Юлия Зонис
Темпориум. Антология темпоральной фантастики
Иван взял еще одно пирожное – эклер, понял, что наелся, но всё равно надкусил угощение и заявил:
– Всё это слишком хорошо, чтобы не быть сказкой. Похоже, вы меня кидаете. И, если я соглашусь, мне придется бесплатно собирать чай или пасти овец где-то в высокогорье, а жить в земляной яме, питаясь сухарями. И всё это будет даром, без обратного билета.
Павел Алексеевич допил кофе, отставил чашечку в сторону и подозвал официанта, показав жестом, что хочет расплатиться.
– Ты ошибаешься, – холодно заявил он. – Если хочешь, можешь навести справки о нашем агентстве. Оно зарегистрировано уже десять лет. Мы работаем в постоянном контакте с милицией. Не было ни одного случая, чтобы наши клиенты не возвращались домой или не получили обещанную сумму. А аванс, как я уже обещал, выплатят сразу, вперед за три месяца. Можешь отдать его родителям или истратить по своему усмотрению. И еще, учти – по прибытии на место или спустя некоторое время тебе положен бесплатный звонок домой. После этого ты сможешь звонить только за наличные, а это крайне дорогое удовольствие. Я предупредил сразу, чтобы ты не подумал потом, будто тебя обманули. У нас всё чисто.
– И слишком хорошо. Зачем простому рабочему телевизор во всю стену и безлимитный Интернет?
– Мы предлагаем больше, чем ты привык получать, именно для того, чтобы ты качественно выполнял нужную работу. Таковы законы нашего бизнеса, которые нас еще никогда не подводили. Итак, ты согласен?
– Мне надо подумать, – тихо сказал Иван.
– И навести справки, – кивнул Павел Алексеевич. – Вот моя визитка, в ней название и адрес вербовочной конторы. Если есть желание – проверь всё, спроси о нас в милиции, в налоговой инспекции, расскажи родителям – и приходи послезавтра. Сразу получишь аванс за три месяца. Отправка в тот же день в полночь.
Иван взял черный картонный прямоугольник. На нем красовалась радужная голографическая эмблема – молот и наковальня, и крупными буквами было написано: «Работа». Ниже мелкими буквами шел адрес, номер телефона, имя и отчество вербовщика – без фамилии.
– Почему надо выезжать так поздно? Чтобы никто не видел?
– Да перестань ты волноваться! Мы каждую неделю десяток человек отправляем – и хоть бы один недовольный. Рейсы так назначены. Да и дешевле. Билет ведь оплачивает фирма.
– Понятно.
– Вот и отлично, – вербовщик расплатился с официантом, поднялся из-за стола. Вскочил и Иван. – Да ты посиди, погрейся, – предложил Павел Алексеевич. – У меня еще два рандеву сегодня. А ты отдыхай. И пирожные непременно с собой забери, если не съешь. За них заплачено, зачем добру пропадать?
Через пять минут после того, как Павел Алексеевич исчез за зеркальной дверью, Иван подозвал официанта и, краснея, попросил его завернуть пирожные, чтобы он взял их с собой. Ему было стыдно, хотя он где-то и слышал, что так даже в Европе делают. Мама очень любит сладкое… Жаль, нет девушки, которую тоже можно было бы угостить.
* * *
Сизая пыль клубилась в воздухе, съедая даже те лучики света, что пробивались в каменоломню сверху, через вентиляционные окошки. Марк ударил киркой по огромному валуну, который никак не мог расколоть, и выронил ее, закашлялся. Вздрогнул, ожидая удара кнутом, напрягся, но боль не пришла. Сзади послышались тихие шаги – надсмотрщик топал совсем по-другому. Странный безбородый мужчина с неплохо развитой мускулатурой и неестественно гладкой кожей, едва присыпанной здешней пылью, подошел и внимательно оглядел каменотеса.
– Есть дело, Марк, – произнес он заговорщицки.
– А ты кто?
– Друг, – широко улыбаясь, ответил мужчина.
– Если ты друг, как можешь радоваться, видя меня в столь плачевном положении? – спросил Марк.
– Я пришел помочь тебе, – объявил безбородый. – Меня зовут Павел.
– Вряд ли кто-то сможет мне помочь, Павел. Я болен и скоро умру в этой проклятой пыли, среди холодного камня.
– Именно для того, чтобы этого не случилось, я здесь. Предлагаю тебе вырваться отсюда.
– Сбежать? – Глаза Марка загорелись надеждой.
– Нет. Сбежать из каменоломен нельзя, и ты это хорошо знаешь. Но я договорился с хозяином о твоем выкупе.
– Выкупе?
– Да. Мне нужны работники. Точнее, не мне, а моему хозяину.
– Вряд ли какая-то работа может быть хуже, чем здесь, – заметил Марк. – Только разве раба спрашивают, когда продают?
– Насчет качества работы и уровня жизни я бы на твоем месте не был так уверен, – с легкой усмешкой ответил Павел. – А спросить человека всегда имеет смысл – для того, чтобы он работал сам и его не нужно было подгонять кнутом.
– Может быть, – вздохнул Марк. Заживающие рубцы на спине чесались, а свежие саднили.
Павел присел на камень, извлек откуда-то из-за спины маленький мех, протянул его Марку.
– Пей.
В мехе оказалось вино – сладкое и освежающее. Правда, оно почему-то совсем не пьянило.
Между тем Павел извлек из сумы чистую тряпицу, расстелил ее на плоском камне и выложил на нее какие-то странные лепешки и свежие фрукты, а кроме того – несколько ломтей белого сыра.
– Угощайся.
Уговаривать Марка не пришлось. Кормили на рудниках сносно: пресная лепешка утром, пресная лепешка вечером, да горячая похлебка с бобами в обед. Но каменотесам в холодных расщелинах этого, конечно, не хватало.
– Я – посланец богов, – внезапно заявил Павел. Марк едва не подавился сыром. – Мы заметили тебя. Ты был пиратом, но, несмотря на свое ремесло, всегда снисходительно относился к людям. Не обижал слабых, жалел детей и женщин. Так?
– Так, – смущенно ответил Марк. – Наверное, поэтому меня и не распяли, а продали сюда.
– Вообще говоря, всю вашу команду продали на рудники, – заявил Павел. – Нехватка рабочей силы… Но речь не о том. Ты не разбойник в душе и поэтому нам подходишь. Мы можем вытащить тебя из каменоломен и приставить к другой работе, полегче – если ты поклянешься всем, во что веришь, работать на совесть и исполнять требования людей, которым мы тебя отдадим. Они будут добры к тебе.
– Хуже не будет, – вздохнул Марк. – Надеюсь.
– У тебя будет своя хижина и очаг в ней, – пообещал Павел. – И лес рядом, где ты всегда сможешь набрать хвороста. Ты должен будешь без устали пахать землю и мостить камнем дороги, но всё это под открытым небом, а не здесь, в сырости и пыли. У тебя будет вволю чистой воды и то, что ты вырастишь на огороде. Репа, огурцы, капуста. И даже такие дивные овощи, которых ты никогда прежде не видел. Спать придется не на голых холодных полях, а на теплом хворосте. Ты сможешь даже заработать на овечью шкуру, чтобы укрываться ею. Ну и порка там полагается только за большие провинности. Надеюсь, до этого не дойдет. К тому же, время от времени бывают праздники, во время которых можно не работать.
– Я согласен, – еще раз подтвердил Марк. – Глупо отказываться от подарков судьбы!
– В случае неповиновения, серьезного проступка или преступления ты будешь сразу же низвергнут в такие мрачные края, по сравнению с которыми каменоломни покажутся тебе хорошим местом.
– Я буду верен и предан, – пообещал Марк.
– Идет. Смотри же, старайся.
Тьма окутала Марка, а когда он очнулся, то увидел чудесную деревушку у склонов гор с подступающим с одной стороны лесом. Хватало вокруг деревни и расчищенных полей.
На пахоте копошились смуглые люди, в основном – женщины. Пейзаж так понравился Марку, что он заплакал.
– Да, языка этих людей ты не знаешь, но, думаю, вы сможете объясниться. Я подскажу им, что с тобой делать, – раздался из-за плеча голос Павла. Когда Марк обернулся, за спиной у него никого не оказалось.
– Я буду работать! – вскричал Марк. – Только позвольте! Позвольте мне работать!
* * *
От болота поднимались гнилостные, мерзко пахнущие испарения. Широкий нос Мала задрожал, он чихнул и очнулся. Вывихнутая нога распухла и нестерпимо болела, живот сводило от голода. Черви и пиявки расползлись подальше – и перекусить нечем. Да и болотные гадюки обходили Мала стороной. А гоняться за ними он не мог – при каждом движении ногу пронзала острая боль. И сюда он еле дополз…
Похоже, зря. В тумане появился чей-то силуэт. Если это брат – конец. Добьет или утопит в болоте. Если кто-то из племени – скажет брату, где он, и брат придет и убьет, или утопит в болоте. А может, так и лучше? Всё быстрее, чем подыхать от голода.
Однако всё оказалось еще хуже. Из тумана возник странный, тощий и бледный, безбородый, безволосый, в диковинных шкурах дух. Мал хотел закричать, прогнать наваждение ночи, но голос охрип, и крик получился сдавленным, еле слышным. Тогда Мал заскулил и попытался уползти.
– Спокойно. Я друг, – тихо, замогильным голосом сказал дух.
Мал, конечно, слышал истории о добрых духах. Только вряд ли место им на гнилых болотах. Доброго духа можно встретить в редколесье или у водопада, может быть, в поле или на реке. Но не в болотах и не в горах, не в чащобе и не в овраге.
– Я вылечу тебя и накормлю, – пообещал дух.
Звучало заманчиво, но Мал не слишком верил в такие подарки. Вылечит, накормит, а потом выпьет всю кровь, заставит трястись в лихорадке… Хотя что терять? Он всё равно скоро умрет. Если не сам, так соплеменники помогут. Не нужно было оспаривать власть брата, да еще и цепляться к его младшей жене, темноглазой Лиане.
– Ты мне веришь?
– Нет, – коротко бросил Мал.
– Возьми, – дух протянул Малу лепешку, похожую на сухие испражнения больного животного.
– Зачем?
– Съешь. Еда восстановит твои силы.
Малу приходилось пробовать горькие снадобья, которые давал шаман. Иногда они помогали. Лепешка выглядела мерзко, но, может быть, она и правда способна унять боль в ноге?
Взяв странное угощение на зуб, Мал не заметил, как проглотил его целиком. На вкус лепешка оказалась куда лучше, чем на вид. Она напоминала сытные желтые зерна, только была куда мягче и вкуснее.
– Понравилось?
– Да, – признался Мал.
– Хочешь уйти со мной в места, где такие лепешки будут давать тебе дважды в день? А еще ты получишь отличную похлебку… Хотя ты, наверное, не знаешь, что такое похлебка?
– Нет.
– Она гораздо вкуснее лепешки. Почти как горячая кровь.
– Я хочу в такое место, – заявил Мал.
– Но ты попадешь туда не просто так. Тебе придется ломать камни и таскать их, чтобы другие люди строили из камней дома.
– Я перетаскаю столько камней, сколько надо. Когда у меня заживет нога.
– Ногу я вылечу тебе сразу. Но прежде ты должен пообещать, что тебе понравится колоть и таскать камни.
– Таскать камни лучше, чем сдохнуть на болоте, – философски заметил Мал.
– Если ты будешь работать медленно, тебя станут бить кнутом. Палкой с кожей на конце, – объяснил дух.
Мал вспомнил зуботычины брата и захохотал.
– Камнями бить не будут?
– Маловероятно, – пробулькал дух.
– Что?
– Если будешь слушаться – нет.
– А хищных зверей там много? – спросил Мал.
– Нет. Их там совсем нет. Зато есть крысы, которых легко ловить и есть. Крыс много. И всякие жуки попадаются. Мокрицы.
– Мокрицы невкусные. Крысы лучше, – облизнулся Мал. – Я готов уйти с тобой.
– Ты будешь жить, пока будешь колоть и таскать камни, – предупредил дух. – И тебя никто не посмеет убить, если ты будешь хорошо работать.
– Тогда я буду жить долго, – заметил Мал.
– Но из пещеры, где колют камни, выходить в лес будет нельзя. Ты должен будешь всё время оставаться в пещере.
Мал вздохнул, но выбирать, похоже, не приходилось.
Дух достал из складок своих шкур какую-то диковинную иглу и вонзил ее в ногу Мала. Спустя пять минут дернул за ногу, но Мал отчего-то ничего не почувствовал. Боль в ноге вообще пропала! И опухоль спадала на глазах.
– Ты могуч, дух, – восхитился Мал.
– То ли еще будет, – усмехнулся дух. – Смотри, ворочай камни на славу. А отзываться будешь на имя Марк, а не Мал.
– Марк? – пожевал на языке новое слово Мал.
Новое имя ему понравилось даже больше прежнего. Оно было сильнее. Гораздо сильнее. С таким именем можно стать настоящим хозяином большой каменной пещеры.
* * *
Весна – время голодное. Григор, Вэли и Овидиу бродили по лесу и собирали хворост. Хоть положить в котел почти нечего, очаг топить нужно. Да и в лесу куда вольготнее, чем в тесном домишке, где капризничают голодные дети и ворчит недовольная жена. Кроме хвороста, в лесу было нечем поживиться – ни грибов, ни ягод, ни зелени. Трещат на деревьях сороки, шуршит под ногами прошлогодняя весна, да журчат сбегающие с гор ручейки. Тепло, да несытно.
Незнакомый человек вышел из-за толстого ствола бука неожиданно – словно нарочно там прятался. Может, так оно и было. У барина появился новый лесничий? Хотя на лесничего человек похож не был. Одежда уж больно диковинная, сразу видно, из дальних краев.
– Здорово, мужички, – нараспев протянул человек. – Как поживаете?
– Живем помаленьку, – нехотя отозвался Вэли, пряча топор за спину. Деревья они не рубили, но разгуливать по барскому лесу с топором всё же не стоит.
– Ничего плохого не делаем, деревья не валим, зверя не бьем, – решил на всякий случай оправдаться Овидиу.
– Да уж вижу, – солидно кивнул человек. – Работящие мужики, только работы нет, верно?
– Весна, – коротко ответил Григор. – А ты кто такой будешь, не прогневайся?
– Павел, – представился человек.
– С Украины? – уточнил Овидиу, который в деревне слыл грамотеем.
– Нет, из Америки. Слыхали про Америку?
Мужики солидно кивнули. Слыхали, отчего ж не слыхать? Далековато забрался, нечего сказать…
– Так вот я работников ищу. Понимающих, – заявил Павел. – Которые на все руки мастера, трудом своим семьи накормят, и сами тосковать не станут. А?
– Что «а»? – уточнил недоверчивый Вэли.
– Хотите жить сытно, и чтобы семьи не голодали?
– Кто ж не хочет, – хмыкнул Григор.
– Так поступайте ко мне на работу. На три года вас в Америку увезу… А еще лучше – в Москву. Москва поближе будет, и работа спокойнее, а народ – отзывчивее и веселее. Каждый день лапшу куриную есть станете да сало. Ну и деткам зерна подкину, по мешку в месяц на семью.
– По мешку зерна? – заинтересовался Овидиу. – Не так плохо, а? А мешки какие – четырехпудовые?
– Почему четырех? Три с половиной пуда. Обычные мешки, – ответил Павел. – И жить будете в тепле. Хоть и в тесноте, а не в обиде. Музыку сможете каждый день слушать – слышали про радио?
– Нет, – ответил Григор.
– Ну, неважно. Скучать не придется.
– Значит, в городе работать нужно? – спросил Вэли.
– Конечно. Подметать, мусор собирать, белить, красить…
– Женская работа, – заметил Овидиу.
– А вам бы пахать хотелось? Или камни тесать?
– Почему камни? Овец пасти – мужская работа. Зверя бить. Или хворост собирать.
– Хворост собирать тоже будете. В парках да между домов. На самодвижущихся повозках ездить. Одежда будет теплой, красивой – вы такой и не видели никогда. А стоит дешево! Даже детям можете привезти. Одежда китайская, на века не останется. Но красота!
– А семьи как без нас? Кто поля вспашет, пшеницу посеет?
– Поля ваши вспахать я человека найду. А зерно посеют женщины. И сожнут тоже. Справятся ведь?
– Справятся, – солидно кивнул Григор. – Им не привыкать.
– Самое главное – работать хорошо, – строго заявил Павел. – Если что не так – домой без оплаты, а то и живы не будете. Поняли?
Овидиу тоскливо поглядел на американца, вспомнил барина и его холопов, которые не раз устраивали ему порку из-за потерянных овец, и решил, что американец все-таки симпатичнее. Он не только грозил, но и обещал. Куриная лапша каждый день! Виданное ли дело?
– Еще бы таджикский язык вам выучить, – раздумчиво протянул Павел. – От таджиков прибыль выше и работа у них не такая квалифицированная… Но, с другой стороны, сойдете за молдаван. Собственно, вы почти молдаване.
– Какие еще молдаване?
– Неважно. Главное, если будут спрашивать, откуда, говорите, что из Молдавии. А план по таджикам я закрою кем-нибудь из Персии.
Григор, Вэли и Овидиу не совсем поняли, что бормочет американец, но переспрашивать не стали. Главное, чтобы выдал аванс.
* * *
Иван явился на сборный пункт рекрутского агентства вовремя, в половину двенадцатого ночи. Деньги все отдал матери – Павел Алексеевич заверил его, что в ближайшие три года они ему не понадобятся, так зачем беречь? Пусть родители купят что-нибудь нужное. Стиральную машину, например. Полезная вещь. Мать хоть немного отдохнет.
На сборном пункте ожидали отправки еще два парня и девушка. Позже подошла еще одна. Парни были нормальные – не наглые, молчаливые. Одеты не очень хорошо. Девчонки тоже самые обыкновенные – не красавицы, но и не страшные. Та, что опоздала, рыженькая, Ивану даже понравилась. Интересно, может, работать где-нибудь рядом будут? Можно было бы познакомиться поближе. Но пока все сидели, помалкивали, ждали.
Павел Алексеевич вышел к ним из своего кабинета без пятнадцати двенадцать. Посмотрел рассеянно, вздохнул. Одет он был не в солидную кожаную куртку, как два дня назад, а в льняной костюм не по сезону, к тому же присыпанный пылью. Да и на лице у вербовщика были какие-то грязные разводы.
– Все в сборе? – спросил он.
Рекруты промолчали. Им-то откуда знать? Друг с другом их не знакомили.
Павел Алексеевич достал из кармана тонкий пластмассовый коммуникатор, поглядел на экран, кивнул.
– Слушайте меня внимательно. Еще раз предупреждаю: только работа на совесть позволит вам удержаться в проекте. Никаких эксцессов быть не должно. Общение с местным населением – по минимуму. Форменную одежду не снимать. Ваш цвет – оранжевый, вы должны об этом помнить. Кстати, наденьте бейджики, – Павел Алексеевич раздал оранжевые карточки на шнурках с именами и штрихкодами. – Можете общаться между собой, ходить друг к другу в гости, но общение должно быть ограничено вашими товарищами по работе.
Ясно?
Ивану мысль насчет того, чтобы ходить друг к другу в гости, понравилась. Он осмелился поднять глаза на рыженькую девушку. Та уже смотрела на него и, встретив взгляд, усмехнулась, а потом вздернула носик. Иван покраснел. Кажется, звали девушку Елена? Или Алена? Иван не успел прочесть имя на бейдже.
– Идемте, – предложил Павел Алексеевич, указывая рукой на дверь своего кабинета.
В кабинете не задержались. Прошли в маленькую комнатку, где все едва поместились, а потом Петр Алексеевич открыл дверь с другой стороны – и рекруты разинули от изумления рты. Они оказались на берегу океана, из которого поднималось багровое солнце. Береговая линия была застроена огромными небоскребами. Были среди них уступчатые, были иглы, пронзающие небо, а самое большое здание в виде огромной пирамиды возвышалось в океане. Стеклянные стены небоскребов играли багрянцем.
– Вы попали в две тысячи сто тридцать второй год, – буднично проинформировал рекрутов Павел Алексеевич. – Здесь вы и будете работать – у нас нехватка рабочих рук.
– То есть обратно мы не вернемся? – испуганно спросил зеленоглазый блондин в джинсовой куртке, который на сборном пункте сидел напротив Ивана.
– Вернетесь. Почему нет?
– А как же всякие временные парадоксы? Мы же можем узнать технологии будущего и внедрить их в прошлом!
– Ничего вы не можете, – устало ответил Павел Алексеевич. – Вас и выбирали потому, что учиться вы не собираетесь, а работать согласны. Так что насчет технологий мы можем быть спокойны. Ну а рассказывать о жизни в будущем и о своей работе вы сможете сколько угодно. Хотя вряд ли это разумно…
– Почему? – спросила рыженькая.
– Никто не поверит. К тому же, по опыту знаю, вам здесь очень понравится, и вы постараетесь продлить контракт на максимальный срок. Домой будете ездить только для того, чтобы повидаться с родными. И я вас прекрасно понимаю. Когда приходится работать в вашем времени, просто дрожь берет. Но бывало, бывало в истории куда хуже… Кстати, не беспокойтесь, что ваше общество станет беднее оттого, что вы работаете на нас. Действуют стандартные процедуры замещения – для работы в вашем мире завербованы менее квалифицированные специалисты, а на их место пришли еще менее квалифицированные. Так что равновесие соблюдается.
– Да мы сильно и не переживали по этому поводу, – заметил блондин.
– Напрасно. Равновесие очень важно. Впрочем, вы отчасти правы. Планировать – не ваша работа. И даже не моя. Я, как и вы, выполняю только технические функции. Отбираю и вербую работников.
Девушка с платиновыми волосами в ярко-зеленом платье с оранжевым бейджем на груди спланировала к группе рекрутов откуда-то с высоты на серебристой доске наподобие скейтборда, даже с колесиками.
– Рада видеть вас! – широко улыбнулась она. Зубы девушки блестели, кожа словно светилась. Да и приталенное платье выглядело потрясающе.
Павел Алексеевич радости девушки не разделил, а хмуро бросил:
– Ты опоздала.
– Это вы прибыли рано.
– Мы не можем прибыть рано, Алиса. Механизм перемещения рассчитан на прибытие в определенную точку, так что мы не появляемся ни до точно назначенного срока, ни после. И я сильно устал. Поэтому бери этих ребят и определяй их в общежитие.
– Общежитие? – расстроенно протянул Иван.
– Общежитие, – кивнул Павел Алексеевич. – Но в точности такое, о каком я рассказывал. С отдельными комнатами, огромными телевизорами, видом на море и хорошим рестораном самообслуживания. Вон оно, кстати, в той башне, – вербовщик показал на круглый небоскреб с матовыми окнами метрах в пятистах от моря. – Наверху, на крыше, замечательный солярий и бассейн.
Блондинка вновь широко улыбнулась рекрутам – правда, улыбка оказалась слишком радушной для того, чтобы не быть дежурной, – и провозгласила:
– Добро пожаловать в новую, чудесную жизнь! Сегодня вы устраиваетесь в своем новом жилье, знакомитесь с коллегами. Завтра мы идем с вами по магазинам – покупаем необходимые вам вещи за счет компании. Послезавтра – работа. А через неделю, в ваш первый выходной, предлагаю вам посетить мои уроки серфинга!
– Мы и серфингом будем заниматься? – изумился русоволосый парень, который до этого молчал.
– В свои выходные вы можете делать всё, что угодно. Кататься на лыжах, плавать под водой, летать на дельтаплане. Заняться у нас есть чем, поверьте. Вы будете держаться за эту работу руками и зубами. Мне ли не знать?
По дороге в общежитие рекруты встретили несколько групп сосредоточенных людей в оранжевых комбинезонах. Одни чистили пляж устройствами, напоминающими пылесосы, другие возились с каким-то оборудованием около небоскреба, третьи шли вдоль берега, весело переговариваясь. Заметив вновь прибывших, девушка из последней группы приветливо помахала им рукой. Рекруты робко улыбнулись ей в ответ.
– А девчонок много. Красивые, – тихо сказал Иван русоволосому парню.
– Угу, – смутившись, ответил тот.
* * *
Большой холодный город пугал шумом и огнями. Деревца здесь росли какие-то чахлые, а улицы были широкие, страшные. Вэли и Григор испуганно жались к стене дома, и только Овидиу решился подойти к железному столбу, потрогать его. Рядом со столбом стояло замечательное железное ведро, даже не ведро, а фигурная железная ваза. В нее кто-то положил яркие бумаги и совершенно целую прозрачную бутылку.
Овидиу запустил в ведро руку, выудил бутылку, показал товарищам.
– Страна богачей! – почтительно прошептал он. – Это ничье? – обратился он уже к Павлу.
– Стой! Не лезь в урну! – возмутился тот. – Скоро у вас этих бутылок будет – хоть всю квартиру заставь.
– О, – вздохнули Вэли и Григор.
– Ведите себя прилично! Ну-ка, шагом марш! Мне вас еще на квартиру устроить надо.
Идти по улице оказалось не очень страшно. Хорошо, не поехали на одной из самодвижущихся повозок, о которых рассказывал Павел. Повозки ворчали и проносились мимо так быстро, что непонятно было, как у седоков не кружится голова. С лошадью на такой скорости не справиться. А их проводник Павел не обращал на повозки никакого внимания.
На минуту он остановился у яркой палатки, полной диковинных овощей и фруктов.
– Что вам купить? – обернулся он к румынам. – Яблок, груш? Или бананов попробуете?
– Нам бы чеснока, – ответил за всех Григор. – Ты обещал лапшу дома.
– Ах да, надо еще взять лапши. И сала, – кивнул Павел. – Ваш бригадир будет жаловаться, что ему опять идти в магазин. Проще самому…
Павел купил чеснока, лука, потом зашел в какой-то богатый барский дом и вышел оттуда с ярко-желтым мешком на ручке. Заглянуть в мешок никто из мужиков не осмелился, хотя очень хотелось.
Во дворе еще одного огромного дома подметал каменную мостовую бородатый пожилой мужчина в шубе из меха неведомого зверя.
– Джорджи! – позвал мужчину Павел.
– Джорджи! – воскликнул Овидиу. – Да ведь это Джорджи из Рэду!
– Ну да, он откуда-то из ваших краев, – не стал спорить Павел. – Джорджи, принимай новых работников!
– Овидиу. Григор, – констатировал Джорджи. – А тебя, парень, я не знаю.
– Я Вэли.
– Ладно, Вэли, будем знакомы. Пойдемте, я покажу вам жилье.
И Джорджи нагло направился в господский дом, прямо в центральный подъезд. Правда, внутри дом оказался не таким богатым, как снаружи, но здесь было тепло и сытно пахло.
За миской чудесной лапши, которую приготовили за каких-то пять минут, Джорджи рассказал о том, что потребуется от новых работников. Павел слушал и кивал.
– Смотри, не обижай их, Джорджи, – строго предупредил он бригадира.
– Нет, Павел, нет, это же земляки, – заталкивая в рот зубок чеснока, заявил пожилой румын. – То ли дело – таджики. Их я не люблю.
– Чтобы я такого больше не слышал! Они тоже работают на корпорацию! – возмутился Павел. – И ничем не хуже тебя.
– Они не хуже, – не стал спорить Джорджи. – Но они мне не земляки, а на огненной потехе в прошлом году пытались меня избить и порвали новую нейлоновую куртку. Не за что мне их любить.
Павел только хмыкнул, потом полез в большой деревянный шкаф, достал оттуда три хороших тюфяка.
– Матрасы еще не продал? – спросил он у Джорджи. – Молодец, хвалю. Смотри, если проверяющие чего не досчитаются – будешь год бесплатно работать, на голодном пайке. Одеяла тоже есть? Где они?
– Есть, – мрачно ответил Джорджи.
Он встал из-за стола и извлек из-под кровати три отличных шерстяных одеяла. – Не беспокойся, начальник. Хотя рано им выдавать одеяла. Пусть заработают.
– Заработают.
– Да, да, – дружно закивали мужики.
– Ладно, тогда я вас покидаю, – заявил Павел. – В жилконторе завтра зарегистрируешь всех троих, Джорджи, держи паспорта.
– Всё сделаю.
– Работать их сразу не заставляй, пусть осмотрятся.
– Хорошо, хорошо, осмотрятся. Мы с ним на Арбат вечером пойдем, – пообещал Джорджи. – Я их беляшами угощу, пива куплю. Не бойся, Павел, дело свое знаю. И машин они бояться уже через три дня не будут. Это ж земляки мои, не какие-нибудь таджики.
* * *
Волны мягко терлись о бок жилой платформы. Наступал вечер – хороший вечер удачно проведенного, пусть и трудного, дня. Вести переговоры с древними людьми – не сахар, зато процесс творческий – не камни тесать и не мусор таскать. Сам Павел, если бы пришлось выбирать, предпочел бы раскалывать камни, а не возиться с мусором. Только не больше шести часов в день и с двумя выходными в неделю. Увы, такого рабочего графика в Древнем Риме предусмотрено не было, да и платили немного. Но если выгодно вложить деньги, даже гроши через три тысячи лет могут превратиться в миллионы.
Павел скинул походные кроссовки, окунул ноги в воду. Как хорошо отдыхать на своей собственной платформе, когда вокруг ни души, солнце садится в океан, пахнет свежестью и только немного – нагретым за день металлом и коллоидной пленкой проработавших весь день солнечных батарей. Что и говорить, жить стало лучше, жить стало веселее. Жилая антигравитационная платформа – далеко не румынская хижина и даже не двухкомнатная квартира в загазованном, тесном и холодном городе.
Мысленной командой Павел активировал прямо над водой универсальный голографический экран, просмотрел список несостоявшихся контактов, баланс сделок. Дела шли неплохо.
Пять секунд ожидания вызова – и над океаном появилось хорошенькое личико Ирочки, штурмана и целеуказателя Павла.
– Ты была сегодня очень точна, милая. Отличная работа. Спасибо.
– Ты тоже оказался на высоте, – не осталась в долгу девушка. – Обработал всех просто отлично. Только у румынов прокололся, с радио, но вряд ли они обратили внимание.
– Ну, я думал, радио уже изобрели. Мне показалось, что музыка их соблазнит.
– Да, они и по лесу шли – напевали. Еще до того, как тебя встретили.
Ирочка широко улыбнулась, поправила прическу, сдвинулась немного влево. Теперь за ней можно было увидеть небольшой кусочек панорамы вечерней Москвы – инверсионно-паровые, радужные следы воздушных катеров и скутеров, паруса солнечных батарей с отблесками орбитальных зеркал на отражателях.
– Если удастся выдержать темп, мы получим неплохую квартальную премию, – заметил Павел. – Приличные деньги.
– Как будешь тратить?
– Хочу пригласить тебя на Ганимед. Там открылся какой-то новый, совершенно роскошный отель. Да и вообще, я на Ганимеде ни разу не был.
Ирочка очаровательно зарделась и тихо сказала:
– Я тоже не была. Если настаиваешь – я согласна. Посмотрим на Юпитер вблизи.
– Мы заслужили, правда? – тихо сказал Павел. – Не зря же так вкалываем… Тебе не кажется, что договариваться за одну смену с четырьмя клиентами – даже если считать румынов одним клиентом, – осуществлять два инструктажа и организовывать отправку – это чересчур?
– За напряженный график нам и платят, – Ирочка плавно повела рукой в воздухе, как бы отметая проблему. – По крайней мере, мы не возимся с мусором.
– Да, наша работа творческая, – хмыкнул Павел. – Но, честно говоря, мне бы больше хотелось взглянуть на мир хозяев корпорации. На будущее. Пусть даже там и пришлось бы красить стены и собирать полиэтиленовые пакеты на пляже.
– Для того, чтобы отправиться в будущее, ты слишком умный, – ласково улыбнулась девушка. – Как дипломированный целеуказатель говорю. Не тянешь ты на рекрута. Слишком самостоятельный. Равновесие нарушишь.
– Ты сейчас сделала мне комплимент?
– Нет, сказала правду. Каждому свое. Своя работа, свое время, свои ценности. Мы тоже имеем немало, не так ли?
– Так. Корпорация заботится о нас. А работаем мы, как и все, за еду и развлечения. Полет к Юпитеру – хорошее развлечение.
– Точно, – многообещающе улыбнулась Ирочка.
