, оставляя контроль стада на спутников. Вот и сейчас, коротко кивнув Джеку, Кулик порысил вперёд. Африка же наоборот, остановился рядом и даже спешился чтобы поправить седло.
Шустер дождался фургона, после чего оглядел спутников.
– Дальше идём очень осторожно. Это земля Троттеров, чтоб им через каждые два шага икалось.
– Если я правильно понимаю, вы их не очень любите, – сказал Джек.
– А чего их любить? Вот скажи мне, разве хороший человек перегородит свою землю колючей проволокой?
– Но ведь и у вас тоже проволока вокруг ранчо, – вставил Африка.
– На твоём месте я бы не стал сравнивать, – упрекнул Шустер. – У меня огорожено только ранчо. По полмили в каждую сторону, возьми да обойди. А эти ребята перегородили единственный проход через горы Пони.
– Пони? – переспросил Джек. – Троттеры живут на индейской земле?
– Была она индейская. Потом сами пони ушли, а название осталось.
Раздался приближающийся стук копыт, и через минуту к группе приблизился Злобный.
– Сюда едут трое, – коротко доложил он. – Все вооружены. Засады пока не встретил.
Шустер поморщился.
– Это Троттеры младшие, – пояснил он. – Вы молчите, парни. Я с ними сам поговорю.
Ждать пришлось минут десять. Наконец, к группе подъехали три всадника. Когда они приблизились, стало видно, что каждый выглядит под стать Курту Шустеру, только без бород. Вернее, один из прибывших имел на лице это украшение, но куцее, юношеское. С десяти шагов незаметно. В остальном – вылитые братья Шустеры на ранчо. Пыльные, нечёсаные, в одежде неопределённого цвета. Зато гонору у каждого было, хоть отбавляй, это чувствовалось и в посадке, и в движениях, и во взглядах.
Друзья непроизвольно собрались вокруг своего нанимателя. Джек привычно провёл рукой по боку, проверяя кобуру, и скользнул вниз, где из седла торчала верная «Мышеловка».
– А, это ты, Шустер, – надменно начал бородатый юнец. – А папаша всё думает, что за самоубийца решился сломать забор на чужой территории. Что? Гонишь бычков на продажу? Небось, тяжело такой маленькой компанией управляться с большим стадом? Ну так мы тебе поможем. Мы же добрые, верно?
Последние слова он произнёс, обращаясь к своим спутникам. Те, довольно улыбаясь, закивали головами и почти одновременно положили руки на рукоятки револьверов.
– На твоём месте, Сэм, я вёл бы себя осмотрительнее с незнакомцами, – в тон ему ответил Шустер. – Никогда не знаешь, чем кончится тот или иной конфликт.
Тройка дружно засмеялась.
– Ну, в случае с тобой, Курт, мы точно знаем, чем всё кончится. Не даром же Петер в этот раз предпочёл везти вашего Герцога поездом. Так что ничего нового. Сейчас ты, как всегда, передашь нам половину своего стада и спокойно поедешь дальше.
– А если нет?
После этих слов юноши рывком выдернули револьверы. Раздались четыре выстрела, и перед Куртом Шустером сидят в сёдлах трое безоружных молодых людей. Причём, не просто сидят, а трясут отбитыми руками. Джек и Кулик демонстративно покрутили на пальцах свои стволы и сунули их на место. После чего Рэд вышел вперёд.
– Сэмуэль Троттер? – он ткнул пальцем в бородатого. Тот неуверенно кивнул. – Что так нерешительно? Или ты не Самуэль?
– Й-я…
– Значит, ты остаёшься. А вы, двое. Езжайте к своему папаше и скажите, что, если он хочет увидеть своего сыночка живым и здоровым, пусть приезжает завтра утром. Один. Будет договариваться с Шустером о стоимости прохода через его земли. Мы не грабители. Но и себя ограбить не дадим. Так что пусть поговорят серьёзно и решат, как сделать так, чтобы и одному, и второму было выгодно проводить здесь стада. Поняли меня?
Один из всадников за всё время не двинул даже бровью. Зато второй еле заметно кивал почти каждому слову, будто соглашаясь. Он же, дослушав до конца, сказал:
– Мы всё передадим, мистер.
– Рэд. Джек Рэд.
– Тот самый?
– Смотря, о чём ты.
– Ну, который один перебил всю банду Томаса Рида.
– Не совсем, – хотел ответить Джек, но не успел.
– Да, – Амалия сделала шаг вперёд. Она ехала в фургоне и сейчас стояла за лошадьми мужчин. – И он не только их перестрелял.
– Тихо, – остановил девушку Джек и вновь посмотрел на Троттеров. – Вы ничего не забыли?
– Забудешь тут, – буркнул собеседник.
– Тогда вперёд. А ты, Сэм, останешься здесь.
Переговорщиков отправили, выдав каждой лошади размашистый шлепок по крупу. С Самуэлем тоже не стали особо церемониться. Джек подвёл к нему Кулика, провел ладонью сверху вниз, будто демонстрировал товар, после чего спросил настороженно сжавшегося парнишку:
– Знаешь, кто это?
Тот помотал головой.
– Это Злобный. Знаешь, как переводится его имя? Очень агрессивный. Так что ты с ним лучше попокладистей. А то можешь и не дожить до утра. Не поверишь, иногда даже я его боюсь.
Олег выдал свою фирменную улыбочку, которую слямзил в своё время из фильма «Терминатор-2», и сидящий на земле Троттер судорожно заёрзал ягодицами по камням, отползая подальше.
– Руки! – требовательно рыкнул Злобный, мгновенно спутал пленнику все четыре конечности и снова улыбнулся.
– Эй! – голос юноши подрагивал. – А если мне захочется… ну, это… по всяким делам, – он стеснительно мазнул взглядом по Амалии. Девушка в ответ понимающе улыбнулась.
– В брюку сходишь, – наставительно сказал Злобный. – Всё равно, если будешь плохо себя вести, они тебе больше не понадобятся.
Дальше команда занялась оборудованием лагеря, почти не обращая внимания на пленника. Не до него. Кто-то сгонял скотину к прозрачному ручью, выбивающемуся из-под скалы, кто-то готовил походный ужин. Но всё же время от времени каждый поглядывал на угрюмо следящего за ними пленника.
Позже, когда на ущелье упала ранняя темнота и все, включая Троттера, получили свою порцию мяса с бобами, Курт предположил:
– Наверное, стоит кому-то встать на охрану. Не верится мне, что Троттеры дотянут до утра.
– Это уж как вода мокрая, – согласился Африка.
– Я бы на его месте точно не стал ждать, – высказался Злобный.
