Евгений Михайлович Беркович
Еврейская старина. №4/2019

28 – барак с древесиной и строительным материалом, в нем – дезинфекционный котел

29 – моторное отделение новых газовых камер

30 – спальный барак «рабочих евреев» во втором лагере (лагере смерти)

31 – маленькая деревянная будка с символом Красного Креста в «лазарете»

32 – яма для мусора и отходов

33 – склад с продуктами для еврейской кухни

Газовые камеры были единственными каменными строениями во всем лагере. Собственно, это были два объекта. Вначале они построили – на большом расстоянии от входа – небольшое здание с тремя газовыми камерами, каждая величиной примерно 5 на 5 метров. Потом осенью 1942 года было сооружено здание побольше с десятью газовыми камерами. Его разместили совсем рядом с «трубой», там, где она переходит из первой части лагеря во вторую. Через все новое здание посередине тянется проход. Оттуда входят в газовые камеры, их с каждой стороны по пять. Размер каждой из этих камер примерно 7 на 7 метров. К задней стене, там, где заканчивается проход, примыкает моторное отделение. Из него по системе труб через отверстия в потолке в газовые камеры нагнетают выхлопные газы. Эти трубы замаскированы под душ. Пол, выложенный грубыми плитками, имеет наклон к внешним стенам. В стены встроены герметичные, поднимающиеся вверх двери. После «процесса газификации» их открывают и вытаскивают трупы на узкую платформу. В первое время трупы укладывали на грубо сколоченные носилки и относили к месту захоронения. Теперь их складывают штабелями на большой решетке для сжигания, изготовленной из рельсов.

В начале октября, когда наш эшелон прибыл в Треблинку, они, кажется, уже запустили новые газовые камеры. Если наполнить все эти камеры, то можно одновременно убить почти две тысячи человек. Само отравление газом продолжается примерно двадцать минут. Многое зависит от быстрого заполнения и освобождения газовых камер, а также от того, насколько бесперебойно работают моторы. При задержках «пробка» возникает вне Треблинки, на подъездных путях и коммуникациях.

Если в первой части лагеря готовится следующая партия, то освобождать камеры приходится в самом быстром темпе. Что происходит со всеми ремнями и поясами, которые мы должны собирать и складывать у ворот «второго лагеря»? Каждый на той стороне имеет такой набор ремней. Один конец ремня он обвязывает вокруг ног или рук трупа, и: «Давай, давай, тащи, тащи!» Иначе они вообще не смогли бы с этим справиться, если их всего триста человек.

– Так, марш! – Легавый уже на другом конце аппельплаца. Группа отобранных для «второго лагеря» скрывается за углом барака, а мы маршируем в другом направлении, на работу.

– Запевай!

Приказ запевать охранники в черном переняли у зелено-черных и серо-зеленых эсэсовцев и орут, растягивая слова:

– Пой, да-авай, мать твою, давай, спевай, курва, пой, сукин сын!

Рев переходит с польского на украинский. Капо и бригадиры кричат и бегают взад и вперед вдоль колонн:

– Давай-давай, маршировать, раз-два, раз-два, ты что, не умеешь, не понимаешь?

Никто бы не поверил, что этот металлический раскатистый голос принадлежит такому маленькому человечку, что на этом берлинском диалекте говорит не эсэсовец, а один из трех наших, которых эсэсовцы считают немецкими евреями, а мы – еврейскими немцами. Это капо Маннес, с резкими четкими движениями и чистым загоревшим лицом. В последнем ряду его колонны идет, спотыкаясь, мужчина без имени, без возраста откуда-то из еврейской части деревни под Варшавой. Капо Маннес не хочет, чтобы его людей били плетками. Маленький, старающийся изо всех сил, капо Маннес с громким голосом хочет, чтобы его колонна маршировала безупречно, чтобы все было в порядке. Капо Маннес подбадривает несчастного, предостерегает, что опасность приближается, повышает свой голос почти до воя, опускает его до угрожающего шепота. И хотя капо Маннес не грозит плеткой, бедняга каждый раз со страхом поднимает руку, уклоняется всем телом и отвечает на все жалобными вопросами:

– Ой, капо Маннес, фор вус ― для чего ― я должен так маршировать в Треблинке? Фор вус я должен так петь?

Давно уже не такой пугливый, Адриан из польского местечка считает, что маршировать в ногу не годится, это некошерно.

– Ой, капо Маннес, разве ты аид? Что ты за еврей? Немецкий еврей? Еврейский немец? Ряженый шут – вот ты кто.

Десять за одного

В этот раз звук въезжающих вагонов был каким-то необычным. Когда смолк визг тормозов и лязг буферов, раздались свистки. Нас выгоняют из бараков, где мы сортируем вещи. Вдоль всей платформы стоят товарные вагоны. «Синие» и мы открываем их. Никакого давления изнутри, двери открываются легко. Вагоны пусты.

Штабсшарфюрер Штади стоит недалеко от ворот с каким-то оружием через плечо. На перрон пригоняют еще людей с сортировки. Некоторых эсэсовцы бьют плетками и ногами, пока те не упадут на землю. Охранники, как прилежные ученики, подражают им. Тут же и их начальник обервахман Рогоза, юношески красивый, краснощекий хам.

Теперь мы понимаем, почему они так неистовствуют! Они подготавливают новую акцию, режиссируют новую сцену, которую еще не репетировали и не отточили во всех мелочах. Отовсюду слышны свист плеток и крики, пока мы не выстраиваемся в одну линию, и тогда звучит команда:

– Бегом! Нагружать вагоны!

Длиннющая цепочка людей движется от пирамид с вещами на плацу к вагонам и обратно. Еще прежде, чем я с первым тюком прибегаю на платформу, первый вагон уже полон, второй – почти, потом третий, четвертый… Большинство бригадиров размахивают плетками и сопровождают свое «дирижирование» криками.

Все вагоны нагружены. Эсэсовцы переходят от одного вагона к другому, проверяют и приказывают закрыть раздвижные двери. Поезд выезжает, а через короткое время локомотив вталкивает новые пустые вагоны.

– Итак, это – обратный эшелон, – говорит Ганс Фройнд, который возвышается надо всеми и смотрит поверх всех. – Все, что еще осталось, – годится для фронта и для рейха.

В те дни, в конце ноября – начале декабря эшелоны стали реже, но работа в лагере была по-прежнему интенсивной. Вагоны с людьми, прибывающими в Треблинку, чередовались с вагонами с вещами, которые уходили из Треблинки. За небольшими исключениями вагоны, в которых привозили людей, для отправки отсортированных вещей не использовали. Крытые вагоны для скота с людьми приходили большей частью из Польши, пустые товарные вагоны для вещей – из Германии. Горы увязанных в тюки вещей на сортировке исчезали, и вырастали новые, как в мультфильме.

Если бы я был эсэсовцем, то знал бы, что и этот «сброд» может объединяться, если он два-три дня бегает цепью друг за другом и все время нагружает вагоны. Тут уж слишком хорошо знаешь, кто бежит перед тобой, кто – после тебя, кто забирает у тебя тюк, кто укладывает его в вагон.

Я бы заметил, что произошло недавно. В дверях вагона столкнулись не то три, не то четыре человека с тюками и упали. Два бригадира тут же кинулись на них с плетками. Староста лагеря Галевский тоже с криком бросился туда. Потом кто-то из бригадиров отгонял ударами людей от вагонов, а унтершарфюреру Гентцу оставалось только обернуться и смотреть, «как эти польские мерзавцы избивают друг друга». А тем временем двое уже были спрятаны в вагоне между тюками и прикрыты сверху вещами. Вагон готов к отправке.

– Закрывать, господин начальник?

Если бы я был эсэсовцем, я бы услышал в этом глупом вопросе больше. Полностью нагруженный состав выезжает, а с ним еще двое, которые «должны сообщить миру».

Все это сопровождалось прекрасно организованной суматохой. А главными актерами – кроме двух беглецов – были те, что толпились перед кухонной раздачей и норовили стянуть что-нибудь прямо у тебя под носом.

Если бы я был здесь эсэсовцем… Меня все время преследуют эти слова и мысли.

Вскоре после этого происходят два события, которые заглушают чувство удовлетворения и могут сломить волю к побегу из Треблинки. Въедливый обершарфюрер Бёлитц, он всегда строже и основательнее остальных, обнаружил незадолго до отправки нагруженных вагонов двух человек с сортировки, спрятавшихся под вагоном. Сразу же появляется Лялька, потому что это – его забота. Он не идет, он вышагивает. Он знает (и это знание чувствуется в каждом его шаге), что все в нем безупречно, отглажено, начищено: черные сапоги, серые галифе с нашитыми желтыми кусками кожи, зеленый китель, серые перчатки из оленьей кожи, сдвинутая набок фуражка с «мертвой головой». Обершарфюрер СС Курт Франц совершенно уверен, что из всех здесь он – самый высокий и самый красивый парень. Чего он не знает, так это того, что за свою фигуру, красные щеки и сияющие карие глаза он получил от узников Треблинки польское прозвище Лялька – «кукла».

Остальные эсэсовцы стоят вокруг словно в ожидании представления, представления с людьми, похожими на голые пугала. Тем двоим приказывают раздеться уже на перроне. Сбегаются охранники, по приказу и в ожидании нового «развлечения». За веревку, накинутую на шею, их, голых, волокут к кухне, избивая плетками. Там их вешают за ноги, головами вниз, на балке, укрепленной между двумя соснами.

– Как следует посмотрите на этих двоих! – рука в серой перчатке из оленьей кожи показывает за угол барака в направлении кухни. – И сделайте из этого выводы на случай, если кому-то придет в голову что-нибудь подобное. Размечтались, скоты! Разойтись!

Толпа около кухни растет – ведь в последнее время эшелоны приходят реже и горы еды исчезли. Через пар, поднимающийся на пронизывающем холоде от мисок, сквозь слабый запах из кухни навязчиво лезет в глаза картина, как будто перевернутая с ног на голову кривым зеркалом. Синеватые тела, закинутые назад головы, выступающие кадыки, глаза, словно вылезшие на лоб, широкая полоса крови между носом и ртом, тонкая – от уголков рта к вискам.

– Шма, Исраэль – слушай, Израиль! – вначале слышен хрип, затем возникают слова молитвы и одновременно призыв к борьбе. Потом по телу проходит судорога, как будто он хочет опереться на связанные за спиной руки, и кровоточащий рот выталкивает слова: – Чего вы еще ждете? Отбросьте жратву и подумайте о мести!

Та же сцена повторяется, когда из загруженного вагона выволакивают еще двоих. Не совсем ясно, то ли они собирались спрятаться, то ли просто запутались в тюках, когда укладывали их в вагоне в штабель. На этот раз они позвали плотников, и вскоре из земли на «вокзале» возвышались два столба, между ними – перекладина, а на ней висели беглецы, нам в предостережение. Когда мы после обеда маршируем мимо, они уже не издают ни звука, а мне в голову приходит только одна совершенно идиотская мысль: «Значит, вот как выглядит голый человек, поставленный на голову».

Через некоторое время они их срезают – в «лазарет», а виселицу приказывают разобрать.

Несколькими днями позднее Цело ведет наше вечернее заседание на нарах тише, чем обычно, но тем настойчивее звучат его слова:

– Итак, пора что-то предпринять. Скоро наступит зима, холода, снег, и тогда…

– Ну да, тогда у нас отмерзнут ноги, если они повесят нас голыми, – роняет Ганс Фройнд.

– Я разговаривал сегодня с одним, его зовут Коленбреннер. Он говорит, у него есть план, как нам шестерым вместе с ним выбраться отсюда. Ночью это не так опасно. Барак не запирают. Я как бригадир могу подозвать украинца, который будет дежурить, к двери. Можно договориться с ним о сделке. Если мы условимся с тем, кто будет дежурить вечером, что ночью положим у двери кошелек с деньгами, а он принесет бутылку водки… это ведь уже практикуется некоторое время. Вы будете стоять за дверью, и, когда он подойдет поближе, мы с ним управимся совсем бесшумно. Один из нас наденет его форму, возьмет его карабин и подзовет к воротам гетто дежурного эсэсовца. Его нам тоже придется убить, а форма, фуражка и автомат помогут пройти через пост у ворот и выбраться к железнодорожным путям. Это – кратчайший путь. Если мы сбежим вместе с этим парнем, Коленбреннером, он обещает за это провести нас в Варшаву и достать для всех фальшивые документы.

– Это значит, что мы должны взять с собой увесистый пакет с деньгами и золотом, – добавляет Роберт.

– А почему этот парень выбрал именно нас? – снова вмешивается Ганс. – У него ведь есть здесь другие знакомые, нас он знает слишком мало.

– А мы – его, – присоединяется Роберт. – Только, вероятно, для нас это единственная возможность.

– Он не хочет пробовать ни с кем из тех, кого знает, потому что знает слишком многих, – объясняет Цело.

– И потому что знает их слишком хорошо, – добавляет Ганс.

– С фальшивыми документами мы могли бы присоединиться к подполью в Польше, к партизанам или добровольно записаться на работу в Германию.

– И почему же он оказался в Треблинке, если давно уже мог достать все это себе в Варшаве?

– Потому что он тоже этому не верил. Что-то такое ему доводилось слышать, но был не в состоянии поверить. Нам он доверяет.

– Доверяет… Доверяет, потому что арийские физиономии нашего Руди и Карла облегчат ему побег. – Ганс помазком показывает перед собой. – Еще он рассчитывает, что в случае чего мы окажемся находчивее и не наложим сразу в штаны, как его вшивые дружки. Руди был в армии лейтенантом, Цело тоже, а он, дерьмовый умник из Варшавы, будет давать нам советы и пользоваться нами как личной охраной.

– Но, чловеку, на Треблинку то не е така зла понука – для Треблинки, приятель, это не такое уж плохое предложение, – Цело путает словацкие, чешские и польские слова.

– А что ему помешает бросить нас где-нибудь одних, когда мы выберемся из лагеря? Где-нибудь в Польше? – продолжает сомневаться Ганс.

– Хоть бы меня кто-нибудь бросил где-нибудь в Польше, – мечтательно произносит Карл.

Все начинают говорить одновременно:

– Если нас поймают уже здесь, то дальше – голышом вверх ногами, это длится не очень долго, может быть, двадцать минут, потом теряешь сознание.

– Двадцать минут для тебя недолго?

– Этого мы вообще не должны допустить, мы должны сразу же броситься на них и убить.

– А если снаружи нас поймает немецкая полевая жандармерия, или как там она называется? Ты слышал, что они делают здесь, в Польше, если у человека нет документов? Они раздевают тебя, и вот тебе паспорт: обрезанная крайняя плоть. Они еще поиграются с тобой немного, пока ты не окоченеешь.

– Для эсэсовской формы у Руди самая подходящая фигура, но снаружи будет лучше сразу снять мундир.

– Самое позднее через неделю мы должны попытаться, – Цело снова говорит спокойно. – Руди и я еще попробуем выяснить, бывает ли вообще смена у ночного караула и как это происходит. Вы завтра же пронесете сюда из бокса все собранные деньги. У каждого в кармане должны быть какие-нибудь консервы, нож, веревка или ремень.

Прошло два дня. В эту ночь охране не пришлось будить нас утром. Задолго до свистка все на ногах. В бараке слышны взволнованные, приглушенные голоса. Семеро из бригады «синих» попробовали сбежать, примерно так же, как планировали и мы. Но охранник у ворот гетто оказался быстрее, он успел вызвать дежурного эсэсовца, а с ним и подкрепление. Номера семерых записали, потом их загнали обратно в барак, а у барака поставили часовых. Все это произошло в тишине между двумя и тремя часами ночи. Вот тогда в первый раз и сработали матерчатые треугольники с номерами, которые мы получили при переселении в «гетто». Эти треугольники мы должны носить на верхней одежде на левой стороне груди, так чтобы их было хорошо видно.

– Они дали загнать себя обратно, – Роберт растягивает слова еще больше, чем всегда. – И это при том, что в «синие» берут только лихих ребят.

На перекличке в этот раз присутствует необычно много эсэсовцев. Кажется, около двадцати. Лялька-Франц выходит вперед и начинает представление:

– Сегодня в последний раз будут приняты мягкие меры! – у него пренебрежительное выражение лица. – Семеро из вас, которые хотели сбежать, будут расстреляны, – вдруг он переходит на крик: – с сегодняшнего дня я устанавливаю новый порядок: каждый капо и каждый бригадир отвечает за своих людей собственной шкурой. За каждого, кто сбежит или попытается сбежать, будут расстреляны десять человек – десять за одного! И все капо и бригадиры теперь будут присутствовать при казни в «лазарете»! Разойтись!

Мы маршируем с аппельплаца, а наверху расходимся по рабочим баракам.

– Но их не пытали, – замечает кто-то и в тишине, наступившей после семи одиночных выстрелов, добавляет: – Десять за одного.

(продолжение следует)

Виталий Шейнин

К этимологии и истории фамилий у российских евреев

В начале статьи я хотел бы отметить титаническую работу проф. Александра Бейдера по изучению еврейских имен. Он не был первым исследователем в этой области еврейской антропологии, но его книги являются основополагающими и по методу, и по тщательности, и по охвату материала.

Я заинтересовался еврейскими фамилиями в Ленинграде в начале 60-х. Посещая еврейские кладбища, я заносил на карточки еврейские имена и фамилии так, как они были указаны на надгробиях (в еврейской и русской графике). То же самое я проделывал и в других местах. К 1966 г. у меня собралась картотека, насчитывающая что-то между 3000 и 5000 фамилий. Тогда я начал классифицировать собранный материал по категориям, которые более или менее отражены в данной статье. Покидая СССР в 1972 г., я по условиям времени не смог вывезти ни картотеку, ни систематического указателя к ней, тоже на карточках. Все, что у меня осталось от этого проекта, это несколько карандашных заметок, которые за 47 лет порядком выцвели, но тем не менее послужили мне напоминанием о старой и незаконченной работе. Конечно, за это время появилось много трудов на эту тему, но я работал независимо ни от одного из них, и, познакомившись с книгами проф. Александра Бейдера и другими исследованиями, я убедился, что мой подход к теме, общий ход работы и основные выводы анализа подтвердились.

***

До конца восемнадцатого века у евреев в Европе не было фамилий, они довольствовались личным именем и именем отца, например: Давид, сын Арона. Если по каким-то причинам требовалось более точно определить личность человека, добавляли название места жительства, напр. Давид, сын Арона из Рогачова. Евреи мужского рода обычно вносились в записные книжки могейлов по месту жительства, и это был единственный документ регистрации, хотя и не имевший официального статуса. Положение резко меняется, когда в результате либеральных реформ в европейских странах все религиозные и национальные меньшинства включаются в политическую и гражданскую систему государств. Тогда возникает необходимость точно регистрировать подданых-налогоплательщиков и возможных кандидатов для рекрутирования в армию, а также для стандартизированного судопроизводства.

Первым европейским государством, которое официальным рескриптом предписало ввести фамилии у евреев была Австро-Венгрия (1787). За ней последовали Пруссия (1790) и Наполеоновская Франция (1808).

В России почти до конца восемнадцатого века не было значительного еврейского населения, но в девяностых годах после трех разделов Польши (1772, 1793 и 1795—96) в стране проживало 3 миллиона евреев преимущественно польского и австро-венгерского происхождения. С 1804 года и Россия начала предписывать введение фамилий‚ но этот процесс шел медленно и даже через 50—60 лет все еще были евреи без фамилий.

В настоящей статье я попытался перечислить самые распространенные еврейские фамилии, описать, как и по какому принципу они образованы и по возможности определить смысл главного элемента (этимона). В случаях образования фамилий от библейских личных имен и от названий географических пунктов я воздерживался приводить научную этимологию в надежде сделать это в других работах.

Фамилии, образованные от личных имен мужских эпонимов

Много еврейских фамилий образовались от мужских имен на языке иврит библейского периода. От имени Авраам / Абрам / Аврум пошли фамилии Абрамсон‚ Абрамов‚ Абрамович‚ Абрашин, Абрамский, Аврамович‚ Авраамов, Аврумов‚ Аврунин, от имени Авигдор – пошли фамилии Авигдорин‚ Авигдоров, Вигдоров, Вигдорович‚ Вигдаревич‚ Вигдорский, Вигдоровский, от имени Азария – пошли фамилии Азаров, Азарин, Азариев, Азаровский, Зорин, от имени Амос – пошли фамилии Амосин, Амосов, Амусин, Амусья, от имени Аарон / Арон – пошли фамилии Аронсон‚ Аронзон‚ Аронов‚ Ароновиц‚ Аронович‚ Аронский‚ Аронин‚ Агаронович, Агаронский, Агронович, Агронский, от имени Ашер – пошли фамилии Ашеров‚ Ашерович‚ Ашеровский‚ Ошеров‚ Ошерович‚ Ошеровский, от имени Бинъямин / Вениамин – Бинъяминов, Бенъяминов, Вениаминов, Гавриэл / Гавриил / Гаврила – Гавриэлов, Гавриэлович, Гавриэлевич, Гаврилов, Гаврилин, Габриэлович, Гершон – Гершуни, Гершунов, Гершунович, Гидон-Гидеон – Гидонов, Гидони, Гидеонов, от имени Гиллель – Гилевич‚ Гилелес, Гиллельс, Гиленко, Гиленсон, от имени Давид – Давидин‚ Давидов‚ Давидович‚ Давидсон‚ Додзин, от имени Дан – Данин‚ Данский‚ Даневич‚ Даневский‚ от имени Даниэл / Даниил / Данила – Данилин, Данилевский‚ Даниэли, Данилевич‚ Даниэлов‚ от имени Элиягу-Илья – Ильин‚ Ильинский; от имени Зехария – Захар, Захаров, Захарин, Захаровский, от имени Иосиф-Юзеф – Иосифович, Юзефович. Исаак-Ицхак – Исакзон, Исаковский Ицкевич‚ Ицикович‚ Ицковский‚ от имени Исраель-Сруль – Исраельзон, Израильсон, Израилевич‚ Израйлит, Срулич, Срулев, Срулевич, Срулевский, от имени Йешайя / Исайя / Исай, – Исаев, Исайкин; от имени Миха-Михаэл-Михель – фамилии Михельзон‚ Михельсон‚ Михелевич. Менахем / Манахем – Менахимов, Манахимов‚ Менахемин, Манахимин. Менаше-Манассия – Манас‚ Манасин‚ Манасевич‚ Моше-Мойше-Мовша-Мозес – Мошин‚ Мойшин‚ Мошкин‚ Мовшин‚ Мовшович, Мозесон‚ Мойсеев‚ Мойшелес, Мосин, Моськин. Меир-Мейер-Меер – Мееров‚ Меерович‚ Мейерсон‚ Мейерович, Мееровский. Натан-Носон – Натанзон‚ Натановский‚ Натанович Носонов‚ Носоновский; Нафтали – Нафталевич‚ Нафтулов, Нафтульев. Нахум, Нохум, Нохим – Нахумкин, Наумкин, Наумов, Нахимкин, Нахимсон, Нохимсон, Нахимшин, Нюмин, Нюмкин, Нюмкевич, возм. Нахимов, Парнах – Парнах, Песах – Пейсахович, Пинхас – Пинхасов‚ Пинхасович‚ Пинхасевич; Рафаэль/Рафаил – Рафаилевич‚ Рафаэлович‚ Рафалович‚ Рафаильсон. Реувен / Рубен / Рувим – Рубенский, Рувимов, Рувимович, Самуэл-Самуил-Шмуель-Шмуль-Шмиль – Самуилевич‚ Самуэлович‚ Самуильсон, Самойло‚ Самойлов‚ Шмулев‚ Шмулевский‚ Шмуйлевич‚ Шмулевич‚ Шмилевич‚ Шмилек, Шмилик, Шмиликов, Шмиликовский, Смиликовский, Симха – Симхони, Симхович‚ Симхевич. Ури (собст. Ури и тж. сокр. от Уриэль) – Уриев, Урин, Уринов, Уринович, Уриновский, Ханан-Ханания – Ананин, Ананьев, Ананиевич, Ананиевский, Цемах – Цимхони, Цимхонич, Цимхович, Цимхевич; Шаул-Саул – Саулов, Саулин‚ Саульский, Сауловский, Савлович, Савловский, Савулин и Шаули; Шимон-Симон- Семион-Семëн – Шимонович‚ Симонов‚ Симоновский, Симони и Симонович; Шимшон-Самсон – Шимшелевич‚ Самсонов‚ Самсоновский; Шмария, Шмерке, Шмерка – Шмеркин‚ Йегуда-Иегуда-Юда- Юдка-Юдель‚ – Юдин‚ Юдкин‚ Юдкевич‚ Юдович‚ Юдель‚ Юделевич‚ Юдкович‚ от имени Эфраим-Ефрем-Фроим – Эфраимсон, Ефремов‚ Ефремкин, Фроимзон; от имени Шайя‚ Шайке (сокр. от имени. Йешайя) – Шаин‚ Шаев, Шайкин‚ Шайевич‚ Шайкевич, Шаевич‚ Шайевский; от имени Элиша (Елисей) – Элишин, Элишев, Элишевский, Элишевич; от имени Элиэзер-Элиазар-Лазарь, Лейзер – Елизаров, Лазаров, Лейзерович, Лазаровский, Лейзеровский; Эльйашив – Эльяшевич; Яков / Янкель / Янкев – Якоби, Якобзон, Якобсон, Яковлев, Янкелев, Янкельзон, Янкевич или Янкелевич. От библейских имен Эфрат (название города) в ашкеназском произношении пошла фамилия Эфрос и о т Эфрон (личное имя) – фамилия Эфрон / Ефрон Было и много других фамилий образованных на базе библейских имен. От библейского названия реки Тигр – Хиддекель (Быт 2:14; Дан 10:4) пошла фамилия Хидекель. От библейского названия города Сузы – Шушан – пошла фамилия Шушан (распространена и у ашкеназов и у сефардов).

Влияние библии (Tанаха) на еврейскую культуру было так велико, что даже редкие личные имена, упомянутые в Книге только один раз, становились базой для образования фамилий. К таким фамилиям относятся Эльканович (от Элькана – I Сам 1:1), Пильдиш (от Пильдаш – Быт 22:22), Циханович / Цеханович (от Циха – Эзра 2:43), Палти, Палтин (от Палти – Нех 12:17), Рахмиэлевич / Рахмиелевич / Рахмелевич / (от Йерахмиэль – I Хрон 2:9), Шиманович (от Шим‘á – II Сам 3:13) и также Шимкес.

К этим фамилиям следует добавить фамилии, образованные сходным образом, но на базе мужских имен на языке идиш, такие как Айзикович (от библейского имени Исаак / Ицхак / Ицхок‚ но произносимого по-ашкеназски Айзик), Айзиков Айзиковский; Альтарович, Альтаревич, Альтерович; Берков, Беркович, Берковский; Бунин, Вольфсон, Вульфин, Вульфович, Вульфзон, Вульфензон; Герцевич, Гершензон, Гершович‚ Гершкович‚ Гершанов, Гиршович‚ Залманов и Залмансон, Зелигсон / Зеликсон, Зямин, Изин, Ирмин, Лейбов, Лейбович, Лейбавич, Лебов, Лебович, Лебовский, Лейбовский; Марков, Маркович, Меерсон, Мейерсон, Меирсон Мееров, Мейеров, Меерович, Мейерович, Меерзон, Мейерзон, Менделев, Мендельзон, Мендельсон, Менделевич, Монес, Монсон, Роман, Романовский, Ромов, Сендеров, Сендерович / Шендерович, Тевелев, Файтельзон, Файтельсон, Файвусевич‚ Фроимзон, Хацкелев, Шахнович, Шнеерсон, и немногие другие. Иногда эпоним имел двойное имя как Авраам Бер или Дов Бер. Такие имена воспринимались как одно имя Аврамбер или Бердов, и от них образовывались фамилии Аврамберов, Аврамберский и Бердовес, Бердовиц, Бердовский.

В раввинских семьях мальчикам часто давали имена, произведенные от имен мудрецов Талмуда и мидрашим, и от них соответственно образовывались фамилии по известным моделям.

От имени Абае (Кетубот 45), Абба (Брахот 24) Абович, Иси (Моэд Катан 20) – Исин, Эльякум (Aвода Зара 58) – Эльякумов, Aлександер (Тамид 31) – Aлександров, Aлександрович, Aлександров (по имени Aлександра Mакедонского, упомянутого в Талмуде, Mани (Та’анит 23), по-ашкеназски Mони – Mонис, Mоневич, Mаневич, Эльасе (Baййикра Рабба 4) – Эльясевич.

От средневековых ивритских имен Арье-Ари (лев) – пошли фамилии Арин, Ариев, Ариновский, Гур-Арье (львенок), Дов (медведь) – Дович, Дубин, Добзон, от имени Зеев (волк) – Зевин. Калман (от измененного имени Калонимос, в свою очередь от греч. Καλονυμος (доброе имя) – Калманов, Калманович, Калмановский. От имени Симха (радость) – пошли Симховичи и Симхевичи. От имени Хаим (жизнь) – Хаймович, Хаимзон и Хаимсон, и т. д.

Фамилии, образованные от личных имен женских эпонимов

Много еврейских фамилий образовались от женских имен на языке иврит. От имени Батшева – в переводе с иврита «седьмая дочь»‚ на языке идиш Бася – пошли фамилии Башевкин‚ Башевис‚ Басин‚ Баскин, Басов, Бусин и Бузин. Браха – в переводе «благословение» – дала фамилии Брухис‚ Брохес‚ Брошкин. От имени Геула‚ Гуля – «избавление» – пошли Гуль, Гулин, Гулевский‚ Гулевич, Гулько. От имени Дина – ивр. «судящая» – Динин‚ Диневис‚ Диневич‚ Динезон. Двора / Дора – «пчела» – вызвала к жизни Дворина‚ Дворкина‚ Двойреса‚ Дворецкого, Деборина и Дорина. От имени Мара, Марка – «горькая» – пошли Марины, Маркесы. От имени Малка – «царица» – пошли Малкины‚ Малкесы и Малковы. От имени Менуха, Мнуха – «покой» – пошли Менухины, Мнухины. Михаль – «ручей, поток» Михалин, Михальский‚ Михалевич. Нехама – «утешение» – дала Нехамин, Нехамкин‚ Нехамкес‚ Нехумес‚ а Рахель – «овца» – Рахлин, Райхлин. От Раи и Райки – ивр. «супруга» – Раин‚ Райкин, Раев, Раевский, и Райкес. От имени Ривка – «задерживающая», по-другому «тёлка»‚ «мягкая» – пошли по свету Ривкесы, Ривкины‚ Ривлины‚ Ривичи‚ Ривинсоны и Ривманы. От имени Сарра, Сурка – ивр. «управляющая» – Сарин, Сурис, Суриц, Тамар – «пальма» – Тамарины‚ Тамаркины‚ Тумаркины‚ Темины и Темкины‚ а от имени Хава, Хавка – «живая» – Хавкины‚ Хана – «симпатичная» – Ханины, Хановичи, Хайкины, Ципора – «птица» – Ципины‚ Ципкины‚ Циперсоны и Циперовичи. Шифра – ивр «прекрасная» – Шифрин и Шифрон, от Шули (ид. вариант библейского имени Шуламит / Шуламис (Суламифь) – Шулин и Шулькин, Эстер / Стера / Фира – Эстерин, Эстеркин, Эстрин, Стеркин и Фирин. Яфа – «красивая» – Яффе, Йоффе, Иоффе. Шифра – «прекрасная» – Шифрин‚ Шифаревич. Яхна / Яхне – Яхнович, Йохнович.

Фамилии образовывались и от женских имен на языке идиш. От Альте – «старая» – пошли Альтовы. От Бейлы пошли Бейлин‚ Бейлис и Белкин. Блюма дала Блюминых‚ Блюмкиных‚ Блюмовичей. Брайна / Брина «коричневая» – Брайнины. От Бранды / Брейндл – «брюнетка» – пошли Брандин и Брендин. Геня – Генин, Генис, Гинда – Гиндин‚ Гиндис‚ Гендель, Генделев‚ Гендин. От Геси пошли Гесин, Геселев и Гес (с) елевич. От Гуты / Гиты – «хорошая» – пошли Гитин‚ Гитович‚ Гутин‚ Гительзон. Гольдин‚ Гольдинов – от Голды (золотая). От Добы / Добки – «добрая» – пошли Добкины, Допкины и Допкевичи. От Драбки / Драпки пошли Драбкин и Драпкин. От Дрейзи пошли Дрейзины. От Зельды – «счастье, радость» – Зельдес, Зельдин, Зельдович, Зельдовский и Зельдон. От Зислы – «сладкая» – Зислин. От Зуси – тоже «сладкая» – Зусин, Зускин. От Иды пошли Идины‚ Итины‚ Идкины‚ Иткины‚ Иткевичи. Кейлин – от Кейли. От Крейны – «корона» – пошли Крейнины. От Либы – «любовь» – Либов, Либович, Либовский, Либон. От Любы – тоже «любовь» – Любин. От Меры / Мерки – «заметная» – пошли Меркины. Миркин и Мирон – от Мирры, Миры. От Песи – Песины. От Рейны – «чистая» – пошли Рейнины. От Рохл (ид. вариант ивр. Рахель) – Рохлины и Райхель. Tойба – ид. «голубка» – Tобин и Tойбин. От Tрайны / Tрейны – ид. «пытающаяся» пошли Tрайнины и Tрейнины. От Фейги – ид. «птица» – Фейгелес, Фейгельсон. Фрейда – «радость» – дала фамилию Фрадкин‚ Фрида – «мир» – дала Фрид, Фридин, Фридкин и Фридман. Фрума – «благочестивая» – Фрумин‚ Фрумкин‚ Хася – Хасин. Хволя – Хвольсон, от Хили – Хилевич, Хися – Хисин, от Цетл – Цетлин‚ Цейтлин, Цайтлин и Цеткин, Чaрна / Черна – «черная, темная» – Чернис и Чернин, Чернов, Чaрный, Черный. Шейна – «красивая» – Шейнис и Шейнин, Шейндль / Шендль – варианты той же Шейны – Шейндлин, Шендлин. от Шпринцы – «надежда» – Шпринцак. Есть и фамилия Равкин. Женского имени Равка найти не удается, хотя, несомненно, таковое существовало. Правда есть на Украине река Равка, но я лично не встречал еврейских фамилий, образованных от названий рек (как русская модель Волга – Волгин, Лена – Ленин).

Очень много еврейских фамилий по той же модели произведено и от женских имен с корнями в немецком‚ романских и славянских языках. От Беллы – итал. «bella» (красивая) – пошли Беллины и Белкины. От Златы (золотая) – пошли Златины‚ Златкины‚ Златкесы. От Йенты – итал. «gentile» (добрая, любезная, деликатная) – Ентин‚ Энтин‚ Энтелис‚ От Лиды – лат. «ludia» (игривая) или греч. Λυδια (Lydia) – Лидин, Лидов, Лидовин, Лидович, Лидовский и Лидкин. От Лизы – лат. «ludia» (игривая) или греч. Λυδια (Lydia) – Лизин, Лизов, Лизовский и Лизон. От Лили – lat. «lilium» (лилия) – Лилин и Лилькин. От Любы – Любин и Любкин. От Мани – Манес‚ Манин‚ Манькин‚ Маневич. От Милы – Милин‚ Милькин‚ Милевич, Миликовский. От Муры – Мурин‚ Муркин‚ Муревич, Муровский. От Паши – Пашин, Пашкин, Пашкевич. От Перлы – нем. / ид. perle (жемчужина) – Перлин. От Райцы – Райцины. От Регины – лат. regina (царица, королева) – Регинский. От Роды – лат./ греч. roda, rhoda (роза) – Родин‚ Родинский, Родкин Родзинский и Родкинсон. От Розы – лат. rosa (роза) – Розин‚ Розинский, Рейзин, Ревзин, и Розенсон. От Славы – Славин‚ Словин, Словес и Славкин. От Tани – Tанес‚ Tанин‚ Tанькин‚ Tаневич.