Евгений Ильичев
Ворожей Горин – Посмертный вестник
Глава 2
– Держать, говорю!
– Не могу! – обливаясь потом, простонал я.
– Все ты можешь! Ленишься! – Рычал на меня отец Евгений. – Держать! Нет, не отпускай, держи его!
Наведенный мною морок в виде простого карандаша, парящего в воздухе, дрогнул и испарился.
– Все… – выдохнул я и рухнул на колени, почувствовав дикую слабость, а затем и судороги в икроножных мышцах, – не могу больше.
Наведение мороков давалось мне куда сложнее, нежели развоплощение призраков. Перед помутневшим взором мельтешили белые мушки, как при высоком артериальном давлении. Сердце колотилось так, что, казалось, еще немного, и я заработаю инфаркт миокарда, а за ним и срыв синусового ритма в придачу. В общем, то напряжение, с которым давалась мне ворожба, было сопоставимо с взятием экстремальных весов в пауэрлифтинге. И я знаю, о чем говорю – было дело, принимал участие в соревнованиях по этому виду спорта в армии. Тогда я тоже переусердствовал с нагрузкой, да так, что надолго потерял сознание прямо во время подхода. Сто десять килограммов в жиме лежа мне так и не покорились. Но в зачет пошел мой предыдущий результат – сто пять кило при собственном весе всего семьдесят. Первое место в жиме штанги я так и не взял, зато, стал чемпионом гарнизона по гиревому спорту, хотя по моей комплекции и не скажешь, что я имею хоть какое-то отношение к данному виду спорта. В любом случае, то было в далеком прошлом, и нагрузки там были самыми реальными. Сейчас же я испытывал похожие ощущения, с той лишь разницей, что не поднял ни грамма.
Отец Евгений, спасший меня три месяца назад от двух жутких ворожей, взялся за мою подготовку к смертельной дуэли с одной из них. На дуэль, кстати, меня вызвала самая отмороженная из ворожей – Пелагея. Священник вкратце рассказал мне о том, какими силами оперируют ворожеи и как именно они водят за нос простого обывателя. После его объяснений я, хоть и не сразу, но все же врубился, как ворожее Радмиле удалось обвести вокруг пальца полбольницы, где я прохожу ординатуру по терапии. Мне даже стало ясно, как именно тело ее покойной бабушки превратилось в говорящего выпотрошенного хряка. Радмила попросту навесила этот морок на морг, так что все, кто там находился, видели только то, что она хотела показать. Почему именно свинья? Да кто их разберет, ворожей этих? Такое, видимо, чувство юмора у них. Кроме всего прочего, пакостница Радмила наводила мороки на всех, с кем общалась, разыскивая утраченную силу своей бабки. Именно так на мой след вышли и полицейские, уверенные в моей причастности к двум самоубийствам, которых, как выяснилось позже, не было и в помине.
Да уж, запутанная история, нечего и сказать. Но в том, собственно, и заключался дар ворожей – они могли внушить что угодно, кому угодно и когда им угодно. Они сеяли хаос в мир непосвященных и уже там, в мутной воде противоречий, нестыковок и откровенного абсурда ловили свою рыбку. Ради достижения своих целей ворожеи не гнушались ни обманом, ни лестью, ни угрозами. И цели у ворожей, как поведал мне отец Евгений, всегда были скрыты от посторонних глаз. Истинные мотивы своих действий они всегда маскировали за двойным, а то и тройным дном. Так что, даже обнаружив следы их деятельности, опытные следаки Совета не всегда могли понять конечную точку их пути. В моем случае, действовали ворожеи в рамках операции по возвращению утраченного наследства своей почившей родственницы – ворожеи Варвары Семеновой, что казалось очевидным. И именно поэтому отец Евгений считал, что на том вся эта история не закончится. Получить искомую силу, считал он, для ворожей было лишь первым шагом на пути к куда более значимому результату. Вопрос лишь в том, к чему именно они стремятся.
– Нам с тобой, Гриша, придется распутать этот клубок до самого конца, – сказал он мне в самом начале нашего с ним знакомства, – иначе обведут эти твари нас вокруг пальца, да так, что мы и не поймем, где опростоволосились.
Мое отношение к отцу Евгению были противоречивыми. С одной стороны, я ему верил. И не потому, что он спас меня от неминуемой гибели и умудрился законно отсрочить мою незавидную участь. Как выяснилось, то было его работой. Я же оказался всего лишь объектом разработки организации, в которой он служил. Меня подкупало другое – отец Евгений был простым человеком. Смертным, не побоявшимся вступить на опасный путь противостояния человека с миром Ночи. С другой стороны, меня сильно напрягал ореол таинственности, которым был окружен тот самый Священный Совет, в котором служил священник. Мне не ответили ни на один вопрос об этой организации. О Совете я не знал ровным счетом ничего, только название и то, что он, Совет этот, как-то был связан с нашей церковью. Этот вывод я, разумеется, сделал самостоятельно. Священник не удосужился даже это раскрыть. Правда, этот вывод и слепой мог бы сделать. Раз служат в Совете священники, стало быть, курирует этот орган церковь. Ну, или какая-то организация, имеющая непосредственное сродство с ней. Но что касается конкретики – тут все было тайной за семью печатями. Я понятия не имел ни о штате этой организации, ни о ее уставе, ни о том, какие цели преследуют ее руководители и чем конкретно занимаются ее сотрудники. Если подвести итог, за три месяца моего общения с отцом Евгением, я не узнал о его работе и работодателе ровным счетом ничего. Зато им, про меня было известно практически все, начиная от моей нехитрой биографии и заканчивая тем, как именно я пересекся с кланом ворожей Семеновых.
Сам же я долго не мог прийти в себя после моей первой стычки с ворожеями. Первый месяц я всерьез рассматривал версию собственной психической болезни. Мой кот Василий, вернувшийся-таки на второй день после моего похищения ворожеями, лишь подливал масло в огонь. Ну, сами посудите, как часто вы беседуете со своими питомцами? Нет, даже не так, перефразирую – как часто они вам отвечают на вашем родном языке? Вот и я о том. А тут еще и постоянное назойливое вмешательство церкви в твою размеренную жизнь и регулярные душеспасительные беседы с отцом Евгением. Скажу прямо, пристал он тогда ко мне словно лист банный, и ни на какие мои доводы о том, что мне бы все случившееся забыть, да на ординатуре сосредоточиться не реагировал. Битый месяц он околачивался возле моей больницы, подстерегая после дежурств и сопровождая меня домой. Во время этих совместных прогулок он упорно внушал мне мысль о том, что отныне моя жизнь не будет прежней. Мол, чем быстрее я приму это, тем быстрее смогу сориентироваться в новом для себя мире. И вы знаете, камень воду точит. Уболтал-таки меня священник на откровенный разговор. Мы встретились, побеседовали. Он предъявил мне некоторые доказательства существования того потаенного мира, о котором битый месяц мне рассказывал и я поверил. А как тут не поверишь, если с одной стороны тебе священник живого упыря показывает, сам ты видишь неупокоенные души покойников на работе, а дома с тобой задушевные беседы кот проводит. Тут, либо пан, либо пропал – точнее, либо в психушку, либо принять новую действительность, как данность. Я выбрал второй вариант, ибо в душевный свой недуг верить не очень то и хотелось. В дурку мне никак было нельзя, мне еще Верку на ноги поднимать. Причем, буквально. В общем, я принял правила игры и мир заиграл совсем иными красками.
Что мне было известно на данный момент? Бабка Семенова, некогда моя пациентка, по какой-то неведомой причине была в серьезных контрах со своими родственницами и силою своей делиться не хотела. Быть может их семью простая бытовуха измотала, а может и что пострашнее. К примеру, Варвара узнала о своих родственничках нечто такое, что противоречило ее кодексу чести. За это, собственно, внучка и правнучка Варвару со свету и сжили, воспользовавшись услугами какого-то левого залетного колдуна. Расчет был простым – бабка Семенова имела мощную защиту против своих родственниц. Защита та была заговорена на ее собственную кровь, а потому никто из ворожей плеяды Пелагеи не мог к ней и на пушечный выстрел подойти. О простых же смертных и говорить не приходилось – ни киллерам, ни случайным гопникам ворожея уровня Семеновой была не по зубам. Именно поэтому Плеяда ворожей, условно обозначаемая мной, как «Пелагея и Ко» прибегла к услугам сильного чародея, знать не знающего о том, на кого его хотят натравить. И все в их плане было складно и ладно ровно до того момента, пока в расклад не вмешался я со своими реанимационными мероприятиями. Убить ворожею Семенову, они убили, да только силу свою бабка Семенова все же успела передать мне. И по какому-то совсем уж странному стечению обстоятельств я, мужик, смог эту силу принять. Может, во мне имеется какая хромосомная аберрация, из тех, что только по Х-хромосоме передаются, может, еще что – не знаю, да только факт – силу ворожейскую я принял, и даже не рехнулся при этом. Во всяком случае, в том меня убеждал мой кот и священник из особой религиозной организации, в вопросах секретности, не уступающей самому Ватикану.
Так, отвлекся. О чем это я? Ах да, я случайно получил силу ворожеи Варвары. Правда, теперь эту силу от меня наследнички обратно требуют. Причем требуют вполне себе законно – в мире Ночи, как оказалось, бюрократии не меньше, чем в нашем подлунном мире. Бабка Семенова действовала впопыхах и не озаботилась, так сказать, юридической стороной вопроса. По правилам Канона, (особого свода правил и положений мира Ночи) она должна была объявить меня законным наследником и обучать не менее десяти лет своему ремеслу. И да, я при этом должен был бабой уродиться. Представляете, как подгорают пуканы реальных наследников?
– Там особый ритуал для этого проводятся, – просвещал меня отец Евгений, – на крови и при свидетелях, одним из которых должен быть непременно представитель Совета.
– Духовенства? – забросил я удочку в надежде выудить, хоть какую-то информацию об этом таинственном Совете.
– Совета, – сказал, как отрезал отец Евгений и продолжил открывать мне раклад. – Сделано это не было, а стало быть, их притязания на силу ворожеи Варвары, которую ты знаешь под фамилией Семенова, законны.
И тут вот какая штука – я бы с превеликой радостью вернул законным наследникам дар бабки Семеновой. Сто лет он мне не нужен! Да только, оказалось, что сила эта передается лишь после смерти носителя. Взять и просто передарить ее никак не выйдет, нужно обязательно помереть перед этим. А на это я уже не согласен. Вот и выходит, что теперь на меня ведется охота. Одно радует, существует организация, которая все подобные споры разруливает. Ее представителем, как раз и является отец Евгений. Как я понял, это не церковь в чистом виде, а какое-то ответвление от нее. Ну, вроде как милиция и ОМОН при ней, только в духовном плане. Сама церковь регулирует в стране вопросы духовные, а эта странная организация, которую отец Евгений называет «Советом», решает определенные нетривиальные задачки. Сам отец Евгений, кстати, при этой организации служит экзорцистом, как я понял. Во всяком случае, именно так он описал свою роль в Совете, когда я его окончательно задолбал своими вопросами.
– То есть, службы ты не служишь, – уточнил я в тот радостный для меня день, – ну, там литургию, отпевания, венчания…
– Могу, но не служу, – кивнул мне священник. – У меня иное послушание. Скажем так, я работаю негласно и с теми материями, от которых церковь никогда не открещивалась, но и открыто не признавала. Ты «Звездные войны» смотрел? – внезапно поинтересовался он. Я кивнул. – Так вот, чтобы тебе было понятнее, я, своего рода, эксперт по темной стороне силы.
– Ситх, что ли? – уловив ироничную манеру общения священника, пошутил я. Однако получил вполне себе серьезный ответ, в котором на шутку не было ни намека.
– Я не примкнул к ней. Я ее изучаю и провожу мероприятия по противоборству лицам ее практикующим.
– Ворожеям?
– Ворожеям, – кивнул мне отец Евгений, – а так же ведьмам, колдунам, оборотням, упырям, вурдалакам и так далее по списку.
– Капец, – выдохнул я обреченно, – то есть ты на полном серьезе заявляешь, что вся эта фольклорная дичь существует в реале? Что все они обитают с нами под одним небом и не являются плодом народного и фольклорного творчества?
– Да. – Коротко ответил священник и пристально посмотрел мне в глаза.
– Кошмар. И что же, они все являются представителями темной стороны?
– Нет, конечно. Среди них есть и приличная публика, – признался священник. – По правде сказать, ваш мир ничем не лучше и не хуже нашего. Большая часть, как ты выразился, этой публики приличные люди. Но, как и в нашем мире, среди вас попадаются те, кому закон, как говорится, не писан.
– А не рано ли ты меня из мира людей вычеркнул? – Обиделся я на слова священника.
– Нет, ворожей Горин, не рано. Ты теперь до смерти часть иного мира. И чем раньше ты это осознаешь, тем проще адаптируешься. – Он вдруг пожал плечами и добавил. – Если не помрешь в день летнего солнцестояния на дуэли с Пелагеей.
– И каковы мои шансы? – Уже догадываясь, каков будет ответ, поинтересовался я.
– Поживем – увидим, – пожал плечами священник. – Все зависит от твоего прилежания и трудолюбия. Как потопаешь, Горин, так и полопаешь. Всему учиться нужно. И тому, как жить, и тому, как умирать.
– И тому, как воевать?
– Именно.
С этого разговора и началось мое знакомство с миром Ночи и путь познания таинственной ворожейской силы. С того самого дня начались и мои тренировки с отцом Евгением. К примеру, в рамках сегодняшней тренировки я должен был заставить отца Евгения увидеть то, чего на самом деле нет. Я выдумал карандаш, а затем внушил его своему невольному наставнику. По сути, именно так ворожеи и действовали. Только масштабы были несопоставимыми. Наведение мороков и иллюзий, затуманивание разума, подмена реальности и смена парадигм – вот их излюбленное оружие. Если совсем упростить, ворожеи, как я понял, были очень крутыми гипнотизерами и психологами. Менять реальные физические свойства мира, впрочем, как и ведьмы с ведьмаками, они не могли. Ну, или почти не могли – нюансов, на самом деле было тьма-тьмущая.
– Карандаш пропал, – сухо констатировал факт священник, затем встал и прошелся по подвалу из угла в угол. – Да, Григорий, с таким рвением, мы с тобой каши не сварим.
– Еще месяц назад я и этого не умел, – пытаясь восстановить сбившееся дыхание, ответил я священнику.
– Согласен, но ты же понимаешь, что этого мало. Катастрофически мало! Ты же осознаешь, что с этими детскими фокусами двум опытным ворожеям ты ничего не сделаешь? Вспомни, как крутила всей больницей Радмила? А, ведь, она не самая сильная из ворожей нашей страны. Далеко не самая. И что ты собрался им противопоставить? Карандаш? Дашь им автограф? Горин, берись уже за ум, включай резервы и тренируйся!
– Да толку-то? – У меня опускались руки. Во всех смыслах. Священник был прав – я ничего не мог противопоставить двум опытным ворожеям. С теми способностями, что я успел развить в себе за эти два месяца, мне бы на детских утренниках выступать, и то не долго. Именно этими мыслями я и поделился со священником. – Они с этими силами родились, они всю жизнь учились пользоваться ими. И вам ли не знать, что проживают они отнюдь не человеческие жизни. Сколько, вы говорили, на самом деле Радмиле лет? Под полтораста? А Пелагее, должно быть, под сотню, если не больше. Век же человека не долог. Я, в сравнении с ними, младенец.
– Но ты и силой обладаешь куда большей! – возразил священник. – Варвара этот свет коптила, почитай, лет двести.
– Сил-то много, да и слишком уж специфичная квалификация была у бабки Семеновой. Эти могут под себя ломать психику людей, так все вокруг изменяют, хоть стой, хоть падай! А мне почему-то мертвяки да мертвячки достались. Что мне с них толку-то? И потом, говорите, сила мне досталась великая? Какой в ней смысл, если я с ней никак совладать не могу? В широкофюзеляжном лайнере тоже дури много, а посади младенца за штурвал «Боинга», неужто он взлетит?
– Жить захочет, взлетит. И ты не младенец. Ты уже взрослый мужчина.
– А, может, в том то все и дело? Может, правы ворожеи и сила моя никогда не станет мужчине служить?
– Не говори ерунды. Мы изучали этот вопрос. Ворожей мужчин было не много, не буду лгать, но они были. И, поверь, много чего они творили.
– Скорее, вытворяли, – огрызнулся я, вспоминая те записи, что давал мне почитать отец Евгений.
В целом, он говорил правду. Если верить летописям, с которых писались доклады о коренных народах Сибири, бывали среди ворожащего люда и мужики. Да только никто из них ничем особым и не выделился. Один умел, как я, с неупокоенными мертвяками контактировать, а другой воду искать под землей. Тоже мне, деятели – чревовещатель и лозоход.
–Все ограничения лишь в твоей голове. Тут, если хочешь, вопрос веры.
– С этим у меня тоже большие проблемы.
– Я не про веру в бога говорю, я про веру в себя самого! Если ты сам себя не спасешь, никто не спасет.
– А вы мне на что? Или вы сейчас не о моем физическом благополучии речь ведете? О спасении души даже не заикайтесь. Я не воинствующий атеист, но и во все эти ваши душеспасительные речи тоже не особо верю. Я читал евангелие и что-то не припомню, чтобы там о ворожеях и колдунах речь шла. Уж где, где, а там-то такое должно было быть описано. Стало быть, библия не что иное, как попытка этот мой новый мир, скрыть от посторонних глаз.
– Мы служители Священного суда Совета, Григорий, не воины! Не архангелы с огненными мечами. Пойми же! И уж точно не мне учить тебя спасать свою собственную душу. Тут, как с рождением, все сам, все сам. Никто, кроме тебя самого, за тебя пройти этот путь не сможет. Мы сами рождаемся, сами умираем.
– Так, зачем же вы вообще тогда нужны, коли сделать ничего не можете?
– Мы можем, сделать многое, – тут же поправился отец Евгений. – Но не все делать имеем право. Твоя ситуация, Григорий, уникальная, по сути. И мы все в ней оказались впервые. Общество мира Ночи не поймет столь явного вмешательства Совета в их дела. А уж поверь, о вашем с Пелагеей конфликте уже знают все в московском регионе от домовых, до ведьм. А быть может и по всей стране весточка о тебе, горемыке, разлетелась. Одно дело, когда они сами преступают черту – там мы можем и даже обязаны действовать. И совсем другое дело такие случаи, как твой. Тут ворожеи в своем праве и мы уже ничего не можем предпринять.
– Не можете, или не хотите?
– Именно, что не можем! А если предпримем, то грош нам цена, как организации, регулирующей порядок на границе Нави и Яви. Любого, кто за тебя вступится по истечении срока договора, то есть до дня летнего солнцестояния, ждет та же участь, что и тебя самого. То есть смерть. Об этом я лично позабочусь. А если мы вмешаемся после, то уже ворожеи будут вправе разделаться с нами. Им, кстати, только повод дай.
– А ты, никак, смерти боишься, отец Евгений? – Я уже отдышался и теперь сидел на сыром полу, пытаясь понять, смогу ли продолжить эту изнурительную тренировку или же на сегодня с меня хватит.
– Ты же знаешь, Григорий, мы не смерти боимся, а суда Божьего. Это, во-первых.
– А во-вторых, будет что-то про ответственность перед организацией? – Догадался я, поскольку уже слышал эту нотацию уже с десяток раз.
– Вот, видишь, ты уже и сам все понимаешь. Да, Гриша. Да, да и еще раз да! Я несу послушание на очень важном поприще. И не имею права ошибаться. За мои огрехи, пусть я и помру, защищая тебя, после придется ответить Совету и моим братьям. А это лишняя индульгенция на вмешательство, как минимум. Нам оно, зачем нужно? Кто их знает, ворожей этих, что они могут предпринять, имея такой козырь в рукаве?
– Получается, когда выйдет срок, вы и пальцем не пошевелите ради моего спасения?
– Именно поэтому я сейчас шевелю всем, чем только можно, чтобы тебя, лентяя, работать заставить. Ну-ка, вставай! Отдышался? За работу! Не филонить! Иначе убьют тебя ворожеи, как пить дать, убьют!
Я нехотя поднялся и встал напротив отца Евгения.
– Давай, Григорий, убеди меня, в том, чего нет.
Я напрягся и постарался сосредоточиться. Сотни образов роем накрыли мое сознание. Было трудно сконцентрироваться на чем-то конкретном. Однако я все же вышел из положения. Одним мощным волевым усилием, я заставил себя собраться, сосредоточился и все то, что сейчас мельтешило у меня перед мысленным взором, мгновенно пропало. Осталась лишь маленькая часть сознания, прямо по центру воображаемого взора. Именно там я и откопал отрубленную руку, невесть откуда взявшуюся в моем подсознании, а затем привел ее в движение.
– Фу, вот же ты оглобля, тупая! – выкрикнул отец Евгений, отшатнувшись от получившегося образа корявой фиги, тыкающейся ему прямо в нос.
Удерживать морок долгое время я не мог, а потому, от души рассмеявшись, опять повалился без сил на пол. От напряжения из носа пошла кровь и запачкала мне джинсы.
«Зараза, только же купил!»
– Вот, что я думаю, на тему собственной смерти от рук «Пелагеи и Ко», – выдавил я из себя утираясь от крови кулаком. – Особый жест доброй воли – фиг вам, называется!
– Ладно, ворожей. На сегодня хватит, думаю. Завтра нам еще одного мертвяка упокоить придется. Уже есть наводка.
– Что за наводка?
– А что ты мне только что показал?
Вот те раз, а я думал, что образ, пришедший ко мне откуда-то из глубин подсознания, был попросту мною выдуман.
– Слушай, я как раз насчет этих мертвяков хотел спросить… – Мне пришлось поспешно вставать и догонять отца Евгения. Тот, видимо, обиделся на мою шутку с отрубленной рукой и шагал теперь через две ступеньки, поднимаясь по винтовой лестнице из подвала, где мы обычно проводили свои тренировки по ворожбе. – А вам не кажется, странным, что полиция не занимается этими делами?
– Кто тебе сказал, что они ими не занимаются?
Отец Евгений вышел во двор, щурясь на закатное солнце.
– Ну, мы же первыми их находим. Почему?
– Оставь, Григорий, полиции самой разбираться в этих делах. Мы не обучены за маньяками гоняться. Это их дело.
– Вы не ответили на вопрос.
– Я и не собирался.
– Я просто подумал, что вместе мы могли бы…
– Вместе? – Священник резко остановился и посмотрел мне в глаза. – Хочешь сказать, что нам с тобой следует нагрянуть в убойный отдел и доложить о пяти упокоенных душах, которых ты на тот свет проводил?
– Как минимум, рассказать об их существовании. А вообще, я имею в виду, что мы могли бы им здорово помочь.
– Чем, например?
Я пожал плечами.
– Ну, хотя бы тем, что мы первыми эти трупы находим. Точнее, вы находите. И все еще не ответили, как именно к вам попадает информация.
– Много вопросов ты, Григорий, задаешь. Есть вещи, о которых ни ты, ни я знать не должны.
– То есть, работать, считай, за просто так и отправлять этих «гавриков» за кромку я могу, а поинтересоваться, что да как, уже нет? Мы с Василием, между прочим, не нанимались к вам задарма работать!
– Задарма? – Взгляд священника вспыхнул недобрым огоньком. Он вдруг сделал шаг мне навстречу и ткнул в грудь пальцем. – Задарма, говоришь? А кто тебя сутками напролет сопровождает? На работу, с работы… Кто у сестры твоей сутками дежурит? Не подскажешь? Пелагея обязалась лишь тебя не трогать. О твоей сестре или, скажем, соседке речи не шло. Мы взяли на себя ответственность за твою душу и жизнь, мы заботимся о жизнях близких тебе людей, а взамен просим только то, чем тебя бог наградил – упокоить зверски убиенных да неприкаянных.
– Меня не бог этим даром наградил, а бабка Семенова. Ворожея. Одна из тех с кем ваша организация, так сказать, конфликтует.
– Не конфликтуем мы ни с кем. Мы ведем учет и контроль – это разные вещи.
– И вас за то ненавидят и ворожеи, и ведьмы, и другие обитатели мира Ночи.
– И что нам с того? Они есть – то попустил Господь. Не нам решать, как и где им жить. Но мы единственные, кто держит их всех в узде. И на то нам государством даны полномочия, права и обязанности. Даже в стране Советов это понимали. Оттого и не зарубили церковь на корню.
– О каких правах и обязанностях речь? – Я уставился на своего недавнего спасителя, понимая, что со стороны мы, должно быть, странно смотримся – священник в рясе, спорящий на повышенных тонах с мирянином с разбитым носом. – А кто позаботился о моем праве просто жить как раньше? Кто-нибудь контролировал процесс передачи мне этой дурацкой силы? Или же вы о правах и обязанностях вспоминаете только когда это выгодно вам? А когда речь о нас, простых смертных, то ответ прост и непреклонен: «На то была воля Божия».
– Не мели чепухи! – Раздраженно ответил отец Евгений. – Ты получил свой дар не просто так. И выжил ты после этого тоже не просто так. Ты видишь в этом проклятье и наше попустительство, а может и попустительство Господа нашего. Я же вижу в том Его длань, Его промысел и Его покровительство.
– И на чем же строится твоя вера?
– На простом факте, Григорий, – отец Евгений взял меня за руки, сделал два глубоких вдоха, словно пытаясь унять бушующие в нем страсти, и тихо продолжил, – те ворожеи, о которых я давал тебе информацию, были природными ворожеями. Они были рождены с силой. Они ее порождение. Ты же, Гриша, единственный мужчина, выживший после передачи этой силы извне.
